***
Гудки тянутся мучительно долго, а Чонгук нервно постукивает пальцами по столу, играя в гляделки с Персиком, которому чужое бодрствование в 10 утра отнюдь не доставляет никакого удовольствия. Терпение Чона на пределе, как собственно говоря, и котячье, но благо, на телефонный звонок, всё же, отвечают, тем самым не доводя клетки нервного человека, и не менее нервного животного до пика. — Наконец-то. — 500 000 вон. — послышалось с той стороны, вместо приветствия. — Чего? — переспросил Чонгук. — Твой звонок мне обошелся в 500 000 вон. — повторил недовольно собеседник. — Хён, ты пользуешься услугами слишком дорогого оператора, — съязвил младший. — Могу подсказать более выгодный тариф. — Очень смешно, — фыркнул Намджун. — Не мог позвонить завтра? — И я рад тебя слышать, братец, — подходя к окну с чашкой остывшего кофе и улыбаясь. Соскучился. — Кто с самого утра успел тебе испортить настроение, и почему под горячую руку попал я? — Ты испортил, ты и попал. Справедливость восторжествовала, — так же недовольно. — Мгновенная карма и всё такое. А если серьёзно, то мы просто поспорили с Джином, когда ты соизволишь позвонить своему брату. Совесть, всё же, подала признаки жизни, потому что Чонгук почувствовал себя уж очень глупо и виновато. — Прости Нам, просто столько работы навалилось, я забегался и.. — Так и быть, — перебил старший. — 500 000 вон и никаких обид. — Намджун! — возмутился, на что получил хмык в трубку. — Что Намджун? Считай, что это моральная компенсация за отсутствие твоей совести, так что ты ещё легко отделался. — Это, по-твоему легко? — Ой, да без проблем, я могу сказать Джину, что ты, наконец-то, соизволил мне позвонить и не буду отговаривать его в желании провести тебе воспитательную и поучительную беседу, на тему уважения старших братьев, разумного распределение времени, важности семьи и… — Ладно, ладно, ладно, я понял, 500 000 вон, это, действительно, «легко отделался». — То-то же, — улыбнулся Джун, радуясь своей победе. — Ладно, говори давай, что случилось. — Почему сразу случилось? Думаешь, я не мог бы позвонить тебе просто так? — Ёлки-иголки, мелкий, давай без этого? ладно? Я знаю ты меня очень любишь, я самый лучший брат и всё такое, но слабо верю, что ты со своим графиком решил позвонить, и поболтать часок другой. В субботу, да ещё и в десять утра. Давай сразу к делу. — Ты заставляешь меня чувствовать себя отвратительным братом. — Это мой долг. Говори давай. — Как у вас дела? — всё же пытаясь вести непринуждённую беседу, и делать вид, что позвонил не по важному делу, хотя у самого уже жопа горит от нетерпения. — Всё у нас хорошо, на работе тоже, через пару дней переезжаем в квартиру побольше, мелкотня разрисовала стены в детской, буду сейчас перекрашивать. Джин пошёл на курсы парихмахера-стилиста, так что походу, перекрашиваться будет не только комната, но и моя голова. — рассказывал альфа, гремя чем-то на фоне. — Всё, больше ничего нового. А теперь, когда мы отвлекли твою совесть и усыпили её бдительность, давай рассказывай, что стряслось. На самом деле Чонгук не такой отвратительный брат, как могло бы показаться на первый взгляд. Они были близки с Намджуном. С самого детства у парней были тёплые отношение к друг другу, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте и не кровное родство. Последнее, к слову, никого не смущало, от слова совсем. Казалось бы, мальчишки должны драться и спорить, как это бывало между ребятами в детстве, но маленькие альфочки всегда находили между собой язык. Ещё тогда, каждый имел свои увлечения, и вместе играть им было не очень интересно. Маленький Чонгук хотел лечить кузнечиков, а Намджун устраивать им допрос. А что такое «компромисс» детки, увы не знали. Так что хвостиком друг за другом не таскались, и много времени проводили порознь, тем не менее «чуть что» готовы были навалять тумаков обидчикам. Сейчас же, из-за работы были занятыми и времени на «потрендеть часок, другой» не было, да и раз уж на то пошло, не любили они такого. Стабильно раз в несколько недель встречались и проводили целый день вместе, делясь новостями и обоим такое времяпровождение казалось более качественным, чем ежедневные созвоны на несколько минут, потому что «так принято» и «так нужно». Кому нужно - пусть звонит и трындит ни о чём, у них свои взгляды. Намджун хоть и возмущался, но прекрасно понимал младшего, потому что сам был такой же. Работа, дом, работа, дом, а когда наступали выходные, накапливалась куча дел. Плюс семья, муж и двое детей, которые тоже требовали внимания. Что-то прикрутить, где-то починить, поиграть, почитать, помыть, спать положить, время супругу уделить, на свидание сходить. В общем старший бурчал исключительно для вида, но нисколечко не обижался. — Ладно, мне нужна твоя помощь. — сдался Чон. — Это я уже понял, выкладывай. — Ты не