Судный день

      В мире Сущности Стрелок получил то, чего никогда не мог достичь — возможность бесконечной, нескончаемой мести за испорченную жизнь.       Мальчишки-хулиганы во главе с Бэйкером, отравлявшие его существование с юности; Мэйсон Келли — контрабандист, в погоне за которым хелширцы во главе с Калебом практически сравняли Гленвейл с землей; и даже тюремщик и Генри Бейшор — несмотря на то, что он успел отомстить им будучи еще живым, Куинну доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как гарпун раз за разом рвет человеческую плоть, а в тщетных попытках избежать причитающегося им возмездия, они молили о быстрой смерти.       Правда, иногда молили и о пощаде, чего он всеми силами старался не замечать.       Это чувство вседозволенности тешило эго Стрелка, и, постепенно заполняя разум слепой яростью и целенаправленным гневом, делало его еще более жестоким, каким Калеб никогда не был при жизни.       Он был охотником за головами, по воле случая даже мародером, но… бездумным убийцей? Вряд ли Стрелка можно было считать таковым. В убийствах он видел некую цель или случайную оплошность, когда ранние версии Искупителя действовали более непредсказуемо, с легкостью наматывая кишки пойманных преступников на цепь, и действовал исходя из своих четких принципов вкупе с сохранением собственной безопасности. В конце концов не ему было решать — кто достоин жизни, а кому сегодня придется умереть.       Иногда этот некогда человек, запертый глубоко в сознании Стрелка, чьи глаза были покрыты белесой пеленой озлобленности на тех, кто когда-то причинил ему боль, вырывался наружу.       Калеб стремглав несся вперед, наплевав на больную ногу, которая едва заметно беспокоила его — обычно это были моменты самого искреннего, чистого остервенения: будто сама Сущность придавала ему сил, — минуя перекати-поле, прямиком в лачугу, следуя за крупными кровавыми лужами, словно ищейка. Он понимал — преследуемый не мог уйти далеко, поскольку после одного дошедшего до цели выстрела из гарпунного ружья жертва теряла возможность быстро двигаться, если не теряла способность к передвижению вовсе.       Стрелок настиг Бейшора в оконном проеме и, резко схватив того за шиворот, одним грубым движением руки вернул на холодный деревянный пол лачуги, нависая над побежденным врагом. Из некогда статного мужчины, владельца крупной железнодорожной компании «Юнайтед Вест Рейл», Генри превратился в некое подобие себя — маленький, съежившийся от страха, недостойный даже плевка в его сторону… Калеб с презрением поморщился. Поистине жалкое зрелище.       Штык-нож вошел в одну из деревянных досок, захватив задравшуюся после погони часть воротника рубашки, обездвиживая Бейшора около горла в предупредительном жесте — двинешься, и пеняй на себя. Во взгляде Стрелок сумел прочитать так приглянувшуюся ему чужую безысходность — неотвратимость долгой, мучительной кончины от его рук.       Тяжелый сапог Куинна уперся Генри в грудь, царапая открытый участок кожи острой шпорой. Калебу было невдомек, почему теперь вместо проклятий в его адрес Бейшор вымаливал… отпустить его? Стрелок в недоумении свел брови на переносице, занеся для удара руку. Что-то было не так.       На мгновение Куинна отвлекла каркнувшая со стороны улицы ворона, и Стрелок резко повернул голову к источнику шума: пернатое существо, сидящее на ступеньках одного из домов, вопросительно взглянула на Калеба пустыми черными глазницами и резко взлетела ввысь.       — Прошу… пожалуйста… не делайте этого…       Чужой незнакомый голос, совсем не похожий на голос Генри, заставил Стрелка напрячься, и он резко вернул ему внимание.       Только теперь лежащий под ним человек был вовсе не Бейшором.       Калеб видел его впервые. Короткие темные волосы, всклокоченные из-за погони; испуганное, полное непонимания лицо и разбитые очки, съехавшие вниз по переносице. Совсем еще сосунок, несмотря на попытку выглядеть старше своего возраста, скрываясь за длинным галстуком и официальной рубашкой, давно потерявшей некогда белый цвет.       В его взгляде была лишь одна эмоция: бесконечное отчаяние.       Впервые за долгое время Стрелок почувствовал усталость: точно копившаяся годами, она нашла выход и накрыла Калеба сиюминутно. Он отшатнулся, и дремавшее раньше колено тоже дало о себе знать.       «Какого черта…»       Куинн понимал — за вечной жизнью в небытие должна быть цена. Но такая? Стать таким же неуправляемым зверем, за которым он сам вел охоту?       К горлу снова подкатило знакомое чувство. Ярость.       Его опять обманули.       Только теперь у него в руках был шанс хоть немного приоткрыть завесу тайны.       — Тебя как звать, пацан? — хрипло начал Стрелок, не узнав свой голос со стороны — у него давно не было разговоров ни с единой душой. Незнакомец, судя по нескорому ответу, опешил не меньше Калеба. Убийцы нечасто заводили разговоры с выжившими; Стрелок же не разговаривал никогда.       — Дуайт… Дуайт Фэйрфилд.       — Как ты сюда попал, Фэйрфилд? И почему ты здесь?       — Я… не знаю. Не помню. Все как в тумане.       Калеб недовольно свел брови вместе, качнув штыком-ножом влево — лезвие уперлось Дуайту в шею.       — Я не потерплю лжи.       Парень беспомощно замотал головой.       — Я не вру, сэр! Никто из вышивших не помнит момент попадания сюда.       Стрелок заинтересованно качнул головой вбок.       — И много вас таких?       — Достаточно, — неуверенно пробормотал Дуайт. — Я не вел подсчеты, но нас довольно много…       — Есть среди вас мужчина по имени Генри Бейшор?       Фэйрфилд сосредоточенно зажмурился, бормоча что-то себе под нос — Калеб отчетливо видел, как в его небольшой черепной коробке идет бурная мозговая деятельность… Или же он ловко делал вид.       — Нет.       — Что насчет Мэйсона Келли?       — Таких тоже нет.       — Джон Бэйкер?       — Нет… точно нет.       Стрелок многозначительно хмыкнул. И, к удивлению их обоих, вернул Искупитель в свои руки.       — Можешь идти, — небрежно бросил Калеб, делая вид, что его совершенно не интересует, какое за этим последует наказание.       Дуайт, не веря своему везению, неторопливо отполз от Убийцы в противоположную сторону, оставляя за собой дорожку крови. Ему понадобилась пара минут, чтобы, схватившись за проем, подняться и выровняться.       — Вот так просто?       Калеб одарил его холодным взглядом пустых глаз.       — Вот так просто, — недовольно гаркнул Куинн. — Пока я не передумал.       — Но… почему?       — Ты задаешь слишком много вопросов для ходячего трупа, парень.       Как и ожидалось, Дуайту дважды повторять не нужно было: секунда — и перепуганное лицо скрылось за выходом из лачуги.       Калеб захромал прочь от места весьма странной встречи — колено ныло, предвещая непогоду. Поднявшийся внезапно ветер едва не сорвал с головы Куинна шляпу, но тот не придал этому никакого значения. У него возникло столько вопросов, а вот ответов — ни одного.       Стрелок подставил лицо надвигающемуся шторму и глубоко выдохнул, ожидая немилости от того, кто придал смысл его жизни в посмертии.       Дважды.       Теперь он сам будет решать, кто будет жить, а кто — умирать.