—
В его классе есть мальчик, Сэм Волмер. У Сэма большие карие глаза и длинные светлые волосы, которые ниспадают ему на поясницу. Некоторые другие дети смеются над его волосами, но Феникс не может оторвать от них взгляда, задаваясь вопросом, такие же ли они мягкие, как волосы его матери, которые выглядят как ореол вокруг ее головы, когда она стоит под солнцем. Феникс задается вопросом, не потому ли он хотел бы, чтобы его собственные волосы были такими же длинными. Он смотрит на себя в зеркало, пытаясь представить это. Он, наверное, выглядел бы нелепо, думает он. Он слишком угловатый и неуклюжий, не то что Сэм — мягкий и румяный. Он не дружит с Сэмом — они даже никогда не разговаривали — но однажды Феникс подходит прямо к нему и трогает его локоны, которыми он любовался издалека, а Сэм оборачивается и бьет его прямо в нос. Их обоих отправляют в кабинет директора, но звонят домой только Сэму. Они не были такими же мягкими, как волосы его матери, но Фениксу они все равно понравились. В следующем году Сэм уезжает, и Феникс больше никогда его не увидит. Но он не забывает эти волосы и свое странное, частично сформированное желание.—
Майлз не такой, как Сэм, и это хорошо, потому что его мать, вероятно, не выдержит, если он опять вернется домой с окровавленным носом. Но в нем есть что-то такое же неотразимое, а может быть, даже большее, и Фениксу интересно, какой он. Ларри говорит, что он ботан, и Феникс замечает, что он тоже немного ботан. Ларри объясняет, что Феникс — хороший ботан, который любит комиксы и видеоигры, в то время как Майлз, вероятно, вообще не любит ничего веселого. Феникс хмурится, рассматривая затылок Майлза через класс. Ларри продолжает, вслух задаваясь вопросом, что нужно сделать, чтобы заставить новенького улыбнуться, и Феникс задается тем же вопросом, прикидывая, сможет ли он рассмешить тихого и серьезного Майлза, пока учитель не отругал их за болтовню. Ларри всегда втягивает его в неприятности.—
Ларри живет в третьем доме дальше по кварталу. Они проводили вместе ночи на задних дворах друг друга с тех пор, как семья Феникса переехала сюда два года назад. Они единственные двое детей в возрасте до двенадцати лет в округе, и их дружба больше основана на расположении и обстоятельствах, чем на реальной связи. Тем не менее, они команда, даже если кажется, что Ларри выигрывает в их союзе. На самом деле, Ларри — его единственный друг. По крайней мере, Ларри — его единственный друг до того судьбоносного классного суда, потом их становится трое, и Феникс находит в Майлзе друга не по обстоятельствам, а по-настоящей привязанности. Майлз, как и предполагалось, тихий, серьезный и умный, но Феникс быстро обнаруживает нечто большее, чем это. Майлз забавный, остроумный, что удивляет Феникса, и, в отличие от Ларри, ему не все равно, ему комфортно, что дружба идет в обе стороны и что он должен быть рядом с Фениксом, потому что Феникс — его друг. Они неразлучны, и если Ларри и обидно, что его заменили в сердце Феникса, он этого не показывает. Скорее всего, он просто не замечает. Также он не замечает, что Майлз не особенно любит его, терпя только для того, чтобы быть рядом с Фениксом.—
К слову, он не умеет сближаться с другими — другим детям он нравится, он милый и немного забавный, чего достаточно в его возрасте, но они не друзья, не совсем. В Майлзе есть что-то близкое, что-то, от чего сразу становится спокойно. Они на ночевке в доме Майлза. Они смотрят несколько старых эпизодов «Черепашек-ниндзя», и Ларри съел две коробки конфет и выпил три банки газировки. Теперь он растянулся на диване и тихо похрапывает, быстро уснув от огромного количества сахара. Сейчас только девять вечера. Майлз стоит над Ларри и хмурится. Может быть, он хотел сесть на диван, говорит он вслух и пытается разбудить Ларри. Феникс останавливает его, кладя руку на запястье. Они так редко остаются с Майлзом одни, всегда либо в школе, либо с Ларри, жужжащим рядом с ними и