Смотри лучше на мяч, а то…
Однако следующий день Чона начинается не со спокойного похода на урок физкультуры, а с радостного визга Тэхёна, с самого утра поджидающего его в холле. Юнги, ёбанного прогульщика, опять нет на месте, и создаётся такое ощущение, что они с любителем тупых подкатов это нагло, в тайне от него спланировали. Причём начали планировать уже давным-давно. Чонгук дал себе обещание расспросить обо всём Мина, когда тот соизволит оторвать свою барскую задницу от дивана, ну или хотя бы дать ему смачного подзатыльника за прогулы, и решился заговорить со светящимся от радости Тэ. — Что ж ты там понял, раз как козочка по полям за мной скачешь? — негодует Гук, поспешно удаляясь в сторону спортивного зала, но и не убегая, потому что знает, что его всё равно догонят. — Что ты очень красивый вблизи, Чонгук, и что твои брови похожи на две мохнатые гусеницы. Но это даже сексуально, знаешь… — Замолчи. Чон краснеет и зарывается в воротник чёрной, как обычно, рубашки. И тут его озаряет. Кто этот малец вообще такой? Нельзя же просто так ворваться в чужой класс и начать просто мило беседовать с кем-то? Определённо нельзя. Значит, он, по логике вещей, его новый одноклассник. — Ты новенький, получается? — спрашивает Чонгук у догоняющего его ученика и незаметно замедляет шаг. — Я? — он опять тычет пальцем себе в грудь и всё так же искренне удивляется. — Нет, конечно. — В смысле? Старшеклассник даже тормозит от такого, забывая про то, что до урока остаётся буквально две минуты, и ему, скорее всего, придётся продемонстрировать небывалую скорость, чтобы успеть переодеться и не получить в лоб от их любящего такие шутки физрука. — То есть погоди, — он чешет затылок и замирает в такой позе. — Ты хочешь сказать, что вчера ты просто пришёл в мой класс, сел со мной за одну парту и сидел весь урок? Хотя ты из другого класса? — Ну да. — И сейчас ты идёшь со мной на физкультуру? Ким утверждающе качает головой, будто это является для него чем-то обыденным, и непонимающе хлопает глазами. Сумасшествие. — Больше никогда так не делай, оболтус. Тебе жутко повезло, что тебя не заметили, — Гук осматривает его с головы до ног и удивляется. — Как тебя вообще не заметили? Такое чудо хрен пропустишь. — Ой, — мило краснеет Тэ, — спасибочки. — Это не комплимент, — мрачно замечает Чон, вспоминая про оставшееся на переодевание время. — Всё, не иди за мной. — А что ты мне сделаешь? Тэхён подбегает ближе, намеренно демонстрируя то, что Чонгука он совершенно не боится, и беспечно суёт руки в карманы спортивных штанов. Одет он, кстати, тоже по последней моде. Надо же додуматься напялить на себя школьную белую рубашку и спортивные найки. В прочем, ладно, Гука и кого-либо ещё это в нём волновать должно меньше всего. — Я-то ничего, но как ты это своим учителям объяснишь? Разве они знают, что ты в тайне сталкеришь какого-то парня из параллели? — А им это знать незачем, — возражает собеседник и продолжает плестись следом. — А если будет зачем — я им объясню. — И как же, интересно? — Нуу, — парень задумчиво трёт подбородок. — Скажу, что ты мой братик-хулиган и за тобой каждую минуту нужен глаз да глаз. Или что ты — мой лучший друг — бедняга, с рождения болеющий астмой, а я — твой заботливый и надёжный товарищ, который просто жуть как обязан за тобой постоянно присматривать. — Ужас, — только и выдаёт Чон. — Но я смотрю, фантазия у тебя, что надо. — Да, — лыбится Тэ. — Этим природа не обделила. — А чем обделила? — Способностью понравиться тебе, — подмигивает он в ответ. — Ну и слава Богу, — выдыхает Чонгук, и прямо над их головами раздается оглушительный звонок. — Чёрт… — Я с тобой! — орёт бегущий за старшеклассником Тэхён. — Ух ты, не знал, что ты такой бегун! — Смотри, свою уверенность по дороге не растеряй, — кричит ему Гук прямо на ходу. — Такое не теряют. Чон оглядывается назад и замечает, что из портфеля Тэ потихоньку что-то выпадает. Окружающие в недоумении пялятся на них обоих, думая, что же впереди могло так заинтересовать ученика, что он напрочь позабыл о своих вещах. — А вот конспекты теряют, — язвит старшеклассник. — Оглянись, умник. За тобой уже дорожка из выпавших листов. — Что, где? Пока Тэхён копошится на полу с вывалившимися бумажками, Чонгуку удаётся оторваться, в последний момент забежав в закрывающуюся дверь спортзала, и, конечно, отхватить за это подзатыльник. Чтоб он ещё хоть раз потратил свое драгоценное время на этого раздолбая. Он ведь даже за конспектами своими уследить не может! Что тут говорить о времени. — Так, ладно, Чон Чонгук, — серьёзным тоном продолжает прерванную перекличку учитель, снисходительно махнув рукой на ученика, что с красными щеками пытается отдышаться от бега, и все вокруг начинают тихо хихикать, провожая его в раздевалку насмешливыми взглядами. Вот почему он ненавидит опаздывать. Все смотрят на тебя, как на диковинного зверька в клетке и пытаются нагло подразнить, думая, что такое беспомощное существо в данной ситуации вряд ли сможет чем-нибудь на это ответить. Однако Чон не такой безобидный зверёк, он и цапнуть может. Причём не за руку и не за ногу, а за самую настоящую задницу, о чём, конечно, его ухахатывающиеся одноклассники вряд ли догадываются. Он окидывает их пронзительным взглядом и со смесью стыда и гордости (как такое вообще возможно?) удаляется. Тэхён появляется в середине урока. Незаметно прошмыгивает через дверь за спиной учителя и несётся в раздевалку. Переодевает там только рубашку и радостный выскакивает на баскетбольную площадку. Гук поначалу хмурится и в поиске поддержки смотрит прямо в глаза тренера, но тот будто не замечает незваного гостя. Лишь одноклассники так же гадко перешёптываются и хихикают над ним. — Ты совсем спятил? — шепчет ему Чонгук, когда выдаётся свободная минутка, и толкает в бок. — Я просто хочу быть к тебе ближе. Ким не подаёт виду и всё так же лучезарно улыбается. — Для этого необязательно сбегать с уроков! — Я не сбегаю с уроков, — возражает он следом. — Вот же я, на уроке физкультуры. — Это другое, ты ведь на моём уроке! — Но на уроке же. Да уж, не поспоришь. И почему он с таким же усердием не может решать задачки на физике, мирно прилепив зад на стул в своём классе? Через несколько минут все одноклассники Чона уже во всю играют в баскетбол, а он возится с неумёхой Тэхёном, периодически жалобно сверкая глазами на мяч. — Тэхён, это баскетбол. Не гольф. Он повторяет это уже в сотый раз, но этот сказочный тугодум почему-то продолжает пытаться запустить мяч далеко и надолго раздобытой где-то гимнастической палкой. — Да? Просто в детстве я играл только в гольф. — Ты что, из богатой