Часть 1
10 июля 2022 г. в 19:46
Саша выбрался из кровати и на цыпочках подошёл к двери. Он приоткрыл ее, но так, совсем чуть-чуть, чтобы его не поймали взрослые.
Кажется, тихо. Деверь в их комнату закрыта, только дверной проём зала чернел как огромный рот, но он старался в него не смотреть.
Взрослые спали. Тогда Саша взял со своего стола белый лист бумаги и фломастер, которые он приготовил ещё вечером, и вышел в коридор.
Мимо комнаты взрослых он старался пройти как можно тише, мимо чёрного зала – как можно быстрее. Ночью квартира казалась чужой, неуютной, незнакомой, но он не боялся, — или убеждал себя, что не боится, — потому что было кое-что, что-то очень важное, из-за чего можно было потерпеть темноту.
Он юркнул на кухню, стараясь нигде не задерживаться подолгу. На пару секунд он замер на пороге, но никто не выскочил в коридор, чтобы его застукать и заставить вернуться в кровать. Тогда он подбежал к столу, прямо к маминому табурету и спрятал лист и фломастер под подстилкой в цветочек. Потом он три раза стукнул по столу и отошёл назад на три шага.
Это был их с мамой секрет.
Сердце стало стучать так быстро, что Саша тихонько рассмеялся, не в силах справиться с собой, и тут же закрыл рот руками. Нельзя шуметь! Он с надеждой смотрел на табурет, буравил его взглядом. Лист и фломастер были там. Он точно знал.
В его душе зажглась надежда, такая большая и горячая, на которую способны только дети, — хотя у них нет слова, чтобы назвать это чувство.
«Может, сейчас?.. Эх, только бы можно было скорее, чтобы не ждать утра!»
Но Саша отвернулся, хотя это и было трудно. Он понимал, что не получится секрета, если он будет смотреть. Тогда он взял с раковины свою чашку и налил себе воды и выпил её залпом, чтобы сказать, что он пришел попить...
…но всё было так же тихо. Никто не пришёл спросить, зачем он тут.
Он оставил кружку на раковине и вернулся к себе в комнату так же бесшумно, как и пришёл.
Утром его разбудил резкий голос, и тут же следом за ним яркий свет:
— А ну, вставай! Вставай, лежебока! — Тамара, новая папина жена, открыла шторы, впуская в комнату серое утро, — Давай, вставай! Будешь копаться, я тебя пешком в школу отправлю! Слышишь меня?
Саша сначала скуксился, недовольный тем, что надо вставать, но воспоминание о секрете заставило его сердце подпрыгнуть. Сон слетел с него тут же, он поспешил сесть и опустил обе ноги на пол.
— Я проснулся уже!
Тамара посмотрела на него, хмурая как всегда:
— Иди тогда умывайся и ешь, нечего копаться.
Мальчик кивнул, и она ушла в комнату красить второй глаз. Он едва дождался, пока её халат скроется из виду.
Саша побежал на кухню прямо так, в пижаме, не умываясь. Завтрак на столе его не заботил. Он бережно снял подстилку с маминой табуретки, так осторожно, как будто любое движение могло её сломать.
Фломастер и белый лист были на месте.
Руки у мальчика задрожали. Как, неужели?.. Но ведь он всё сделал, и секрет… Он схватил лист, перевернул его...
/ДОРОГОЙ МОЙ САШЕНЬКА!
ЗНАЙ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И НЕ ДАМ В ОБИДУ!
КРЕПКО ЦЕЛУЮ ТЕБЯ, МОЙ МАЛЕНЬКИЙ!
ТВОЯ.../
— Мама!..
Глаза защипало. Саша с трудом удержался, чтобы не расплакаться. Тогда придёт Тамара и снова будет кричать.
Буквы на листе были размашистые, крупные, с аккуратными петельками и крючками: взрослый почерк, – мамин почерк, – значит, он это не придумал!
Он сложил лист пополам и спрятал под пижамой, побежал обратно к себе.
— Что ты там носишься, садись ешь давай! — Тамара наклонилась к двери, чтобы его видеть, но не вышла. Кисточка от туши сохла, а это была хорошая, дорогая тушь…
Мамина фотография теперь всегда стояла у Саши на тумбочке. На ней был летний день, всё такое зелёное и солнечное, и мама улыбается, глядя прямо на него. У неё такое яркое платье в цветочек, тёмные волосы — она такая красивая... Разве что глаза у неё такие грустные-грустные.
Саша посмотрел в эти грустные глаза, и мама, казалось, смотрела прямо в его сердце.
Только чёрная ленточка напоминала о том, что мамы не было уже два года — целую вечность по меркам детского времени...