Замирает земля

Я подарю тебе небо, подарю тебе стикер, Подарю тебе лето, покажу тебе Питер CMH & LIDA - СТИКЕР То, что лето в северной столице ёбнулось и поскакало, Петя был готов подтвердить, клянясь на Конституции и УПК. Конец июня выдал жару за тридцать, начало июля поливало грозой, так что охуевали все — от незадачливых туристов, как-то проехавших (читай — прорвавшихся) через все границы, до местных. Кажется, по такой погоде присмирели даже профессиональные наёбщики на Дворцовой. Активизировались зато наёбщики и объёбщики вечерние: вроде печально известный трёхголовый сайт и накрыли немцы ещё в апреле, но вычистить все зеркала, дубли и альтернативы оказалось не под силу никому, так что закладки появлялись там и тут с завидной регулярностью, а на Рубике и Думской некоторые особо отбитые предлагали стафф в открытую. Про Лиговский пятьдесят и подобные клоаки не хотелось даже думать. Петя устало потёр сухие глаза. Отчёт по концу первого полугодия не хотел писаться ни в какую, экран ведомственного компьютера радостно показывал открытый белый лист ворда, на котором Хазин просто в угоду своей паскудной натуре и чтобы хоть чем-то разбавить пустоту набрал «СМЕРТЬ ОТ НАРКОТИКОВ МЕРЗКАЯ ГРОБ ГРОБ КЛАДБИЩЕ ПИДОР». По крайней мере, начало было положено. Методика была студенческая, и со студенчества же не менялась: написать какой-нибудь хуйни по теме, потом просто не забыть удалить, потому что начальство даже в довольно либеральном питерском УНК на такое смотрело без энтузиазма. Можно, конечно, было воспользоваться мудростью поколений и усадить за отчёты стажёров, которых щедрой начальственной рукой отсыпали даже ему, но что-то (возможно, прожитый вместе с ними месяц, добавивший Пете нервной изжоги и седых волос, а Игорю — орущего от тлена мужика под боком) подсказывало, что проще исписать нужное количество листов самому. Стажёры, - двое, блин, из ларца, - словно почуяв неладное чуйкой пониже спины, тут же выросли у начальского стола, так что файл с отчётом пришлось экстренно свернуть. - Пётр Юрьич, - начал было кудрявый и несуразный Глеб, очевидно, выёбываясь перед сокурсницей, - а можно нас отпустить пораньше? Хазин поднял взгляд на него. Опустил на запястье. Радостно подсветившийся циферблат яблочных часов с ай-кью явно выше стажёрского показал 17-49. Паскудная ухмылка полезла на ебальник сама собой. - И на каком же, Глеб Андреич, основании? Глеб Андреич переглотнул, переступил с ноги на ногу, покосился на Анечку, перед которой, очевидно, хотел казаться крутым. - Так это… конец рабочего дня, тащ майор… - невразумительно промямлил он. Петина ухмылка стала ещё шире. Рабочий день у них по-хорошему заканчивался в полседьмого, сам же Хазин редко уходил раньше семи-восьми — и потому что начальник, и потому что даже Игорю с его ножищами и широким шагом требовалось минимум полчаса, чтобы дойти от ГСУ. Слава всему, что можно, хоть не в старое здание арбитража забрали. - Что Вы говорите, Глеб Андреич, - протянул Петя елейным голосом, - почему же мои часы показывают, что до окончания рабочего дня ещё сорок минут? Что скажете, Анна Валерьна? Анечка вежливо улыбалась, пытаясь одновременно незаметно сделать Глебу страшные глаза. Петя искренне считал, что из неё, может быть, выйдет когда-нибудь толковый юрист: по крайней мере, когда она перепроверяла рапорты, то они переставали открыто противоречить сами себе через абзац. Насчёт Глеба же терзали сомнения — как он вообще до этого сдавал курсовые и практики, если с текстами работал из рук вон плохо, не первый курс всё-таки. За стеной вдруг послышались знакомые шаги. Дверь со скрипом открылась, стажёры вытянулись по струнке и дружно гаркнули: - Здравия желаю, тащ майор! - Вольно, - бросил Игорь, - погуляйте пока, мне с вашим начальством надо кое-что обсудить. - Так точно, тащ майор, - стажёры козырнули и скрылись в коридоре. Игорь только