Без страховки

Последней каплей стал надетый Гермионой значок с Поттером-смердяком дробь "Седрик – наш чемпион". Шла вторая неделя с тех пор, как кто-то решил снова устроить ему нескучную жизнь в стенах того единственного места, которое он называл про себя домом; никто из Гриффиндора с ним не разговаривал, и только хохотали, когда от остальных факультетов вдогонку неслись обзывательства. Хорошо еще, что в связи с приездом двух континентальных школ колдовать вне классов стало просто невозможно, директора совместными усилиями накрутили много чар, иначе он не успевал бы отлеживаться в Больничном крыле из-за проклятий. А так – ну обзывают, ну смеются вслед, стоило вспомнить такое же отношение все десять лет в Литл-Уингинге, как вспомнилась автоматически и защита от него. Она была проста как два пальца об асфальт, так говорил его учитель по пропусканию мимо ушей, второй изгой в школе, тоже очкарик, к тому же слабослышащий: "Затычки в уши – и вперед". Но глаза, хоть и в очках, значок на груди подруги, теперь уже тоже бывшей, разглядели хорошо, и он их сразу отвел, уставившись на кубок с ненавистным тыквенным соком.       В груди стало так холодно и тяжело, что сразу после ужина он не поспешил в библиотеку, как все эти долгие девять дней, а побрел в тот туалет, откуда был вход в Тайную комнату. Змейку на раковине кто-то убрал, но этот кто-то не позаботился закрасить ободранное место, и Гарри, который уже ничего не видел от слез, наконец-то хлынувших потоком, зачем-то произнес на парселтанге сиплым голосом – "Откройся!" Проход был довольно хорошо расчищен, а он же помнил, какая груда камней там валялась; но он вдруг вспомнил, причем резко и с головной болью, что перед отъездом со второго курса открывал Дамблдору вход на парселтанге, и туда входил еще и Снейп. Потом его зачем-то напоили зельями и он на долгое время забыл о самом существовании Тайной комнаты, даже не забыл, а почему-то считал это знание неважным. И если бы не сегодняшняя обида на предавшую его подругу, обида, побудившая искать место, где он смог бы выплакаться без насмешек над собой, то он вряд ли пошел бы именно сюда.       За второй дверью огромная, чуть усохшая, но от этого не ставшая менее страшной змеища лежала там же, где он ее упокоил мечом из Шляпы полтора года назад. Гарри обошел вокруг трупа василиска, измерив его шагами, получилось ровно двадцать, потом потрогал морду, а потом, ни секунды не задумываясь, что он делает, уткнулся лбом в ядовитый правый верхний клык, тот удачно торчал в раззявленной пасти как раз на уровне его головы.       Теперь его никто не спасет, мелькнула мысль в гаснущем сознании, и это к лучшему. *** Гарри почувствовал, что натекающая из фонтана вода промочила его насквозь, и она была теплой. В душевой неизвестные доброжелатели подмешивали ему в мыло и шампунь всякое, и Гарри уже два дня не только не принимал душ, но даже не умывался. Поняв с удивлением, что воздух в Тайной комнате перестал быть затхлым и холодным, а стал свежим и теплым, а вода в чаше фонтана курилась, Гарри подумал и разделся.       Плавать вокруг статуи девы, льющей воду из кувшина, – Водолеи? Водолейки? – было просто наслаждением, и Гарри еще бы поплавал, но забурчало в животе и голод, впервые за девять же дней, обрушился так, что ноги подкосило.       Гарри с сомнением поглядел на грязную одежду, резко вспомнил заклинание ее очистки и применил не задумываясь, и только потом осознал, что палочка так и лежит в кармане наспех скинутой мантии. Но тут живот булькнул так заливисто, что больше он тянуть не стал, оделся и одним махом взлетел по крутому подъему.       