И вот ты стоишь на берегу
и думаешь: "Плыть или не плыть?"
В. Цой
— Эй! Саймон! Мальчик, задумчиво смотревший на воду, вздрогнул и обернулся. Страх объял его, страх и тревога — если его кто-то увидел и окликнул, значит, снова пролилась кровь. Только не Ральф, только не Ральф, пожалуйста. Вопреки опасениям, из сплетения лиан удивительно легко вынырнул Хрюша, постоял, посмотрел на Саймона, пересёк каменную платформу и плюхнулся рядом, несколько потерянным взором глядя на воду. С минуту они молчали. — Значит, и тебя, да? — решился начать самый неловкий разговор в своей жизни (точнее, посмертии) Саймон. Хрюша кивнул, не глядя на хориста, и привычным движением почесал нос. — Кто? — Да маньяк этот. Роджер. Если бы Саймон мог бледнеть, он бы непременно сделался белее полотна. Но в силу отсутствия тела побледнеть он не мог, поэтому просто изменился в лице и положил руку на плечо друга, пытаясь в этом нехитром жесте донести до него все свое сочувствие. — Он раньше был добрым. Правда. Он меня однажды даже в больницу нёс, когда плохо было. Я не знаю, с чего он так… — Мразь, — дал исчерпывающее определение охотнику Хрюша. — Не говори так. — Да какая уже разница, мы все равно мертвые. — У нас Суд будет скоро. Через несколько дней. Я читал, что так все происходит. Поэтому сейчас, понимаешь, важно не ругаться. Если при жизни Саймон слова произнести боялся и постоянно запинался, то сейчас речь его была четкой, уверенной и даже несколько мелодичной. Хрюша прижал колени к груди и уткнулся в них лицом. — Я ведь никогда не верил особенно. То есть, не думал о том, что будет, наверное. То есть, я думал, что что-то есть, но что-то совершенно абстрактное, а может, и нет ничего. Саймон понимающе кивнул и погладил друга по спине. Солнце клонилось к закату, освещая две детские души, что покинули тела слишком рано. — Я ведь даже не молился никогда. — Хрюша затрясся. — Я попаду в ад, да? Хорист робко улыбнулся и пожал острыми плечами: — Это не мне решать, Питер. Если я смогу, я обязательно попрошу за тебя. Внезапно обретший свое истинное имя мальчик поднял голову: — Тебе легко говорить. Тебя точно в рай возьмут. Вон, у тебя даже венок больше, — бывший когда-то Хрюшей Питер коснулся сплетения незнакомых, но прекрасных цветов на голове Саймона. Посыпалась золотистая пыльца, и в воздухе разлилось благоухание. — Он был на мне, когда я очнулся. У тебя тоже красивый, — попытался утешить друга хорист. Хрюша нерешительно кивнул и отвернулся. — Ты… Совсем не злишься на меня? Вот совсем? Имей Саймон тело, он бы залился бледным румянцем. — Ты не виноват. Правда. Совсем. — Я все видел, — тихо, с плохо скрываемым стыдом в голосе отозвался Питер, — я не помог. Испугался. Я ничего не сделал. Хорист не нашелся, что ответить, только ещё раз погладил друга по спине. Тихо вздохнул. С моря налетел порыв ветра, но они его не почувствовали. — Как случилось, так и случилось. Я на тебя не злюсь, — наконец произнес Саймон, теребя рукав лёгкой белой туники, — и на Ральфа, и на Джека тоже, и на Роджера. Питер нервно хохотнул: — А ты часом не ангел? Друг тихонько рассмеялся в ответ: — Ну, кажется, спина не болит и крылья пока не растут. Несколько минут они хохотали, словно смех помогал разрядить возникшее напряжение. Солнце тем временем наполовину погрузилось в море, и свет его сделался оранжевым. В лесу, под широкими листьями, зарождались свежие ночные тени. Первым замолчал Хрюша, вдруг сделавшись очень серьезным: — Саймон, а ведь Ральф теперь один. Совсем один. А там ещё эти сумасшедшие. Улыбка сошла с лица хориста, и он задумчиво посмотрел на свои руки. — Я не знаю, как мы можем помочь ему. Только молитвой, наверное. Питер вскочил и заходил из стороны в сторону для ускорения мыслительного процесса: — Мы… Что мы можем? Мы теперь духи, так? — Мы души. — Не суть! — перебил Хрюша, — если мы духи, значит, мы в другом измерении, да? В духовном. Это логично. Получается, что мы можем как-нибудь влиять на души других? Можем или нет, Саймон? Ты в этом лучше разбираешься, ты церковный и книжки духовные читал. Саймон кивнул и поднялся. Взгляд его светился идеей и робкой надеждой: — Знаешь, я читал, что святые могли являться во снах людям и говорить им, как и что делать. Может быть… — Да! Точно! — снова перебил Питер. — Надо во сне! Только не Ральфу и не им, не поможет. Нужно явиться какому-то взрослому. Лучше всего моряку. И сказать, что вот, мол, так и так, потерянные дети находятся туточки, на острове. — Погоди, Питер, — Саймон несколько потерялся от такого энтузиазма, — это все хорошо, но среди нас ведь святых нет. Хрюша удивлённо поднял брови: — То есть как это нет? А ты на что? Чем ты не святой? Саймон даже испугался, отступил, выставив перед собой руки, и замотал головой. Золотой порошей засверкала в закатных лучах пыльца райских цветов. — Нет, Питер, нет, ты что, нельзя, это дерзость, я не гожусь, точно нет… — Лучше пусть эти уроды Ральфа заколют, что ли? — тихо и серьезно спросил Хрюша, глядя ему в глаза. — Ты должен. Может, тебя затем и убили, чтобы ты его спас. Саймон снова не нашелся что ответить, и замер, совершенно потерявшись. Хрюша был мучительно прав, но только какой же из него святой? Он ведь «просто маленький мальчик», припадочный, появившийся не в том месте не в то время. Хорист тряхнул головой. Уж кого — но свиную башку точно не стоило слушать в процессе принятия решения. — Может быть, — наконец выдавил он смущённо. Несколько секунд колебаний — и Саймон решился. — Я попробую. Ради Ральфа — надо попробовать, он хороший. Хрюша просиял и налетел на него с бестелесными объятиями. — Ты не попробуй, ты в лепешку расшибись, но приведи сюда кого-нибудь! Они подошли к краю платформы и задумчиво посмотрели в темнеющую воду, что мерно плескалась о камни. — А как я до корабля доберусь? — Как… — Хрюша снова потёр лоб и дёрнул плечами. — Единственно возможным способом. По воде. Саймон нервно хихикнул: — Интересный способ. — А то. Давай, иди. — Что, вот так? Просто иди? — А как ты хотел? Хорист промолчал, потому что из всех способов ходить по воде знал только один. Глубоко вздохнув, он осторожно перебрался на выступы пониже. Белая пенистая кромка целовала его стопы. Саймон замер и блестящими глазами поглядел на Хрюшу. — Ты только поверь, а. Все получится. Я вот в тебя верю, — честно заявил Питер, улыбнувшись широко и искренне. Хорист ответил на улыбку и перевел взгляд на небо. Быстро и размашисто перекрестившись, он сделал шаг. А потом ещё один. И ещё. Позади раздался радостный вопль Хрюши. Саймон не смотрел в воду, несколько часов назад ставшую могилой для его искалеченного тела, — взгляд его был устремлён за горизонт. Широко раскинув руки, он радостно и легко засмеялся. И побежал по воде.