Таверна

      Закопченные каменные стены едва освещались тусклым светом свисающих с потолка масляных светильников. Помещение было просторным, но очень душным. Ноябрьские ветра вынуждали трактирщика закупоривать все, даже небольшие фрамуги, так что свежий воздух проникал в полутемный зал, только когда входил или выходил очередной гость. Чад от сочащихся жиром мясных блюд смешивался с дымом из плохо прочищенного камина и образовывал сизоватую дымку под сводчатым потолком. В таверне пахло острой от пряностей едой, плесенью, что угнездилась в стыках между полом и стенами, потом, грязью, конским навозом и плотскими утехами — звуки преисполненных страсти совокуплений иногда доносились со второго этажа, где располагались комнаты для постояльцев.       Дверь с протяжным, почти жалобным писком отворилась, половица громко крякнула — звук был слышен сквозь гомон голосов собравшихся в заведении. Высокая, крепко сбитая фигура в плаще и широкополой шляпе стояла на пороге. Такие головные уборы в Мальбюсе не носят — слишком холодно, особенно в ноябре — а значит, незнакомец прибыл издалека, скорее всего, с юга. С его плаща стекали капли смешанного со снегом дождя, а с сапог сползала рыхлая глинистая желтоватая грязь.       Худощавый трактирщик в засаленной белой рубашке, подпоясанный таким же красным шелковым кушаком, флегматично оглядел нового гостя. Тот четким грузным шагом направился к стойке и уселся на высокий добротный табурет.       — Огненная вода, — сказал он на общем языке, глянув в глаза владельцу заведения из-под полей шляпы, которую так и не снял. — Бутылку.       Теперь трактирщик приветливо улыбнулся — неплохой заказ, а значит, и прибыль — переставил с полки кривоватую бутылку с закупоренной пробкой и назвал ценник. Следом отправил в сторону гостя стакан — тот проскользил вдоль отполированной временем столешницы массивной стойки, пока не был пойман цепкими руками. Гость снял с пояса увесистый кисет, который даже на вид казался очень внушительным, вынул оттуда несколько серебряных и выложил на стол. Хозяин таверны зорким взглядом сразу выловил среди гостей прикормленного воришку и подмигнул ему — полурослик тоже заприметил новую жертву.       Первый стакан незнакомец осушил одним махом и сразу налил себе второй. С ним уже не так торопился — разделил на два больших глотка. После третьего здоровяк в шляпе расслабился совсем, сел поудобнее и завел беседу.       Трактирщик знал такой тип людей — готовы душу выболтать за стаканом — или бутылкой — горячительного. Из рассказа незнакомца стало ясно, что он прибыл из Тарторра и направляется дальше на север. Он был одет слишком легко, не по здешней погоде, и трактирщик не удержался от вопроса:       — Тарторр? Это ж как вы, уважаемый, в такой легкой одежде до нас добрались, не заработав себе грудную жабу?       — Хвала добрым людям, что давали кров и тепло, — басовито пропел гость.       — А на север едете зачем? — продолжал расспросы хозяин таверны.       Уж очень сильно незнакомец походил на охотника, хотя при нем не было никакого оружия. Если оно есть, но спрятано, значит, промышляет он нелегально — браконьер, как пить дать. Ушлый трактирщик уже подумал сдать проболтавшегося преступника инквизиторам и получить вознаграждение за его голову. Красный Петух — излюбленное блюстителями порядка заведение — очень удобное, как раз недалеко от тюрьмы и площади для проведения казней, инквизиторы частенько сюда забредали.       — Да дядька у меня там умер, повестка пришла о наследстве, — с тоскливой интонацией проговорил мужчина в шляпе. — Вот, еду вступать в права наследования, заниматься хозяйством, глядишь — жену сыщу красивую, молодую, детишек заведем…       Незнакомец говорил все складно и искренне, но трактирщику не верилось, что этот суровый и по виду опасный человек действительно едет на север, чтобы фермерствовать. Не для таких размеренная хозяйственная жизнь.       Чем больше иноземец выпивал, тем болтливее становился, тем сильнее заплетался его язык, а слова становились грубее и острее.       — Тарторр, ты ж знаешь, друже, — трепался он, — это же соседнее королевство. И король там дурак редкий, инквизицию распустил, нечисть по полям шастает, посевы убивает. Там скоро голод начнется, а король не чешется.       По мере того, как рассказ незнакомца обрастал интересными подробностями, вокруг него собиралось все больше людей — одни откровенно пялились на него, другие просто грели уши, делая вид, что заняты своими делами.       Трактирщик продал незнакомцу уже вторую кривоватую бутылку, на этот раз немного запыленную, стоявшую в дальнем ряду выставленного на импровизированной витрине алкоголя. Гость продолжал набираться и вещать:       — И вот… в свинарник наш забралась… мантикора… — он некрасиво икнул и опрокинул очередной стакан, — ман-ти-ко-ра, представляешь, друже? Страшный зверь, жуткий, рычащая кошка ростом с медведя, да еще и со скорпионьим хвостом!       