Ты любишь оверсайз

      Из тихого и уютного кафе в Дубай Молле мы быстро переместились в отель, а затем в шумный бар неподалёку. Пришли к решению, что нужно уже гулять на всю катушку. Точнее я предложила выпить и все согласились. Не бросать же меня на произвол судьбы. Моё желание выпить быстро переросло в желание набухаться. Вспомнилось, как хорошо алкоголь спасал меня от тревожных мыслей после ссоры с Русом. … — Может вам хватит уже? — спрашиваю я у Мукки и Тушенцова. У меня в руках уже третья пина-колада, а эти двое начинают вторую по счёту бутылку Дубайской водки на двоих. Сим поднимает на меня свои глаза, несколько раз моргает, пытаясь окончательно сфокусировать взгляд. Затем кудрявый просто отмахивается и снова тянется к рюмке. — Принцесс, ну мы же на отдыхе. Я часто не бухаю, так что сегодня можно же, ну? — отвечает Руслан. Я немного впадаю в ступор от его вопроса и сама задумываюсь. Это он у меня разрешения на «выпить» спрашивает или вопрос риторический? В любом случае, я не против, поэтому одобрительно киваю головой, немного улыбаюсь. Серафим пару раз кашляет, обращая на себя внимание. Видимо, хочет что-то сказать. Я всматриваюсь в его лицо в ожидании. Даже перестаю слушать шутки Коли и какие-то смешные рассказы брата. Мы втроём (я, Руслан и Серафим, если вы забыли) будто оказываемся в своём маленьком пьяном мире. — Вот знаешь, Даш. — Сидорин замолкает на полуслове, а я мысленно молюсь. Вот только не спиздани чего-то лишнего, Сим, умоляю! Руся смотрит на друга так же внимательно, как и я. — Вот набухаться оно иногда прям очень надо. Как единственный вход, ой бля, выход! — я еле сдерживаю смешок. Мукка и в трезвом состоянии с речью не ладит, что уж говорить сейчас. — Ну я, например, вроде заебись всё, и деньги, и треки и вся поебень, а сижу и так тошно мне, прикинь! Даже тут, в этих Дубаях, лучше не становится. А вот набухаешься — и жить легче становится, не думается ничего такого. Сижу вот, смотрю на тебя и всех вас и так грустно. Я вот как-будто не достоин этого всего, понимаешь? Как-будто что-то не то сделал, а что — понятия не имею! Ты же меня понимаешь, Даш? Красотка, ну, понимаешь? — я на секунду даже теряюсь от такого депрессивного и потерянного тона Серафима. У него даже глаза заблестели от подступающих слёз. Просто киваю, не находя сил что-то ответить. Руслан тяжело вздыхает и тянется к бутылке, наливая в свою рюмку ещё алкоголя. — Ну у тебя и настроение апатичное по пьяни, бля. Тебе бы завязывать уже, — задумчиво бормочет Рус, обращаясь к другу. — Понимаю, Сим, понимаю, — наконец-то отвечаю я и выхватываю из руки темноволосого рюмку. Залпом выпиваю содержимое и чувствую обжигающее тепло в горле. Знал бы ты, Серафим, насколько хорошо я тебя понимаю. Тушенцов задумчиво пожимает плечами и обеспокоенно осматривает меня. Я стараюсь снова улыбнуться и показать, что со мной всё в порядке. Парень прикусывает нижнюю губу, но ничего не говорит. И я за это благодарна. Пусть вспомнит потом и мы это обсудим, но только не сейчас.       