понял, Нам. Не как старшего брата. — более серьезным тоном, а по шуршанию в трубке понял, что собеседник уходит в более спокойное место, от лишних глаз и ушей. — Ты во что-то вляпался? — тихое и обеспокоенное. — Нет, хён, всё хорошо, не волнуйся, мне прос… — Чонгук, что случилось? — перебил. — Выкладывай всё, или я клянусь, первый клиент у практиканта Джина - будешь ты. Во что ты встрял? Быстро и по сути, иначе я приеду и надеру тебе зад. Ты знаешь, рука у меня тяжелая. — уже строго повторил Ким. Ну а что, его можно понять. Буйные близняшки трёхлетки закалили характер отца до предела. Ну и нервишек сожрали тоже нехило. Так что родительское, братское, и вовсе не молодое сердце забилось быстрее, прогнозируя страшные вещи. — Господи, да ни во что я не встрял. Когда я успел заработать такую репутацию? — В том-то и дело, что весь этот подростковый «бум» ты провёл с книжками. Пока твои сверстники шатались по ментовкам, ты разглядывал учебники анатомии. — Ну и почему ты сейчас решил, что что-то изменилось? — Хер тебя знает, никогда не поздно удариться в юность. Вдруг тебе моча в голову стукнула, и ты решил машину угнать, магазин ограбить, или ещё какую-то, совершенно необдуманную, глупую, подростковую хрень вычудить. — Что у тебя за друзья такие были? — закатил глаза, отпивая глоток кофе. — Это юношеский максимализм. — Это юношеский слабоумизм. — Нет такого слова, филолог Джин сейчас бы дал тебе по губам. Хорошо, что он тебя не слышит, а то связал бы тебе язык в узел. Ладно, зубы мне не заговаривай, куда ты влез? — Намджун, мне почти тридцать, я главврач больницы. — отчаянно пытался доказать, что он адекватный. — Это не показатель. Джин вот, вроде взрослый, даже старше тебя, но в прошлом году.. — Намджун, — перебил. — Я никуда не встрял, мне просто нужно, чтобы ты нашел информацию кое о ком. — Господи Исусье, ты уничтожил столько моих нервных клеток, а всё для того, чтобы я просто достал тебе досье на кого-то!? —рявкнул Ким. — Я забираю свои слова обратно, на правах старшего брата, я просто так надеру тебе зад. — Я же сказал тебе, что ничего серьезного не случилось, — отбывая какую-то, известную только ему, мелодию пальцами по стене. Бога ради, Персик сейчас кому-то руку откусит, по самые локти. — Ты сам виноват, что накрутил себя. — буркнул Чон, отвлекаясь на хищно приближающегося кота. Спустя еще пару минут недовольного бубнежа, Намджун успокоился, и стал выпытывать всю важную, для себя, информацию. — Ладно говори всё, что тебе известно об этом… об этом ком? Парень, девушка? — Парень. — Окей, об этом парне. — Практически ничего не знаю. Зовут Ким Тэхён, 16 лет, омега в положении. — и замолчал. — Иииии? — протянул Ким. — И всё. — Уверен? Больше ничего не хочешь добавить? — Нет, ничего, — и немного подумав, добавил. — Адрес ещё знаю. — Тоесть ты просто так ищешь информацию о каком-то загадочном шестнадцатилетнем омеге, который, к тому же, в положении? — Джун, там длинная история, но я расскажу по свободе, ладно? Сам ещё не до конца разобрался, но пожалуйста, постарайся, как можно скорее. — Ладно, мелкий, хрен с тобой, но пока ты мне всё не объяснишь, даже не надейся, что я тебе скажу хоть слово. — Я не удивлён. — Ага, Чиму и Юнги привет. — Джину тоже. — Окей, давай, наберу тебя, как только что-нибудь узнаю. — Угу, — кивнул альфа, убирая телефон от уха и уже почти нажал на кнопку сброса вызова, как вновь услышал голос брата. — Слушай! — выкрикнул, вспомнив, кое-что. — М? — У тебя, случайно нет контактов какой-то мебельной фирмы с быстрой доставкой? Нам диван новый нужен, Хани старый окончательно уничтожил, не хотим его забирать на новую квартиру. Опять. Эти. Блядские. Диваны.* * *
— Хорошо говоришь? — щурится Юнги, внимательно наблюдая за другом. — Да, хорошо. — И ничего такого не произошло? — Нет, Юнги, — складывая руки на груди. — Нас не обосрали птицы, не покусали лисицы, лошади нас не топтали, мы, даже, не писали друг на друга. — съехидничал Чонгук, ловя на себе убийственно злой взгляд. — Поверить не могу, что свидание на рынке могло закончиться хорошо. — Ну не всем же так изощряться, как ты. — Завали. — фыркнул Мин, подвязывая очередную берёзку и опрыскивая ту от вредителей. — Куда идёте в следующий раз? На поле, коров доить? — Не знаю, я ещё не думал. — пропуская мимо ушей чужую язвительность. — А когда? — Мы не договаривались. — Ага! — тыча пальцем в младшего, наконец, находя то «но». — Значит, не всё прошло так хорошо! — Юнги, — вздыхая. — То, что мы не обговорили дату следующей встречи не означает, что что-то было не так. — Ещё как означает. — Нет. — Да. — Нет! — Да! — Ничего подобного! — отвлекаясь от своей берёзки и морщясь, чувствуя, что по щеке ползёт жук.