встревающим в разговор. Майлз выглядит сбитым с толку, а Феникс предлагает выйти на улицу. Майлз пожимает плечами и идет впереди. Сейчас конец осени, зима только начинает вступать в права, и ночи становятся холоднее. У Майлза хватило ума взять с собой одеяло, и они вышли на середину двора, сев на траву и накинув одеяло на плечи. Майлз теплый. Феникс прижимается к нему, радуясь, что он не такой, как Ларри, который оттолкнул бы его и скривился. Майлз не против контакта и даже наклоняется, чтобы взять Феникса за руку. «Вот каким должен быть лучший друг», — думает Феникс и улыбается, когда Майлз начинает рассказывать ему о том, как на прошлых выходных они с отцом посадили в саду новые цветы. Он хочет, чтобы Феникс увидел как они цветут.—
Сначала он думает, что Майлз просто заболел. Но затем один день превращается в два, а затем в неделю, а от семьи Эджвортов так и не поступило ответа на звонки Феникса. Его мать хмурится, видя, как беспокойство сына растет с течением недели, и в субботу утром она отвозит его к дому друга; Майлз — хороший ребенок, и его отец всегда был добр к ее мальчику, так что если что-то не так с лучшим другом ее сына, она полна решимости помочь. Когда они туда добираются, в доме темно, и его мать прижимает руки к окну, блокируя ими свет и пытаясь заглянуть внутрь. Ей приходится стоять на клумбе, чтобы заглянуть в гостиную, а Феникс нервно стоит позади нее на тротуаре, чувствуя, как у него сжимается живот. Она выходит из мульчи на траву с хмурым взглядом. Кажется, она припоминает, что у Майлза по субботам какие-то занятия на музыкальном инструменте, но она не может вспомнить, на каком. Может быть, они сначала пошли позавтракать, предполагает она, и Феникс выглядит так, будто вот-вот расплачется, слыша неуверенность в ее голосе. Она зовет его «Милый», как делает теперь только тогда, когда они одни, боясь засмущать его перед друзьями. Это звучит по-особенному, как будто это только для них, и он надеется, что никогда не станет слишком взрослым для ласковых слов от своей матери. Она берет его за руку и уверяет, что завтра они попытаются снова.—
На следующий день ничего не меняется, и его мать тоже начинает волноваться. Это не похоже на Майлза и его отца, всегда очень вежливых и внимательных. Конечно, они бы не уехали в отпуск, не сказав Фениксу. Да и зачем уезжать в середине учебного года? Она не может представить, чтобы мистер Эджворт позволил это или чтобы захотел сам Майлз, которому очень нравится учиться. В понедельник на работе она видит новость в газете через плечо одного из клиентов. Остаток дня она проводит в страхе, зная, что когда она вернется домой, ей придется придумать способ рассказать об этом своему сыну.—
Она приходит поздно вечером, после двух смен в закусочной, и ее муж уже отправил сына спать. Она целует его в лоб, и он притягивает ее ближе, крадет один поцелуй в губы, прежде чем она идет в спальню, а ее сердце рвется наружу. Она ожидала слез, неверия и гнева. Но она не ожидала такого отчаяния — Феникс свернулся калачиком у нее на коленях, как не делал уже много лет, сжимая кулаки на ее кардигане и крича ей в грудь, тяжелые рыдания сотрясали все его тело. Именно в этот момент, крепко прижимая его маленькое тело к своему, она начала подозревать то, чего Феникс еще сам не знал.—
Все свободное время она тратит на поиски тихого седовласого мальчика, который так много значит для ее сына, даже больше, чем она думала. Наконец ей удается получить адрес от бывшего секретаря мистера Эджворта, и когда она его видит, ее сердце замирает. Германия.—
Решимость Феникса не поколебать. За два месяца, что он пишет своему отсутствующему другу, он не получил в ответ ни одного письма. Феникс придумывает для этого причины: почта из Лос-Анджелеса долго доходит до Германии; новый отец Майлза завидует его прошлому, ворует письма до того, как мальчик успевает их прочитать, и продолжает писать, убежденный, что даже если он никогда не получит ни одного письма в ответ, Майлз рад получать от него известия и знать, что друг его не забыл. Его мать не знает, что делать. Поэтому она позволяет ему продолжать писать, а муж осторожно вытирает слезы, выступающие на уголках ее глаз.—
