Девочка в домике

Шестёрка белых лошадок бежит по кругу. Маленькая Луиза смотрит со стороны. Мама нашла новую работу, и теперь они живут в Стохесе. Маленькая Луиза помнит тот день. У каждого теперь есть такой. Луизин — расколот надвое серым клинком и добит мёртвым чёрным взглядом. Маленькая Луиза помнит солнечное утро. Пушистого кролика в плетёной корзинке. Мягкий чёрный хлебушек, пахнущий теплом. Птичек на улице. Крики бродячего торговца сладостями. Девочка часто выпрашивала у мамы монетку, чтобы купить у него котика на палочке. В тот день котик зелёный, и его головка особенно приятно хрустит на детских зубках. Маленькая Луиза помнит серый полдень, когда идёт снег. Апрельский, поздний, совсем, ну вот ни чуточки не правильный. Люди бегут, а сахарные котики хрустят под ногами. На них падает снег. Он мокро тает на лицах, и кажется, что люди плачут. В воротах — тележка. Она так хорошо застряла, что Луиза думает, будто теперь там всегда будет тележка. Маленькая Луиза помнит грохот. Глухой, пришлёпывающий топот по мостовой. Титан бежит, нелепо подобрав слишком короткие ручки. Они так колышутся над его огромным пузом, что Луиза смеётся. Ей десять, но смех вырывается на вдохе, как у малыша, и люди отшатываются от неё. Маленькие дети смеются как вестники ада. Титан вдруг падает. Это, конечно, неправда, потому что титан стоял лицом к Луизе, но она всё равно помнит блеск стали и то, как его затылок рассекается, обнажая позвонки, которые летят по сторонам от мощного удара. Луиза помнит солдата, зарубившего титана. Она странная, не как все. У неё совершенно белая кожа, чёрные волосы и чёрные глаза. Мёртвые чёрные глаза. Мёртвые чёрные глаза на лице, словно высеченном из камня. Луиза будто бы вновь превращается в маленькую малышку. Смотрит восхищённо, открыв рот. Солдат чеканит шаг по мостовой. Её клинок замирает в дуновении ветра от горла торговца. — Мёртвые не говорят. Тележки в воротах больше нет — колдовство. Луиза смотрит на солдата, прижав кулак к сердцу. Солдат на миг замирает перед ней. Луиза видит чёрные глаза гораздо ближе. В них — холод и боль. На шее — красный шарф, кровь из взрубленной шеи. Этот солдат — война, решает Луиза. Этот солдат — Смерть. Шестёрка белых лошадок бежит по кругу. Луиза смотрит со стороны. Мама нашла новую работу, и теперь они живут в Стохесе. Этот город светлее. Этот город выше. Здесь нет котиков на палочке, зато есть сахарные плюшки. От них чумазится лицо, но они такие вкусные! Луиза ест плюшку и смотрит на лошадок. Мама обещает, что в следующем месяце сводит Луизу покататься. Сахарная пудра ложится на щёки и кончик носа словно белила. Мама смеётся и лезет в карман за платком. Луиза смотрит вверх, пересчитывая печные трубы, и видит вспышку молний. Небо чистое, по-летнему голубое. А молния — оранжевая и очень толстая, как столб. Небо ревёт — ему больно от этой молнии. Луиза не сразу понимает, что это не небо, а титан. Их двое. Луиза про себя называет их Светлый и Тёмный. Они сражаются. А люди снова бегут, и теперь под их ногами мнутся плюшки, а их подошвы уносят вдаль сахарную пудру. Светлый титан бежит от Тёмного, а шестёрка белых лошадок бежит по кругу. Вокруг никого, только мама. Одна из печных труб, которые только что считала Луиза, лежит поперёк неё. На сахар капает кровь. Девочка помнит лакомство — клюкву в сахаре. Она тоже красная. Кап-кап. Раньше даже подозрений не возникало, что кровь и клюква одного цвета. Луиза, всё ещё держа в руке плюшку, осторожно подходит к лошадкам и запрыгивает на одну из них. Теперь в сахаре не только нос и щёки, но и нижнее веко. Они с мамой больше не покатаются. Значит, время покататься сейчас. Луиза то видит Стену Сину, то нет. Когда видит, Светлый лезет по ней наверх. Это неправда, конечно, но Луиза видит солдата с кровавым шарфом на шее. Видит, как два серых клинка перечёркивают мир. Тот день. Снова. Луиза видит белые губы и мёртвые чёрные глаза. — Энни… падай. И титан послушно падает, оставляя кровавые ручейки прямо в воздухе. Его пальцы остаются в стене. Но вскоре из-под них вылетают куски камня, и Луиза видит в стене огромный серый глаз на красной коже. Белок у этого глаза красный, а вот под глазом какое-то белое пятно, словно он тоже ел плюшку с сахарной пудрой. Луиза снова видит солдата и снова прижимает кулак к сердцу. От сахара пальцы такие же белые, как её кожа над красным шарфом. Этот солдат — Смерть. И сердце Луизы навеки отдано ей.