Гарри понял, что умрет от голода в этом подземелье, ведь как он ни шипел и ни орал, проклятая стена и не думала съезжать вниз. Потому он опять спустился к василиску, там хотя бы есть вода, может, кто-нибудь спустя пару дней заметит, что четвертый чемпион исчез, и организует поиски. То, что парселтангом он больше не владеет, Гарри уже понял, как и то, что это связано с резким улучшением зрения и исчезновением проклятого шрама. Сложить два плюс два получилось удивительно быстро, тот самоубийственный укол в лоб почему-то его не убил, а вылечил, но жрать хотелось все сильнее. Пришлось вспоминать не только ухватки изгоя из Литл-Уингинга, но и способы приглушать боль от голода в желудке. Гарри стащил все выползки в одну кучу, сверху постелил мантию и свернулся клубочком, как можно сильнее прижав коленки к животу, и смотрел, как и вторая дверь медленно закрывается, отрезая его теперь и от крутого подъема наверх. Но сил не было больше никаких, и он отвернулся, не увидев, как створка слилась со стеной.       Давнее умение помогло, боль постепенно отошла вглубь и утихла, и он задремал, в своем полуголодном детстве он всегда старался в таких случаях уснуть. *** Наглый луч солнца шарился по лицу паренька, спавшего лицом к каменной стене, переполз с кончика носа на левую щеку, потом уперся в левый глаз, и тот немедленно открылся. Лаз, который позапрошлой весной так густо зарос травой и кустами, что не пропускал свет, в начале ноября стал виден насквозь, листва опала и трава увяла.       Восходящее солнце уже давно убрало лучи, а Гарри все пробирался по круглому, высотой около метра, проходу. Выход был сразу у края Запретного леса, в кустах терновника, но Репаро на дырки в рубашке, а мантию Гарри предусмотрительно снял и обернул вокруг пояса, отлично их зарастило. Из дверей замка, распахнутых по случаю воскресного выхода в Хогсмид, донесся гонг на завтрак.       Сегодня Гарри сел поодаль от всех, положил себе две порции сарделек и упивался их брызжущим соком, заедая большими кусками ячменной лепешки. Даже ненавистный тыквенный сок показался божественным нектаром, и Гарри слил один кубок в трансфигурированную из салфетки фляжку, точь-в-точь похожую на фляжку учителя ЗОТИ.       Теперь он легко доживет до обеда, и почитает про беспалочковые чары, да и много чего еще нужно усвоить. Теперь, когда нет командного голоса над ухом, читать стало в разы легче, до этого утра Гарри боялся себе в этом признаться, как же, ведь это же его подруга указывает, что читать, что писать, куда идти или не идти. Так что пусть она не снимает значок с обзывательством как можно дольше, и Рон тоже, ведь он надел такой на первый же день после его избрания четвертым чемпионом, – без них появилось время на вещи, действительно интересные ему самому. *** Спустя полтора месяца Гарри пригласил на бал одну из шармбаттонок. Хотя однофакультетники и часть учеников других факультетов значки на мантиях уже полмесяца как не носили, Гермиона свой сняла сразу после его победы в первом туре, как и Рон, но Гарри всех их продолжал игнорировать.       Это удавалось легко, изученные правила Турнира гласили, что чемпион может заниматься подготовкой по своему плану, а в его личном плане не было места зельеварению, прорицаниям и Истории Магии, к тому же теперь ему разрешено везде ходить и после отбоя. Приятно было видеть лицо Снейпа, уже влепившего ему минус десять баллов и тыкнутого носом в подчеркнутые места в книге правил. Снейп фыркнул и удалился своей неподражаемой походкой, а Гарри сообразил, как использовать это заклинание бесшумного летящего шага. На баллы факультета ему стало наплевать, выжить бы, ведь Хагрид показал драконов.       Теперь он везде ходил с блокнотом и карандашом, все могло пригодиться, как, например, быстро получившаяся у него анимагия. Едва он понял, что пытается превратиться в оленя, сразу прервал процесс и три дня вычислял вторую анимаформу, собаки, а потом еще три дня третью, которую и признал наиболее подходящей для своих целей.       Серая полевка, может, и не сильна, но для дракона совсем незаметна, хвосторога продолжала рычать и бросаться в сторону трибун даже тогда, когда он у нее за спиной вернул свой облик, уменьшил палочкой золотое яйцо, положил его в карман и опять прокрался мышкой вдоль валунов. За спиной дракона его не заметили, Гарри надел серый свитер и серые же тренировочные штаны, и голову тоже серой косынкой повязал. Среди огромных гранитных валунов, что окружали кладку, его появление в этом наряде не привлекло чьего-либо внимания, все пялились на огнедышащую тварь, пока она не вырвала цепь и не бросилась на трибуны. Тут все дружно заорали и не успокоились, даже когда поняли, что щиты выдержали и огонь никому не причинил вреда.       