На следующий год в школе нет ни Сэма, ни Майлза. Но есть девушка по имени Николь, тихая и умная, с черными как смоль волосами и озорной улыбкой. Он не понимает, что причина в этом, но начинает чувствовать себя немного лучше.—
Многие десятилетние мальчики увлекаются супергероями, расклеивают плакаты на стенах своих спален и бегают с полотенцами, повязанными вокруг шеи, как накидки. Любимый супергерой Феникса — Гамбит из Людей Икс. Фениксу нравится его длинный коричневый плащ и пугающие черно-красные глаза. Больше всего ему нравится голос Гамбита, южный и мелодичный, который он слышит в субботнем утреннем мультфильме. Иногда, когда у нее есть лишние деньги, его мать дает ему несколько долларов, чтобы он купил пачку коллекционного набора карт, который выпускают каждый год. Он покупает наборы слишком нерегулярно, чтобы когда-либо собрать полную коллекцию, но они ему все равно нравятся. Каждый раз, сидя на заднем сиденье машины, он, затаив дыхание, сдирает упаковку и надеется, что на этот раз наконец-то получит одну из эксклюзивных, завернутых в фольгу специальных карточек. Каждый год в наборе появляется несколько карточек, основанных на какой-то глупой теме, помещающих всеми любимых героев в повседневные ситуации: в прошлом году были «Хэллоуинские Мутанты». В этом году — «Мутанты на пляже». В этом конкретном наборе нет желанной специальной карты, но есть Гамбит на пляже, держащий доску для серфинга и одетый в плавательные шорты с низкой посадкой, кудрявая полоса волос на его груди доставляет Фениксу легкий дискомфорт. Он не может отвести взгляд. Этой ночью он кладет карточку на дно ящика для носков. Это похоже на тайну, и голос в его голове, который напоминает ему, что он не такой, как другие дети, начинает говорить громче. Феникс ждет и беспокоится, надеясь, что никто не раскроет его раньше, чем он сделает это сам.—
Это беспокоит его несколько дней. Он вытаскивает карточку из ящика для носков и смотрит на нее, пытаясь понять это трепещущее чувство в животе. Гамбит — красивый парень, если говорить об анимационных персонажах. Его специально сделали таким, Феникс знает, что его преподносят как сексуального, кокетливого мачо с темным прошлым. Он должен находить его привлекательным, создатели намеренно показывают его таким. Феникс кладет карточку обратно в ящик. Он должен был почувствовать себя лучше, думает он, но что-то все еще не так.—
Через неделю после этого мать сообщает ему, что завтра вечером на ужин придут ее друзья с работы. Они очень хотят с ним познакомиться — она рассказала о нем всем на работе — так что ей бы хотелось, чтобы он пропустил прогулку с Ларри на один вечер и поужинал с ними. Конечно, он поужинает с ними. Он сделает все, о чем она его попросит, и, кроме того, ему не так уж часто удается взглянуть на другую жизнь своей матери, ту, где она не только мама, но и Тильда Райт.—
Она заранее сказала ему, что их гостями будут пара, Уитни и Фрэнк. Когда двое мужчин вошли в дом, он дернул отца за рукав, спрашивая, что случилось с Уитни. Он не знал, что Уитни может быть именем мальчика, и он не знал, что двое мужчин могут встречаться и могут влюбиться друг в друга. Он не ест свою еду, глядя на них, смущенный и удивленный. Они целуются, как его родители? Они спят в одной постели? Его мать всегда говорила ему, что он может спросить ее о чем угодно, но он не знает, как задать ей эти вопросы. И вообще, что она может знать об этом? Он идет на кухню за булочками, а когда возвращается в гостиную, замечает, что они держатся за руки под столом. Раньше он держался за руки с Майлзом. Ночью, когда друзья его матери ушли, она садится на край кровати и спрашивает, в порядке ли он. Она говорит, что он был тихим, но она