***

Дерево тянется к небу, а вокруг одна мокрая глина. Ноги тонут в ней, и Луиза неловко машет руками, пытаясь удержаться. В кадетском корпусе Луиза узнаёт, что Смерть была лучшей в 104-м наборе. Имя у неё тоже странное, не похожее на другие. Микаса. Ми-ка-са. Это удар каблуком, лязг клинка, свист гарпуна. Это стон боли, кровавый кашель, последний вздох. Луиза знает: она должна стать такой. Сильной. Стойкой. Она должна, если хочет стать хоть на дуновение ветра ближе к Смерти. Луиза тренируется наизнос. Иногда падает на занятиях. Инструктор зовёт её «Йегер номер три». Она знает лишь об одном Йегере и гадает, кто был вторым. Когда Луиза без сил падает в кровать, она видит дерево среди глины, а в его корнях — домик. Там живёт женщина, чем-то похожая на Луизу. У неё тоже короткие светлые волосы и серые глаза. А ещё у неё всё лицо в синяках, кривая улыбка и совсем нет пальцев. Она просит Луизу остановиться, но Луиза её не слушает. Однажды на её месте оказывается другая женщина. Она… просто другая. Чем-то похожая на Тёмного титана из Стохеса. Пальцы у неё на месте, но нет нижней половины тела. Скамья, на которой она сидит, вся красная от крови. Эта женщина тоже умоляет остановиться, но и к ней Луиза глуха. Приходит зима. Тренировки становятся совсем иными. Луиза больше не бывает в том домике у дерева. Ей кажется, что если там будет Смерть, то она непременно её послушает. Приходит весна. Дерево тянется к небу, а вокруг по-прежнему мокрая глина. Ноги тонут в ней, но Луиза твёрдо стоит на ногах. Она теперь умеет. Вокруг туманно. Раньше было видно звёзды, а сейчас — только серая мгла кругом. Луиза помнит, где дерево, даже вроде бы видит его. Она идёт. Мимо проходит девочка в мальчишечьем костюме. У неё короткие непослушные волосы. Она плачет, зовёт маму и кричит, что будет хорошей девочкой. А по её телу скользят кровавые змеи. Когда Луиза в тумане натыкается на развалины замка, там катается по полу голова этой девочки. Она скачет вниз по избитым ступеням с хлюпким стуком: на-на-ба, на-на-ба. В следующую ночь Луиза выходит из замка в лес. Дерева не видно, вокруг по-прежнему туман и глина. Под одним из деревьев сидит милая рыжая девушка в свадебном платье. Она сидит наоборот — согнувшись в бёдрах в обратную сторону. Дерево осыпает её жёлтыми листьями и скрипит: пет-ра, пет-ра. В день, когда кадетов выпускают в город погулять, Луиза набредает на торговца сладостями. Котики на палочке, как и раньше. У Луизы есть монетка, и она выбирает зелёного. Хрустит головкой и смотрит, как возвращается с миссии Разведкорпус. Их всего девять, хотя несколько дней назад на вылазку пошли все триста человек. Луиза нервно откусывает котику хвост и рыщет по лицам жадным взглядом. Смерть — среди них, по-прежнему смотрит своими мёртвыми чёрными глазами. Это, конечно, неправда, но Луиза смотрит на белые губы и слышит мёртвый голос, полный холодной ярости. Она видит, как серый клинок вспарывает титанью пасть. — Райнер, вылезай! Ночью Луиза всё-таки находит дерево. Оно тянется к звёздам, а вокруг — глина, исхоженная Луизиными сапогами. Сухая. Мёртвая. В домике — девушка. У неё белая кожа и чёрные волосы. Голова, которую тело держит на коленях, открывает глаза, и сердце Луизы замирает, но тут же бьётся вновь с разочарованной радостью. Они сиреневые и светятся. Они совсем не мёртвые. Та, что притворялась Микасой, тоже хочет, чтобы Луиза отступила. Но Луиза отступать не хочет. В корпусе в честь какого-то праздника выдают к ужину по три кубика сахара. Луиза хочет съесть их с клюквой, но клюквы нет. Пока никто не видит, Луиза прокалывает булавкой палец. Кровь того же цвета, что клюква. Кровь такая же как клюква. Кровь — это клюква. Сахар вкусно хрустит на зубах, но Луиза разочарована. Клюква — горькая, кровь — солёная. Сахар с солью… Сахар с солью.

