Иссеченный

Тишина. Он любил тишину, но сейчас она давила со всех сторон. Дыхание перехватило, дрожь пробежала по телу, руки онемели. Очень горячо и ярко, дым, где-то в конце комнаты плачет ребёнок, но к нему не подобраться. Везде дым, он задыхается. Осторожно пробираясь сквозь завал протягивает руку, но тут же замирает. Это мальчик. Очень испуганный мальчик. Треск, часть крыши падает. Глаза жжёт, в голове туман, вокруг уже не осталось кислорода, но он хватает мальчика и притягивает к себе. Накрывая своей курткой, ведёт к выходу. Руки жжёт, множество ожогов. Над головой зашумела крыша, но выход уже очень близок. Треск, кожу обжигают языки пламени, подплавленная одежда приклеилась, но боли нет. Шаг, второй, третий, чьи-то руки хватают его под локти, — спасатели? Он проснулся. Первое, что ощутил, проснувшись, — ужас. Тихо. Темно. В тени таились пережитки прошлого, окутывая своим тёмным силуетом, наводя жуткие воспоминания, затмевала весь свет, что остался внутри, а после рассеивались, словно их никогда и не было, оставляя лишь страх. Он не впервые просыпается в холодном поту. Каждую ночь с самого рождения во снах он видит события чьей-то жизни, которые никогда не забываются. Порой это просто поход в магазин, прогулка или игра с собакой, сновидения никогда не повторяются, кроме одного — смерти. Сны приходили в определённое время — двенадцать часов ночи. Стоило лишь переждать эти цифры и ничего не будет. Совсем ничего. Он вёл дневник снов, записывая все, что видит, но зачем не знал — они заседали в память в мельчайших подробностях. Мы рождаемся за один день, мы умираем за один день, мы можем измениться за один день, и мы можем влюбиться за один день. Всё что угодно может произойти за один день. При рождении дети невинны, их разум пуст, а душа не запятнана ошибками этого мира, гневом и ложью. Она забывает свою прошлую жизнь, позволяя пережить всё еще раз, почувствовать всё заново. Август не был тем невинным ребенком. Для Августа его рождение было чем-то особенным. Он помнил всё с того момента, как врач взял его на руки. Это было странное чувство, когда ты хочешь что-то сказать, но пока не можешь сделать это. Чужие люди, врачи, он не понимал их разговора, он не понимал ничего происходящего, страх окутал его. Буквально несколько минут назад он стоял на остановке, ждал свой автобус, а после… умер? Лишь тьма, а теперь он лежит на груди девушки, вновь родившей его. Он не видел среди людей знакомых лиц, все были чужие. И, конечно, никто из них не мог объяснить происходящего с ним. Девушка улыбалась. Её теплые руки окутывали его своей заботой. Она была матерью ребенка, в котором очутилась его душа, насколько это возможно. Она что-то говорила, но ему не был понятен ее язык. В прошлом ему приходилось сталкиваться с ним, но его самого он не знал, можно было понять лишь имя, которым она его назвала. Она вновь и вновь плача повторяла его. Внутри колотило, но ему приходилось успокаивать себя, а затем вспоминать то, кем он был. Было непонятно, мысли путались в голове, он не мог ничего вспомнить. Что произошло? Осознание происходящего не приходило. Страшно? В его случае не подходило ни одно слово. Он кричал. Скорее всего, его родители еще не знают о случившемся, лишь от этой мысли становилось их жаль. А он ведь мечтал стать врачом, или хотя бы связать свою жизнь с медициной. Он, нет, уже не он, а лишь тело — Тори, всегда жил по правилам, относился к людям так, как это делали они. Не был идеальным в общении: острил, огрызался, переводила в шутку — делала все, как обычный человек. Хотел всегда говорить все прямо, но очень боялся обидеть собеседника. Теперь всё оставалось позади. Перед ним расстилалась новая жизнь, новые возможности. Очень хотелось найти своих родителей, тех родителей, но у него не было возможности сделать это, да и что он им скажет: «Привет, я реинкарнация вашего сына?». Первые месяца засыпал и просыпался с одними и теми же мыслями, ничего не забывалось, он помнил все в мельчайших подробностях и начинал, как ему казалось, сходить с ума, но на передний план приходили новые проблемы, жизнь постепенно занимала всё время, откладывая размышления и память на потом. К году Август не помнил ничего, лишь во снах его посещали какие-то события. Первое время ему снился дом: такой маленький и уютный, а еще в этом доме жила собака: рыжая, вечно веляющая хвостом такса. В одну из ночей ему приснилась женщина, она сидела за столом и плакала держа в