семьи? — хмурится старшеклассник, для большей безопасности отбирая у него и палку, и мяч. — А в гольф играют только богачи? — спрашивает тот. — Ну, вообще-то это более затратно. — Тогда да. — Ну и насколько ты богат? — Как принц. Могу купить тебе целую столовую, если попросишь. Он вновь заигрывающе подмигивает и скрещивает руки на груди. И что, Чонгук должен поверить этому бреду? Ну да, такой он весь из себя король Франции, а учится в этой обычной средней школе. Если это правда, тогда Гук — прима-балерина. — Купи себе билет в один конец и не возвращайся. — Чонгук~и, если ты хочешь собственный поезд, так и скажи. — Что ещё за и? — морщится Чон. — Когда мы так сблизились? — Как только встретились глазами. — Фу, отцепись, — цедит парень, замечая, как играющие рядом с ними недобаскетболисты разыгрываются всё сильнее и сильнее. — Смотри лучше на мяч, а то… Но для этого скромного предупреждения становится уже слишком поздно. Тэхёну, как самому невнимательному на этой площадке, прилетает прямо в нос тяжёлым оранжевым мячом, отчего он сначала стонет и хватается за него, а потом драматически валится на пол, собирая вокруг себя целую компашку лицезреющих данную театральную постановку школьников. Чонгуку приходится хорошенько поработать руками, чтобы растолкать их всех в сторону и пробраться к изнывающему от боли Киму. — Бля, Тэхён, — выдаёт он, когда заставляет ученика убрать руки с носа. — У тебя кровь. Жди, сбегаю за учителем. Удивительно, конечно, как учитель не замечает такого яркого происшествия на площадке сам, но через три минуты над Тэ копошатся уже физрук, медсестра с беленькой аптечкой и сходящий с ума от абсурда ситуации Гук. Вскоре больного сажают на скамейку на всякий случай подальше от площадки с играющими и кладовки с мячами, наказывая ему не двигаться, не говорить, да и вообще лучше не дышать, а Чона, как и ожидалось, записывают к нему в нянечки. — Ну не дурак ли? — причитает старшеклассник, нетерпеливо расхаживая взад-вперёд, хотя ему чётко приказали сидеть и не рыпаться. — Чего ты лыбишься? Ты так и планировал, да? Отхватить мячом в ебало, чтобы я тут с тобой нянчился? — Ничего я не планиловал, — раздаётся из-под компресса. Чонгук шипит и вздыхает: — Хорошо хоть, что не перелом. А если б он самый? Ты подумал? Мне что, на руках тебя нести? — Не надо на луках, — отзывается Тэхён. — Хотя можно и на луках…Он в душе химик.
Следующую неделю Тэ в школе не появляется вовсе. То ли прогуливает, то ли нос восстанавливает, то ли новую жертву для приставаний себе ищет. Так сразу и не скажешь. Однако, что радует, наконец приходит Юнги, но на расспросы о неком Ким Тэхёне и их совместном плане по соблазнению Гука, он лишь крутит пальцем у виска и спрашивает, где же теперь этот «самыйнастоящийсовсемневыдуманный» друг Тэхён. К ним в класс так же периодически заглядывает какой-то застенчивый коротышка с вопросами насчёт Кима, и Чонгук догадывается, что это, вероятно, тот самый Чимин, о котором упоминал Тэ в их первую встречу. «Ну, я тебе тогда подошлю Юнги, вот веселье-то будет», злопамятничает он каждый раз, когда закрывает за ним дверь их класса. Тэхён торжественно появляется ровно через неделю, во вторник, и торчит на пороге, глупо пялясь на забившегося в безопасный угол Чона. — О Господи, ты ещё не перевёлся? — вздыхает старшеклассник, отодвигая для него стул. — Перевёлся, — подозрительно хитро щурится тот. — В другую школу, надеюсь? — В твой класс. Теперь мы учимся вместе! Твои уроки — мои уроки и всё такое прочее! Ты рад? Гук удивлённо таращится на него, не зная, как это комментировать. Может, разреветься прямо на месте? Или лучше потерпеть до дома? Мин вышел в столовую, и всё самое интересное, как всегда, происходит без него, значит, и подкрепления ждать не стоит. — Громко сказано… И ты прямо насовсем перевелся? — А можно как-то по-другому? — А как же твой друг? — Какой друг? Чимин? — быстро соображает Тэ, пытаясь поудобнее устроиться на стуле. — А почему ты о нём спрашиваешь? Он нравится тебе больше, чем я? — Конечно, больше. Он хотя бы адекватный. — Боюсь тебя разочаровать, но у него уже есть па, — он делает глубокий вдох, — ре, — взмахивает рукой в воздухе, — нь, — и ухмыляется. — А у меня, если что, есть со, — Чонгук тоже делает вдох, — сед, — и взмахивает кистью, — по парте. — Ну и где же он? Невидимый, что ли? — Он ненадолго отлучился, но скоро придёт и даст тебе пиздюлей! — За что? За то, что я после своего недельного и, прошу заметить, мучительного восстановления решил увидеться с любимым? — За то, что ты прямо сейчас пинаешь хуи, неся при этом какую-то запредельную чушь. — Замечательно, — произносит Ким с серьёзным лицом. — Тогда я пойду в полицию. Чон не выдерживает и прыщет: — Какую полицию, с ума сошёл? И что ты им там скажешь? — Что твой друг угрожает моей жизни. — Это чьей это жизни я там угрожаю? Юнги появляется прямо за спиной ученика со скрещенными руками на груди и уже во всю недовольно постукивает по полу ботинком. На лице у него читается страшное желание кого-нибудь утопить в унитазе. — Аа, — тянет Тэхён, думая, чего бы спиздануть, и, к большому сожалению Чона, находит. — Жизни Чонгука. Он говорит, что у вас в отношениях сплошной разлад. Скажите, вы поднимаете на него руку? Хотя, по вашему лицу, впрочем, видно, что поднимаете. Тот определённо не ожидает того, что его при всём классе выставят возлюбленным его лучшего друга, а значит, стратегия Тэ «удивить и завалить» в очередной раз срабатывает на все сто двадцать пять. — Пройдёмте, пожалуйста, для нескольких дополнительных вопросов. — Так, — трёт переносицу Гук, обращаясь к Тэхёну и вставая между обескураженным Мином и деловым Кимом. — Давай ты закончишь нести ахинею и… Не успевает он договорить, как кулак Юнги быстро проносится у него перед носом и попадает прямо по лицу Тэ. Тот, вовремя сообразив, успевает увернуться, поэтому отхватывает совсем немного, однако этого хватает, чтобы он сердито хмыкнул и начал с усердием тереть только что заживший нос. — Юнги! Ты за лапами-то следи! — Да кто он вообще такой? Что ещё за инспектор по борьбе с насилием? Я ему сейчас такое насилие покажу… — Это Тэхён, дурак, блять! Мин странно пялится то на одного, то на другого и хмуро бросает в сторону нового одноклассника: — Да кто ж знал, что ты тот самый чудак? — Тот самый? А что, Чонгук~и обо мне рассказывал? — проворно подскакивает ближе к парню Ким, перестав возиться с больным носом. — Ещё как. Стихи так не рассказывает, как про тебя истории. Ученик довольно ухмыляется и хочет ещё что-то сказать, но не успевает, так как в ту же секунду раздаётся звонок на урок. — Ну