Гарри подбрасывал и ловил яйцо у палатки медиведьмы до тех пор, пока дракона не увели с поля и судьи наконец увидели, что последний участник приз добыл, но как-то не душераздирающе, и потому присудили последнее место. *** Карта Мародеров, Молния, мантия-невидимка и ключ от сейфа, а он не стал его возвращать миссис Уизли после покупки костюма на бал, хранились в Тайной комнате.       Теперь там стояли трансфигурированная кровать, стол и стул, а возле бассейна – шкафчик с мылом и шампунем, купленными у Малпеппера, с теми присадками, что препятствовали выпадению волос, вернее, даже не препятствовали, а уничтожали все выпавшее. Да, Гарри дочитал до использования частиц тела в ритуалах и зельях, а потому усердно намывался по выходным именно этими дорогущими средствами личной гигиены, срока действия их компонентов как раз хватало на неделю.       Он вытащил из озера свою спутницу по балу, блондиночку Коко, и занял второе место, Седрик оказался быстрее. Яйцо Гарри раскрыл в бассейне Тайной комнаты нечаянно, уже не надеясь на ответ, он его просто уронил и нырнул за ним. Про жабросли рассказал Невилл, единственный, никогда не носивший значок с обзывательством. *** В конце апреля их четверых сводили полюбоваться на растущий лабиринт. Гарри вытащил нить с воспоминаниями и вечерами в нее погружался, Омутом памяти служил сам бассейн, поэтому он раз за разом проходил по уменьшенному всего в пять раз лабиринту к центру и выучил все восемь поворотов кратчайшего пути.       Куда-то исчез учитель ЗОТИ, почти перед самым началом третьего тура, и Гарри лишь позже понял, что Барти Крауч перепутал фляжки после урока, забрав трансфигурированную чужую, с тыквенным соком. После тренировок все были вымотанными, как учитель Крауч-младший был очень хорош, а снятые мантии, ремни и прочее лежали кучей. Его модифицированная Оборотка тоже была на вкус тыквенной, что и послужило причиной, почему после очередного посещения Литл-Хэнглтона Барти не смог пройти в замок, а запаса волос Грюма у него с собой не было. Грюм же освобождался от Империо слишком медленно, окончательно его сбросив уже в июле, после разъезда учеников по домам. А Гарри фляжку с обороткой попробовал в Тайной комнате, там и оставил, очень удивившись образовавшемуся протезу и искусственному глазу.       Гарри прошел весь лабиринт по заученному маршруту в мантии-невидимке, тату-карман на теле стоил запредельно, но жизнь дороже, и осмотр перед туром ничего не выявил. Он снял мантию уже перед Кубком, запихал в татушку на правой голени и схватил приз за ручку. Проводившие Турнир маги были выдумщики, понял Гарри, перенесшись на второй этап третьего тура.       Ритуал Кость, Плоть и Кровь работал как следует только в одном случае – кровь должна быть взята насильно, но Гарри успел прийти в себя достаточно, чтобы произнести формулу добровольной отдачи, пока некто в маске и мантии нес флакон до котла, откуда вылез покачивающийся лич. Гарри наконец одолел волшебные веревки, бросился к Кубку и вывалился с окровавленным рукавом рубашки перед трибунами, на что и надеялся. Это дурмштранговцы изучают некромантию, в Англии же она строжайше запрещена; конечно, Крам не преминул бы сразиться, но Гарри такое вообще не учил, так что нафиг-нафиг.       Турнир закончился победой Гарри, мешочек с тысячей галеонов приятно оттягивал карман, все вокруг орали от восторга, а он наконец выдохнул – гонка закончилась, и лето с золотым запасом предстояло великолепное. Даже очередная речь Дамблдора о необходимости проживания на Тисовой не испортила настроения, да-да, он все понял и месяц оттуда ни ногой. Да он и не собирался, две недели будет отсыпаться, потом еще парочку недель потратит на поездки в книжные магазины Косой аллеи, ну а в августе, наконец, посетит море в Ницце, расхваленное Коко Шанель, внучкой той самой знаменитой сквибки, в честь которой она и была названа.       