— Мы даже сливу одну ели! Ну, это аргумент. Аргументище! Жаль только, что Чонгук поздно понял, насколько глупо это прозвучало. — Чего прости? — оставляя в покое несчастное деревце. Тут есть бревно поинтереснее. — Сливу одну ели. — повторил, понимая, что теперь от рассказа не отвертеться, и краснея от смущения, а видя, как друг на него смотрит, закатил глаза и начал рассказ. — Мы фрукты выбирали, он откусил кусочек сливы и мне протянул, чтобы я попробовал. Я тоже откусил, а он потом её доел, прикинь? — и утупился в одну точку, до сих пор находясь под впечатлением. Будто они не фрукт один на двоих съели, а клятвы вечной любви у алтаря дали. Пока Юнги переваривал полученную информацию, на задний двор пришёл Чимин, увлечённо что так рассматривая в телефоне, и уселся в коконе под яблоней, недалеко от них. Мин подошёл к супругу и закрыл уши, от чего тому пришлось отвлечься от мира интернета и обратить внимание на мужа. — Ты чего? — удивлённо смотря на своего альфу, следом на Чона и вновь на Юнги. — Тут взрослые разговоры, милый, не для твоих ушей. — Чего-чего? — возмутился омега, хмуря брови. — Это о чём таком вы тут говорите, что мне нельзя слушать, а? — Тут Чонгук порнографию фруктовую развёл. Альфа на это глаза закатил. Знал ведь, что будет нечто подобное. Чимин глупо глазами хлопал, не понимая, что происходит. — Чего развёл? — Фруктографию, фруктологию, — задумчиво стал предполагать Юнги, загибался пальцы. — Или это не всех фруктов касается, а только слив? Тогда Сливологию и Сливографию. — Чего-логию? Чего-графию? — опять переспросил беременный, не понимая, толи он тут тупой, толи эти два троля надышались отравой для берёзок. — Эту штуку, — тыча пальчиком на пулевизатор. — Если что, нужно было на деревья пшикать, а не себе в рот. — оглядывая двух альф на наличие сыпи или ещё какой он дряни. Ну не могут же они в здравом уме о такой хрени говорить? — Чонгуки у нас, оказывается, тот ещё фетишист. — Кто? — удивлённо переводя взгляд на Чона, который покраснел. Может, таки напились отравы для берёзок? — Да не фетишист я, боже. — нервно нажимая на кнопку пулевизатора, чтобы потравить жуков, которые жрут несчастное деревце. Хотя хотелось спрыскать другого жука, который жрёт его мозг. — Закройся, извращенцам слова не давали. — Да что у вас тут происходит? — кряхтя, встал с кокона. — Это я то извращенец? То есть как ссать друг на друга, то это пожалуйста, это нормально, а сливку одну кушать, так это сразу фетишист и извращенец!? Чимин глупо моргал поочерёдно смотря то на своего альфу, то на Чона, которые продолжали нести какую-то ахинею. Омега уже пожалел, что попросил их потравить долгоносиков на берёзках. И отраву же, вроде, выбирал щадящую, но та походу, мозг им таки поплавила. Надо будет отзыв написать, что эта дрянь пагубно влияет на нервную систему. Хрен уже с теми жуками, пусть жрут берёзу. Бывший Пак семенит вокруг альф, пытаясь вставить хоть слово, но те во вкус вошли, пульверизаторами размазывают, ленточками для подвязки швыряются. В шоке кажись находились все: Чимин, берёзки, эти долгоносики, сраные, и даже соседская кошка - Килька, которая с интересом наблюдала за происходящим сидя на заборе. Омега на секунду подумал, что возможно будет лучше молча постоять в сторонке, понаблюдать, и послушать внимательно, вдруг среди всего этого бреда услышит что-то, что могло бы объяснить причину спора этих двоих. Беременный отошел на пару шагов назад, ближе к Кильке и погладил ту за ушком. — А говорят, что беременные странные, — протянул задумчиво, глядя на мужа, зачерпнувшего горсть земли. — Видела, вон, что яд для долгоносиков с людьми делает? Кошка не то чтобы была сильно заинтересована в беседе, но поглаживания за ушком оценила, так что довольно мурчала, а Чимин и рад компании, краем глаза наблюдая, чтобы два бугая в смешных розовых садовых перчатках не покалечили друг друга. Оба фыркали, рычали и кидались различными предметами, которые попадались под руку. Чонгук, конечно, был крупнее Юнги, но у старшего альфы было преимущество в виде маленьких кустиков, цветочков, и молоденьких деревьев, которые Чонгук боялся ненароком задеть. Помнит ведь, как отгреб пиздюлей за то, что вишню случайно состриг. Упаси Господь ещё раз покалечить какое-то растение в этом доме. И это он ещё фетишист? Спустя несколько минут, когда в ход пошли садовые ножницы, идея наблюдать со стороны вовсе не казалась хорошей. — Слушайте.. — попробовал вклинится, но безрезультатно. — Может попьём чаю? — вновь ничего. — Там пирог есть.. — уже совсем тихо, но реакции ноль. Те уже забыли про первоначальную причину спора и начали скакать от темы к теме, а у Чимина от этого галдежа начинала болеть голова, так что омега решил применить привычный и всегда рабочий метод. — Ай-Ай-Ай! — хватаясь за живот и сгибаясь, придерживась одной рукой за дерево рядом, чтобы не терять равновесие. Как и следовало ожидать, реакция была моментальная. Юнги резко разворачивается, теряя