покачал головой. - Сколько учишь, что к пустой голове не прикладывают… - Да у них в любом случае голова пустая, - махнул рукой Петя и откинулся на стуле, - с чем пожаловал, Игорёк Константиныч? - Разве я не могу просто так заглянуть к зазнобе моего сердца, Петруша Юрьич? - полушутливо спросил он в ответ. Петя покивал. - Ага-ага, а это не папка с очередным жмуром у тебя в руках, а ты просто рад меня видеть. Игорь усмехнулся. - Виноват, Пётр Юрьич, как есть виноват, жмур и по нашей, и по вашей части, нашли на Ломоносова давеча около уважаемого заведения. Петя бегло просмотрел материал: фотографии тела, отчёт криминалистов по баллистике, отчёт по трассологии, отчёт по токсикологии, отчёт судмеда. Причина смерти — инфаркт миокарда, вероятно, вследствие употребления наркотических веществ и интенсивной физической нагрузки. Пять выстрелов девятого калибра совершены уже в остывающий труп. - Неплохо его. Какие идеи? Игорь помрачнел. - Вся эта серия похожа на преступления ненависти, товарищ майор. Петя тихонько присвистнул. Мотив ненависти к социальной группе, конечно, нужно было ещё доказать, но всё равно вся история с жмуриками напротив известного гей-бара пахла очень дурно. Ещё и обдолбанными. Булатов с Поздняковым, конечно, такой хуйни не исполняли в открытую, но кто знает, сколько психов их считает правыми и на что они готовы. - На месте кто был? - лениво спросил Петя. В материалах, конечно, были рапорты, но что-то внутри требовало, чтобы Гром говорил и не затыкался. Чтобы было понятно, что вот он — здесь, живой. - Нашли тело ППС, вызвали Дубина, тот уже нас с Айсой. - Бабка за дедку, дедка за репку, - пробормотал Хазин себе под нос. Игорь покивал. - Типа того. По отчётам и рапортам выходило, что сработали довольно чисто: почти не затоптали место, да и Дубин, скорее всего, со своей дотошностью (не сказать — занудством) уже запросил и частично отсмотрел записи с камер на всей улице и опросил персонал ближайших заведений, а Айса пошла шуршать по своим мутным каналам. - Правозащита пока не лезет? - уточнил Петя на всякий случай. Гром покачал головой. - Официально нет, но мне уже завуалированно намекнули со всех сторон, как нас натянут и насколько нам это не понравится, если подвижек в ближайшее время не будет. Особенно подробно, конечно, расписала Сашка. - Мне нужна запись этого разговора, - заржал Петя. Юля с Сашкой, пусть и были обе бывшими Игоря, ему откровенно нравились, и как пара, и как друзья. Игорь смутился. - Вот не надо тебе это слышать, Пётр Юрьич, как она там яйцами бряцает. Петя заржал совсем уж неприлично. Саша, конечно, имела в какой-то момент жизни яйца вполне буквальные, в отличие от той же экс-Пчёлкиной, но давно от пережитков предательства собственного тела и ошибок в документах избавилась. - И что мы будем делать со всем этим, Игорь Константиныч? - Ты ж нигде не был особо, Пётр Юрьич, - Гром неловко пожал плечами, как будто предлагал что-то неприличное, - может, прогуляемся вечерком? Петя успел только кивнуть, как в дверях кабинета нарисовались стажёры. Часы на руке услужливо показали 17-57. - Товарищ майор, - начал снова Глеб. Хазин сморщился, как от лимона. - Пиздуйте уже отсюда. Стажёров тут же след простыл. Петя устало упал лицом на стол, и Игорь сочувственно потрепал его по макушке. - Заебали совсем? - Да не то слово. Ты представляешь, - начал он, чувствуя острую потребность пожаловаться на окружающих долбоёбов хоть кому-нибудь, - этот еблан тупорогий даже рекомендацию по практике себе написать не может. Ладно рапорты — хотя уж в них-то ошибиться сложно, но эти три строчки! Игорь придвинулся поближе и принялся гладить его по голове. - Ну, ну, они всё-таки стажёры. Считай, дети ещё. - Хуети, - фыркнул Хазин, - третий курс закончили. - Хуети, да, - покивал Гром, - пойдём, Пётр Юрьич, нам ещё домой заскочить надо, чтобы по уважаемым заведениям