вот, приплыли, — цедит Чонгук напоследок, после чего Мин быстрым жестом отгоняет Тэхёна от их общей парты, удовлетворённо наблюдая за его грустными рожицами, которые он старается скривить в ответ, чтобы его пожалели. Но никто его не жалеет, и учительница, только что зашедшая в класс, безжалостно начинает урок. Сначала она зовёт Тэ на середину класса, после чего быстро представляет его, и он с хитрым прищуром и банальным, но из его уст чуть кокетливым «Позаботьтесь обо мне» улыбается толпе ошарашенных школьников. Чуть позже молодая преподавательница химии с каким-то странным восторгом объявляет, что сегодня у них по плану практическая работа и они в праве выбрать себе пару. Но яростно вцепиться в руку Чона Юнги не успевает. К их парте сначала подбегает Ким Соён, староста класса, и, к удивлению Гука, тащит Мина за собой, а потом трепещущий Ким, очевидно, подстроивший этот коварный план и неизвестно когда успевший с ней сговориться. — Вот ведь, — скрипит зубами старшеклассник, наблюдая, как его сосед по практической работе плюхается на пустующий рядом стул и довольно подпирает щёку рукой. — Любишь химию? — спрашивает он, прикрывая лисьи глаза. — Обожаю, — шипит Чонгук, обещая себе с ним больше не разговаривать. Через десять минут урока они уже активно срабатываются, ну, или создают видимость, что активно срабатываются, пока учительница объясняет всё медленно и чётко. — Вот эту жидкость в эту пробирку. А вот эту — в соседнюю. Третью мы наполняем той, что стоит рядом с первой, а четвёртую, что находится рядом со второй. — Так, — пыхтит Чон, изо всех сил стараясь запомнить порядок. — Эту в эту, а эту… а эту, блять, куда? — Вот в эту, — заботливо подсказывает рядом сидящий Тэхён, указывая на нужную пробирку с зеленоватым раствором. — А розовую куда? — Когда вы всё сделаете, нужно будет, — доносится до них звонкий голос учительницы, но Гук лишь машет на неё рукой и соседу советует сделать то же самое. Они и сами разберутся. Что они, жиж не смешивали? — И, — он тяжко вздыхает и опускает руки на стол. — Я запутался. Сделай сам. Это же ад какой-то, зачем нас так мучить? Мы им крысы подопытные, что ли? Тэ уверенно подхватывает сразу две чашечки с жидкостями и несёт их к пробиркам. — Может, ты ещё раз послушаешь и запишешь? — останавливает его руку старшеклассник. — Да я запомнил всё, — непринужденно бросает тот и уверенно выливает содержимое в пробирки, далее проделывая то же действие с оставшимися двумя. — Хорошо, дальше из первой пробирки перелейте половину жидкости в третью. — Будет сделано, — шепчет ученик, высунув розоватый язык от усердия. Чонгук, наблюдая за ним, и посмеяться хочет, и умилиться, и восхититься, как такой жуткий пикапер может так блестяще разбираться в химии, однако всего этого ему сделать не удаётся. Сначала он не понимает, что, собственно, происходит и откуда доносится странный звук чего-то взрывающегося вместе с яркой секундной вспышкой и сероватым густым дымом, что полностью застилает его глаза. Ровно так же, как не понимает преподавательница, староста Ким Соён, Юнги, сидящий на соседнем от них ряду, и все остальные. В том числе и сам Ким Тэхён, устроивший этот переполох. В его глазах лишь неугомонные искры испуга и вопрос «А что я только что сделал?» Первой очухивается учительница. Она несётся к их парте, поспешно забирает все пробирки и, улетая в подсобку на бегу спрашивает: — Боже, боже! Вы, ребята, в порядке? Чон хочет обругать Тэхёна, но тот подозрительно долго не говорит ни слова, пялясь в одну точку. — Эй, с тобой всё нормально? — трясёт его за плечо вернувшаяся молодая преподавательница. — С глазами всё хорошо? Ничего не болит? Она обеими ладонями приподнимает его лицо за подбородок, а он, смущаясь и оставаясь в том же шоке, бурчит «в порядке» и отворачивается. Гук даже немного ей завидует. Нормально ли, что учительница так охотно ощупывает лицо своего ученика? Он, между прочим, как его сосед по парте, и сам мог бы проверить, всё ли с ним в норме. Он тут же перехватывает щёки Кима в свои руки и осматривает его со всех сторон. Тот смущается ещё больше, но на этот раз не отворачивается. — Так, ладно, с опытами на сегодня закончим. Пробирки больше никто не трогает, я сама подойду и всё уберу. Можете молча посидеть, — оповещает всех девушка. Ещё тридцать секунд в классе стоит гробовая тишина, а потом все вновь возвращаются к обычной жизни, как будто бы и не было здесь никогда никаких новичков со взрывающимися смесями. — Запомнил он всё, — недовольничает Чонгук, легко шлёпая по плечу Тэ. — Я тебе больше никогда свои пробирки не доверю. Даже не мечтай. — Я в душе химик, — виновато откликается тот, отодвигая ёмкости с неудачной комбинацией жидкостей подальше. — Ага, — хмыкает старшеклассник, — а я Алёша Карамазов. — Ну правда, — совсем сдувается Тэхён, обречённо вздыхая. И больше за весь урок не произносит ни словечка.Чего ты про Чонгука вякнул, хуесос?
Однако способность говорить он обретает совсем скоро, желая, наверное, доказать Гуку, что у него язык без костей, болтая о какой-то чепухе всю дорогу до столовой. — Нет, ну ты видел его футболку? А её штаны? Я тоже себе такие хочу! — Ты ж миллионер, — нервно дёргает бровью потрёпанный сегодняшними событиями Чон. — Возьми и купи. — Не думаешь, что мой многоуважаемый отец не поймёт, если ему под дверь доставят посылку с розовыми шароварами? Он у меня, знаешь ли, очень старых взглядов человек. — Скажи, что это заказал кто-то из вашей прислуги. — У нас нет прислуги. Ты фильмов про американских бизнесвумен насмотрелся? Чонгук лишь пожимает плечами и суёт руки в карманы. Только фильмы про американских бизнесвумен они ещё не обсуждали. — Тебе не кажется, что наша столовая — прескверное местечко? — слишком внезапно и обжигающе шепчет ему на ухо Ким, когда они удобно устраиваются на лавке у одного из столиков. Старшеклассник, к своему же удивлению, не покрывает его пятиэтажным добротным матом и не отскакивает на пять метров, а лишь спокойно отвечает, потирая почти что изнасилованное ухо: — Возможно. Но кормят тут, стоит признать, неплохо. — Я отойду, — заявляет Тэ, не просидев на месте и пяти секунд, одновременно подхватывая портфель и умудряясь помахать Гуку на прощание одной свободной рукой. Тот тихо бурчит «иди» и улыбается. Ну, не сидится Тэхёну на месте, значит, не все приключения на его жопу ещё собраны, а в самом конце столовой ему намазано мёдом. Кто знает, может, дух умершего прапрапрадеда зовёт его поболтать по душам в такой неподходящий момент или, возможно, у него назначена тайная любовная встреча с обворожительной поварихой? Из сладких мыслей о тэхёновой