Шрамы

Оргат дёргается раньше, чем успевает себя остановить, и во взгляде Тейлы сквозит непонимание, беспокойство и неприкрытая тревога. Она не видела его два года, и вот каким он стал сейчас, да?.. Не терпящим прикосновений и закрывшимся абсолютно ото всех, даже от своей команды. Единственных людей, которые были рядом с ним всё это время после возвращения. Когда Тейла снова тянет руку, Оргат стискивает зубы и лишь усилием воли заставляет себя не двигаться, давая ей сделать то, что она хочет. Тейла озабоченно хмурится, скользя пальцами по изуродованной коже, и в её глазах блестят слезы. Похоже, она тоже начинает представлять, что нужно было сделать, чтобы добиться такого "впечатляющего" результата. По коже будто проходится сотня электрических разрядов, в том месте, где она коснулась его шеи. Он знает, почему именно шея. Знает, что там они видны лучше всего - уродливые шрамы вместо некогда красивых и притягивавших взгляд узоров. Они стёрли их все, и с рук, и с шеи, и вокруг глаз, словно в напоминание, что он больше никогда не сможет использовать свою силу, которую они считали ужасной. Возможно, он выжил и вернулся из того мира почти уцелевшим физически, но эти узоры, которые они забрали, уничтожили, стёрли в пыль, были его частью. И теперь вместо неё была жгучая пустота, выжженная на его теле и вплавленная в душу. - Мне... Мне жаль, Оргат, - шепчет Тейла, притягивая его к себе. На этот раз он не пытается отстраниться. Он кладёт голову ей на плечо и закрывает глаза, перед которыми тут же вспыхивают сотнями искр воспоминания - от моментов, проведённых с командой и Тейлой за все эти годы их знакомства, до недель, проведённых на Мар'он, наполненных болью и отчаянием, в котором не было никого, кто мог бы ему помочь. Тейла проводит пальцами по его волосам, зарываясь в них пальцами, и в какой-то момент убирает их от лица так, что становятся видны светлые линии отметин вокруг глаз, и Оргат дёргается, слишком резко и панически, потому что в её взгляде - как и у всех остальных - сожаление и вина. За то, что их не было рядом с ним, когда это произошло. За то, что они не спасли его раньше. За то, что он был один. Оргат зажмуривается, пока сердце стучит где-то в горле, мешая дышать, а Тейла внимательно всматривается в его лицо. Он чувствует её взгляд, но не может заставить себя открыть свои глаза и заглянуть в её, так же, как не может заставить себя отпустить её. Пальцы так сильно сжались на её руках, что, скорее всего, оставят на её коже тёмные синяки, но он просто не может её отпустить. Он цепляется за неё, как за единственный шанс спастись, даже понимая, что спасать его уже поздно. Иногда он сомневается, что вообще вернулся оттуда, потому что просыпается по ночам от собственных криков и зудящей боли под шрамами, которая затихает только к рассвету. Он не вернулся в команду полноценно, хотя и выполняет с ними некоторые из заданий. Он всё ещё на подхвате и не выходит из планолёта ни при каких условиях, потому что теперь у него нет силы, которая могла бы защитить его и команду от нападений существ, или позволила бы ловить их, как и раньше. Каждый раз, когда он смотрит на пойманных существ, он вспоминает, что должен был ловить их сам, чтобы его команде не пришлось рисковать собой, делая это. Каждый раз, когда чей-то взгляд случайно падает на его лицо, шею или руки, они тактично отводят взгляд, но Оргат замечает то, как он меняется. Но никто из них не говорит об этом, и отчасти Оргат этому рад, а отчасти... отчасти он просто не может с ними об этом говорить, и это его медленно отравляет. Каждый раз, когда они собираются вместе, чтобы посмотреть фильм или подурачиться в перерывах между заданиями, он пытается хотя бы на время забыть о своей боли и шрамах, чтобы вспомнить о них после. Но он никогда по-настоящему о них не забывает. Лишь делает вид, что всё в порядке, что его не тошнит от отсутствия телекинетического восприятия, каждый раз, когда он видит, как Эйдор использует его и создаёт свои барьеры, делает вид, что он не рассыпается на кусочки, но правда в том, что иногда ему кажется, что от него прежнего уже ничего не осталось. Они выпотрошили его душу, его силу, его связь с окружающим миром и близкими ему людьми, вытравили его мысли и чувства, заменив их болью. И он не знает, как со всем этим справиться и как попросить помощи, потому что он не знает, чем они могут ему помочь, и знает, насколько им самим больно от всего этого. И в эти кошмарные мысли, прерываемые лишь его хриплым резким дыханием, его попытками дышать, с такой лёгкостью врывается её мягкий, спокойный, успокаивающий голос, что на мгновение Оргат замирает, а дышать вдруг становится легче. Он открывает глаза и смотрит ей в лицо, но не видит там ни вины, ни сожаления, лишь теплоту, перед которой разом отступают все страхи, которая глушит зарождающееся внутри вновь отчаяние, так же, как невероятная, невозможная сила её голоса. - Ты в безопасности, - шепчет ему Тейла, легко касаясь его лица и проводя пальцами по шрамам, которые, против обыкновения, не отдаются ноющей болью, как буквально минуту назад, а затем её рука опускается ниже, к шее, и Оргат чувствует, как дыхание перехватывает снова. И снова. Пока по ней не начинают скользить пальцы Тейлы, а в ушах – звучать её слова "всё хорошо", "ты не один" и множество, множество других слов, которые приносят облегчение и возвращают способность ясно мыслить, как будто в них действительно заключена сила, способная разбить оковы ужаса, боли и бессилия, вросшие в него ещё на Мар'оне и стягивавшие его изнутри всё это время. И в глубине души он знает, почему так происходит. Почему, стоит ей коснуться его изуродованной кожи, вся боль куда-то уходит. Потому что она первая, кто не стал просто отводить от них взгляд и смог хоть что-то сделать, чтобы заставить его почувствовать себя лучше. Потому что, честно, кроме неё это не смог бы сделать никто. И потому, что это Тейла.