протокольными рожами никого не распугать. Петя повозил щекой по столу, изображая кивок, но не сдвинулся ни на миллиметр. Игорь встал и оперся на стол, нависая над Хазиным. Петя приоткрыл глаз, посмотрел на Грома взглядом очень умной, но очень усталой собаки, и закрыл глаз обратно. - Петь. - М-м. - Петь, поднимайся. - М-м, - Хазин отрицательно повозил по столу лицом, - оставь меня умирать. - Петь, поехали домой. Раньше одиннадцати всё равно по заведениям делать нечего, сейчас шесть. Может, даже поспать немножко успеем, - Хазин открыл глаз, обречённо вздохнул и нехотя поднялся в сидячее положение. - Полцарства за поспать, - пробубнил он. - Давай, Пётр Юрьич, нам твой гроб ещё запарковать у дома надо. - Наш гроб, - возмутился Петя, вставая из-за стола и проверяя сохранение файла «ебучийотчет1пг22хазин.docx». К сожалению, файл был на месте. Игорь вполголоса запел интернационал. Домой, на Фонтанку, они в итоге доплелись по загруженному центру за сорок минут. Петя, отказавшийся сесть за руль, материл всех и вся, особенно Игоря с его «знанием коротких дорог», но сидеть в машине под кондиционером было не в пример приятнее, чем плестись по городу пешком. - Ты, дядь, как до меня добрался-то? - сообразил он спросить, выползая в промозглую улицу из нутра родного кроссовера. - Да Бану подбросила. Петя подавился воздухом. - Которая Колмакова? Сама? Игорь кивнул. Бану была живой легендой и бывшей женой какого-то то ли серьёзного фарцовщика, то ли братка из девяностых, которого чуть не сама же в итоге и отдала под суд. Тот, конечно, оказался скользким гадом и вывернулся, но связываться с ней больше не решился и смотал удочки в свою какую-то там национальную республику. Потом за ней было несколько расследований по серийникам — Расчленинград, хуле, — и несколько громких процессов по домашнему насилию. Так что седая и очень интеллигентная полковница — то ли калмычка, то ли бурятка, то ли ещё откуда-то оттуда, вызывала уважение даже у тех, до кого о ней доходили только слухи. - Опытом делилась. Почему у меня версия про преступления ненависти сейчас и основная. - А не основная? - Петя уныло ковырялся в дверном замке. Сколько раз обещал себе поменять личинку, столько же забывал, а Игорю с его лапищами вообще было на замки кристально похуй. Дверь он мог, если что, просто вышибить. - До серии была надежда, что просто жертва перебрала чего-нибудь весёлого и сдохла при выходе с танцпола. - А друзяшки так запаниковали, что пытались привести его в чувство пятью пулями? - дверь наконец-то поддалась, и Петя шагнул в прохладную из-за устроенного сквозняка квартиру. Игорь пожал плечами и шагнул следом. - Всё, Петюнь, давай сейчас не о работе. Петя кивнул, варварски скинул туфли и устремился вглубь квартиры, бросив на ходу через плечо: - Я в душ. Игорь рассеянно кивнул в пространство, разулся и пошёл сполоснуть руки в кухне. Когда Петя соизволил накупаться и прийти в спальню, Игорь уже растянулся под своим огромным полотенцем, из тех, которыми они летом заменяли одеяла. Петя радостно рухнул рядом, натыкивая в телефоне обязанность будильника через два часа попытаться привести их в чувство. Поднялся через пару часов, конечно, один Игорь. Потупил в окно на кухне, пока кофемашина пыталась что-то из себя породить, полежал в прохладной ванне, втыкая в видео с собаками — приучил всё-таки Хазин к смартфону — и только к девяти пошёл будить Петю, предварительно вооружившись свежим кофе. Петя, как оказалось, уже не спал, а тупил в ютуб в кровати; с дисплея мужичок в очках вроде бы что-то здравое вещал о серийнической психопатологии на примере Пичушкина. Стоило, впрочем, войти в комнату, как Хазин повернулся на запах, попутно облизывая Игоря голодным взглядом. - Работа в постели? - не удержался от подъёбки Гром. Петя поставил видео на паузу и сладко потянулся. Полотенце сползло на тазовые косточки, обнажая