С Гермионой и Роном он перекидывался приветствиями, как и с остальными гриффиндорцами, он же не бука какой, но на пир в его честь не пришел, как и на прощальный завтрак с другими школами. Директора объявили, что распутали, наконец, заклятия на Кубке огня, там сплелись и портал куда-то, и мощный Конфундус, наложенный больше полугода назад, так что выигравший турнир Гарри Джеймс Поттер действительно не бросал в него свое имя, это кто-то из недоброжелателей подсуропил. Все сидели притихшие и стреляли глазами на стол Гриффиндора, на дальний его угол, где обычно завтракал и обедал виновник их смущения. Все как-то сразу заговорили преувеличенно бодрыми голосами на отвлеченные темы и засмеялись неискренним смехом, ведь взгляды пересекались на пустом месте, победитель привычно отсутствовал.       Гарри решил не забирать на лето сундучище, у него прекрасно вышло расширить сумку для учебников, к ним дополнительно влезла уменьшенная Молния, а остальное факультетский эльф отнес до первого сентября в кладовую. Многое узнавалось между делом, если не бегать с выпученными глазами в поисках приключений на пятую точку, подгоняемым бывшими друзьями. *** Дядюшка стал поперек себя шире, как и Дадли, поэтому золото Гарри стал тратить сразу же, половинка грейпфрута сойти за обед никак не могла. Ночной Рыцарь он вызывал ночью у моста через Темзу, вылезал там же при поездке обратно и нес недельную норму довольствия из кухни Дырявого котла в специальной корзинке.       Палочку-муляж дядюшка привычно взял двумя пальцами, покосился было на плоскую сумку, да и не стал ее отбирать, Гарри ее открыл и тот убедился, что там только пара книг и рубашек. Дядюшка их поворошил, грозно нахмурил еле заметные белесые бровки и приказал из комнаты никуда не выходить. Ну хоть что-то в этом мире осталось неизменным. *** Букля осталась в школьной совятне, ему некому писать, Сириус в бегах, с друзьями он на мировую ни за что идти не хотел и ясно дал это им понять еще в поезде. Он просто никому не открыл купе, усталость навалилась как-то сразу, и выслушивать очередное "Ну ты же понимаешь, мы же не очень виноваты", и все остальное в таком духе, не хотелось.       Теперь Гарри плел свою защиту вокруг дома, он купил специальные очки и вытащил из тату-кармана украденную из Запретной секции книгу по кровной защите особняков и мэноров, с экслибрисом Блэков, но без кода Хогвартской библиотеки. Это заняло неделю, в течение которой ему все-таки прислали пряников производства Молли Уизли, начиненных под завязку зельями, какими именно, Гарри даже выяснять не стал. В очках посылка полыхала зеленым и розовым, так что он эти пряники подсунул под кровать Дадли и через день убедился, что нюх бедненького кузена не подвел – от пряников даже крошек не осталось. А еще через день Дадли уехал в гости к тетушке Мардж, после раздувания два года назад ее посещения прекратились, летом, по крайней мере. Стерли память ей явно некачественно, потому что она наотрез отказывалась приезжать и вызывала Дадлипусечку к себе. Тот поехал с радостью, но увы, месячная диета дала сбой у любимой тетушки, так что его с приступом печеночной колики отвезли в больницу. Свои подозрения Гарри оставил при себе, на маглов зелья действуют отсроченно и намного слабее, ну и нельзя исключать, что Дадли банально обожрался непривычной теперь жирной пищей, Марджори Дурсль не отказывала себе и любимому племяннику в беконе.       После произнесения активирующей формулы даже школьная сова не пролезет сквозь Бастион, да и пофиг, к концу августа у продавцов в книжном учебники на пятый курс уже будут разложены стопками, а он попрощается с тетушкой до следующего лета, из Франции махнет прямиком в Белую виверну, он номер забронировал на тридцатое и тридцать первое августа под той самой Обороткой из фляжки Барти Крауча. Аластора Грюма на Теневой аллее побаивались так явно, что взяли молча четыре галеона, сказали только, каким будет пароль эти два дня. Третий и последний глоток он истратит при вселении, а выходить оттуда до отъезда в Хогвартс не собирается. *** Коко была так рада его приезду, что провела с ним все время. Она была помолвлена с троюродным дядей, свадьба состоится в сентябре, и она решила напоследок побаловать себя свободой. Гарри был в восторге от секса с ней, от ее уроков по преобразованиям и зельям, от танцев под луной в волшебной части пляжа, с кострами и прыжками через них, и прямо физически чувствовал, как в душе исчезает напряжение.       