Я стараюсь снова влиться в активный разговор ребят, но всё никак не выходит. Мы с Серафимом постоянно кидаем на друг друга сочувствующие взгляды. Даже сами не знаем чему сочувствуем, но делаем это искренне. Я понимаю чувства Сима, а он, похоже, понимает мои. В голове куча вопросов и все планы летят к чертям. — Даш, ты чего такая кислая? — спрашивает Даня, наклоняясь ко мне. Он сидит совсем рядом и говорит шепотом, поэтому больше никто нас не услышит. Да никто и не хочет особо. Все смеются, только Руслан и Сим смотрят на меня волнительно раз за разом. Я делаю ещё один глоток коктейля и вздыхаю. Мы с братом пили одинаково, поэтому и мыслим более менее трезво. — Не знаю. Серафим что-то пьяно грустное сказал, вот я и загналась, — признаюсь почти честно. Я ведь знаю, точно знаю. Но делиться с Данилой этим не хочу, тем более тут и сейчас. Желания говорить нет абсолютно и я безразлично махаю ладонью. — Ладно, но ты говори, если что. Я ведь всегда рядом, — Даня улыбается и осторожно сжимает моё предплечье на секунду. Таким жестом показывает, что он точно рядом и я могу ему доверять. И я ему верю. Знаю, что брат всегда рядом, не смотря ни на что. Так было в нашем детстве, в подростковом возрасте и так есть сейчас. Даня всегда рядом, даже если мы в такой родной и одновременно отталкивающей Казани, дождливом Питере или солнечном Дубае. Всегда рядом.       Я раздражительно встряхиваю головой, пытаясь прогнать философские мысли из головы. Так, Даша, соберись! И я собираюсь. Слушаю Давида, задорный смех Арины, успокаивающий голос Леры. Всё хорошо, просто нужно отвлечься.       …В отель мы возвращаемся довольно поздно. На улицах уже почти нет людей. Только, такие же как мы, весёлые компании или подростки после вечеринок. Руслан пьяно улыбается мне и даже целует в висок на прощание. Затем мы быстро расходимся по своим номерам и я радуюсь такому милому действию Руси. Но на смену позитиву всегда приходит что-то другое. Я быстро снимаю с себя платье и переодеваюсь в длинное худи, которое когда-то отобрала у Дани. Смываю макияж перед зеркалом в ванной и ловлю себя на мысли, что не смогу сейчас пойти спать. Чертыхаясь, иду в сторону балкона, по пути хватая пачку сигарет и зажигалку с тумбы. Закрываю за собой стеклянную дверь и прикуриваю сигарету. Никотин колко отдаёт в лёгких, но теперь я чувствую себя спокойней. Благодаря свежему воздуху я даже немного трезвею. Выдыхаю порцию дыма и достаю телефон из кармана. Хотела сегодня что-то решать? Сейчас подходящее время. Я: Спишь?       Очень надеюсь, что мне ответят и этот человек ещё не уснул. Серафим: Не. Курю.       Ответил! Отлично. Я быстро делаю пару глубоких затяжек, кидаю бычок в самодельную пепельницу и захожу в комнату, параллельно печатая ответ. Я: Щас приду, жди.       В спешке обуваю потрёпанные конверсы и снова выбегаю в коридор, закрывая дверь на ключ. И плевать, что я хотела сначала всё обсудить с кем-то из ребят или Русланом. Сейчас отличный шанс поговорить с Симом и узнать всё, что меня волнует. Я на всех парах мчусь в нужный номер, не думая о последствиях. Всё будет хорошо, а не так, как в прошлый раз. В конце концов, мне очень нужно разобраться в наших с Сидориным взаимоотношениях. Я не знаю причины его странного поведения, а значит я не в праве его осуждать. Он такой же человек, как и я. Только бы наша встреча закончилась на такой же позитивной ноте!       