Хазина практически полностью. - Ну, когда горячий мужик приносит мне горячий кофе, то ебаться с работой не хо-очется, - промурлыкал он. Игорь облизнулся и поставил кофе на тумбочку. - Пора вставать, если мы не хотим толкаться на входе. Петя вздохнул и сел в кровати. - Обломщик. - За то и любишь, - и Игорь исчез в кладовке, переделанной под гардеробную. - Узкие джинсы надень, - крикнул Петя ему в спину. Игорь угукнул откуда-то из недр. Петя неспешно выпил свой эспрессо и пополз в гардероб тоже. Он уже представлял, что наденет — косуху, футболку и светлые художественно драные джинсы, в которых он казался лет на семь моложе, едва не студентиком. Игорь уже натянул скинни, которые почти не оставляли простора фантазии, и залип перед рейлом с рубашками. - Чёрную надень и рукава подкатай, - кинул Петя через плечо. Выдвинулись из дома они в итоге к десяти — как раз успевали заглянуть к Игнату. Апрашка, несмотря на яркий, почти дневной свет, к одиннадцатому часу уже практически вымерла. Ларьки и лавчонки завесились ставнями, продавцы расползлись кто куда, а мутные типы, курившие по подворотням, не стремились выходить им навстречу. Игнат встретил их в дверях качалки. Игорь понятливо хмыкнул. - Какие люди в Голливуде! - театрально развёл куками громовский друг, — Так шо, когда на свадьбу позовёте? - Как только паспорт нормальный сделаешь, дядь, — ухмыльнулся Петя. Игнат поморщился. - Та шо, я шо ли противлюсь? Но вы таки явно не просто потрепаться за жизнь, ребяточки. - Не просто, - покивал Игорь, - про убийства на Думской слышал? Жмуры с пятью пулями. - Ну шо вы моросите, дорогие? — горестно развёл руками Игнат, — я таких отбитых не держу и не привечаю, нахрена мне оно надо… - Мало ли, кто из булатовцев у тебя ошивается. Пошурши там, — Игорь вроде как беззаботно пожал плечами. - Ну вы меня под монастырь подводите, дорогие, — Игнат обиженно поджал пухлые губы, — Но я пошуршу исключительно по большой любви к вам. Не цените вы меня оба два. - Ценим, дядь, иначе б на твои делюги глаза не закрывали, — вмешался Петя. С Игорем Игнат мог трепаться бесконечно, а вот «бешеного москвича» всё ещё побаивался. - Та шо вы несёте. - Много что, дядь. Мы на неделе зайдём, заодно за жизнь попиздим. Так что заводи свой тотализатор. Игнат покивал. Для Игоря с Петей его зал был отдушиной и возможностью легально отпиздить друг друга за всё хорошее и успокоиться, а не орать или бить посуду в очередной истерике и носить в себе обидки ещё несколько дней. То, что Игнат на них ещё и зарабатывал, не особо смущало — во многих вопросах его помощь оказывалась неоценима, так что всё было честно. Ломоносова-Думская привычно встретила их шумом и пьяными телами. Начинал оживать ночной Петербург, люди курсировали между открытыми дверями баров и клубов, небольшие компании, уже явно разогретые алкоголем или чем-нибудь поинтереснее, шумели и толкались, подходили ко всем подряд зазывалы. В середине барно-клубного променада, прямо за Перинными рядами, привычно стоял серый автозак и микроавтобус ОМОНа. Петя любил и ненавидел эту часть Питера одновременно: трудно было заставлять себя каждый раз выключать ищейку и просто расслабляться — зато в одном баре, потрясающе для этой улицы приличном, бармены в белых кителях наливали охуенные коктейли под хорошую музыку. В этот раз они с сожалением прошли мимо аккуратной стилизованной под старину вывески — у них была другая цель, гораздо более громкая. У входа стояли пара человек с сигаретами, проводившие Игоря голодными взглядами. Маленькая ревнивая сучка внутри Пети каждый раз порывалась рычать, плеваться ядом и показывать всем таким глазастым неприличные жесты — моё, не трогать — но Гром прозорливо подтолкнул его в спину ко входу. Громила-охранник только кивнул и пропустил их в зал. На баре в первом этаже привычно сидели такие же одиночки с голодными взглядами, но когда Хазин