Окна, за которыми счастье

      Доброе утро.       Наверно это многого стоит, открывать по утрам глаза и первое, что слышать — это «доброе утро» от любимого человека.       Хлопает пару раз веками, привыкает к приглушённому свету, через щипание в глазах. Наконец полностью открывает зелёные глаза, со спины поворачивается на бок. Кровать пустая, в квартире тихо.       Смотрит на не мятую половину кровати напротив, застеленную белым постельным бельём. Утыкается носом в соседнюю подушку, вдыхает запах. Ничего, совсем, лишь свежий запах порошка.       Как же пусто.       Поворачивается на другой бок, смотрит время на старом круглом будильнике, на тумбочке.       10:22       Немного полежав, собравшись, всё-таки встаёт с холодной кровати. Подходит к окну, открывая шторы, пуская в комнату яркий свет. Немного жмурится, после привыкнув, рассматривает в окно тихую улицу, вялых людей, куда-то движущихся, детей, которые уже бегают по площадке, и девушку идущую с русым парнем, держа того за руку. Грустно улыбнувшись, отворачивается, обойдя кровать, и не задев стоящий в углу мольберт, выходит на кухню.       Зажгя конфорку под чайником, подошёл к серому холодильнику. Схватившись за ручку, замер, разглядывая фотографию, держащуюся на кусочке пластыря. На прямоугольной карточке фотоаппарата на фоне снежных гор, парень стоял, с бумажным стаканом кофе в руке, укутавшись в бежевое пальто, с ярким шарфом, и в смешной шапке на голове, целовал темноволосого, кудрявого парня напротив, второй рукой схватившись за скулу того. Брюнет же был в огромной, чёрной куртке, без шапки, но в сиреневых перчатках, положив правую руку на затылок русоволосого. Из губ обоих виднелись улыбки, Ваня казалось, даже смеялся.       В голове всплыло воспоминание. Мы сжимали друг друга так крепко, Что в объятиях ломались кости.       — Серёж, встань рядом с Ваней, я вас сфоткаю, — девушка восточной внешности, солнечно улыбаясь, направила фотоаппарат на стоящего у склона парня, только что расплатившегося за кофе шатена,       — Нет, — отворачиваясь, протянул парень.       — Что нет? — Кудрявый оторвал взгляд от телефона, убирая его в карман куртки. — Ты не хочешь со мной фотографироваться? — Глаза улыбались.       — Я такого не говорил. — Усмехнулся.       Брюнет вопросительно поднял брови, через секунду подлетев к парню, схватившись одной рукой за затылок, накрыл замёрзшие губы своими. Прозвучал характерный щелчок гаджета и смешок девушки на заднем плане.       Зимой две тысячи семнадцатого, спустя год отношений, после маленького, но такого тяжёлого морального шага, как каминг-аута, и афиширования их отношений перед близкими друзьями. Очень активная и дружелюбно настроенная подруга — Амина, предложила всей компанией, на зимних каникулах, съездить в горы. И спустя долгих уговоров, почти все, но ребята согласились. Это были лучшие зимние каникулы за много лет. Мне такое встречалось редко. Нет, я не видел, не до, не после.       Взгляд опять сфокусировался на картинке напротив. На лице невольно появилась улыбка. После минуты молчания, наконец, отпустив уголки губ, открывает холодильник, разыскивая что-нибудь интересное. Бегая зрачками по полкам, на одной из них натыкается на не по сезону, а поэтому дорого купленные апельсины. Согревай! Согревай, как никто не сможет! Обнимай! Обнимай, я обниму тоже.       — От тебя пахнет цитрусами.       Пешков лежал на животе, между длинных ног шатена, обхватив того руками, уткнулся в грудь. Зеленоглазый, гладя руками тёплую спину в свитере, зарывшись носом в тёмные кудри, вдыхал запах.       — Да, это духи, я люблю апельсины.       Ваня достал из прозрачного пакета один, надавив ногтём на толстую шкурку, поднёс к носу, вылавливая в голове воспоминания.       — Хочешь, я куплю? — Ваня не отрывался от мягких волос.       — Где ты их найдёшь, в октябре? — Он начал глухо смеяться.       — Найду. Если выгонишь в дверь — я пальну из пушки, Уроню на постель все твои веснушки.       Разомкнул глаза, услышав пищание холодильника, захватив с собой лишь апельсин, закрыл дверцу.       