руках письмо, но Август проснулся с улыбкой на устах и очень громко произнес свое первое слово — Мама. Семья его была полной: мать преподавала в школе музыку, отец — архитектор, прибывший в город из-за выгодного контракта. Их роман был кратковременным. Отец был не столь хорошим, но за свои поступки отвечал и, узнав о беременности, не заставил избавиться от ребенка, наоборот, взял на себя полную ответственность и женился. Но это счастье не продлилось слишком долго. Август никогда не присутствовал на их ссорах, да и сделать, в любом случае, ничего бы не смог. Зима сменялась весной, весна летом, лето осенью и осень зимой. Так пролетело несколько лет. Отец перестал работать, гулял, залез в огромные долги, запил и умер от инсульта. Был вечер субботы. Зима. Соседка забрала свою дочь и Августа из садика и привела к себе домой, откуда тот мог добраться до своей квартиры. Перед выходом она дала мальчику свёрток и строго-настрого наказав отдать его матери. Домой он пошел воодушевленный предстоящими выходными и завтрашним походом на скачки. Дверь была не заперта, а во всех комнатах горел свет и царил бардак. Раскиданные вещи, с полок все сметено на пол, ящики со старыми газетами отца вывернуты и разбросаны по всей комнате. Кто-то что-то искал. Нужно было платить по долгая, но Джулия, мать Августа, не могла справиться со всем сразу. С одной стороны, нужно было работать, зарабатывать деньги для нужд семьи и как-то перекрывать долги Майкла, с другой — Август, маленький ребёнок, нуждающийся в заботе и любви, к тому же его некуда было деть. Человек умер, но долги не умирают. Август не мог помочь матери, по этому несколько часов играл в углу с вещами отца, затем болтался туда-сюда и в конце рассматривал узоры ковра на стене, пока та наводила порядок. На тумбочке в коридоре развернул свёрток, предназначенный матери, вырезал пару картинок лошадей со скачек из газеты недельной давности и вклеил их в свой журнал. Этот вечер семья провела в тишине: Тихо поужинали, зарплату задерживали, денег не хватало даже на базовые продукты, но переданный соседкой маковый кусок пирога превратил этот ужин в настоящий пир. В кошельке осталось лишь на буханку хлеба, а в переди ещё целая неделя. Поцелуй на ночь и тихие всхлипы в комнате родителей. Уснул поздно. Он — мужчина, а мужчины должны заботиться о своей семье. Рано встал, оделся, зашел к соседке попросить денег на молоко до маминой зарплаты, делал он это часто, но в этот раз укрыл от матери, спрятав пару монет в карман. Джулия уже собралась, от Майкла у неё осталась лишь старая кроличья шапка, которую он привез из родного города. Вокруг все было белым-бело, снег шёл хлопьями, с крыша свисали огромные глыбы льда, а возле магазинов собирались толпы, стоявшие часами в предновогодний суете за колбасой, туалетной бумагой и бананами. Август любил колбасу, но пробовал её единственный раз у покойной бабушки на юбилее, а вот конный спорт не очень, на скачки его всегда водил отец, там он пропивал и проигрывал всю зарплату. Ипподром находился не далеко, его даже можно было увидеть из окна дома, не будь на пути ещё одного многоквартирного здания. Оживленное место, всегда большое скопление пьющих, буянищих, ставящих ставки людей. Август бы хотел поставить, но метался между азартом и мыслью о отцовской наследственностью. Решающей точкой стала Джулия, которая встретила знакомого и пока те беседовали рядом с тотализатором, немного отойдя от толпы, Август подошёл к кассе, протянул знакомой женщине несколько монет и назвал три лошади, первые попавшиеся ему на глаза, та, в свою очередь, и не спросила ни о клубной карте, ни о родителях. Август часто был посыльным отца, пока тот пил с друзьями. Ставка сделана, квитанция в кармане, до следующего забега оставалось ровно пять минут. Народ шумел, кричал, хлопал и просто злился на лошадей, которые скачут не с нужной скоростью. В конечном итоге на длинной дистанции одержал победу конь, выживший в свои года из себя все возможное, который в скорейшем времени должен был уйти на заслуженный отдых. Это была его последняя схватка, в которой он достойно одержал победу. Следом за ним линию финиша пересекли все остальные и диктор озвучил список лошадей, высвеченных на табло. Это была последняя гонка на сегодня, люди начали расходиться. Глядя на горящее табло со списком лошадей Август достал свой листок. Всё номера сходились. За одну секунду его монеты превратились в сотни, а может в тысячи. Уже