***

Саша стреляет метко. Из лука ли, из винтовки. Пуля попадает в живот. Печень, кажется. Луиза помнит соль. Красная, синяя… Одна горячая, вторая похожа на лёд. Саша сидит под деревом и стреляет из лука. Горизонт далёк, но стрелы всё равно уходят за него, чтобы вернуться с другой стороны. Саша стреляет, а они вонзаются ей в спину: са-ша! са-ша! Эрен смеётся над смертью Саши, а Луиза видит: его глаза теперь такие же, как у Смерти. Луиза знает: он строит для Смерти новый мир, где она будет царствовать безраздельно. Смерть прячет белую кожу под красным шарфом. Луиза знает, почему она никогда не закатывает рукава. На предплечье у Смерти — хоровод чёрных клинков. Смертным нельзя его видеть. Луизе — можно. Она — лучшая в 105-м наборе. Она ближе всех к Смерти. Когда Эрен зовёт всех в новый мир, мир Смерти, Микаса оставляет шарф. Луиза помнит, как Эрен сказал, что не хочет, чтобы она продолжала носить его. Но его может носить Луиза. Она забирает шарф и идёт в бой с ним. Она успевает зарезать своего первого титана. Он бегает, смешно подобрав ручки над пузом, и Луиза по-детски хохочет, задрав голову к алому небу. Ей в живот попадает осколок громового копья. Дерево тянется к небу. Оно синее — в этом мире нет рассвета. Звёзды гораздо ближе к земле. Среди них два брата пытают друг друга, два отца оплакивают сыновей, две матери зовут детей домой. У обоих братьев — длинные волосы. У обоих отцов — очки. А матери разные. У одной — лицо разбитое, кривая улыбка и нет пальцев. У другой нет нижней половины тела. Глина, прежде серая, красная. На ней есть пальцы, но их всего два, а не десять, как должно было быть. И цепи. Их много. Девочка месит глину. У девочки нет глаз и языка. Девочка смотрит на Луизу. У неё голубые глаза. Мёртвые. Мёртвые голубые глаза. Это неправда, но Луиза слышит тихий голос. Пока братья пытают друг друга, есть вечность пары секунд на три слова. — Ты — не она. На обломках мира продают плюшки с сахарной пудрой. Луиза покупает десяток в плетёной корзинке и ест их на ходу. Нос и щёки белеют. Луиза снова видит дерево. Оно тянет ветви к небу. Небо голубое. Под деревом – холм. Смерть приходит туда. Луиза знает, что она придёт. Она впервые в платье. Белое платье, розовая кофта и красный шарф, который Смерть забрала у Луизы в госпитале. Они стоят рядом. Луиза с костылём и корзинкой плюшек и Смерть с лопатой и корзинкой для пикника. Луиза хочет помочь, но ей ещё всё ещё нельзя напрягаться. Поэтому она просто держит корзинки. Смерть копает могилу. Маленькую. Для одной лишь головы. Эрен улыбается с укором. Он построил Смерти новый мир, а она всё ещё носит шарф. После похорон Луиза предлагает ей плюшек. Они сидят под деревом и едят, пачкаясь в сахаре. Пудра летит на шарф. Это уже не клюква в сахаре, а сахар в клюкве. Луиза хочет попробовать. Наверное, это вкусно. Смерть не сводит глаз с камня под деревом. Плачет. Из мёртвых чёрных глаз текут мёртвые прозрачные слёзы. Луиза не хочет, чтобы Смерть плакала. Ведь Эрен построил для неё новый мир — разве она не должна быть счастлива? Это неправда, но над холмом звучит знакомый мёртвый голос. Белые губы мокрые от слёз. — Мне ничего не нужно. Я хочу всего лишь быть с ним рядом. Луиза понимает: она ошиблась. Тот солдат — не Смерть. Смерть — это Эрен. А солдат — это просто Микаса, которая любила его больше жизни. Луиза встаёт на ноги, тянется за костылём. Лопата словно бы сама даётся в руку. Тот самый день. Впервые. Он вновь расколот надвое серым. А чёрный взгляд в кои-то веки не мёртвый — удивлённый. Луиза думает, что, если бы её саму после стольких боёв с титанами забили лопатой, она бы тоже удивилась. Микаса больше не плачет. Она спит под деревом, в домике из веток, что построила для неё Луиза. А Луиза опускается рядом с ней на колени и целует мёртвые белые губы. На прощание, по старой традиции. Она не могла попрощаться так с мамой, с Микасой — может. Луиза повязывает на шею красный шарф, идёт вниз по холму и ест плюшки с сахарной пудрой. Находит по пути клюкву и набирает полную корзинку. У колодца Луиза моет ягоды и съедает с последней плюшкой. Ягоды сладкие. Снова не клюква. Ягоды мешаются с сахаром, и самый яркий вкус — это вновь соль. Прозрачная как слёзы. Соль, соль. Соль и сахар. Они такие же белые, как те облака, что внезапно оказываются прямо перед Луизой. Луиза лежит на земле у колодца. Небо голубое. Спокойное. Молний больше не будет, небу никогда не будет больно. Облака бегут. Бегут. Шестёрка белых лошадок бежит по кругу. Луиза смотрит на них и не дышит. Её сердце больше не бьётся, ведь оно отдано Смерти. Навеки.