Дождавшись, когда из чайника пойдёт пар, заварил в большую кружку крепкого кофе. Доставая из верхнего шкафчика стеклянную банку с зёрнами, кинул взгляд на стоящую рядом алюминиевую баночку с крупнолистовым зелёным чаем внутри, крышка которой уже покрылась полью.       Ещё раз улыбнулся.       Ты же его любишь.       Поставив обратно кофе, закрывает дверцу шкафа, посередине которой было толстое, тёмное стекло, смотрит на своё слабое отражение в нём. Повторяет, только шёпотом.       Ты же его любишь.       Всё также, в тишине выпив горячий напиток, вернулся в спальню.       Остановившись в проходе, начал осматривать комнату. Выцветшие обои, испачканные в некоторых местах краской, кривые полы и потолок с разводами. Кровать, две тумбочки, мольберт с разрисованным полотном в углу, рядом табуретка с кисточками и тюбиками красок, у стены шкаф, который явно выделялся из общей картины новизной. По съёмным хатам вдвоем без бабла, Но и тогда мы не были бедны.       — Ахуеть. — Не снимая обувь в коридоре, оба проходят в комнату.       Осматриваются, с открытыми ртами. Выцветшие обои, кривые полы и потолок с разводами. Двуспальная кровать ближе к окну, что занимает пол комнаты, две тумбочки по бокам от неё, в углу ещё одна, с маленьким, старым телевизором на ней, у стены напротив окна письменный стол, а рядом выход на балкон.       — Ахуеть, — повторяет Пешков, разворачиваясь к парню лицом, сверкая глазами, — это наша квартира, мы будем здесь жить.       — У меня она таких эмоций не вызывает. — Улыбается в ответ. Медленно подходит, кладя тому руки на плечи, скрещивая за спиной.       — Да ты прикалываешься? Тут есть всё, что нам нужно.       — В ней как будто бабушка жила. — Улыбается всё шире, смотря на карие глаза на расстоянии пары сантиметров.       — И что? — Он смеётся. — Зато здесь есть холодильник, плита, окно и, — оборачивается к постели, — большая кровать.- После затыкает смех шатена поцелуем. И нам обоим хватало тепла, Запаха дома и света луны.       Они прожили в этой квартире два года, визуально здесь поменялось мало что, но по ощущениям…       Перелез через кровать, хватая с тумбочки телефон, проверяет на отсутствие пропущенных звонков.       Ничего.       Кинул смартфон рядом на постель. Откинулся на спину, закрыв глаза. Начал глубоко дышать. Повернул голову в бок, смотрит на забитую большую спортивную сумку, купленную недавно, рядом лежащий, чёрный портфель. Тяжело выдыхает.       Встаёт с кровати, оборачивается, думая, заправлять ли.       Поднимает с пола наполовину заполненный портфель, подходит к стулу с красками, садится на угол кровати, собирает все тюбики в охапку, вместе с кисточками кидает в сумку. С минуту смотрит на картину.       На полотне расположился парень, он не похож на Серёжу или Ваню, на нём не видно волос, лишь часть лица. Глаза, часть лба, переносица. Глаза странного цвета, будто одна краска наложена на другую, наполненные стеклом, с одного скатывается слеза, на другом ещё держится.       В голову приходит мысль.       Уходит на кухню, хватает со стола не убранный апельсин и стеклянный высокий стакан. Почистив цитрус от шкурки, в одну из них, самую крупную, отрезав дольку выжимает сок. Возвращается в комнату с кожуркой в руке, возвращает из портфеля одну тонкую кисть, макает в сок, обводит скопившуюся на глазах влажность и стекающие слёзы. Ничего не меняется, визуально. Оставляет на бортике мольберта кожуру.       По кровати перемещается к тумбе, достаёт из неё чёрную ручку. Возвращаясь к картине, в углу мелким шрифтом выписывает: Прошу тебя только себе не лги Ты пол меня, я пол тебя, но мы не целое И не друзья и не враги Я твой недостаток, ты Моя Вселенная       — Я сейчас, в туалет схожу. — Ваня нагнулся к уху кудрявого, чтобы перекричать громкую музыку.       В этот клуб их пригласили друзья, на день рождения одного из них. Был уже поздний вечер, так что здесь во всю играла музыка, а люди были уже далеко не трезвы, и поэтому достаточно веселы.       Пешков остался у барной стойки, присев на один из высоких стульев, заказал обоим напитки, пока шатен отошёл.       — Чё такой грустный? — Раздалось над правым ухом. Он обернулся, рядом стоял парень, его возраста, у него были прямые, пепельные, видимо крашенные волосы, одет он был в чёрные рваные джинсы, чёрно-белые кроссовки, тёмную толстовку с ярким принтом, а на глазах были круглые очки, что ему очень шли. Он ему улыбался, что-то шепнув бармену.       — Тебе кажется.- Он ответил нехотя, отрицательно качая головой, немного ухмыльнувшись.       — Да? — Он сощурил глаза, наклонив голову в бок. — Ну ладно.       Он глотнул только что приготовленный напиток в высоком стакане.       — Ну и как же тебя зовут, жизнерадостный?       — Серёга.       — Денис. — Протянул ему руку, не отставая. — Что ты здесь делаешь?       — С парнем гуляю. — Только теперь повернувшись в его сторону, язвительно улыбнулся. — А ты?       — А я без парня. — Тоже ответил улыбкой. — Как его зовут?       — Ваня. — Поднял со стола бокал, не отрывая взгляда от глаз того, хотя совсем не мог разглядеть цвет при таком играющем освещении.       — Классно. — Закусил губу.       — Что-то ещё? — Наклонил голову, смотря исподлобья.       — Мм, — он пощупал себя по карманам, — да.       Пешков вопросительно приподнял брови.       — Дай телефон позвонить.       — Серьёзно? — Кудрявый засмеялся.       — Да, серьёзно, у меня нет телефона. — Он говорил очень уверенно.       Брюнет ещё раз усмехнулся, но таки достал айфон, включив набор, протянул парню. Тот благодарно кивнул.       — Я тут. — Ваня подойдя сзади положил ладонь на плечо кудрявого. Перевёл взгляд на блондина со знакомым телефоном в руках, обратно на Пешкова. — А это?       — Я Денис. — Протянул тому ладонь.       — А вы знакомы?       Брюнет хотел было что-то сказать, но новый знакомый его перебил.       — Теперь да. — Смазливо улыбаясь, протянул обратно телефон.       Ваня неуверенно посмотрел на парня.

***

      Переодевшись в тёмные джинсы с кофтой, и убрав вещи в которых был в до краёв заполненную спортивную сумку. Ещё раз осматривает давно родную комнату, кладёт телефон в задний карман джинс, хватает тяжёлую сумку, другой рукой портфель, выходит в коридор. Оставляет сумки на полу, садится рядом, зашнуровывая кроссовки, поднимается, натягивая сверху тонкую куртку. Только встав с пола слышит звук ключа в замочной скважине двери в двух шагах от него. Ждёт секунду. Дверь открывается.       Пешков переступает порог квартиры, закрывая за собой дверь. Поднимает глаза на Ваню. Уже в дверях, нечего терять Все не так, факт. Рублю якоря       — Кто пишет? — Выйдя из душа шатен плюхается на кровать, рядом с парнем.       — Ребята, — выключает экран телефона, поворачиваясь на бок, лицом к зеленоглазому, — в боулинг завтра собираемся, не хочешь?       — Уф, — отворачивается от кудрявого, смотря в потолок, — нет, не люблю такое. Тем более послезавтра художка, а я знаю на сколько затягиваются наши посиделки. — Ухмыляется.       — Ну, как хочешь. — Ложится в такое же положения, следуя за его взглядом. — Тогда ложись без меня. — Приподнимается к тому, чмокая в висок.       — И всё? — Смотрит на кудрявого.       — А что не так?       — Я завтра засыпаю один, а ты просто чмокаешь меня в лоб? — Пешков начинает смеяться. — Так не пойдёт.       Зеленоглазый поднимается с кровати, перетащив одну ногу через тело брюнета, садится на бёдра того, хватая руками запястья, прижимая те к постели, медленно наклоняется к губам, чтобы в последний момент передумать и быстро, оставить лёгкий поцелуй на лбу. Быстро слезает, ложась рядом на бок, повернувшись к тому спиной.       — Чего? — Протягивает Пешков, разворачивая за плечо. Укорять и винить, исчерпан лимит Ладонями по лицу, увы мне нечем крыть       Брюнет поднимает карие глаза прямо в зелёные, его лицо выглядит очень усталым, его плечи опущены, а осанка осунувшаяся, под глазами мешки.       Смотрит на него минуту, другую, один раз оторвав взгляд на сумки на полу, после продолжает смотреть. Тяжело выдыхает.       — Уходишь?       На зелёных глазах образовываются стёкла.       — Ухожу. — Аккуратно кивает. Это внутри, не трать сил — на крик, гнев — тротил Лучше на куски, чем такое. Миру мир       — Эй, что с тобой? — Ваня подхватывает кудрявого за подмышки, чтобы тот не упал.       