Смерть?

      Приятный тихий летний вечер. Антон и Арсений поочереди тыкали друг другу в рёбра, смеясь от щекотки и счастья. Они шли к машине, чтобы доехать до набережной, на которой когда-то давно познакомились. Сегодня был год их отношениям, потому этот праздник было решено отпраздновать именно там.       Арсений сел на водительское место, а Антон на пассажирское сиденье. Было уже темно, поэтому машины встречались редко. — А-арс, — черезчур невинно протянул Антон. — Что, Тош? — мужчина улыбнулся и на пару секунд перевёл взгляд на парня. — Ничего. Люблю тебя, — Шастун мило улыбнулся и продолжил смотреть на счастливого Арса. — И я тебя, Антош, — на лице Попова тоже сияла улыбка. Как же ему повезло с этом чудом.       Тишина. Они ехали молча и просто наслаждались обществом друг друга. Это был самый атмосферный вечер за всё время. Он точно запомнится им.       Попов свернул вправо и потихоньку набирал скорость.       На дороге появилась точка света, несущаяся прямо на них. Машина, фары которой излучали свет, металась то вправо то влево, но это не сбавляло скорости, с которой она ехала.       Сердце пропустило удар. Арсений, держащий руль двумя руками, резко свернул влево, совершено не подозревая, что пьяный мужчина, от которого он въехал чуть ли не в дерево, свернёт в туже сторону.        Резкий удар.       Чужая машина с силой въехала в правый бок автомобиля Антона и Арсения и заставила её всё же врезаться в дерево.       В голове звенело, а перед глазами темно. Над их машиной пролетел другой автомобиль и врезался в дерево. Справа послышался звук, развивающегося стекла, а следом будто что-то мягкое упало на почву.       Арсений проморгался, пытаясь прийти в себя. Левая рука жутко болела, а голова не соображала. Попов повернулся к Антону и хотел спросить, как тот себя чувствует, но понял, что ему не ответят.       Шастун, закрыв глаза и расслабив всё тело, не подавал видимого признака жизни. — Тоша, Тоша, — Арсений старался дежать себя в руках. Он приложил палец к сонной артерии, чтобы понять есть ли у парня пульс, — жив, — нервно выдохнул Попов, почувствовав серцебиение.       Не теряя времени, он позвонил в скорую. Нужно выявить наличие дыхания. Взяв правой рукой маленькое карманное зеркальцо, которое ему подарил Антон, Арсений поднёс предмет к носу парня.        Зеркало не запотевает.        Антон не дышит.       Попов быстро приступил к сердечно-лёгочной реанимации, нажимая на грудь и заставляя сердце биться. Боль в левой руке всё усиливалась, но Арсений понимал, что если ничего сейчас не предпримет, Шастун умрёт.       Попов прислонился к груди парня.       Стук.       У него получилось!       Нужно попробовать выйти из машины. Слева дерево, там вылезти точно не выйдет. Справа Антон и чужая машина, валяющаяся на крыше. Спереди выбитое лобовое стекло. Арсений-то может через него и вылезет, а вот Антона он через эту дырку не достанет.       Попов перелезает на задние сиденья. Голова уже кружится от боли, а рука совсем не слушается хозяина.       Арсений опускает спинку сидения Антона до упора и открывает помятую дверь справа. Он берёт Шастуна на руки, удерживая практически весь вес на здоровой руке, и выносит его на улицу. Теперь Антон лежит на земле. Арсений, убедившись, что сердцебиение не пропало, оглядывается. Боль в руке уже нестерпимая. В голове пусто. Рядом с ними лежит ещё один человек.       Рядом с ними лежит тело.       Судя по огромному количеству крови вокруг него, человек точно не выжил. Голова загнута практически под грудь, а конечности вывернуты под неестественным углом.       Минут через десять прибывает скорая и забирает Антона и Арсения. Шастун лежит на белой каталке, а Попов сидит рядом. Врачи суетятся и что-то делают с Антоном. — Как у вас дела? — спросил один из докторов у Попова. — Гораздо лучше, чем у Антона. Но сильно болит рука, кажется сломал. — Ничего, починим, — оптимистично отозвался доктор.       Когда скорая добралась до больницы, Арсений, еле уговорив доктора, остался смотреть за состоянием Шаста, прежде чем разбираться с переломом. В палату его не пустили, потому он смотрел на парня через окно. Шастун лежал на кровати, а врачи вокруг настраивали приборы. Арсений уже мог видеть пульсоксиметр, показывающий биение сердца. Его писк тоже был немного слышен.       Пип, пип, пип, пип, пи-и-и-и…       Прибор протяжно запищал, а врач, быстро взяв дефибрилля́тор, и прислонил его к груди Шастуна.       Арсений молчал. Сил уже не было, а внутри что-то оборвалось. Оставалась, лишь надежда на этот прибор. Возможно, он вернёт Антона к жизни…       Разряд.       Ещё.       Пульсоксиметр неизменно показывает ровную линию. — Арсений Сергеевич, пройдёмте в кабинет. С вашей рукой тоже нужно что-то сделать, — подошёл к Попову врач. — Он…он умер, — еле нашёл силы, что сказать Арсений. — Соболезную.       За всё время до анестезии и после, Арсений не проронил ни слова. Он не издал ни звука, а по щекам катились горячие слёзы. Жизнь сломала его. Его любимого человека больше нет. Антона больше нет. Выслушав все рекомендации, он покинул кабинет и пошёл по белому коридору, не замечая ничего вокруг. — Вы, Арсений Сергеевич? — обратилась к нему медсестра в длинном белом халате. — Я, — хмуро ответил Попов, — если это по поводу Антона, то я уже знаю, — он крепко сжал губы, чтобы эмоции не вырвались наружу, и закрыл глаза. — Хорошо, но всё же, мня попросили привести Вас, — настойчиво сказала девушка.       Арсений молчал. Он понимал, что прямо сейчас на пике и если раскроет рот, то точно заплачет или закричит. Немного постояв в тишине, он всё же собрался с мыслями и тихо ответил: — Ну, ведите.       Медсестра довела Попова до нужной палаты, сообщив, что ей не стоит заходить с ним, осталась в коридоре. Арсений резко выдохнул и, собрав все мысли, открыл дверь в палату…       Из глаз снова хлынули слёзы. На кровати лежал Антон.       Живой. — Привет, — поздоровался Антон, — как дела, после аварии? — Блять, Тоша! — Арсений подбежал к кровати Шаста и осторожно обнял. — Ты, как? — Вообще, я первый спросил, ну ладно. Я нормально. Говорят клиническая смерть была. Не знаю. С тобой что? — У меня перелом всего лишь. Тош, я уже думал, ты умер… — на глаза снова наворачиваются слёзы. Он бы не смог жить без Антона. — Я тебя тут одного не оставлю, — Шастун улыбнулся. Такая родная и спокойная улыбка, снова вызывающая слёзы. Слёзы счастья. — Я люблю тебя, Тош, — проговорил Арсений с ответной искренней улыбкой. — Я тебя тоже люблю, Арс, — сколько правды в этих словах.