не упоминает, что заметила выражение его лица, когда он понял, что Уитни и Фрэнк вместе — замешательство и что-то, что могло быть облегчением. Он говорит ей, что с ним все в порядке, и она целует его в лоб. Лежа в темноте, он смотрит в потолок, думая о Майлзе, о Николь. Ему нравится Николь, думает он. Нравится, что она ему нравится. Если ему нравится Николь, ему не может нравиться Майлз, верно? Не таким образом, не нравится как нравится. Ему нравилось смотреть на Майлза, нравились мягкие серые волосы и его острое, угловатое лицо, его костлявые ноги, узловатые колени. Ему нравилось, когда Майлз носил галстук и каким взрослым он казался Фениксу. Но если кто-то привлекателен, почему он не должен этого замечать? Разве другие мальчики не могут определить привлекательность другого мальчика так же легко, как они могут определить привлекательность девочки? Это не значит, что ему нравятся мальчики, просто неважно, девочка это или мальчик, если они привлекательны, на этом все, точка. Это не должно означать ничего большего. Он с трудом засыпает этой ночью, не убежденный собственной логикой.—
Шестой класс другой. Его начальная школа и школа в соседнем районе объединились в одну среднюю школу. Теперь так много людей, которых он не знает, и они отличаются от тех, с которыми он ходил в начальную школу, — эти громче и грубее. На второй день он узнает, что такое «отсос», несколько мальчиков на другом конце обеденного стола рассказывают о том, что они делали этим летом. Он чувствует себя шокированным. Шокированным и очень любопытным.—
Ему двенадцать, он впервые мастурбирует, его любопытство разбудили некоторые мальчики в школе. Поскольку ему двенадцать, все это занимает около двадцати секунд и ничего не приносит.—
Нет определенного момента, когда он признает, что его привлекают мальчики, но он может сказать, что это достигло пика летом перед старшей школой. Тем летом он и Ларри большую часть дня проводят в общественном бассейне — мама Ларри купила им сезонные абонементы, — и глаза Феникса блуждают по острым углам пловцов-мужчин так же часто — может быть, даже чаще, чем по изгибам женщин. И теперь, когда он стал старше и может определить чувство возбуждения, это не кажется таким уж странным. Тем не менее, он не говорит Ларри. Он никому не говорит.—
Он говорит Майлзу. Он до сих пор пишет своему другу детства, хотя ответа так и не получил. Он полагает, что адрес, который секретарь дал его матери, не был правильным, но писать Майлзу — независимо от того, есть ли получатель на другом конце, — это катарсис, как вести дневник. Он говорит Майлзу, что думает, что может быть бисексуалом, но он не знает никаких других бисексуалов или геев, так что ему не с кем сравнить. Он все еще не до конца уверен, что испытывать влечение к обоим полам неестественно, что различие в сексуальных предпочтениях возникает где-то еще. Он не знает, как быть бисексуалом. Но для него не имеет смысла, пишет он, что вообще существует различие между тем, чтобы считать кого-то привлекательным, и тем, чтобы испытывать к нему сексуальное влечение. Если кто-то хорошо выглядит, почему бы не захотеть его трахнуть? Конечно, ему четырнадцать лет. Он хочет трахнуть почти все, что дышит.—
Иногда он думает о Ларри по ночам, когда просовывает руку между ног. Дело не в том, что он влюблен в Ларри или что он находит его привлекательным. Дело в том, что мысли о Ларри безопасны, он никогда не расскажет об этом Ларри, он никогда не захочет встречаться с Ларри, так что из этого никогда ничего не выйдет. А если из этого ничего не выйдет, если он не захочет, чтобы из этого что-то вышло, то получается ничего и не было.—