интерес к собеседнику и в два шага оказывается рядом со своим супругом, одной рукой обнимая и придерживая за талию, а другую кладёт на живот. — Чими, что? Где болит? Животик? Малыш? — обеспокоено заглядывая в лицо мужу, а сам бледнеет и зеленеет на глазах. Реакция Чонгука была точно такая же, только тот не позволяет себе касаться чужого омеги, от греха подальше. Младший альфа также, в два шага оказывается рядом, со стулом в руках, на который Юнги сразу же усаживает юного актёра. — Чимин, где болит? — мельтешил врач, стягивая садовые перчатки. — Колит? Режет? Тянет? Голова кружится? Жарко? — начал заваливать вопросами Чон. — Юнги, нужно ему давление измерить, неси тонометр. — Он в кухне, в верхнем ящике над вытяжкой. — ответил Мин, будто прибор от этого сам прибежит. А сам с места не сдвинулся и взгляд испуганный с мужа не сводил. — Чимини, где болит, скажи мне. Давно болит, да? Почему ты молчал? Ты плохо себя чувствовал? Чонгук на свой страх и риск берет кисть омеги и прикладывает два пальца, измеряя пульс. Юнги порыкивает, когда замечает на запястье своего омеге чужие руки. Внутренний альфа скалится недовольно, потому что нельзя. Нельзя чужим трогать. Это его и только его. Но Мин быстро приходит в себя, успокаивая своего внутреннего зверя. Чонгук друг, Чонгук врач, Чонгук заботится, Чонгуку верить можно. Вообще, кредит доверия к младшему был максимальный. Несколько лет назад, Чимин работал барменом в одном ночном заведении. Конечно, после встречи с Юнги, тот настаивал, чтобы Пак поменял работу, потому что альфа нервничал пиздец как, отпуская туда парня. Сам несколько раз приходил и сидел за столиком, наблюдая за своей парой, но собственная работа, увы, не позволяла сопровождать омегу каждый раз. Чимин не был каким-то взбалмошным и неадекватным, он не шел специально наперекор чужим словам, гордо грудь колесом не выпячивал, с криками «это моя жизнь, и я буду делать, что хочу», «я сильный, независимой» и бла-бла-бла. Он прекрасно понимал, что такая работа не самый лучший вариант, понимал, что альфа о нём беспокоиться и хочет как лучше, да и ему самому, если честно, там не очень нравилось, но платили довольно прилично. За месяц он имел не больше двадцати рабочих дней, и получал за них сумму, которую не получил бы и за два месяца работы где-то в другом месте. Так что Пак в один из вечеров, когда Юнги вновь завёл тему о смене работы, постарался максимально доступно объяснить альфе, почему не хочет этого делать сейчас. Оба тогда задумывались о покупке собственного жилья, так что, засранец, знал, на какие рычаги давить. Мин, конечно, убеждал, что сам справится, что Чимину вообще не нужно работать, все же он тут альфа, а значит обязанность обеспечивать свою пару и их будущую семью лежит именно на нём. Омеге согрело сердечко фраза о будущей семье. Тот первую половину ночи показывал, насколько его тронули чужие слова, а остальную половину, убеждал и уговаривал своего альфу потерпеть его работу ещё немного. Наутро, разморённый, уставший и хорошенько оттраханый Мин лещин не живой и не мёртвый С горем пополам, пара пришла к компромиссу, что Чимин работает в этом своем проклятом баре ещё год, но если вдруг Юнги находит работу с доходом на порядок выше, то тогда омега сразу же бросает колошматить коктейли и уходит на что-то менее убивающее нервные клетки альфы.* * *
Воскресенье, вечер, последний рабочий день Чимина перед длинными выходными. Пак время от времени поглядывал на часы, понимая, что осталось ещё каких-то пару часиков и он, наконец, уткнется носом в подушку, а лучше, в чужое тёплое и родное плечо и наконец-то крепко заснёт. Глаза слипались и в целом омега чувствовал себя очень помятым и разбитым. Внизу живота было неприятная тяжесть, спину тянуло, кости во всём теле болели, и хотелось просто лечь, свернуться калачиком не двигаясь.Течка должна была начаться дней через пять, так что Чимин прекрасно понимал причину такого своего состояния. Омега выпил несколько обезболивающих, для того чтобы хоть как-то унять боль и доработать смену. Обычно вечер воскресенье довольно спокойный, потому что все готовиться к началу новой рабочей недели, но сегодняшний день, как назло, был исключением. Складывалось впечатление, что выпустили особо буйных, а главное, ужасно вонючих альф, и те все разом решили прийти и выжрать тут весь алкоголь. Все запахи коктейлем смешались и давили на рецепторы омеги, от чего тот морщил носик, но старался улыбаться клиентам, которые то и дело сыпали, наизусть известные Чимину, комплименты. Помимо Пака, на смене было ещё два омеги и неподалёку от барных стоек всегда стоял огромный амбал-охранник, глядя на которого, даже самые отважные не решались себе позволить что-то большее, чем словесное восхищение. Смотреть можно, трогать нельзя - таков был девиз. А те, кто всё же, рисковали