жопе, прадедах и поварихах Чона вырывает подсевший к нему тип. Причём тип крайне мутный, что парень замечает тут же, меняя взгляд с обычного «здравствуйте» до грубого «нахуй пошёл». Подсевший гость на это, кажется, в душе возмущается, но вслух ничего не произносит. Видимо, попросту не ожидает от всеобщего изгоя класса такой невообразимой нахальности в адрес своего величия. — Хей, Чон, — начинает он самым противным из всех возможных на свете тонов, — знаешь, чьё это место? Старшеклассник скалится, смело дёргает головой, намеренно провоцируя его, и чуть ли не спрашивает «чьё же?». Когда этот ублюдок успел арендовать какое-то там место в столовой, которое они с Тэхёном, к тому же, сегодня совершенно точно выбрали наугад? И почему он считает, что может во время драгоценного обеда так решительно подсаживаться к Гуку и навешивать ему лапшу, которой теперь уже наверняка хватит, чтобы накормить весь Сеул, на его проколотые уши? Чонгук со всем этим уверенно не согласен и, ясное дело, не хочет, чтобы все думали, что он бессильная половая тряпка, не смеющая и слова лишнего сказать в ответ таким вот ошибкам природы, заводящим с ним время от времени подобные интеллектуальные беседы. Да, у него характер — не сахар. Да, он почти ни с кем из класса беседы по переменам не ведёт. И улыбкой направо и налево он явно не сияет, но это совсем не означает, что им можно бессовестно вытереть пол, отжать, а потом протереть свою задницу. Обосрался, так будь добр, убери за собой сам и не используй других, как туалетную бумагу. Да и он уверен, что ни одно дерево не хотело бы, чтобы им подтирали задницу такие придурки, как данный, считающий себя безоговорочно главным во всём этом мире тип. — Моё, — ожидаемо резко и наигранно выплёвывает он. — И моих корешей. — Чего-то я вас тут с ними ни разу не видел, — дерзит Чон в ответ, отодвигая свой поднос в сторону и вызывающе уставляясь в глаза противнику. — Может, потому, что ты ничего, кроме виляющим перед тобой задницей новеньким и не видишь? — ядовито усмехается тот. — А я смотрю, — звонко раздаётся сзади, — кого-то сильно заинтересовала моя задница? Старшеклассник чувствует будто бы на себе, как у мнимой звезды по всему телу расползаются мурашки, а ехидные слова Кима залезают ему прямо под кожу, словно тысячи маленьких ядовитых гадюк, запускающих по его венам свою смертельную слюну, и жадно ухмыляется. От, как он выразился, виляющего задницей новенького тоже никто не ожидал такого вопиющего подвоха, правда? Пусть же теперь все озабоченные придурки узреют силу тэхёновой бесстрашности и безбашенности, которой он сам, кажется, готов наслаждаться целую вечность. — А тебя никто и не спрашивал, шлюха. Этот чудак, конечно, перец ещё тот, но называть всего-навсего не самого сдержанного и усидчивого паренька шлюхой — уже явный перебор. Гук возмущается и почти посылает уж больно осмелевшего в подборе выражений парня, но Тэ, кажется, и так прекрасно справляется, сверкая всё большим азартным блеском в расширенных зрачках и упиваясь своим же собственным сарказмом. — «Шлюха»? Это в смысле шикарный, лаконичный, юркий, хороший и ангельский? — Блять, ты, — теряется мутный тип, в качестве протеста вставая из-за стола и от бессилия стуча ладонями по столу. — А «Джисон» это в смысле дикий, жестокий, слабый, обиженный наглец? — откуда-то угадывая его имя, продолжает Тэхён. Чонгук решает, что если сейчас этот Джисон посмеет ещё хоть раз обозвать его смельчака, лезущего, как всегда, куда не просят, или, не дай Бог, его же ударить, он прямо тут этого мутного типа и убьёт, а косточки соберёт и закопает на заднем дворе школы. Но сам смельчак, как ни странно, совершенно спокоен. Ни одна мышца на его лице до сих пор ни дрогнула, а поза с самого начала их диалога с мутным типом совсем не изменилась, и невольно, но создаётся впечатление, что ему это даже нравится. Нравится задирать ущемлённых школьников и сочинять для них новые, задевающие их честь и достоинство аббревиатуры. Ведь что, как ни аббревиатуры, может так зацепить, разозлить и обидеть жестоких доминантов? — Вот два пидора, — яростно лепечет блядский Джисон, распыляя свой никому не сдавшийся негатив на всю столовую. Как жаль, аббревиатуры, наверное, действительно его слабое место, думает Чон про себя, усмехаясь. — Чего ты про Чонгука вякнул, хуесос? — оживляется Ким, грозно скрещивая руки на груди, и тип, замечая такую реакцию, словно раздразнённый маленький мальчишка, решает продолжить свои издёвки. — Говорю, что он, — с мерзкой улыбкой указывает парень пальцем на старшеклассника, до сих пор сидящего за столом, — чмошник, а ты — петух. Гук, давший себе обещание в том, что оскорблений в сторону Тэхёна больше не допустит, подрывается с места, но Тэ опять удивляет абсолютно всех. Возможно, кто-то из наблюдающих ожидал, что Ким в скором времени даст уже зажравшемуся придурку смачной оплеухи, кто-то — что наорёт на него что есть духу, а особо недоверчивые зрители ставили ставки на то, что он разревётся и сбежит, но никто и подумать не мог, что через секунду после последней сказанной фразы, с соседней тарелки загадочным образом пропадёт чья-то котлета и полетит прямо в лицо бессовестному обидчику. О таком наказании для него, наверное, даже никто и подумать не мог. Никто, кроме уже повидавшего некоторые специфические выходки Тэхёна Чонгука, конечно. В прочем, не полетела бы котлета — выплеснулся бы ему прямо между ног стакан с горячим чаем, а ни один, ни второй вариант адекватному человеку в любом случае не понравился бы. — Ты чего делаешь, долбоящ… — начинает тип, но его тут же перебивает чей-то торжественный крик, видимо, ждавший этого самого момента всю вечность. В воздухе раздаётся смелый вопль «Бой едой!», все на секунду замирают и тут же принимаются швыряться друг в друга тёплыми остатками обеда. В дело идёт всё — от тех же котлет с пюре до ни в чём не повинного белого хлеба. Целой книги не хватит, чтобы описать, какой от этого зрелища ужас испытывают бедные повара, только что создавшие всё это своими собственными руками. Их в этот момент хочется обнять и вместе с ними безутешно плакать над пролившимся на поле битвы чаем и размазанному по только что вычищенным до блеска столам пюре. Но времени ни на утешения, ни страдающих поваров, ни травмированного и униженного, кажется, до конца жизни, парня с остатками фарша в волосах, у Гука с Кимом никак нет. Удастся при побеге не заляпать одежду, причёску и лицо — и то замечательно, уже маленькая победа в этом процветающем хаосе, поэтому они незаметно пробираются на волю, прячась под столами и отмахиваясь от летящей со всех четырёх сторон еды