подойдя к кассе и рассказав Джулии, Август обналичил свой выигрыш. Он был один, кто ставил на победу этих троих и единственным, чей порядок сошёлся на все сто процентов. Это был знаменательный день для всей семьи, они могла покрыть долги Майкла и начать жить с чистого лица. С этого момента и началась история Августа. В сентябре пошел в школу, учился хорошо: бегло читал, решал уравнения и проводил все свободно время за книгами, ни с кем не общался, не дружил, замкнулся и жил в своём мире. Он никого не понимал и никто не понимал его. Часто ходил к психологу, рассказывал о своих проблемах, но молчал о снах: " Мне ничего не снится». Приходил уставший домой, садился за уроки, перечитывал свой дневник и ложился спать. Ночью всегда смотрел в потолок, а когда время переваливало за пол ночь, переворачивался на бок и засыпал, но не всегда удавалось пересидеть время. Не выспался, ходил нервный и валился с ног в середине дня. Сны стали болезнью и Август понимал, что это происходит только с ним. Он помнил вкус духов женщины во снах, помнил улицу, по которой ходил в школу, помнил пожал и как тлела его кожа, когда он спасал мальчика. Иногда перед сном он думаю, как было бы здорово, будь он другим человеком, родившимся совершенно в другом месте. Жил бы в какой-нибудь красивой и тихой деревушке с мирными и добрыми жителями. По утрам, когда Август уходил в школу, все с улыбкой провожали бы и желали удачи, а вечером, после школы, в одиночку, тихо шагом, не торопясь никуда, вдыхать тёплый и свежий ветерок шёл бы домой. Было бы и правда замечательно, будь это так. Что это болезнь Август понял, когда все сны сложились в один сюжет и страх, за ту, настоящую прошлую жизнь стал волновать его не только по ночам, но и днем. На вид Августу было восемь, но чувствовал он себя намного старше. Он не знал, была ли это его прошлая жизнь, а может все-таки он должен предотвратить чью-то гибель? Но чью? И почему он? Август не сидел за учебниками, не играл в игры и совершенно не обращал внимание на окружение, нависал над своими записями и перечитывал пока не становилось тошно. Школа не казалась уже такой интересной и знаний в ней никаких не получал. Он и так всё знал. Всю программу. В библиотеке, открывая одну книжку за другой от класса к классу он понимал, что все это уже проходил. Проходил там, в той школе, в той жизни, в том мире, где потом просто умер. Мать Августа беспокоиться за сына, она уже не видела перед собой того веселого мальчика, ребёнка, чьё время развиваться и познавать мир. Пока Джулия волновалась за Августа, тот волновался за неё. Одним глубоким вечером, пока в доме все ещё горел свет, Август решил рассказать матери о своей болезни. Казалось, его семья могла отвернуться от него, а он не знал как выбраться из этой ямы не раскрывая всех карт. Всем с детства прививают сражаться за все, что они любят, и именно сейчас он мог проиграть не битву, а целую войну. Ночью люди говорят то, что никогда не скажут днем. Замечали, что ночью голоса у людей, особенно у женщин, меняются? Утром, после ночных разговоров люди стыдятся смотреть друг другу в глаза. Люди вообще стыдятся хороших вещей, например, человечности, любви, своих слез, тоски, всего, что не носит серого цвета. Теперь он понимаю, что значит «перегореть». Именно это с ним произошло. Он перегорел. Что-то в нем погасло, и все стало безразлично. Он ничего не делал, ничего не хотел, ни о чем не думал. Август прижал к себе дневник, а перед глазами небольшое белое панельные здание в два этажа. На погоре стоит мужчина, его выглаженный белый халат был виден из далека, смешная шапка, а еще рыжие усы. Рыжие люди всегда были добрыми. Огромный холл, множество врачей, медсестер, где-то в коридоре, словно во сне, плачет ребёнок. Это была психиатрической клиника, в которую Август попал не по своей воле. Множество вопросов про семью, друзей и всё окружение; про страхи, мысли о суициде, а все можно было бы избежать, не будь он так откровенен в тот вечер. — Здравствуй.- тот самый мужчина с рыжим усиками. Специалист, на стенах кабинета у которого было куча сертификатов и наград. Джулия осталась за дверью, а Августа он провел до очень большого коженное кресло, сам врач расположился напротив.