нарушать непоколебимое правило, очень быстро об этом жалели, потому что дядя Ли (как его называли омеги) может и выглядел не слишком увлечённым в происходящее и казалось, что летает в своём мире, но стоило тому заметить поползновения в сторону своих трёх малышей-подопечных, и тот действовал моментально, наглядно показывая, что будет, если нарушить священный закон, так сказать. Капельки пота выступали на лбу и тот вытер их салфеткой, а затем обернулся к барной стойке, натягивая дежурную улыбку, и походкой от бедра понёс коктейли. — Держите, Ваш Лонг-Айленд с двойной текилой вместо водки. И ваш виски. — отдавая заказы альфам. — Спасибо, сладкий. — прохрипел мужчина в возрасте, а Чимин ещё раз улыбнулся, уходя в другую сторону. Омега опирается на столешницу, закрывая глаза и проводя рукой по влажному лбу, делая глубокий вдох. Он чувствует себя хуже. — Чим, всё хорошо? — раздался голос напарника сбоку. — Да, Гвансон, я в норме. — По тебе не скажешь, — обеспокоенно заглядывая Чимину в лицо. — Что такое, тебе плохо? — Течка должна начаться через несколько дней. — Ох, солнце, — выдохнул рыжеволосой, поглаживая друга по пояснице. — Поезжай домой, мы прикроем тебя. — Спасибо Гван, но мы втроём сегодня еле справляемся, а если я уеду вы вообще тут загнётесь. — Загнёшься тут ты, если сейчас же не ляжешь отдохнуть. — Всё в норме, — вновь повторил Пак, пытаясь убедить друга да и самого себя. — Несколько часов осталось, я потерплю. — вновь вытирая ладонью капельки пота и поправляя волосы. — Иди умойся холодной водой и передохни минут десять, ладно? — Гван.. — Давай, Чимин, за десять минут ничего не случится, ясно? А ты переведёшь дух. Тут слишком жарко и воняет пиздец как. Я удивлён, как ты ещё не обблевался, потому что я, если честно, близок. Пак улыбнулся, по правде говоря, он тоже близок, просто старается об этом не думать. Ароматы вокруг, действительно, слишком давили, а в таком уязвимом состоянии это ощущалось ещё больше. Сейчас хотелось просто обнять Юнги, уткнуться тому в шею и дышать родным приятным носу запахом. — Иди, кому говорят. И выпей что-то, потому что пахнешь сильнее. — Спасибо. — кивает Чимин, снимая фартук и уходит направляясь к туалету. Мужчина, всё это время колотящий трубочкой в своем нетронутом Лонг - Айленде, провёл омегу взглядом, а после осушил стакан поднимаясь со стула. — Я на секунду.* * *
Пак умывается несколько раз холодной водой, проводя руками по лицу и шее. Кожа горела несмотря на ледяную воду, а краснота не спадала. Уже было плевать на поплывший макияж, от слова совсем, а идея ехать домой не казалась такой плохой. Чимин выпил ещё несколько болеутоляющих таблеток, понимая, что это нихрена не поможет, омегу внутри раздражали громкие звуки, резкие запахи и присутствие рядом чужих альф. Хотелось домой, к своему. Но Пак мальчик взрослый и ответственный, так что сделав ещё несколько вдохов и выдохов, вытер лицо салфетками и направился к выходу, решая, что уж пару часов как-то выдержит Он потянулся к ручке в момент, когда дверь внезапно открывается и на пороге появляется, всё тот же, любитель двойной текилы. — Привет. Чимин, от неожиданности отступил на пару шагов назад. — Вам нельзя здесь быть, это туалет для персонала. — Но в другом большие очереди. — наиграно расстроено. — Ничем не могу помочь, вам придётся стоять и ждать, как и всем остальным посетителям. — сухо ответил омега, направляюсь к выходу, желая поскорее избавиться от неприятный компании, но альфа придерживает того за локоть, не давая сдвинуться с места. — Уже уходишь? — Руки уберите. — Почему так грубо? На баре ты улыбался мне и был таким милым. — низко пробасил мужчина, бегая глазами по омежьему лицу. — Руку пустите, — дёрнулся Чимин, но крепкая хватка также ощущалось. — Либо вы немедленно покидайте помещение, либо я зову охрану и вам помогут. — Ну что ты завёлся? Зачем нам охрана, мы же просто беседуем. — Чтобы вам объяснили, как нельзя себя вести. — стараясь звучать, как можно серьезнее и уверенне, в который раз пытаясь выдернуто руку. — В тихом омуте черти водятся? Я то думал, что ты милый и нежный мальчик, а ты та ещё стервочка. — облизывая губы и сжимая крепче, от чего омега заскулил пытаясь разжать чужие пальцы. — Пустите! — крикнул громче, понимая, что ни о какой вежливости больше речи быть не может. — Ну что ты раскричался? Я же ничего плохого не делаю, просто познакомиться с тобой хочу поближе. — У меня альфа есть, я не знакомлюсь. — и отклоняя ворот рубашки, показывая метку на шее. — Так и я тоже не холост, разве это помеха? Чимин растерялся, а внутри всё сжалось. Это ему сейчас на что-то намекают, да? Нет, ну дебилов с «познакомиться» хватало, конечно, но те отваливали сразу же, когда слышали, что есть постоянный альфа. — Ну чего ты, малыш, познакомимся, поболтаем, хорошо проведём время, я тебя