Я подлетаю к нужной двери и несколько раз громко стучу по деревянной поверхности. Слишком громко, из-за нервов. Слышу торопливые шаги, а затем дверь распахивается. Теперь передо мной стоит Серафим. Выглядит потерянным, грустным, непонимающим. Я даже губы растерянно поджимаю в тонкую линию. Парень молча пропускает меня в номер, хоть и слегка удивляется ночному визиту и сообщению. Я прохожу в спальню и вижу открытую дверь на балкон, беспорядок в комнате, раскиданные вещи и пустые банки от энергетиков или пива. Немного подумав, сажусь прямо на пол, ожидая Сидорина. Он, будто читая мои мысли, заходит за мной и садится рядом. Мы смотрим на друг друга. Молча. У него глаза стеклянные, но взгляд достаточно адекватный. Наверное, так же протрезвел, пока курил, как и я. Только сейчас замечаю серый оттенок его кожи, отдающий чем-то неприятным и болезненным. Парень вздыхает и, похоже, собирается с мыслями. Да, хватит в гляделки играть, я же разговаривать пришла. — Даш, я, бля, не знаю что сказать. Спасибо, что пришла, — нелепо бормочет кудрявый. Я вздыхаю. Даже сама не знаю с чего начать разговор. Вся уверенность мгновенно улетучилась. — Почему ты в баре так, ну, загрустила после моих слов? Что-то не то сказал? Ты прости, я ж бухой был, — он мнётся, старается правильно подобрать слова и построить предложения. Я терпеливо жду и не подгоняю. Мне некуда спешить и без каких-то ответов я отсюда не уйду. — Просто ты так сказал всё это. Я будто своё отражение увидела, понимаешь? Ты так искренне говорил, хоть и пил одновременно. И я сразу поняла, что что-то не так и я не должна себя так вести, — я замолкаю, замечая в глазах Сима ещё большее непонимание. Тяжело. — Слушай, я вижу, что ты хочешь что-то спросить или рассказать. Давай я тебя выслушаю, а потом продолжу? — нежно улыбаюсь и теперь вижу, что Сидорин мне доверяет. Он опускает плечи, разжимает кулаки и откашливается. — Я просто заметил, что ты как-то странно себя ведёшь. Ты, как будто, меня боишься и избегаешь, а я так не хочу. Ты же для меня таким человеком близким стала за эти несколько, бля, месяцев. Даже если это звучит сказочно, но это правда. Я что-то не то сделал? Ты мне скажи, пожалуйста. Я так в себе запутался, я уже ничего не понимаю, извини. Я даже бухать, блять, больше начал, уже не знаю куда качусь. Такое состояние херовое, а тут ещё и ты на меня обиделась. Ты не подумай, я тебя не обвиняю, просто не понимаю. Так сложно. Я помню как ты ко мне три дня назад пришла в номер, потому что я напился и позвал тебя. Помню, что извинился за ту хуйню в такси. И я правда извиняюсь! Мне так неловко, но я постарался всё в шутку перевести и я вообще себя так странно веду в последнее время. Вот, а дальше ничего не помню. Ты убежала почему-то, а потом Руслан появился на следующий день и я перепугался. Думал, что что-то ужасное сделал. Может ударил тебя или оскорбил как-то, но никак не получалось с тобой поговорить. Вчера можно было бы, но ты так веселилась и радовалась подарку Руса, что я не хотел всё портить. А потом в баре вот это и я надеялся, что ты придёшь. И ты пришла. Ты же добрая, всегда помочь пыталась мне. Но если бы ты не пришла, то я бы сам пришёл, хоть и стыдно. Скажи, умоляю, что я не так сделал? Даша, Дашенька, мне так жаль. — Серафим останавливается и прячет лицо в ладонях. К глазам подступают непрошенные слёзы, но я быстро моргаю, пытаясь их прогнать. Мукка не врёт. Я почти то физически чувствую его искренность. Теперь мне становится стыдно. Он не делал это всё специально, он просто потерялся. Просто запутался и ему нужна помощь, а я дальше своего носа, блять, не видела. Не видела его запущенного внешнего вида, слишком большое количество пьяных кружочков в Телеграмме. Не видела «криков о помощи», большущей грусти за напускной агрессией тоже не видела. Всегда старалась помогать, а в самый нужный момент исчезла. Да, я