- Давайте поговорим? Мне можно доверять. Тебе одиноко? — Я еще не умер, чтобы мне было одиноко. — Он сидел на кресле. Было немного забавно видеть свои ноги, не достающие до пола. — А разве одиноко — это не когда тебя бросили? Твой папа, давай поговорим о нем? — у доктора был нервный тик, он не прекращал дёргать ногой и накручивал свои рыжие усы, его пальцы и ногти рук были в ужасном состоянии. Он сам нуждался помощь. — Одиночество, дядя, — это когда тебя некому забрать из морга. Всё остальное это так, временное заблуждение. — Хорошо, а что такое любовь? Ты любишь кого-то? — Тётку с маминой работы так зовут, Второй вопрос вообще не понял. — Август, тебе дали такую восможность выговориться. Мы с тобой в этой комнате вдвоем, ты уже взрослый, можешь мне доверять. Давай попробуем еще раз? Кем ты думаешь стать в будущем? — Трупом? Август не был настроен на разговор. В голове перемешивались события этой и предыдущей жизни, мальчик не знал сам ли он отвечает на вопросы. Слово за словом и всё закончилось так, как закончилось. Психолог, по мнению Августа, он был так себе, на душе стало, конечно, легче, но диплом он свой купил. После беседы ему захотелось рассказать миру, что он не Август Фреймарк, а Тори Вернер. Но хочется, не значит можно, а Август не хотелось пару десятков лет пролежать в психиатрической клинике. — Слушай сюда, пиздюк, я тут закон! — Хочу сказать, детский психолог вы так себе. — именно так началось его утро, а ведь поход к доктору в начале не предвещал ничего плохого. После данного замечания в комнату забежала испуганная Джулия, мгновение назад слышащая взъеренные крики доктора. — Вы что себе позволяете?! — Заявила она, хватая сына за руку и пряча за собой. — Он же ребенок! Дома Август пообещал, что исправится. Джулия не сразу поняла намерений сына, но тот взял коробок спичек с кухни, старую кастрюлю и ушёл на балкон, где без сожалений сжёг свой дневник. Жизнь заиграла новыми красками. В голове уже не было того бардака, все постепенно разложилось по полочкам. Август уже не боялся себя, своей особенности и снов. В школу он часто начал приносить книги старших учебных заведений, в особенности анатомию. Откуда-то появилась мечта стать военным. Быть на грани жизни и смерти и применить свой и опыт прошлого для помощи людям. Первая неудача настигла на уроке рисования. Всё дети лепили, рисовали, хвастались своими рисунками и спорили к кого лучше, а Август читал прогресс кардионевролгии, в последствии был замечен и книгу отобрали до полного выяснения обстоятельств. Спустя несколько недель, полные тестов, психологов и экзаменов, Августа зачислили в частную школу. На первом этаже располагался институт, куда любой выпускник школы мог поступить на педагогический, механико-математический или робато-технический факультет, все остальные этажи были для учеников младших, средних и старших групп. Перевод пришёлся на самое неудачное время — середина учебного года. Все подходящие места в общежитии были уже заняты и Августа заселили в старшее крыло. Комнаты в старшем крыли были удобнее и значительно лучше: всего по три человека, своя ванна и кухня. Ему выдали ключ и он бодро пошел знакомиться с новыми соседями. Отперев замок очутился в коридоре. Такой маленький и ничем не примечательный: справа был комод, поодаль огромное зеркало, с другой стороны находилась вешалка и обувница. Все было под один скандинавский стиль. Комната была очень уютной: три кровати из темного дерева, стоявшие по стенам, были укрыты одинаковыми покрывалами с гербом гимназии, рядом с каждой — прикроватная тумбочка, письменный стол, встроенный в стену шкаф, на полу — ковролин. Из комнаты можно было попасть на кухню, где стоял холодильник, черный гарнитур с белой столешницей, а рядом с окном маленький обеденный стол для троих, но всей красоты Август оценить не мог — везде была грязная посуда, остатки еды и пакеты от лапши быстрого приготовления. Из комнаты дверь так же вела в уборную, но туда попасть не смог — занято. Август расположился на свободной кровати, незнакомый мужчина молча занес его вещи и так же молча ушел. Джулии теперь нужно много работать для оплаты обучения, но мальчик надеялся на удачу сдать в семестре экзамены на отлично, которые переведут на бюджетную форму. Разбирать вещи он начал с мыслью, что на учёбу только через два дня, в это время дверь в ванной открылась и в комнату зашел парень. — Привет, — зевнув, помахал рукой. Парень поправил свои растрепанные волосы, продолжая чистить зубы рухнул на кровать, пока Август продолжал расскладывать свои вещи на свободные полки. — Рома, по обмену. Подъем в шесть, отбой в девять, не опаздывай. — Я, конечно, думаю о карьере военного, но не настолько