не обижу. — улыбаясь и кладя вторую руку на талию и слегка сжимая, от чего Пак поежился, упираясь руками в чужую грудь, отталкивая от себя мужчину. Запах мускуса, смешанный с алкоголем, словно наждачкой проходился по рецепторам омеги, вызывая приступ тошноты. Пак сжался весь, чувствуя, как с каждой секундой чужой аромат усиливается, становится более горький, терпкий, с ужасом понимая, что его собственный запах делает то же самое. Омега чувствует, как низ живота пронзает острой болью и морщится на секунду, но старается вида не подавать, надеясь, что альфа напротив из-за огромного количества выпитого алкоголя просто не почувствует, но к своему сожалению видит, как глаза мужчины увеличивается в несколько раз, а ноздри шумно вдыхают воздух. — Да ты потёк. — протянул хрипло придвигаясь ближе, от чего Чимин рефлекторна отклоняется назад. — Пустите меня. — шепчет Пак, чувствуя, как ноги понемногу становится ватными а слабость разливается по всему телу. — Ну куда же я пущу такого сладкого мальчика? Ты так вкусно пахнешь. Омега жмурится, ощущая чужое дыхание совсем близко. Пак, ей богу, мысленно готовился к самому худшему, потому что альфа напротив вовсе не выглядел божьим одуванчиком, а Чимин трезво оценивал свои силы. Крики нихрена не помогут, потому что музыка барабанила во всю, клиентов такое количество, что кто-то из напарников вряд ли придёт его проведать в ближайшее время, а охраннику, перед уходом сказал, что немного отдохнёт. Пак нервно сглотнул, понимая, в какой жопе он сейчас находится и сразу вспомнил Юнги, от чего ещё больше сжался. Внутренняя омега, испуганным котёнком в угол забилась, чувствую рядом с собой другого сильного альфу, не своего.. — Ну чего ты так дрожишь, я ничего плохого тебе не сделаю. — и вопреки своим словам подходит ближе, заставляя пятиться назад, пока парень не упирается стену. Альфа талию сжимает и вновь вдыхает полной грудью. — Ты так сладко пахнешь. — У меня альфа есть. — громче, пытаясь заглушить всхлип, а следом хватается за живот, почувствовав новый разряд острой боли. — Болит, да? — пропуская мимо ушей сказанное. — Давай я тебе помогу, м? И сразу легче станет. — Пожалуйста, — совсем тихо. — Пустите, я не хочу. — Ну что ты заладил, пустите да пустите, — спуская руку с талии немного ниже, а Пак дёргается и головой вертит в разные стороны, руками ещё сильнее пихается. — Пустите! Я не хочу, не хочу! — начал вырываться омега. — Не ори, я просто тебе немного помогу. — теряя терпение и нежность в голосе, рыкнул альфа и рывком разворачивая омегу лицом к стене. — Себе помоги, ублюдок. — раздался знакомый голос сзади, а после звук удара и падения тяжелого тела на землю. Чимин разворачивается и осматривается испуганным, заплаканным, расфокусированным взглядом, и видя на полу того самого альфу, секунду назад обещающего ему помочь, и рядом стоящего Чонгука, выдыхает облегчённо, сползая по стене. Благо, его вовремя придерживают, не давая осесть на холодный кафель. — Чими, всё хорошо? — поворачивая лицо в свою сторону. — Солнце, слышишь меня? Пак кивает, всхлипывая и вновь хватается за живот. Течка с каждой секундой набирает обороты. — Иди ко мне, я помогу. — пытаясь взять омегу на руки, но тот дёргается и машет головой в стороны, отталкивая старшего от себя. — Чонгук, не надо, пожалуйста… — всхлипнул блондин, сжимаясь. — Пожалуйста, не надо… — совсем тихо. До Чона не сразу дошло, что именно так напугало омегу, но как только понял, что ляпнул, сразу наклонился так, чтобы установить зрительный контакт. — Чимини, солнце, это же я. Не бойся, я ничего тебе не сделаю, слышишь? Просто отвезу тебя домой, хорошо? К Юнги. Слыша знакомое имя, парень всхлипнул громче, но внутренняя омега была слишком напугана, рядом всё ещё ощущался чужой аромат. Да, Чонгук не вызвал отвращения, но тем не менее, это другой, сильный альфа. — Ну же, всё хорошо будет, обещаю. Я просто отвезу тебя домой и всё. И пальцем не трону, ты же меня знаешь. — продолжил тихим и успокаивающим тоном. — Я никогда не обижу тебя, Чимин. Ты же мне веришь? Пак кивнул неуверенно. — Возьму тебя на руки, ладно? Так будет быстрее. — и дождавшись ещё оного кивка, альфа подхватил парня на руки и вышел из помещения.* * *