игнорировала Серафим всего три (почти четыре) дня, но этого хватило для «процветания» его загонов. — Сим, это ты меня прости! Мне ещё больше жаль. Ты не сделал ничего слишком плохого. Просто после извинения ты назвал меня красивой и сексуальной. Я так смутилась, ничего не поняла и именно тогда это звучало ужасно. А когда я попыталась уйти ты остановил меня, придержав за колено. Бля, не хочу вспоминать подробности, но ты пару секунд гладил меня пальцем по ляжке. Не знаю, как объяснить. Я всё-таки ушла и в слезах позвонила Руслану, но ничего о тебе не говорила. Сказала просто, что ты что-то натворил и я переживаю. Извини, что вообще ему что-то о тебе сказала. А когда Руслан оказался тут ты так странно шутил или пытался меня задеть. Мне так больно и страшно было и сейчас тоже. Так стыдно, что я решила, что ты мудак, и не видела твоих проблем. Прости, я виновата. Нужно было сразу с тобой всё обсудить, но я боялась. И на счёт твоих слов в баре. Ты сказал, что будто не достоин находиться здесь и я себя так же чувствую. А ещё чувствую, что не достойна Руслана после твоих комплиментов, так сказать. Я думала, что ложные надежды тебе подала и теперь нужно будет как-нибудь с Русом поговорить, — я говорю это, запинаясь и неправильно проговаривая слова. Язык заплетается от стресса и остатков алкоголя в организме. Серафим слушает меня внимательно. С каждым моим словом потухает всё больше. Всё больше прячет лицо и старается скрыться, хоть и сидит передо мной. — Блять, не извиняйся, Даша. Господи, мне так стыдно. Я так виноват перед тобой. Я тогда не только напился, а ещё и успокоительных выпил. Оно всё смешалось и я стал неадекватном, но это не оправдание. Мне так жаль, Даша, очень жаль! Искренне жаль, что напугал тебя. Я правда считаю тебя красивой и сексуальной, но мы так все считаем! Ты же красивая девушка очень, я не хотел подкатывать. Я может казался озабоченным, но нет! Ты мне понравилась, когда мы познакомились и может я немного «глаз на тебя положил», но сразу об этом забыл. Я же видел, что ты Руса любишь, а он тебя. И ты с ним поговори, ты его достойна ещё как, блять! Ты просто такая светлая и я захотел другом быть для тебя. Лучшим другом просто, понимаешь? У меня же только парни из друзей и я не знал, как лучше подойти. Извини, если это казалось чем-то не тем. Я не вру, правда! Только добра тебе хотел и хочу. Только показать, что я могу помочь и хочу помочь. Я видел какая ты нервная была, вот и пригласил тогда погулять на набережной. Без левых мыслей, бля! А потом ты ото всех закрылась и я испугался очень. Вот я примерно тогда тоже бухать начал и тоже потерялся. А сейчас оно всё «до ручки» дошло, не знаю, что и делать. Я так рад был, когда ты позвонила и когда в Москве тебя тогда увидел. Но мне так плохо было, уебанско прям. Пытался скрыть, а потом, в Дубае, перестало получаться. Я не хотел! Мне так стыдно, Даша! Но я потерялся в себе, пиздец. Устал притворяться кем-то из-за популярности, я же не такой на самом деле. Я добрый, ранимый, как и ты! Блять, — Серафим выдаёт это всё на одном дыхании, постоянно запинаясь. Смотрит на меня своими большими, грустными глазами. Я уже сдержаться не могу и предательские слёзы медленно скатываются по щекам. Стало ещё хуже. Мне так стыдно, ещё больше чем Симу. Как я могла подумать о нём что-то такое? Собственные мысли становятся грязными и я действительно сама себя не понимаю. Как я вообще могла