руками. — Ну и зачем ты швырнул в него котлету? — недовольно спрашивает старшеклассник, подтягивая Тэ к себе, как котёнка за шкирку под очередной стол. — Он обозвал тебя! Тот, в свою очередь, яро возмущается и даже всплёскивает руками в таком непростом для всплёскивания руками месте. — И поэтому ты решил, что ему стоит подкрепиться? — язвит Чон, стараясь быть как можно тише, хотя при такой потасовке не слышно, наверное, даже собственного вдоха. Они кое-как перебираются через многочисленные преграды на пути, обходят нескольких заляпанных до неузнаваемости жертв беспощадного боя и выползают наружу, в пустующий коридор. — Господи, чем ты думал? Скажи спасибо, что он не убил тебя прямо на месте. Знаешь, как иногда бывают опасны такие мудаки? — Скажи спасибо ты, — тыкает Тэхён указательным пальцем в футболку парня, — что я не опрокинул на него чан с супом, — и демонстративно фыркает, поправляя мятую одежду. — А то он больно хотел. Чонгук точно так же фыркает в ответ и отворачивается. — Пошли отсюда, — после заявляет он, продолжая строить из себя напыщенного и одновременно обиженного по всем канонам дядьку. — Ну, пошли, — Ким пожимает плечами и выскакивает вперёд, совсем ни о чём не парясь. О том, что за ними сейчас возможно по горячим следам бежит тот придурок из столовой, он, наверное, даже не вспоминает. Что ж, хотелось бы Гуку перенять у него эту волшебную способность. Через какое-то время Чон хочет спросить его о том, куда они сейчас пойдут, но вахтёрша лениво жмёт на кнопку прямо у них перед глазами, и дребезжащий визг звонка слышится, кажется, на всю планету Земля, поэтому необходимость такого вопроса отпадает. И так понятно, что дорога им теперь проложена только в класс. Следующим уроком у них интереснейшая физика, и старшеклассник заботливо беспокоится о том, как бы Тэ не выкинул очередную проблемную выходку. А то ударит кого-нибудь током или, не дай Бог, воткнёт близстоящему однокласснику в задницу провод, и объясняйся перед всеми, Чон Чонгук, дорогой друг, до самой смерти, пока настоящий виновник произошедшего будет откуриваться в сторонке.Прикинься растением.
Однако на физике Тэхён сидит тише воды, ниже травы, от чего Чонгук мнётся, мнётся, но всё-таки решается потрогать его лоб. Заболел, что ли? Да нет, не горячий. И чего ж тогда он не творит всякую хуйню? Ким от таких действий входит в ступор и хочет спросить, зачем это, собственно, было нужно, но смущённое «тсс» Гука затыкает его на полпути. А после урока он и вовсе пропадает, бросая напоследок только непонятное «Я на поиски денег!» и выбегая за дверь. О методах зарабатывания денег в школе Чону даже думать страшно. Торговля наркотиками, проституция, продажа браслетов из бисера? И всё-таки Тэ не походил ни на наркобарона, ни на легкодоступного мальчишку, ни на создателя браслетов. А старшеклассник тем временем не походил на спокойного и уравновешенного, поэтому, дабы не трепать последние оставшиеся (после него, между прочим) нервы, через несколько минут выбежал за ним следом. Конечно, представления о том, куда бы он мог ускакать, у Чонгука и в помине не было, но вряд ли он бы решил уйти на заработки за территорию школы. Оставалось лишь рыскать по коридорам и высматривать знакомую макушку и серую толстовку. Гуку крупно повезло — Тэхён не успел далеко уйти и сейчас красовался в самом дальнем углу у дверей медпункта. Правда, его компания, состоящая из двух громил, на вид отсидевших не менее пяти лет в подростковой колонии, Чона не сказать, чтобы впечатлила. Он притаился где-то сбоку таким образом, чтобы его не заметили, и начал слежку. Сперва он, как бы ни щурился, всё никак не мог понять, чем они там занимаются и что Ким с такой неугомонностью показывает двум хмурым парням. Но позже Чонгук из не успокаивающегося любопытства перебрался чуть ближе и, завидев белый край какого-то небольшого предмета, что ученик с такой ловкостью тасовал из руки в руку, понял, что он, видимо, либо прямо посреди коридора решил сыграть партийку с громилами, либо показывает им какие-то немыслимые человеческому разуму фокусы. И всего-то? Неужели от демонстрации каких-то дошкольных фокусов, туториалы которых уже давным-давно разлетелись по всем социальным сетям, он что-то зарабатывает? Да и зачем ему (богатому, на секунду, сынишке) вообще какие-то деньги, заработанные таким путём? Старшеклассник скептически промаргивается и, не веря своим собственным глазам, внимательно наблюдает, что будет дальше. Тэ хорошенько перемешивает все карты и просит одного из парней выбрать одну. Тот выбирает с таким видом, будто бы видеть этих карт уже не может, а Тэхён ехидно улыбается, проделывает несколько махинаций, вновь перемешивая карты, и просит громилу покрутиться. К этой просьбе, правда, он относится так же странно, как и ждавший в засаде Гук, но всё же неуклюже делает круг вокруг самого себя. — Замечательно, — наконец констатирует великий фокусник. — А теперь смотрите, — он достаёт из перемешанной колоды карт одну и, судя по не верящим выражениям лиц обоих зрителей, угадывает. — Вот ваша девятка, — вновь хвастливо выдаёт он. — А вот, — правильно угаданная карта летит в руки парням, а в своей ладони Ким расправляет помятую купюру, — ваша сотка! Глаза громил, ранее так податливо следующие движениям Тэ, распахиваются, и один из них, видимо лучше соображающий, уже во всю мчится за удирающим с места событий Тэхёном. Чон в своём маленьком уголке знатно дивится такому повороту событий, нервно елозит и подумывает было о том, чтобы выскочить, в итоге осуществляя это действие. Ученик мгновенно замечает его, проносится следом, словно шаровая молния, и крепко хватает его за руку, увлекая за собой. — Э-э-э, — тут же возмущается Чонгук. — Я ни на какие побеги не подписывался! — Но ты пришел меня спасать, не так ли? — кажется, находит время, чтобы посмеяться над ним Ким. — Как это мило! — Так тебе бы задницу надрали! — Вполне возможно, что и сейчас надерут, так что шевелись. Он оглядывается назад, видя, что громилы ни на шаг не отстают, и резко заворачивает за угол, тормозя пятками. — Ты предупреждай хотя бы, когда так резко тормозишь! — вновь недовольничает Гук, когда чуть со всей силы не врезается лицом в каменную стену. — Тут не до предупреждений, — коротко бросает в ответ Тэ. Они мчатся по коридору, отрываясь от преследователей всё дальше, снова заворачивают за очередной угол и хотят забежать под лестницу, еле протискиваясь между рядами горшков с растениями, однако эта идея заранее оказывается импульсивной и безнадёжной, и они так и остаются стоять рядом с лестничной клеткой. — И стоило так рисковать ради долбанной