Однажды ночью мать застает его за столом, когда он пишет письмо Майлзу. Она не знала, что он все еще продолжает это дело. Феникс смущенно пожимает плечами, но ему нечего скрывать, не это. Она садится на его кровать с задумчивым видом. Он поворачивается на своем стуле к ней лицом, пытаясь понять о чем она думает. Через минуту она спрашивает его. Она говорит, что это не связано конкретно с Майлзом, хотя именно тогда она впервые заподозрила... Рот Феникса открывается. Он неуверенно кивает. Откуда она могла узнать, когда он сам даже не... Он замолкает, и его мать улыбается. Какой матерью она была бы, спрашивает она, если бы не знала своего сына, по крайней мере, так же хорошо, как он знает себя? Это странная новость, что об этом узнал кто-то еще. Это делает все реальным, как будто раньше этого не было, как будто он просто притворялся. Она спрашивает, собирается ли он рассказать отцу. Он качает головой, его глаза расширяются. Она кивает, нахмурившись, в ее глазах печальное понимание.—
По мере обучения в старшей школе он все больше и больше влюбляется в мальчиков. Может быть, он просто гей, думает он, может быть, его прежние увлечения девушками были попыткой соответствовать ожиданиям общества. Он задается вопросом, как вообще можно понять разницу.—
Майлз Эджворт снова появляется в его жизни в кабинете дантиста. Он сидит в приемной и коротает время, перелистывая газету месячной давности, которую нашел на стойке. Он находит фотографию Эджворта рядом со статьей под названием «Темные дела прокурора-демона». Переведя дух, он начинает читать статью, и ему приходится трижды прочитать слово «прокурор», прежде чем оно уляжется в голове. Он внимательно изучает прилагаемую фотографию, и нет никаких сомнений, что это Майлз Эджворт из его детства, с серебристо-серыми волосами и угловатыми чертами лица. Он красивый, с этим не поспоришь. Но есть в нем и что-то холодное. Закрытое. Феникс задается вопросом, что случилось, настолько этот человек отличается от ребенка, которого он когда-то знал. Ему впервые приходит в голову мысль, что, возможно, Майлз специально не отвечал на его письма. Секретарь называет его имя, и у него больше нет времени об этом думать, не сейчас.—
Он ищет любую информацию о прокуроре Майлзе Эджворте, которую только может найти. Но чем больше он находит, тем меньше он хочет знать, все меньше и меньше видя своего друга в человеке, которым стал Майлз Эджворт. Как странно, что он считает Майлза мужчиной; их разница в возрасте всего несколько месяцев, а Фениксу трудно считать себя не более чем ребенком, играющим во взрослую жизнь. Прочитав особенно резкую статью о последнем судебном процессе Эджворта, Феникс решил отказаться от этого. Ему нужно поговорить с этим человеком самому, позволить ему объясниться — попросить его помочь Фениксу понять, что именно произошло, что превратило его в Демона-прокурора. Проделав минимальную детективную работу, он смог получить рабочий адрес Майлза. Он начинает посылать туда свои письма, теперь уже чаще, раз или два в неделю. Чаще всего короткие письма, в которых просит Майлза ответить: пожалуйста, ответь, мне нужно поговорить с тобой. Он так и не получает ответа. В отчаянии он идет в прокуратуру. Секретарь сообщает ему, что Майлз Эджворт не принимает посетителей без предварительной записи, без исключений, но не хочет ли он оставить сообщение? Он уходит, даже не назвав своего имени. Это не сработает, понимает он. Ему придется найти другой способ.—
Он встречает Долли на первом курсе. Она ему нравится — очень — и совершенно ясно, что он ей тоже нравится. По мере их сближения он начинает беспокоиться, что это закончится катастрофой, что он не сможет забыть ее маленькие пальчики, ее узкие плечи и гладкую кожу, и то, как ее волосы пахнут яблоками. Все идет хорошо, даже более чем хорошо. Он начинает ценить наклон ее бедер, выпуклость ее груди. Это своего рода ренессанс, возрождение его восхищения женскими формами. Странным было осознание того, что если у них с Долли все получится, то никому никогда не нужно будет знать, что его привлекают и мужчины. Он сможет прожить жизнь как гетеросексуал, и никто, кроме его матери и призрака Майлза Эджворта, не узнает об этом. Это было бы так просто. Он чувствует себя обманщиком.—