Вторая тату была набита тем же мастером-китайцем еще в первую неделю после приезда из школы, и Гарри буквально реализовал поговорку, мол, все свое ношу с собой.       Покупки он совершил по каталогу прямо из гостиницы, отоспался за все четыре недели бешеного французского отдыха, и утром первого сентября перешел из камина Белой виверны в камин Дырявого котла в своем собственном виде. Новая стрижка, новая оправа очков, теперь зрение у него было всего минус полторы диоптрии, новая одежда от французских магических кутюрье, и вот результат – на него не взглянули ни Рон, ни Гермиона, ожидающие кого-то с магловской стороны платформы девять и три четверти. Вещи все были в тату-карманах, Гарри нес одну лишь легкую мантию, перекинутую через плечо, и на бывших друзей посмотрел искоса. Те увлеченно высматривали кого-то в толпе, бросаясь на каждого брюнета ростом ему теперешнему по плечо, оздоровительный курс от французских зельеваров был вкусным и очень сильным, Гарри подрос сразу на шесть дюймов и раздался в плечах.       При осмотре целителями французского госпиталя выяснилось, что в его плечевой кости застрял кончик клыка василиска, но они не стали его вытаскивать, молодой человек почти его усвоил. Теперь стал понятен иммунитет к яду василиска, но оставалось непонятным одно - как связаны улучшившееся зрение и исчезнувший шрам с новой порцией яда. Целители развели руками - после приема курса оздоровительных зелий на месте шрама не осталось никаких следов, ну а зрение у волшебников порой само исправляется, то есть ясно, что ничего не ясно, магия же.       Перетрах и недосып двумя сутками сна не убрался полностью, поэтому Гарри влез на багажную полку и мышкой уснул до прихода Ведьмы-с-тележкой, вот теперь он бы ни за что у нее сладости покупать не стал.       Рон все ныл и жаловался, Гермиона вещала своим неприятным безапелляционным тоном, Джинни срывалась на визг на них обоих, а мышка, проскользнувшая в их купе и сидевшая под диванчиком рядом с Живоглотом, внимательно слушала. Живоглот его лишь лизнул и отвернулся, и Гарри вспомнил, как тот бросался на крысу Рона, наверняка при превращении остается что-то, может, запах, иначе бы его просто перекусили пополам.       Когда те пошли на второй круг в обсуждении своих планов по восстановлению дружбы с Гарри Поттером, он ушел, у него сюрпризец припасен для всех. *** После распределения последнего первокурсника Гарри, что стоял за ним мышкой, вышагнул к Шляпе в своем облике и попросил его перераспределить, это можно было делать лишь на пятом или седьмом курсе. Шляпа лишь выслушала его и крикнула, что Хаффлпафф, который он выбрал, пополнился пятикурсником, иногда полезно в дождливые унылые дни перечитывать старые книги.       Барсуки были единственные, кто принес ему свои извинения искренне и сразу после первого тура, к тому же они узнали от Седрика, что Гарри предупредил его о драконах, и потому овацией встретили нового софакультетника. Едва Шляпа вынесла вердикт, его галстук и подклад мантии тут же окрасились в желто-черную полоску, а за столом Гриффиндора воцарилась настоящая буря – рыдала Джинни Уизли, орала гневные лозунги Гермиона Грейнджер, да и остальные проявляли свое недовольство довольно громко. Всех утихомирил Дамблдор, предложив начать есть, так и сказал – "Ешьте!" *** На трансфигурации разразилась первая сенсация – Гарри выполнил преобразование живого в неживое без палочки и без слов, на зельеварении вторая – он сварил в одиночку Феликс Фелицис, третья уже не удивила никого – на чарах он показал самолевитацию. Галеоны у него в сейфе лежали теперь совсем тонким слоем, так что мечты Джинни о нем как о богатом муже, высказанные ею в купе и подслушанные Гарри-мышонком, накрылись медным тазом. Денег на учителей, амулеты и книги Гарри не жалел, тратил их не задумываясь – еще не было ни одного года спокойной жизни в магическом мире, так зачем деньги экономить, вдруг он ненароком погибнет. Барсуки рассказали о заключении директоров еще на перроне Хогсмида, пока гриффиндорцы от стыда отводили глаза и не решались подойти. Это за лето они решили, что Гарри всех простил, и начали галдеж, но как-то быстро успокоились, и впервые Гарри просто учился.       