сотки? — спрашивает Чон, отмахиваясь одной рукой от поднявшейся с пола и давно не протиравшихся горшков столба удушающей пыли. Надо же, мимолётно проносится у него в голове, где же видано, чтобы миллионер так боролся за сотку? Или его семья от того и семья миллионеров, что зарабатывает на жизнь таким непростым семейным делом? — Сотки! — грустно протягивает Тэхён, превознося её как Бога, и внезапно замолкает, поднося указательный палец к губам старшеклассника. — Стой. Прикинься растением. — Каким растением? — закипает Гук. — Я тебе, блять, что ли… Тут прямо перед их глазами маячат две легко узнаваемые громоздкие фигуры, и Чонгук, завидев их и предвкушая металлический привкус крови и сломанные рёбра с авторским почерком школьных задир, послушно выполняет услышанную просьбу. — Фикусом или папоротником? — Хоть рипсалидопсисом, милый, мне-то что? И они, словно не самые смышлёные и, пожалуй, здравомыслящие люди, усаживаются рядом с коричневыми горшками, прикрываясь многочисленными листьями и ветвями. Надежд на такую маскировку Чон, откровенно говоря, не возлагает никаких, но либо громилы оказываются настолько высокими, либо невообразимо глупыми, однако парней они не замечают, внезапно сворачивая в совершенно противоположную от лестницы сторону. Ким, сидящий рядом, шумно выдыхает и выползает из укрытия. Чонгук, не издавая ни звука, выползает прямиком за ним. Кто знает, вдруг звуки навевают на него повторное желание урвать сотку из кармана какого-то левого парня, и если это правда так — в таком случае лучше не шуметь. — Ну что? — хмурится старшеклассник. — Получил, что хотел? Улыбка Тэ расползается до самых ушей, а сам он, довольно упирая руки в боки, игриво вертит перед носом парня доставшейся ему кровью, потом и слезами добычей. — Ну и что ты на этот миллион купишь? Булочку в столовой? — спрашивает Гук, пока они окончательно заканчивают свои отряхивания, чуть не задыхаются от пыли и плетутся в класс. Кто-то довольный и с деньгами, а кто-то знатно так охуевший от только что произошедшего. — А что ты хочешь? — кокетливо интересуется Тэхён. — Я? — удивляется Чон, но тут же усмехается и выдаёт самое что ни на есть типичное, — Самолёт. — Понял, — кивает тот с удовлетворённым видом. — Будет сделано. Темноволосый с моментально вспыхнувшей головной болью вспоминает, к каким последствиям подобная фраза привела в прошлый раз, и они надолго забывают об этом разговоре.Конец: о самолётиках, тэхёносексуалах и разбитых ебальниках.
— Чонгук, слушай, — добирается до парня чем-то в очередной победный возбуждённый ученик на следующей перемене. Он вновь привстаёт на цыпочки, чтобы дотянуться до его обезоруженных барабанных перепонок, перетерпевших за последний месяц какой-то изумительный поток странных фраз и предложений от этого мальца, и быстро шепчет. Гук вздрагивает, покрывается гусиной кожей и в который раз проклинает его будоражащую и тело, и душу привычку шептать на ухо. — Слушаю, Тэхён, — к своему собственному удивлению, максимально терпеливо и даже чуточку заинтересовано отвечает он. — Твои родители случайно не флористы? — предвещая что-то по-настоящему грандиозное, произносит тот. — Флористы, — бессовестно врёт Чон, смотря, во что это всё выльется. — Серьёзно? — Тэ, кажется, всего мгновение мешкается и нападает с новым вопросом. — Ладно, тогда они случайно не космонавты? — Космонавты, — бесстрастно дразнит его старшеклассник, прикусив губу, чтобы не засмеяться от растерянного вида шутника. Тот поджимает воображаемый щенячий хвост и пронзительно уставляется в глаза Чонгуку, начиная что-то подозревать. — Твои родители флористы-космонавты? — Да, собирают букеты на Марсе, — бросает парень и в ту же секунду, не удержавшись, прыщет во весь голос. — Ну зачем ты так? Мне же реально нужно… — Для чего? Для новых подкатов? Тэхён, я их уже наслушался по самое не балуй. — Но каким ещё образом мне до тебя достучаться? — дует он губы и скрещивает руки на груди, изо всех сил строя из себя обиженку. — Ты совсем-совсем бессердечный. Я ведь люблю тебя! — А я-то тебя как, — саркастично бурчит Гук. — Так любишь, что ещё ни разу не поцеловал? — возражает Ким, провокационно придвигаясь ближе и нарочно задевая Чона плечом. Тот усмехается, толкается в ответ и вдруг целует. Ну, назвать поцелуем это можно только с огромной натяжкой, так как длится он всего мгновение и представляет собой простой тычок в губы другого человека, но попытка ему, кажется, засчитывается. Чонгук клюёт верхнюю губу Тэхёна быстро, сухо и спонтанно, но с такой решительность, что ему самому тут же становится страшно, и он, постыдно раскрывая рот от удивления, не может вымолвить на своё же действие ни слова. Гримасы заклёванного же меняются по секундам. Он сначала пугается не меньше, думая, наверное, что это со стороны старшеклассника является всем, чем угодно, кроме того, что обычные смертные называют «поцелуем», после осознаёт только что случившееся, радуется и тут же, добивая красочную палитру эмоций до конца, смущается. — Я случайно, — сипит Гук, сам прекрасно понимая, как безнадёжно это звучит. Но Тэ, видимо, не слышит уже ничего. У него в глазах, как позже созерцает парень, взрываются фейерверки, а мозг активно и ожесточённо борется с пульсирующим от выброса адреналина сердцем, доказывая ему, что никакой ЧонЧонгукмойкраш его не целовал, и всё это со стороны уже мозга Чона было, наверное, просто результатом какой-то систематической ошибки. Чонгук несколько раз трясёт его, после чего намечается прогресс — ученик переводит ошарашенный взгляд на него, но с места по-прежнему не двигается, и виновнику этой потасовки начинает казаться, что он не поцеловал Кима, а жесточайшим образом утопил его кота, и через несколько минут Гук уже греет пятую точку на деревянном стуле в классе, до которого они не смогли дойти вдвоём. Юнги без вопросов почему он так покраснел и где носит Тэхёна, разумеется, не обходится, но пристыженный старшеклассник в свету недавних событий решает ни на один из них не отвечать. А что, если их кто-то видел? Что, если он, ещё хуже, разрушил не только свою уже держащуюся на волоске репутацию, но и жизнь Тэхёна, которого за выставленные каким-нибудь проказником фото в интернете убьёт собственный богатый папаша «старых взглядов»? И как в таком случае можно будет оправдаться? Что ему было так смешно, что он аж друга засосал? Глупая отмазка, не прокатит. Придётся придумывать что-то другое. А как же сильно при таком раскладе его будет дразнить Юнги — просто представить страшно! Но он совсем не хотел целовать этого вашего Ким Тэхёна и он точно-приточно не гей! Он просто… тэхёно… сексуал? Блять. Чон