Он рассказывает ей об этом однажды ночью, после того, как они закончили заниматься любовью. Ее тело напрягается рядом с его, и он быстро объясняет, что это не имеет никакого отношения к его чувствам к ней, что ему не захочется завести парня на стороне, что это не делает ее менее привлекательной. Он говорит ей, потому что любит ее, а влюбленные должны быть честны друг с другом. Он чувствовал себя лжецом, скрывая это от нее. Она крепко притягивает его к себе, прижимаясь к нему всем телом, и он не увидел слёз вины, стекающих по её щеке.—
Все действительно заканчивается катастрофой, но такой, какой он никак не мог ожидать. Это нереально, открытие того, что его Долли оказалась не той, за кого он ее принимал, что все, что между ними было, оказалось ложью. Он не знает, что бы он делал без Мии, этой героини на шестидюймовых каблуках, которая бросилась ему на помощь. Он не понимал, что она так же напугана, как и он. Мия дает ему свою визитку после суда и говорит, чтобы он звонил ей в любое время и по любому поводу. Он знает, что это просто из вежливости, но он также знает, что если бы он действительно позвонил, она позволила бы ему выговориться и, может быть, даже встретилась с ним за чашечкой кофе. Она просто кажется таким человеком — искренним и открытым. На следующее утро он идет в деканат и официально меняет специальность.—
Мия принимает его, как потерянного щенка. Она отличный слушатель, как он и предполагал, и они стали хорошими друзьями. Он думает, что мог бы влюбиться в нее, если бы все еще не страдал из-за Далии, и в некотором смысле он был благодарен за эту дистанцию; прошло много времени с тех пор, как у него был настоящий друг, кто-то кроме Ларри.—
Он не совсем готов, когда впервые встречает Майлза в суде. Это почти смешно, когда прокурор подходит к нему после их второго совместного процесса, жалуясь на ненужные чувства, которые Феникс вызвал в нем. Феникс чувствует примерно то же самое.—
Только после своего возвращения из мертвых Майлз признается, что получал письма. То, что Феникс может интерпретировать только как знак раскаяния, Майлз приглашает его выпить. После нескольких напитков, он признается, что фон Карма использовал письма как своего рода тест, оставляя их на кухонном столе и ожидая, когда Майлз сдастся, чтобы отругать его за сентиментальность. В большинстве случаев его наставник не получал такого удовольствия. А иногда получал. Майлз делает долгий, медленный глоток виски и говорит, что больше всего он удивлен, что Феникс продержался так долго. Феникс смотрит в свое пиво. Он говорит, что часто чувствовал себя одиноким, когда рос. Он чувствовал себя другим, и долгое время не знал, почему. И даже когда он это понял, чувство не исчезло, а даже усилилось. Но с Майлзом у него не было такого чувства. И по мере того, как он становился старше, Майлз становился все меньше человеком и все больше идеей — идеей, что он не одинок в этом, что есть кто-то еще, кто понимает его смятение, его одиночество. Он никогда раньше не говорил ничего подобного вслух, едва ли в состоянии признать это все правдой. Но есть что-то в Майлзе, даже сейчас, что заставляет его чувствовать, что это нормально — быть самим собой, быть полностью, абсолютно честным. Между ними наступает тишина, пока Майлз не говорит, что помнит письмо, в котором Феникс признался ему. Пришлось порыться в мусоре, чтобы найти его, так как сначала он его не прочел, а потом понял, что упустил что-то важное, когда прочитал следующее письмо. Это помогло ему почувствовать себя менее одиноким, признался он, тихо и застенчиво. Он сказал, что рад, что даже своим молчанием смог каким-то образом отплатить за это. Нервничая, не привыкший больше к такому легкому контакту, он кладет руку на колено Феникса. Оно твердое и теплое — такое, каким он помнит Феникса своем детстве. Феникс улыбается, тянется вниз, чтобы переплести их пальцы, и груз многолетней неопределенности медленно спадает с его плеч.