Брюнет стоял на ногах еле-еле, от него чётко несло спиртным, и вернулся он без куртки, хотя была зима.       — Зачем ты так? — Шатен пытается поднять голову того, чтоб увидеть глаза. — Что случилось?       Он снова падает, прямо на парня, тот с трудом, но ловит пьяную тушу, чуть ли не падая вместе с ним. Обняв зеленоглазого обеими руками, пусть и слабо, но как мог, размазано сказал.       — Я люблю тебя, Вань.       — Я знаю, я тебя тоже, но зачем ты так бухаешь? — Тот больше не отвечал.       Это началось спустя два месяца, после посещения на день рождение клуба, и повторялось периодически, десятки раз, отсылаясь на банальное: «просто потусили хорошо», Ваня на этих «тусах» не участвовал. Спускаешь на меня собак, я слабак, пусть так Теперь мое соло, вступлю за такт       Пешков начал кусать губы, дыша уже не ровно, бегал глазами по комнате.       — Насовсем?       — Насовсем. Ты дуешь на угли, но вечная мерзлота Ты рвешь и рушишь, чтобы клеить и латать       — Всем привет. — Светловолосый парень заходит, лучезарно улыбаясь, всем комнате.       Это был конец зимы, и уже другое день рождение друга, которое в этот раз проходило в квартире. После того как Серёжа познакомился с Денисом, он начал общаться и с его общими друзьями, так что на тот праздник блондина тоже пригласили.       Увидев нового гостя, кудрявый сложил руки крестом, облокотился на диван, очень сильно в него вжимаясь, будто пытаясь исчезнуть.       — Что-нибудь случилось? — Спустя получаса молчания парня, в то время, когда в комнате было весело и шумно, когда Пешков вышел на балкон покурить, Ваня вышел за ним.       — В смысле? — Он не поднимал на шатена глаз.       — Что случилось? — Теперь он был уверен.       — Блять, — он поднял руки, тря глаза.       — Тише, — Ваня подошёл вплотную, обхватив руками, прижал к себе, — всё в порядке, ты чего, хочешь, домой пойдём?       — Нет, я, — качал головой, отнекиваясь, собирался что-то сказать.       — Ванёк. — Прозвучало откуда-то из квартиры.       — Сейчас.       — Иди сюда быстрей.       Темноглазый поднял голову.       — Домой? — Голос Вани был обеспокоенным.       — Нет, нет, всё в порядке, иди, я сейчас подойду. — Он кивнул на дверь. — Просто, голова болит.       — Ванёк. — Крикнули снова.       Зеленоглазый посмотрел в до миллиметра изученные карие глаза. Чмокнув в лоб вышел с балкона. Ты глубока, настолько что не видно дна Тебе не вариант быть с кем-то, но и одной тебе никак       — Я не смогу без тебя. — Мотает головой из стороны в сторону, слеза скатывается синхронно со второй.       — Сможешь. — Зеленоглазый слабо улыбается, делая шаг вперёд, кладёт руку парню на скулу.       — Без тебя, — кладёт свою руку поверх того, — всё теряет смысл. — Не говори так. — Шёпотом. И слёзы текут одна за другой. Кавычки, подтекст, что-то между срок И мы с тобой давно не в унисон       — Паспорт.       После продолжительного периодического запоя кудрявого, вперемешку с депрессией, Ваня всё-таки решившись, заведомо зная, где сегодня будет парень, выходит из такси напротив клуба. Глубоко вдохнув и тяжело выдохнув, движется ко входу. Перед самыми дверьми его останавливает мужчина в тёмном костюме.       — Что?       — Только старше двадцати.       Парень приподнимает брови. Сначала думает, затем поблагодарив бога за то, что сегодня брал с собой его в училище, недолго капаясь в портфеле, достаёт, протягивает мужчине.       Тот смотрит с полминуты.       — Двадцать один, если вы считать не умеете.       Недовольно взглянув на парня, отдаёт документ, открывая перед ним дверь.       — В следующий раз оденься поприличней. — Бросает в след.       Ваня спускается в клуб, который находится на минусовом этаже, зайдя в помещение, и быстро привыкнув к освещению, начинает осматриваться. Пару раз пройдя туда-сюда танцпол, осматривает барную стойку, также не найдя знакомые кудри в них, вспоминает про кабинки. Скрывшись среди танцующих людей, подойдя ближе, в одной из кабинок увидел то, что действительно удивило.       