прямо у входа привычно поцеловал Игоря, их интерес стремительно иссяк. Впрочем, в первом этаже всегда было скучновато, кроме разве что моментов травести-шоу — но до шоу надо было ещё дожить, так что они поползли наверх по узкой крутой лестнице. На втором этаже они смешались с разномастной толпой, качавшейся под музыку. Петя практически втёрся в Игоря, влип всем собой; его личный Дядя Стёпа в таких местах часто уходил в отрыв даже без алкогольного разгона, достаточно было ощутить свободу просто поцеловать своего мужика в любой момент, не боясь осуждения. Игорь, конечно, был отбитый и в шкафу не сидел с подросткового возраста — об этом Пете на очередном семейном вечере с лепкой пельменей как-то доверительно поведал дядя Федя — но и не бегал по городу с радужным или трёхцветным флагом. Просто жил. Хазину это было вновинку, когда он впервые переехал в Питер; в Москве он привык, что люди делятся на два типа: либо такие же, как он сам, в шкафу на глубине застиранных треников на пару размеров меньше, либо педовки, всю свою личность строящие вокруг слова «гей». Петербург, будучи даже родиной дурного законопроекта о пропаганде, оказался способен воспринять «золотую середину». Музыка сменилась на медляк, и Петя, подняв голову, столкнулся с Игорем губами. Гром ответил охотно, прикусил его губу и нехотя отстранился. Стробоскопы высвечивали его лицо, снимая ему лет десять возраста и усталости. Петя Игоря любил любым — трезвым, пьяным, уставшим, бодрым, израненным и целым, но таким — счастливым и свободным — любил вдвойне. - Отдышаться? - спросил его тем временем Игорь практически прямо в губы. Петя еле заметно кивнул и потянул его с танцпола наверх. Бар на балконе всегда был более свободным, а ещё к нему прилагался диванчик, на котором было удобно обжиматься. Диванчик, впрочем, был занят — на нём расположилась женская компания, и рыжуха с карешкой, одетая по спорту, стояла на колене перед упакованной в брючный костюм мадамой и вещала что-то, кажется, весёлое, или, по крайней мере, интересное, потому что внимали ей с благосклонностью. Их, очевидно, подруги, сидели рядом в обнимку. Петя, проходя мимо и подхваченный откуда-то волной ебаназии, крикнул в их сторону: - Счастья молодым! Дамы отвлеклись друг от друга, но только отсалютовали им бокалами. Игорь кивнул в их сторону и хлопнул Хазина по заднице в сторону бара. Рыжуха кивнула в ответ, прежде чем вернуться к прерванному разговору. - Твоя знакомая? - спросил Петя, опираясь о барную стойку. Игорь кивнул, и, заказав у бармена пару «белых русских», пояснил: - Пересекались пару раз по работе. Петя кивнул тоже, но задавать больше вопросов не стал, и, получив свой коктейль, отвернулся к перилам. На неподсвеченной сцене суетились силуэты работников — кажется, настраивали аппаратуру для концерта. С балкона было видно, как за громадными колонками подпрыгивали от нетерпения два пацана. Они спустились примерно к середине концерта, пропустив ещё по паре коктейлей. Парни со сцены качали толпу, алкоголь давал чувство лёгкости, и очень хотелось просто попрыгать под музыку. Они и попрыгали. Петя пару раз высек в толпе глазами знакомую Игоря, которая тоже отрывалась — правда, не с запакованной в костюм, а с какой-то длинноволосой блондинкой, кажется, сидевшей с ними. Лезть в чужие отношения не хотелось. Когда парни со сцены завели «подарю тебе небо, подарю тебе стикер, подарю тебе лето, покажу тебе Питер, а замирает земля-а-а-а», Хазин рассмеялся. Игорь действительно с самого момента его переезда показывал ему город и его — городу, знакомил со своими странными знакомыми, от хозяев полутайных баров в квартирах и кофеен в подворотнях до лощёных светских не львов, но волчар точно, от «пока не запрещённых» активистов до организаторов подпольных боёв и качалок в стиле девяностых. Петя каждый раз удивлялся, и, кажется, влюблялся ещё сильнее. В итоге