я видел наши жизни только вместе.

Кацуки такой красивый. Сопит, головой улёгшись на грудь двухцветного и прижимаясь к тёплому телу. Солнечный луч, пробравшийся между штор, падает на светлые волосы и играется ярким золотом. Шото, всё ещё немного сонный, потирает глаза и приближается к блондинистым космам. Целует нежно его макушку, колючие волосы щекочут нос. Тодороки слабо улыбается и вздрагивает, когда до ушей доносится тихое, почти неразборчивое бормотание. — Чего не спишь? Бакуго разлепляет глаза, елозит щекой по груди и замирает, стоит ему услышать стук сердца Тодороки. В груди самого алоглазого разгорается тёплое и трепетное чувство, заставляющее довольно промурлыкать и приластиться губами к месту, где было слышно сердцебиение возлюбленного. — Проснулся пораньше, чтобы поглядеть на тебя. На то, как ты сладко спишь. Ты такой милый. Мурлыканье сменяется на ласковый смех. — Заткнись. Порозовевшие щёки выдают его смущение с потрохами. — Заткни меня. Бакуго приподнимает голову с чужой груди и встречается взглядом с разномастными глазами, в которых пляшут озорные огоньки. Какое-то время они просто смотрят друг на друга, расплываясь в улыбках. Кацуки проигрывает эту игру в гляделки, резко и жадно впиваясь губами в губы Шото.

***

Тёплый язык касается нёба Кацуки, руки гетерохромного проходятся по пламенеющим щекам, а затем скользят к шее. Изящные пальцы обвивают её, легонько сдавливая. — Кац, — выдыхает Тодороки, затем снова прижимается губами к нему, языком проникая в рот алоглазого. Разум блондина перестаёт ему повиноваться, его тут же пронизывает страсть. Руки Шото до неприличия хорошо чувствуются на сильной шее, сжимают и тискают, отчего Кац в удовольствии закатывает глаза. Тодороки отпускает блондина, для того, чтобы тот разместился на его бёдрах. Кацуки наклоняется, и когда их губы соприкасаются, он отстраняется, целует Шото в шею, и снова припадает к губам. Бёдра трутся о бёдра, и это трение приносит непередаваемые ощущения, но в один момент руки Тодороки опускаются на упругие ягодицы и приостанавливают движения. Блондин, почти возмутившись, устремляет взгляд вниз и наблюдает то, как Шото пытается стянуть с себя боксёры, сильно натянутые спереди. Кацуки сдерживает смешок и помогает раздеться. Самому становится чертовски мало и одновременно много всего. Нижнее бельё отправляется куда-то далеко-далеко. Поцелуй, ещё один поцелуй, только уже жёстче и сильнее. Всё вокруг расплывается, трезво соображать уже не получается, но блондин кажется увидел, как Тодороки выдавливал большое количество смазки на эрегированный член и распределял её, так что ничего, нормально. Кацуки закусывает губу, а в следующую секунду позволяет крупной головке скользнуть внутрь, отчего оба издают громкие стоны в унисон. Тело Бакуго сводит судорогами наслаждения, как только он плавно и полностью опускается на возбуждённый орган и упирается руками в крепкую мужскую грудь. Кацуки неспеша двигается, поднимаясь и опускаясь на член, седлает чужие бёдра и послушно открывает рот, разрешая чужому языку проникать внутрь и грубо хозяйничать во рту. Кацуки запускает руку в двухцветную шевелюру и накручивает на мозолистые пальцы шелковистые пряди, чтобы затем оттянуть. Шото захлёбывается громким стоном и толкается навстречу, выгибая спину. Глаза обоих закатываются в эйфории. Блять, как же хорошо.

***

Бакуго тонет головой в мягких подушках и закрывает очи, кладёт тяжёлую руку на талию возлюбленного, прижимая к себе и не желая отпускать. — Сука. Шото приоткрывает глаза и недовольно морщится, тянется к телефону, лежащему на тумбочке, чтобы выключить чёртово пиликанье, поставленное на будильник. Пора вставать и собираться на работу. А Кацуки уже оказывается под одеялом, проходится губами по рёбрам, рельефному прессу и разводит его колени в стороны, пристраиваясь между. — Опоздаем. Шото сглатывает. — То есть? Хочешь устроить секс-марафон? — О да, это именно то, что я собираюсь сделать, принцесса, — он довольно посмеивается и горячо выдыхает в фарфоровую кожу бёдер, после припечатываясь к ней тёплыми губами. — Кац, — строго начинает Шото, рукой хватаясь за одеяло и приподнимая его, чтобы взглянуть на алоглазого, и кажется настаёт его очередь сдерживать смех, потому что Кацуки, выглядывающий из-под одеяла с гнездом на голове (хотя вообще-то чего ты лыбишься, Шото, у тебя такое же), и пытающийся держать серьёзное лицо находясь между его ног, действительно выглядит комично. Ладно, смех он всё же не сдерживает..