чешет за ухом и прячется за перевёрнутым (о чём ему вскоре с диким хохотом сообщает заботливый Мин) учебником математики. В класс через несколько минут залетает встревоженный Тэ, принимаясь жадно рыскать глазами по классу в поисках «ясно кого», но как только замечает скрытного Чонгука, личное пространство которого между тем защищает Юнги, раздаётся звонок, и в класс вбегает запыхавшийся, чуть не опоздавший на свой же урок учитель алгебры. Поэтому, к его же великому несчастью, ему приходится утихомириться, сесть на свободное место и, затаившись, выжидать до конца урока, который, слава Богу, является на сегодня последним. Послушно отсидев сорок пять, наполненных тоской, несусветными страданиями и швыряниями бумажками в спину впереди сидящего одноклассника минут, он несётся к парте Гука, но того уже и след простыл, а его хитрый дружок непонимающе вертит головой и на все вопросы о том, куда он пошёл, всячески отнекивается. Ким вздыхает, пять раз жалеет о том, что родился на свет таким неугомонным, и винит себя в том, что от него даже Чон Чонгук, который терпел его до последнего момента, убежал. И если уроки уже закончились, а единственный интересующий его человек во всей этой школе удрал от него подальше, ничего, кроме как так же уйти домой, ему, собственно, и не остаётся. Однако отступать он ни в коем случае не собирается. Что вообще за слово такое «отступить»? Он знает только «наступить», «влюбить» и «добить», всю жизнь звучащие для него как своеобразный девиз. Именно поэтому на следующий же день, надеясь, что Чон всё-таки не сгорит за ночь со стыда и придёт, он подготавливает для него сюрприз. Специально приходит чуть раньше, разбирается, как этот самый сюрприз правильно использовать, и, завидев Чонгука, рискнувшего притащиться на уроки, прячет его за спиной. Тэхён нетерпеливо машет ему одной свободной рукой, но тот, к большому сожалению парня, его совсем не замечает. Как же так? Он же не прозрачный, да и маячит один-единственный посреди коридора, словно маятник. Тэ хмурится, старательно напрягается и кричит, что есть мочи, по-прежнему размахивая рукой. — Хэй, Чонгук! Тот недоверчиво и удивлённо смотрит в его сторону, но в ту же секунду отворачивается, невинно делая вид, будто бы ничегошеньки не слышал. Ким хмурится вновь и решительно направляется в его сторону. Игнорирует, значит. Тогда придётся привлечь его внимание по-другому. Ученик вытаскивает из-за спины свой «сюрприз», наблюдая, как чоновы глаза расширяются до размеров медной монетки, ставит его на пол и, доставая из кармана широких чёрных штанов небольшой серебряный пульт управления, с особым наслаждением и восторгом принимается тыкать на нём по разным кнопочкам. Гук собирается забеспокоиться и спросить его, что в очередной раз удумала его наполненная безумными идеями голова по совместительству с, очевидно не терпящей сидений на одном месте жопой, но не успевает даже вздохнуть. — Гук~и, смотри! Ты ж хотел самолёт? На, получи, распишись! И Тэхён запускает в воздух детский игрушечный самолётик. Он жужжит, невыносимо визжит, мелькает режущими глаза красными огоньками и, кажется, держит курс на Чонгука, что, разумеется, не может не задеть его величественное эго, не привыкшее в раннее утро среды сталкиваться с летающими игрушками для детей. Однако что-то случается, и самолётик резко передумывает лететь туда, куда летел, с треском врезаясь в лицо проходящего и косо посматривавшего на игрушку до этого очкарика. Его очки слетают, (но, кажется, не разбиваются) а сам он в полнейшем замешательстве и гневе замирает на месте. — Ой! — звонко восклицает Тэ, подбегая к упавшему от силы столкновения самолёту и бережно подбирая его с земли. — Бедный самолётик Гук~и. — Эй, ты меня вообще-то своей дурацкой игрушкой чуть не убил! Извиниться не изволишь? — сердится очкарик, пока Чон осторожно подбирается к ним обоим поближе, однако слишком занятый рассматриванием нанесённого ущерба самолёту Ким, протирающий пол коленями, совсем не обращает на его гневные недовольства внимания. Тогда пострадавший решает выбрать неудачную в случае с Ким Тэхёном тактику нападения и забирает пульт управления, ранее мирно валявшийся на полу рядом с ним. Ученик тут же подрывается с места и тянет руки к украденному, в то время как второй рукой школьник подхватывает с земли ещё и самолётик. — Блин! — обиженно вскрикивает Тэхён, защищая пульт от лап сердитого парня. — Ну, прилетело, ну, бывает! Что ж теперь, скандал устраивать? — Прилетело? — изумляется очкарик. — Да мне по ебалу со всей силы дало! — Ну, по ебалу, и по ебалу! — так же непреклонно отвечает Тэ, отвоёвывая, наконец, свой пульт и самолёт. — Что, по ебалу раньше не давало? — Представь себе. Очкарик вновь принимает грубую попытку вырвать из его крепких рук самолётик, они перетягивают его друг на дружку ещё некоторое время, а потом он с соответствующим звуком отлетает. Но не куда-то, а вновь кому-то в лицо. И не кому-то, а проплывающему мимо завучу. Гук же, наблюдающий за этой картиной, удивляется, как на одну небольшую задницу может выпасть столько интересных приключений и нежеланных неприятностей, а потом бежит разнимать дерущихся за оставшийся пульт и совершенно незамечающих завуча, уже устрашающе принявшую позу «пизда вам, хлопцы», парней. — Чонгук~и! — выкрикивает Ким, обвиняющим жестом указывая на очкарика. — Он пытается отобрать у меня твой подарок! — А нечего было его демонстрировать! — отвечает ему искренне недовольный очередной проблемной ситуацией Чон, давая ему лёгкий подзатыльник. Тэхён кусает губу и виновато опускает голову. — В прочем, это сейчас не так важно, — продолжает Чонгук, осторожно и медленно переводя взгляд на разъярённого завуча. — У нас, кажется, есть проблемы посерьёзнее. Через пятнадцать минут они все втроём, плечом к плечу, словно нашкодившие щенки, опустив руки на колени и тупо смотря в пол, сидят на трёх стульях в кабинете у директора. Тот бурчит себе под нос какие-то замечания по поводу их дисциплины и, когда выслушивает все подробности от парней по поводу того, что произошло, приказывает им писать объяснительную. Гук пытается отделаться простыми «Он случайно», «Да это вообще не наш самолёт» и «Не ругайте его, у него умственные отклонения», на что директор лишь пару раз хмыкает и протягивает ему листок. Хотя, если честно, объяснительная в таком случае кажется вариантом довольно неплохим. И старшеклассник хочет изложить на листе бумаги все свои чувства к происходящему и непосредственно отношение к запуску детских самолётиков в школьном учреждении, но не может, потому что прямо перед ним сидят разгневанная