Чимин скулил, хныкал и дрожал всю дорогу, а Чон пытался максимально унять собственный феромон, чтобы не раздражать и без того перепуганного омегу. И параллельно думая, каким образом сможет сохранить свою жизнь, когда явится на порог квартиры Юнги с его тёчным и заплаканным омегой, на руках. В кратчайшее время тот добрался до нужного адреса, также бережно подхватил вкрай разбитого Пака на руки и понёс домой. У двери лбом уткнулся в звонок, ожидая, когда откроют. Спустя пару секунд на пороге показался уставший Юнги, который, судя по красным глазам всю ночь работал за компьютером, но видя своего плачущего, разморенного, такого слабого и незащищенного омегу в чужих руках, чуть было не поддался природным инстинктам, которые кричали защищать своё, но тихий голосок Чимина сдержал чужой пыл. — Юнги…— прошептал, отрываясь от чужого плеча и разворачиваясь в сторону своего альфы. Чонгук подошел ближе, передавая драгоценную нашу и сразу же отступил на несколько шагов назад. — Котёнок, что случилось? — но омега в ответ только всхлипнул, тычась носом в шею, и наконец, вдыхая полной грудью такой необходимый аромат. Мин зол. Очень зол. Его омега боится, его омега дрожит, его омега испугана. Альфа посылает нечитаемый взгляд на друга, и Чон поспешно поднимает руки вверх в останавливающем жесте. — Юнги, я был неподалёку и заехал проверить всё ли у него хорошо. — начал объяснять Чон. Мин кивнул. Окей, Чонгук часто заезжал в бар к Чимину, если было время, и проверял как тот и всё ли в порядке. Иногда по просьбе Юнги, а иногда по собственной инициативе. — Не нашёл его за стойкой, и мне Гван сказал, что он плохо себя чувствует и ушёл передохнуть. Я нашёл его в туалете, а там мудло какое-то к нему приставало. — Чимин всхлипнул громко, а Юнги сильнее к себе омегу прижал, слушая. — Я просто помог добраться ему домой, Юнги. Старший несколько минут сканировал друга внимательным взглядом, а после коротко кивнул с тихим «спасибо», и получая такой же кивок в ответ.* * *
Спустя несколько дней Чимин сам позвонил Чонгуку и пригласил его к ним домой, и после недолгих убеждений, что это никакой не подвох, и никто убивать его не собирается, Чон, таки, согласился. Омега обещание тогда сдержал и альфу никто не убил. Они все в троём поговорили, руша все недосказанности между собой. — Больше ты там работать не будешь. — Хер ты приблизишься к этому месту. Одновременно фыркнули альфы, а Чимин, в этот раз, даже не думал спорить. Наверное, в тот момент Юнги понял, что может доверять Чону на все сто. Не то чтобы он раньше в этом сомневался, или что-то такое, нет. Просто эта ситуация доказала, что на младшего можно положиться, что он приедет на помощь даже тогда, когда этого не просишь.* * *
— Юнги, подгони машину ко входу, лучше поедем в больницу, мало ли что. — вовсе не обращая внимания на одного, слишком подозрительно молчаливого омегу, сидящего на стуле и наблюдающего за всем этим цирком. — Никуда я от него не уйду. — Придурка кусок, я врач от меня толку будет больше, если вдруг что! — А я его альфа! — Раскрой орешек, пожалуйста. — протянул бывший Пак фисташку, которую всё это время теребил в кармане, а она, засранка, совсем не хотела подаваться слабым пальчикам. Юнги забрал из чужих рук орех, подковырнул его ногтём и вытащил вкусный плод из скорлупы, протягивая на ладони обратно. Всё это сопровождалось спором с другом о важности нахождения альфы со своим омегой, когда тому плохо. И сия вакханалия, несомненно, набрала бы отворотов, если бы оба мужчины не зависли, глупо пялясь друг на друга. Какой, нахрен орешек? Омега тут умирал вообще то. Или нет? Те обернулись, обращая внимание, на совершенно спокойного Чимина рядом. Или нет. Тот сидел, слегка улыбаясь и невинно таскал орешки из кармана куртки. Омега отодвинул стул в сторону, встал, и сложил руки на груди. Вот не выглядел он, как тот, кто секунду назад от боли в животе корячился. — Ну а теперь, когда вы, наконец, оба заткнулись, я с удовольствием послушаю про эти ваши сливы, фрукты, или что оно там такое. — Но ты ведь… — тыча пальцем на живот. — Чувствую себя хорошо. — закончил за супруга. — И ничего не… — И ничего не болит, не тянет, пульс в норме, давление тоже, я мерил минут двадцать назад. — А… — Нет, голова не кружится, меня не тошнит, я поел, живот не тянет, поясница не ноет, температура в норме, ноги в тепле. — протараторил, зная все последующие вопросы, и ткнул пальцем на носки торчащая из-под домашних ботинок, в подверженнее последнему факту. — Зачем ты.. — А что я мог сделать, если вы по другому никак не реагировали? — обиженно. — Симулянт. — нахмурился Юнги. — Чимин, так нельзя. С таким не шутят. — влез Чонгук. — Льзя! Ещё как льзя! — топая ножкой. — Всё, Идёмте в дом, хватит на сегодня. Там обед стынет и я страх, какой голодный. — разворачиваясь и топая в сторону домика, давая понять, что не принимает никаких возражений. — Нам осталось ещё пять березок. — Хер с этими берёзками и долгоносиками. Я уже люблю этих жуков. Идёмте есть.* * *