из клуба они вывалились в районе четырёх. Уже рассвело, но улица была полупустой — время основных тусовок подходило к концу, народа заметно поуменьшилось, зазывалы голосили уже не так громко. Петя прищурился от солнца, которое выглядывало из-за крыши Гостинки. Игорь, ничуть не стесняясь, обнимал его, грел своим жаром даже через кожанку, ведя потихоньку к Фонтанке. - Никак не привыкну, что в Питере летом всегда день, - фыркнул Петя. Солнечные очки он, конечно, забыл дома. Игорь прижал его покрепче и чмокнул в макушку. С канала Грибоедова дуло сыростью — почти по Гоголю, где-то рядом оживали Невский и Садовая, шуршали поливалки, редкие такси развозили людей по домам или на продолжение тусовки. На нервные шаги за спиной они поначалу не обратили внимания: мало ли, кто ещё спешит домой, может, отшили, или что-то ещё. Но когда шаги стали громче и быстрее, а рядом с петиной головой в стену ударилось что-то маленькое, они не смогли не обернуться. За ними спешила тощая фигура в помятом чёрном спортивном костюмчике и с пистолетом в паучьих пальцах. Игорь сориентировался первым, перебегая улицу по направлению к Апрашке. Ворота с Ломоносова, конечно, в такое время были ещё закрыты, но ближе им было добежать до прохода между зданий в Курятную линию, который даже не пытались закрывать. Пара пуль врезалась в асфальт совсем рядом. Рынок ещё не просыпался, что было им только на руку: Игорь потянул Петю направо, и они во весь дух побежали мимо отдельно стоящих стеклянных павильончиков. Их шаги гулко звучали в утреннем воздухе, и тот, кто пытался их убить, следовал неотступно, хотя, казалось, ориентировался в торговых рядах плоховато. Хуже Грома, во всяком случае. Они пробежали через несколько рядов, завернули в какую-то выкрашенную жёлтым арку, загнули за угол. Петя от сеанса бега пытался не задохнуться, но Игорь прижал палец к губам, поднял с земли несколько камушков, и, размахнувшись посильнее, кинул их вперёд. Камни прогрохотали по раздолбанному асфальту и мостовой, один из них с глуховатым звоном попал в поддерживающий навес чугунный столбик. Ответом им послужили шаги и захлёбывающееся дыхание их несостоявшегося убийцы. Как только тень в чёрном костюме выскочила из-за угла, Игорь набросился на неё, вышибая из рук нападавшего пистолет и прижимая его к земле всем весом. - Дубину звони, - рыкнул он Пете. Хазин кивнул, лихорадочно пытаясь разблокировать телефон; грёбаное яблоко, в свою очередь, отказывалось признавать в растрёпанной и покрасневшей роже своего обычно лощёного хозяина, так что Петя плюнул и просто набрал 112. Сонный оператор ответил после четвёртого гудка. - Экстренная служба, слушаю Вас. - Переведите на полицию, срочно, Апраксин двор, покушение на убийство двух и более лиц, у нападавшего огнестрел. Нападавший, тем временем, изививался под тяжёлой игоревой тушей ужом, стёсывая лицо о щебёнку. Оператор, кажется, проснулся тут же. - Сейчас переведу Вас на полицию. В родном ведомстве ответили почти сразу. - Дежурная часть, семьдесят восьмой участок, старший сержант Астафьев, что у Вас? - Майор Хазин, наркоконтроль, в Апраксиных рядах задержали лицо при покушении на убийство, нужен наряд. - А чё, сами конвоировать не можете? - пробубнил старший сержант, то ли не проснувшийся, то ли вкрай охуевший. - Да хули так медленно! - взревел на фоне Игорь. Петя поёжился и отнял телефон от уха. - Я до дежурки дозвонился! - Дай сюда, - рыкнул Игорь, протягивая руку за телефоном. Горе-стрелок попытался было рвануться, но Петя прижал ему горло ногой для верности. - Майор Гром, ГСУ, в Апрашке произвели гражданское задержание лица при покушении на убийство майора Хазина. Да откуда я, блять, знаю! - рявкнул в ответ на невнятное бульканье с другой стороны провода он так, что присмирел даже задержанный, - Мы на выходном! Оба! Быстро наряд к еврейской школе! Дежурный снова что-то забулькал. - К