Ничего не случилось ни на Хэллоуин, ни на Рождество, но он впервые покинул замок на зимних каникулах – Коко, ставшая безутешной вдовушкой два месяца назад, пригласила покататься на лыжах в Альпах. После каникул Гарри молча выслушал нотацию от Дамблдора, развернулся и ушел, ему бы выспаться после бурных десяти суток, так что следующий день он проспал в отсеке-соте, забив на уроки. *** Драко Малфой следил за Гарри по поручению отца. Их гость, впадающий в настоящее бешенство, нагонял жути на всех, и Люциус Малфой первым сообразил расспросить Питера Петтигрю о ритуале, что привел к такому неполноценному воскрешению. Вроде бы все было правильно, но точила его мысль, что трясущийся крысеныш что-то все-таки утаивает, так что под Империо заставил того вытянуть воспоминания о полном ходе ритуала.       Вот оно – Гарри что-то произносит чуть-чуть раньше того момента, как первая капля его крови капает в котел, затем щелкает пальцами, веревки падают и парень хватает Кубок. Жаль, что Гарри говорит, почти не шевеля губами, звук не удается усилить, а после Империо у Петтигрю инсульт случился, повторно взять воспоминание долго не получится. Да и супругу жалко, каждую ночь ходи к чувствовавшему себя юнцом личу и терпи быстренькие подростковые совокупления.       Амулет Серпия заставит Гарри рассказать, что он произнес перед добавлением в котел Крови врага, немец-некромант обещал нивелировать последствия, если будет точно знать, что именно недоумок-ритуалист сделал неверно, и Драко все каникулы учился им пользоваться. Одно неверное движение – и амулет разорвется в руках, так что после пленения Гарри Драко нужно будет еще выпить успокоительный сбор, чтобы активация Серпия произошла правильно. *** Филин улетел в мэнор Малфоев под утро, и Драко с чувством хорошо выполненной работы вернулся в Выручайку развязать пленника. Гарри вроде бы оставался таким же, как он его оставил, но что-то обеспокоило Драко и он остановился на полушаге, успокоительное зелье замедляло и реакцию, и разум. Но было поздно - его встретил ласковый хук от взвившегося со стула Гарри, а также Сомниус с последующим Обливиэйтом, и Драко на сутки отъехал в царство Морфея. *** "Ежедневный Пророк" напечатал колдофото разрушенного до основания мэнора Малфоев со всеми жуткими подробностями. Печальный Драко, вернувшийся после похорон родителей, долго пытался что-то вспомнить, что-то важное, но плюнул, денег на хорошего менталиста не наскрести, сейф оказался практически пуст.       Он не догадывался, что все ушло на оплату работы немца-некроманта, а тот оплошал. Второе и окончательное развоплощение Волдеморта было очень мощным, не чета тому первому, что разнесло только полдома Поттеров в Годриковой лощине, - здесь бабахнуло так, что от павильона в дальнем углу сада оторвалась крыша и улетела за пять километров. Потому что Гарри соврал, ведь амулет Серпия не применяют на носящих тату-карманы в теле, вернее, не применяют, если прямо в теле хранится мантия Певереллов, которая съедает все эманации от амулета Серпия, произведенного с помощью Бузинной палочки. *** После СОВ Гарри в Англию не вернулся, им с Коко пришлось много работать, чтобы воплотить все свои мечты в жизнь. Но работа на себя, а не на мифического общеблагого дедушку или рыжую прорву, была в радость. Каждый Хэллоуин Гарри присылал Гермионе и Рону по ветке шиповника, что, согласно книге цветов, говорило о том, что они предатели, бросившие его без страховки тогда, когда он особенно в них нуждался.