отталкиваться от слов Руслана в момент нашей ссоры? Да, он сказал, что я понравилась Серафиму, но он же тогда в агрессии был дикой! Дура. Просто дура. — Это я виновата, а не ты! Сим, ты дорогой мне человек. Я чувствую, что ты очень хороший и мы похожи. Я так не хотела и не хочу тебя терять. Хочу, чтоб мы дружили, понимаешь? Тоже хочу! Я виновата перед тобой. Не должна была о тебе плохого ничего думать. Ты нужен мне, понимаешь? Нужен здоровым, весёлым и радостным. Нужен как друг, товарищ. Мне нужны твои советы и я хочу так же помогать тебе. Хочу обсуждать с тобой клюквенную водку, как раньше или какие-то странные сериалы. Очень хочу! И очень извиняюсь перед тобой, — я выдыхаю, смахиваю очередную слезу рукавом. Всматриваюсь в лицо Сидорина. Он подавлен, ему действительно стыдно. Я несколько раз моргаю, стараясь убрать белую пелену с глаз. Господи! Я замечаю, что Серафим плачет, как и я. Он, будто, сам своих слёз не замечает и только носом растерянно шмыгает, как ребёнок. — Ты прощаешь меня? — переспрашиваю, когда молчание затягивается. — Ты не виновата и не должна извиняться, но если тебе так легче, то да. Конечно, я тебя прощаю. А ты меня? — наивно смотрит прямо мне в глаза с надеждой. — Конечно, Сим, конечно! — я стараюсь улыбнуться, но что-то не получается. Будто мы что-то пропустили. — Симочка, я тебе помогу. Мы вытащим тебя из этого состояния, починим тебя, бля. Всё будет хорошо. Перестанешь притворяться перед фанатами и всё встанет на свои места. Веришь мне? — теперь ничего не забыла. — Верю, Дашенька, верю! Спасибо. — мы одновременно начинаем рыдать, освобождаясь от всех обид. Тянемся к друг другу за такими нужными объятиями. Я утыкаюсь носом в грудь парня, а он кладёт подбородок на мою голову, быстро перебирая светлые волосы пальцами. Уютно. Мне хочется завыть от всех эмоций. Хочется выплакать всё плохое и помочь Серафиму как можно быстрее. Сим плачет, не стесняясь меня и доверяя полностью. Я дрожу и слышу только всхлипы друга. Неужели я снова могу называть Сидорина другом без каких-либо сомнений? Всего три дня мы не общались, но это ощущалось как целая вечность. Сейчас же я чувствую себя умиротворённо. Да, я плачу, но мне хорошо и спокойно. Так и должно быть. Мы молодцы, бля! Мы поговорили, всё обсудили и решили. А теперь рыдаем, крепко обнимаясь и это точно значит, что мы теперь настоящие друзья.       …Сидим мы так на полу около получаса. Всё это время мы плакали, не говоря ни слова. Теперь, вроде бы, успокоились. Просто сидим в объятиях друг друга. Уже глубокая ночь и меня нещадно клонит в сон (после такой истерики, оно и понятно). — Ты сейчас у меня на руках и заснёшь. Ложись на кровать, я на полу лягу, — командует Мукка и сам усаживает меня на кровать, быстро поднимаясь с пола. — Никаких «нет». Спи и всё, завтра утром к себе пойдёшь. А если Руслан ревновать удумает, то я ему всё объясню. Не переживай, — перебивает меня кудрявый, когда я хочу что-то возразить, нечленораздельно мыча. В итоге сдаюсь и укладываюсь на мягкие простыни. Сим достаёт из шкафа второе одеяло, забирает у меня одну подушку и желает хороших снов. Затем сам укладывается на мягкий ковёр и мгновенно засыпает. Устал, бедняжка, после таких откровенностей и эмоций. Да и я тоже устала.       Перед тем, как окончательно уснуть, я достаю из кармана худи телефон. Печатаю сообщение Руслану, не попадая на правильные буквы и снова выключаю гаджет. Я: Мы помирилисб, вск ок!