пятьсот пятидесятой, бля! Реще, девчат, реще! - проревел Игорь и сбросил звонок. Петя посмотрел на него, запыхавшегося, дикого, растравленного, и пожалел, что нельзя, как девчонке, упасть прямо здесь, хотя бы в обморок. Гром перевёл дыхание и отдал Пете айфон. - Пойдём. Ты ствол в куртку бери, я пассажира нашего потащу. «Пассажир» попытался было снова рвануться — снова безрезультатно, конечно. У Игоря, если он хотел, ладони превращались в настоящие тиски. Петя тупо кивнул, взял телефон, и, вставая, включил видеозапись. Обернулся вокруг своей оси, и, не останавливая запись, взял телефон полой своей косухи. Глушитель на ПМ-ке стоял, скорее всего, кустарный. Игорь, тем временем, поднял додика в чёрном на ноги и заломил ему руки за спину, перехватывая оба его тощих запястья одной ладонью. На вид это был едва совершеннолетний парнишка с неловкими жидкими усиками над верхней губой, смуглой кожей и практически чёрными от разъехавшихся зрачков глазами. Хазин фыркнул. - Ну что, спиди-гонщик, пошли, карету ща подадут. Парнишка рванулся из захвата ещё раз и сплюнул Пете под ноги. Петя осклабился в ответ самым жутким образом. До школы они дошли быстро — благо, та была практически за углом. Задержанный пару раз начинал бубнить что-то себе под нос, но как только Петя подходил к нему, затыкался, злобно зыркая то на Хазина, то на Игоря. Пете оставалось надеяться, что микрофон его яблока был достаточно чувствительным после громовских криков, чтобы хотя бы на записи понять, какими проклятиями их осыпал этот заряженный. В семьдесят восьмом в пятом часу утра, кажется, наоборот, замедлялись, потому что служебный «бобик» появляться не спешил. Петя достал из кармана куртки электронку и затянулся. - Гром, а с чего ты школу назвал еврейской? На Иешиву не очень похоже. Игорь обернулся на него. - Да в нулевых община много им жертвовала, из Израиля в том числе. Отец всё ругался, что я сюда не пошёл, а в общинный дом бегаю. Петя в очередной раз выдохнул пар, и тут до него дошло — так дошло, что он позабыл даже о продолжающейся записи. - Так ты из наших? Я, значит, думал, что я с гоем… На счастье, правда, продолжать он не стал — рядом с ними наконец-то припарковался УАЗик. - Здравия желаю, товарищи майоры! - выдал до омерзения бодрый лейтенантик. - Здравия, - Кивнул Игорь, - принимайте задержанного с орудием. Лейтенантик кивнул и принялся упихивать вяло сопротивляющееся тело в зарешеченный отсек. Со стороны водителя вылез хмурый пацан с лычками сержанта. - Проследуете в отделение, товарищ-майоры? Петя с Игорем переглянулись. Хазин помотал головой и выключил запись на телефоне. Гром кивнул. - Не сейчас. Днём рапорты с объяснениями подадим. Пока вон, заберите орудие преступления, - и кивнул сержанту на пистолет в хазинской куртке. Сержант сунулся обратно в машину за пакетом для вещдоков. Петя же сунул телефон в задний карман. - Мы видео сразу после вызова вам на вотсапп или почту пришлём, чтобы место понятно было, - сказал он, отдавая оружие, - и свозите клиента на Боровую заодно, бьюсь об заклад, он на скоростях сейчас. Сержант кивнул, принимая улику. - Видео лучше на почту начотдела. Задержали в итоге где? - Да за углом практически, у магазина кальянов. Сержант кивнул ещё раз. Рядом остановилась машина ППС, из которой вывалился сонный помятый Дубин. - Все живы? - Живы, да, - пожал ему руку Игорь, - оцепите и отсмотрите тут всё, пока не затоптали. - Пол-рынка оббегали? - Типа того, - фыркнул Петя, - я тебе видео в телегу скину, где и как, только можно мы до полудня хотя бы домой пойдём? У нас такая зарядка была, что я весь охуел. Димка хохотнул. - Валите. Видео только не забудь переслать. Пропустите тащмайоров! Криминалисты где? - крикнул он, оборачиваясь. Петя заулыбался, открывая их чат и тыкая на видео для подгрузки. Суббота начиналась даже неплохо — по меркам привычного ему пиздеца.