Его речь то ускорялась, то слова тянулись, как капли густого меда, но он продолжал рассказ и каким-то волшебным образом умудрялся не терять нить. Внешне он выглядел уже совсем пьяным — движения рук стали рассогласованны, он проливал огненную воду, наполняя свой бокал и, наверное, едва устоял бы на ногах, заставь его сейчас встать.       Трактирщику показалось, что гость выпил достаточно, чтобы полурослик смог незаметно стащить кошелек. Воришка вертелся уже непосредственно у ног здоровяка, готовый в любой момент потянуться за кисетом, но ждал контрольного кивка от хозяина таверны. В этот момент дверь снова жалобно пискнула, обнажая улицу, погрузившуюся в глубокие сумерки и застигнутую лютой непогодой.       В таверну вошло четверо инквизиторов — в плащах с просторными капюшонами, с добротными мечами в ножнах. Они вели с собой связанную по рукам девушку. Она явно продрогла, будучи в какой-то простой рубахе и юбке, которые насквозь промокли под проливным дождем. Рыжие ведьмовского цвета волосы облепили голову и сосульками распадались по понурым плечам. Она дрожала всем телом и прихрамывала на одну ногу. Инквизиторы явно не церемонились и вели ее прямо босиком.       Гость, как и все посетители трактира, уставился на эту процессию. Ведьма окинула таверну ненавидящим взглядом из-под упавших на лицо косм, а потом вдруг с отчаянным криком сделала резкий выпад в сторону одного из инквизиторов, силясь впиться зубами в шею. Веревка, болтающаяся на ее покрасневших растертых запястьях, закономерно натянулась, и девчонка брякнулась на пол под гогот четверых мужчин, что конвоировали ее.       Подобную сцену трактирщик видел впервые и даже не хотел отрываться от действа, но все же перевел взгляд на полурослика, давая тому сигнал к действию. В такой острый момент ему удастся легко обокрасть незадачливого выпивоху.       Упавшая на пол ведьма сдавленно заскулила, но не прекратила попыток напасть на инквизиторов — видимо, согрелась и почувствовала себя в силах бороться. На этот раз она метнулась к другому конвоиру и таки вгрызлась ему в ногу в районе колена. Кожаные брюки смягчили боль, но инквизитор отшатнулся в ужасе и завопил:       — Ее бесы путают! Она сошла с ума! — тот, что держал конец веревки, грубо рванул девку на себя и отвесил ей добротный пинок.       Ведьма захрипела, а публика притихла в ожидании кровавой развязки. Когда звучат такие слова, как «бесы», инквизиторы вправе действовать на свое усмотрение, без суда и следствия.       Пока ведьма, корчась на полу, пыталась отдышаться, главный из конвоиров, что носил золотую роспись на плаще, вынул из ножен красивый, отлично выкованный меч и приблизился к своей жертве.       Эта часть трактирщику уже нравилась не так сильно — к тому же полы отмывать придется… Он снова перевел взгляд на полурослика, чья ручка с маленькими, как детскими, пальчиками как раз почти дотянулась до кисета пьяного здоровяка. Хозяин таверны довольно кивнул и отвернулся протирать стаканы, чтобы не видеть, ни что делает полурослик, ни что произойдет с несчастной ведьмой.       Он взялся за очередную пузатую кружку для эля и принялся тереть ее засаленной тряпкой, когда вдруг услышал крик. Не ведьмы. Визжал полурослик. Ощущая, как внутри все холодеет, трактирщик одним махом обернулся и увидел леденящую душу картину — стул пьяного посетителя был пуст, а рядом с ним, в окружении ошалевшей публики корчился от боли полурослик, держась за кровоточащий обрубок руки. Гость немыслимым образом телепортировался к инквизиторам и… убивал их одного за другим. Хмель, казалось, вовсе выветрился, или, может, пьяные россказни о мантикоре в свинарнике были всего лишь спектаклем?! Но он же пил! По-настоящему пил огненную воду. С двух бутылок этого напитка даже самые крепкие выпивохи не могли устоять на ногах, а этот, словно и не человек вовсе, двигался с грацией кошки и смертоносностью скорпиона. И откуда у него оружие?!       Инквизиторы покинули бренный мир за считанные мгновения, будучи абсолютно неспособны отразить удары опытного бойца. Храбрые бороться с тщедушными девчонками — а против силы выли, как коровы на бойне. И умирали, как на бойне. Незнакомец искромсал их в труху — кровь забрызгала стены, окна и даже потолок в том углу, где завязалась драка. Нет, не драка — смертоубийство. Инквизиторы даже не успели оказать сопротивления.       Новоявленный герой поднял побледневшую и еще не отдышавшуюся ведьму с пола, взвалил на плечо, с одного удара снес дверь с петель и был таков. Трактирщик только и видел, как мелькнул его плащ в дверном проеме.       Холодный сырой воздух выстужал помещение, и невольные свидетели убийства четверых инквизиторов начали понемногу приходить в себя. Полурослик от кровопотери потерял сознание, а трактирщик так и стоял в ступоре, не понимая, что говорить новым инквизиторам, которые прибудут расследовать гибель этих. Ведь не поверят. Ни за что не поверят, что какой-то странник из Тарторра, прибывший налегке, без какого-либо оружия после двух бутылок огненной воды уложил четверых подготовленных и вооруженных борцов со скверной. Что теперь будет с ним самим, ушлый хозяин таверны, даже думать боялся.