— Так значит, — накалывая на вилку кусочек сочного стейка. — Свидание прошло хорошо? — Юнги уже было открыл рот, но омега отправил мясо тому в рот, нежно похлопывая того по щеке с улыбкой. — Жуй тщательно, любимый. Мин не дурак, намёк понял, заткнулся, недовольно хмуря брови. — Да, более чем. — прокручивая в голове насыщенный день и вспоминаю чужую улыбку, от которой всё внутри согревалось. — А что там за фруктография, фруктология, или что там оно такое? Юнги справился с порцией мяса, и второй раз открыл рот, но омега прекрасно знал супруга, так что воткнул тому две помидорки черри со взглядом, мол, «сейчас я разговариваю». — Сливу мы одну ели. Он откусил и дал мне попробовать, а потом сам её доел. — вновь повторил рассказ Чон. — И яблоки на палочке нам купил, как только мы приехали. Довольный такой был, рассказывал, как они делаются и ждал, когда я попробую. — Оу, — подкладывая ладони под подбородок и заинтересовано улыбнулся. — Чего так смотришь? — щурясь в подозрении от такого взгляда. — Ты ему симпатичен. Чонгук, прости господи, не в том возрасте, чтобы получать такие эмоциональные встряски. Бедняга подавился листом салата и получил от друга пару добротных шлепков по спине. Младший альфа не уверен, хотел тот ему помочь, или выбить позвоночник через рот, но от листка, таки, спас. — Ты так думаешь? — Ага, — кивая с довольным выражением лица. — Не думаю, а знаю. — Это что, какой-то всемирный омежий секрет? — Нет, просто кушать что-то одно на двоих это очень интимно. Ты так не считаешь? — Считаю, просто… — Просто что? — Просто не думаю, что он вкладывал в это действие какой-то подтекст. Он выглядел невинно и спокойно. — Ну а как он должен был выглядеть? — Да никак, просто… не знаю. — Чонгук, это ваше первое свидание, или ты ждал перепихон на заднем сидении машины? — Господи, нет! — фыркнул Чонгук, откладывая вилку и уставился в кусок недоеденного мяса. — Не знаю, просто он сделал это не задумываясь, понимаешь? Даже не смутился нисколечко, будто протягивал эту сливу брату или другу. Будто это ничего не значило? — заканчивая как-то слишком расстроено. Чимин улыбнулся по-доброму, накрывая альфью руку своей ладонью. — Чонгук, это значит, как минимум то, что ему с тобой комфортно, понимаешь? Разве этого недостаточно? Это невербальное проявление внимания, заинтересованности. — Невер-что? — Это подсознательное проявление симпатии. Ты когда к нам приезжаешь, всегда привозишь мне свежие ягоды фрукты, да? — Да, но это ведь не значит, что ты мне нравишься! Ты мне совсем не нравишься! — засеменил младший. — Ну, в смысле нравишься, но не в этом плане! Ну ты понял. — поспешно добавил Чонгук, ловя на себе, отнюдь не доброжелательный взгляд Юнги. — Да угомонись ты, — откидываясь на спинку стула и укладывая руку мужа на свой живот, видя, как тот наблюдает за диалогом из под лба. — Я имею ввиду, что с твоей стороны, это проявление заботы, а заботимся мы от тех, кто нам дорог и не безразличен. Забота о друзьях или любимых, понимаешь? Ты переживаешь и заботишься обо мне, как о друге, это выражается в таких мелочах, как те же ягоды, панамка от солнца, либо клумба. — подмигивая и Чон тоже улыбается краешком губ, помня о их маленьком секрете. — Юнги заботится обо мне, как о своем любимом омеге, это тоже проявляется в мелочах, в духе двух пар носков на моих ногах, чтобы я не мёрз, всегда имеющиеся в машине запасной шапки, шарфа и грелки для рук, графина с водой у кровати, заботливо набранным каждый вечер, чтобы я ночью не плёлся на кухню, или распихивание по всем карманам моей одежды различных батончиков с орешками, на случай, если я проголодаюсь. — и в доказательство подходит к вешалке, где висят куртки и наугад засовывает руку в любой карман, вытаскиваю оттуда два батончика. После засовывает руку в карман пальто и с улыбкой показывает упаковку миндаля. И с показательно довольным лицом возвращается обратно за стол. — Тебя послушать, так то, что я предложил ребятам собирающим у меня кровать, кофе с бутербродами, так это, чуть ли, не признание в любви. — Не утрируй, с твоей стороны это была элементарная вежливость. — Вдруг с его стороны это тоже было просто вежливость? — Доедать за тобой? Не думаю, что это вежливость. — А что? — Ну, он не брезгует, подсознательно считает тебя близким, доверяет. — А если… — Чонгук, меня там не было и я его не знаю, так что утверждать точно не могу. Единственное, в чём я уверен на 100%, что ему с тобой комфортно, и даже если он этого не показывает, либо сам ещё не понял, то его внутренняя омега чувствует себя хорошо рядом с тобой, — и видя, что альфа напротив не убеждён и всё ещё грустно колупает остывший стэйк, добавил. — Так или иначе у тебя есть живой пример того, чем может закончится такая «вежливость». — поднимая руки вверх, сгибая указательный и средний пальцы в жесте «кавычки». — В смысле? — удивлённо поднимая взгляд. — Мы с Юнги на первом свидании ели одно морожено на двоих. — и улыбнулся прилипая, к боку мужа, который поцеловал его висок, поглаживая большой ладонью животик. — А потом ты гулял на нашей свадьбе, и без пяти минут крёстный отец нашего ребёнка. Лекция от Пак Чимина на тему «Еда сближает людей» - проведена успешно. Возможно, эта слива начало чего-то, на что Чонгук так сильно надеется?