падик.

даня захлопывает дверь секции и спускается по ступенькам на лестничную площадку, крутя ключи от своей комнаты на пальце за колечко. курить на общей кухне запрещали, а в комнате окна не открывались по причине того, что на дворе зима в самом разгаре и через деревянные рамы сквозило морозным воздухом, потому их пришлось заклеить малярным скотчем. жизнь в общежитии, конечно, не то, о чем даня мечтал будучи ещё подростком, но мысли о том, что он живёт теперь один, радовали его. большинство соседей дани были либо наркоманы и алкаши, либо старушки, что, видимо, мешались родственникам и их упекли проживать остаток жизни в тесной комнатушке, лишь бы глаза не мозолили, потому общаться было особо не с кем, но рыжий не унывал. выходить курить на улицу было запарно, потому кашин курил на лестничной площадке между четвертым, на котором он жил, и третьим этажами. площадка эта была единственным местом, где открывалось окно, а еще был довольно широкий и крепкий подоконник, на котором можно было посидеть. вчерашний день даня помнил смутно: в этом виноваты две бутылки водки и илья коряков с первого этажа. заселился он сюда буквально недавно, даже полугода не прошло. с самого первого дня появления ильи в общежитии они с даней нашли общий язык и стали друзьями. часто гуляли вместе после учебы, а по выходным ночью запирались на общей кухне либо четвёртого, либо первого этажа, распивая алкоголь и в полголоса обсуждая насущные вопросы. стоило дане только запрыгнуть на подоконник и взять сигарету в зубы, шаря по карманам в поиске зажигалки, как его внимание привлек парень, поднимающийся к нему по ступенькам снизу. — привет. — илья подходит и протягивает дане руку для пожатия. — ща, секунду, — кашин торопливо закуривает, берет сигарету в левую руку и, выдыхая дым в сторону, здоровается с младшим. — здорова. коряков кивает и улыбается, забираясь на подоконник рядом с рыжим, закуривая. на самом деле илье, живущему на первом этаже, куда легче было выходить курить на крыльцо, но вместо этого он выбирал подниматься сюда, надеясь пересечься с кашиным. если быть честным, удивительно, что данила до сих пор не начал ни о чем догадываться, не замечать того, как коряков волнуется рядом с ним, краснеет и смущается. нет, было так не всегда, конечно, только недавно илья поймал себя на мысли, что испытывает к рыжему что-то большее, чем обычная дружеская привязанность. с одной стороны илюхиной радости предела не было уже от того, что он имеет возможность общаться со своим объектом обожания, а с другой страшно было до пизды, что рано или поздно все эти его взгляды и вдохи влюбленные все-таки заметят и тогда дане мерзко станет, и их дружба прекратится. — ты чего так пялишься-то? — кашин ловит на себе взгляд ильи, что завис, смотря на него, и смеется, ибо неловко стало. — а? нет, ничего! — тараторит это смущенно, а после замечает, что у него треть сигареты стлело уже, и торопливо пепел стряхивает. — у тебя тут, — коряков паузу берет и свободной рукой на шею свою показывает, — след. — м? — данила смотрит вопросительно. — ты о чем вообще? — у тебя на кадыке засос. — мазеллов краснеет до самых ушей и в сторону отворачивается. кажется, секунда-две и он вскипит, пуская пар из ноздрей. — а, блять, так бы сразу и сказал, — рыжий усмехается, стряхивая пепел с сигареты в самодельную пепельницу из пустой банки растворимого кофе. — не важно это. — не помнишь? — илья спрашивает с надеждой, ведь он пил раза в три меньше и помнил каждую мелочь вчерашней ночи, в том числе и то, откуда на даниной шее засос. кроме того, парень знает и о мелких царапинах на его плечах, которые он возможно даже и не заметил утром. даня, слыша это, хмурится почему-то. смотрит в пол пару секунд, выпуская сигаретный дым изо рта, а потом опять на илью взгляд поднимает. — отвали, коряков, я ж сказал: «не важно это». чо доебался? — злится, кажется, не на шутку. даня правда не помнил большую часть того, что было вчера, за исключением одного момента. в памяти яркими картинками отпечаталось, как пьяный в хлам кашин илью к столу прижимает и целоваться лезет, а младший будто и не против совсем, лишь для приличия один раз оттолкнул, со словами «ты что делаешь?». помнит, как снимал с ильи футболку и целовал все ниже и ниже, а тому казалось, что вот-вот и его трахнут прямо на кухонном столе. коряков тогда разгорячился до предела: каждый новый засос, что оставлял даня и каждое прикосновение его горячих рук к голому телу ильи сопровождалось тихими приглушенными стонами с его стороны. даня помнил и то, как илья руками ему под свитшот лез, целовал смазано в губы, а после и в шею. так и вынудил отстраниться и снять с себя вещь, чтобы не мешалась младшему. даня уже был готов в штаны илье залезть, а тот плечи и спину ему царапал, вздыхая судорожно. может, при других обстоятельствах, у них все бы зашло куда дальше, но в этот момент их потревожила какая-то женщина, стуча в дверь кухни и полушепотом прикрикивая о том, что они заперлись, а люди на кухню попасть не могут, чтобы попить даже. что потом было уже не помнит, но, судя по всему, после этого они сразу разошлись. — прости, — илья тушит сигарету о подоконник и кидает окурок в банку, вставая на ноги и поправляя на себе футболку. — мы правда вчера накидались в хламину, — коряков улыбается неловко, и затылок трет. — не важно, — даня так же выкидывает окурок в банку и встает прямо перед ильей. пару секунд паузу выдерживает, будто с силами собираясь, и потом только договаривает, — а вообще, знаешь что?.. ты первый мне в любви признался, так что похуй, это тебе стыдно должно быть, понял? не мне, — хмурится, руки в карманы пряча и в сторону смотря. краснеет, как и илья, до самых ушей. почему-то уверен, что илья, так же как и он, все помнит. — блять, ты гонишь, — коряков злится, хотя скорее всего это обычная защитная реакция. под землю готов провалиться, убежать прямо сейчас и больше никогда с даней не пересекаться. — меньше бухать надо, придумываешь хуйню какую-то. илья на самом деле злится даже не на даню, а на самого себя, что ляпнул тогда по пьяни такую нелепость, а потом еще и поддался ласкам старшего, что был настолько пьян, что, наверное, даже и не понимал, что творил. коряков, не имея никакого желания продолжать этот разговор, разворачивается и быстро вниз спускается по ступенькам. а даня даже опомниться не успел, как илья уже из виду пропал. проклиная самого себя за длинный язык, кашин снова садится на подоконник и достает пачку сигарет из кармана домашних штанов. даст себе время обдумать все, а потом пойдёт домой, чтобы прихватить куртку с вешалки и взять деньги. вдруг без бутылки пива илья не примет его ответное признание в любви, про которое он совсем забыл вчера?