завуч с усталым директором, слева щупает ушибленный лоб очкарик, а к правому боку прижимается сопливый Тэ, да и материться в объяснительных, наверное, нельзя. Поэтому он лишь повторно описывает всю ситуацию и приносит глубочайшие извинения. После этого удовлетворённого очкарика отпускают домой, а их с Тэхёном задерживают ещё на несколько минут. — Спасибо, Чонгук, — грустно произносит Ким с поникшей головой и пультом управления в руке, когда они покидают кабинет. Он медленно-премедленно тащится за Чоном и огорчённо вздыхает себе под нос, будто бы лоб самолётом сегодня чуть не разбили ему самому. — Меня ещё никто так не выручал. И не терпел так долго. — А что мне остаётся делать? Ты же свалился на мою голову неизвестно откуда и начал вытворять чёрт знает что, — раздаётся в ответ ему. — Правда, — через несколько секунд продолжает Гук, — кажется, я уже к этому привык. Тэ отчего-то улыбается и жмётся к парню боком. А Чонгук и не против. Он останавливается, пристально рассматривает его серые беззаботные глаза, в которых ещё плескаются остатки озорства, и внезапно вспоминает тот самый «случайный» поцелуй, произошедший накануне по его собственной вине. Становится стыдно, конечно, но почему-то хочется повторить. И Тэхён, кажется, чувствует то же самое, потому что резко глаза отводит, делает вид, что собирается с силами, и бережно кладёт руки на затылок обескураженного старшеклассника. Он уставляется ему в душу шатким взглядом и одними глазами спрашивает «не против?». — Не против, — вслух шепчет Чон, пристраивая руки на его талии. Он и сам удивляется, когда же успел переступить через такую тонкую грань своей гордости и обыденного одиночества и когда в его голове появилось сначала нейтральное «ладно, пусть делает, что хочет», потом это самое «не против», а теперь, в данное мгновение, и странное «мне, похоже, нравится». Ким, в прочем, клюёт его в губы так же мило и неумело, как и сам Гук, но уже более интенсивно, нежно и влажно. Если честно, ему невольно хочется отдать не только свои губы, но и всё тело заодно. Он копошится в волосах Чонгука, заводяще прижимается ближе, отдаляется и налегает с новым напором. Мажет по его красноватым губам метко и ловко — так, что старшеклассник не успевает опомниться, как они уже оказываются в другой части коридора, а после и в одной из кабинок туалета. Однако ничего другого Тэ предпринимать, видимо, не собирается. Он лишь бесконечно лижет верхнюю губу парня, кусает нижнюю и после очередного проделанного круга быстро чмокает в обе, смотря в глаза Чона слишком неугомонно, чтобы его можно было просить остановиться. Чонгук не желает уступать и целует так же старательно. Он обводит языком его карамельные припухшие губы по кругу и, когда заканчивает, томно выдыхает ему в плечо, цепляясь за ворот расстёгнутой классически-белой рубашки. — Чон Чонгук, — жарко шепчет ему на ухо Тэхён, не изменяя своей привычке. — Твои родители случайно не? — Не хочу ничего слышать, — так же шепчет ему в плечо Гук, прерывая неудавшийся подкат новым поцелуем. — Но, — пытается было возразить ученик, но тут же оказывается в плену рук старшеклассника. — Если я буду целовать тебя каждый день, то ты, наконец, перестанешь влипать в неприятности? — Я подумаю, — ехидничает растрёпанный и раскрасневшийся Ким, распахивая кабинку туалета. — Может, и перестану. А если нет, то что? — Тогда, — наигранно расстроенно отзывается Чон, — полагаю, что мне придётся зацеловать тебя до смерти. — Тогда в ответ полагаю, что я совсем не против. Тэ застёгивает рубашку на две расстегнувшиеся пуговицы, улыбается своей очаровательной щекотливой улыбкой и выходит из туалета, оставляя Чонгука наедине со своими смешанными мыслями. Гук переосмысливает всё, что случалось с ним до этого момента, и понимает, что он, как ни странно, готов простить Тэхёну каждую совершённую оплошность: взрыв на химии, бросок котлетой (который, в прочем, был правильным решением) в мудака из столовой, попадание игрушечным самолётом в лоб очкарику и ещё огромную кучу микро казусов. Даже его глупые подкаты, которыми он надеялся в первую встречу впечатлить парня. Хотя, может, именно эта совокупность неугомонности и наивности и заставила что-то внутри Чона нехарактерно для него самого трепетать при виде его самоуверенной улыбки и осуществлённых без единого сомнения проделок? Он ухмыляется, пускает в воздух бессмысленный смешок и выбегает вслед за Кимом.***
— И всё же, — начинает Тэ, слабо улыбаясь чему-то впереди. Он греется под боком у Чонгука и слишком, как кажется старшекласснику, энергично для такого позднего времени, елозит по кровати, желая устроиться поудобнее, но в итоге лишь комкая одеяло. Однако Гука это ни капли не волнует. Он делает вопросительное выражения лица, ставит на паузу сериал, который они смотрят, и ждёт продолжения. — Твои родители случайно не?.. — Тэхён, — искромётно перебивает он его, откладывая телефон в сторону. — Мы встречаемся уже целый год, а ты всё ещё пытаешься ко мне подкатить? — Но ты ведь так и не дослушал мой самый первый подкат! — делает тот обиженное выражения лица, неудовлетворённо скрещивая руки на груди. — Ну хорошо, и каким же он был? Ким возвращает руки на живот Чона, радостно улыбается и начинает сначала: — Твои родители случайно не родители? Чонгук приходит в замешательство и, не зная, что нужно ответить, решает промолчать. — Тогда откуда у них такой Чон Чонгук? — самодовольно заканчивает Тэхён, кладя голову на плечо парня. Гук пару секунд молчит, а потом внезапно начинает смеяться так сильно, что в уголках глаз скапливаются слёзы, чего Тэ, в свою очередь, явно не оценивает. Он легко бьёт его кулачком по плечу и отворачивается, расстроенно бубня что-то себе под нос. — Извини, — шипит сквозь смех старшеклассник, — я просто не, просто, — и не может остановиться. — Фух, правда, прости, но это и правда было то, чем ты так надеялся меня удивить? — спрашивает он, когда, наконец, успокаивается и хватается за живот. — Да, — отрезает Ким, всё ещё не поворачиваясь. — Скажи это кто-нибудь другой, и я бы ни за что с ним не заговорил. Но такого сказать никто, кроме тебя, и не мог, поэтому, видимо, это судьба. Тэхён поворачивается, с надеждой уставляется в тёмные глаза-бусинки, ставшие за всё это время намного приветливее и добрее, и спрашивает: — Правда? Никто, кроме меня? — Никто, — гордо подтверждает Чон. — Ты совершенно точно один на миллион. — Вау! — восторгается парень, оголяя в улыбке белоснежные клычки. — На целый миллион? — Ну конечно, — вновь подбадривает его Чонгук. — Фух, — выдыхает обрадованный Тэ, — слава Богу, — и с силой утыкается Гуку в грудь.