Пешков сидел на диване, повернувшись лицом к сидящему слева от него Денису, кажется он был достаточно пьян, а блондин, казалось вовсе нет. Ваня подошёл ближе, собираясь поздороваться, остановился в паре метров, завидев на глазах кудрявого слёзы, а на щеках мокрые дорожки. В сердце ёкнуло.       Нахмурив брови, встал, ожидая чего-то. Брюнет о чём-то слёзно говорил парню, а тот всё слушал, тоже нахмурившись, изредка кивал. Через несколько секунд, темноглазый замолчал, смотря тому прямо в глаза, начал отрицательно кивать головой. Блондин придвинулся ближе к нему, положив руку на затылок, второй обняв, поцеловал в щеку, собирая слёзы.       Сердце кажется остановилось. И не друзья и не враги Я твой недостаток, ты Моя Вселенная!       — Я люблю тебя. — Пешков прислонился лбом, ко лбу шатена.       — Я знаю, я тебя тоже. — Одна слеза предательски скатилась по щеке, быстро вытер, шмыгнув носом.       — Тогда почему всё так?       — Поточу что, в него ты влюблён, а меня лишь любишь.       — Прости.       — Не нужно. — Шёпотом. Поднял голову, ещё раз чмокнув в лоб. — Пока.       Солёные капли с лица брюнета падали прямо на пол, он мотал головой, пытаясь отговорить.       Ваня вернулся, схватил сумки, повесив портфель на плечо, открыл дверь, ещё раз чмокнув горячий лоб, положил свои ключи тому в руки, стоя в дверях ещё раз посмотрел в любимые глаза. Добивай! Добивай, и канаты рвутся. В этот край, в этот рай будет не вернуться.       — Прости. — Кудрявый стоял напротив зелёных глаз, в коридоре.       В ту ночь, когда Ваня посетил клуб, он вернулся домой, ничего не сделав, дождался, когда парень вернётся пьяный домой, а на утро сказал всё, что видел.       — Нет. — Он схватился за переносицу, ходя из угла в угол.       — Пожалуйста, — он попытался схватить его за локоть, но тот не дал.       — Я, я просто не знаю, что говорить. — Активно жестикулировал. — Я, я просто не знаю, — он присел на корточки, — почему? — произнёс жалобным голосом.       — Я не знаю. — Брюнет лишь кусал губы.       — Вы, — он запнулся.       — Нет, нет, — говорил громче, — ты чего, нет.       Ваня опёрся о стенку, опустив голову, схватился за не руками.       — Зачем тогда ты… — говорил очень тихо, — приходил домой, сюда, обратно, снова, оставался, уходил… я не понимаю.       — Я... — он встал на колени напротив него, взяв ладонь. — Я люблю тебя.       — А его? — поднял голову. — А что он? Зачем тогда всё это, что он?       — Я не знаю. — Очень тихо.       Оба молчали в таком положении минут пять.       — Ты — всё, что у меня есть. — Серёжа разрезал тишину. — Всё остальное — не имеет смысл. Как закончится ночь буду предан дважды; Но сейчас, мне не дай умереть от жажды.       — Всё будет хорошо.       Ваня развернулся, сделал шаг, от туда, куда скорее всего больше никогда не вернётся. Из той квартиры, что была для него единственным тёплым местом на всей планете, из того места, которого для него больше нет.       Пешков спустился на пол, сползая по стенке, так и не закрыв дверь, лишь закрыл лицо руками, начал задыхаться в пустоте, которая его теперь окружала.       Он был честен, без него, всё не имело смысла, и эта квартира, и университет, ничего, всё казалось пустым. Как будто мир вдруг потерял все краски. И закрыв глаза, в темноте он видел лишь одного человека, в котором ещё было что-то. Он схватил телефон, дрожащими пальцами набрал длинный номер. Трубку взяли почти сразу.       — Серёж?       — Приезжай, пожалуйста.

***

      Ваня вышел из подъезда, отойдя немного от дома, посмотрел на когда-то свои окна. Окна, за которыми когда то каждый день было тепло, за которыми утром заваривали чашку кофе и зелёного чая, окна за которыми по вечерам были долгие разговоры и чувственные поцелуи, окна, за которыми он часами рисовал, потому что рядом всегда была муза, окна за которыми было тепло и наверное любовь. Наверно, точнее наверняка она там ещё будет, но уже не для него, и целовать будет не он. Окна, за которыми он оставил самое близкое, что у него есть, чтобы оно снова обрело счастье. Окна, за которыми осталось его счастье.