Васильки

Дверь в помещение закрывается с характерным звоном колокольчиков на ней. Юноша облегченно касается прилипших от пота волос на лбу, смахивая их в сторону, и ступает к уже знакомому силуэту на другом конце магазина. Приятная после жары прохлада даёт наконец свободно вздохнуть и расслабиться, дабы перевести внимание на парня, склонившегося над рабочим столом. Тот крутит в своих руках упаковочную бумагу, прикладывая её со всех сторон к только собранному букету. На Скарамуччу он, похоже, внимание не желает обращать, либо же просто упустил очередного посетителя в магазине, замотавшись. Так или иначе юноша медленно и тихо подходит к парню, молчаливо следя за ним и букетом в его руках. Скар, честно сказать, совсем не разбирается в цветах: все они кажутся ему, конечно, красивыми и уникальными, только вот их названия никак не хотят застревать в голове, вылетая оттуда почти сразу же. Потому сейчас он лишь тупит взгляд на чужих руках, ловко обращающихся с букетом в них. Проходит, наверное, несколько минут — Скарамучча как-то и не считал их — прежде, чем на него всё-таки обращают внимание. Алые глаза удивленно сужаются стоит им только заметить знакомое лицо перед собой. Казуха еле слышно ойкает, одной рукой неловко касаясь шеи. Он совсем не ожидал увидеть перед собой Скара, зачем-то пришедшего под конец смены. Не то чтобы он был против, но это казалось странным… И приятным. — Муша?.. — неуверенно тянет Казуха, будто бы сомневается в реальности стоящего перед ним юноши. — Ох, прости, совсем замотался и не заметил тебя, — он задерживает взгляд на синих глазах и неловко улыбается. — Ничего, — Скарамучча ведёт плечом, подходя ближе к столу. Опирается на него руками, склоняясь над букетом в руках флориста. — Это?.. — надеется, что ему не придётся продолжать свой вопрос. Не хочет показывать своего внезапно возникшего интереса. — Ах, это последний заказ на сегодня, — легко подхватывает тему Казуха и Скарамучча кивает, давая понять, что он может продолжить. — Это… Особенный заказ. Для одного не менее особенного человека, — флорист говорит слишком уж зачарованно, и Скар внутренне разрывается между двумя чувствами — интерес и… Он не может дать точного названия чувству, от которого мурашки по спине пробегают, а сердце неприятно сжимается. — И кто же это? — Скармучча, не особо контролируя эмоции на своём лице, хмурится и поджимает губы, глядя на Казуху. Последний сразу же замечает резко сменившееся настроение юноши, скомкано выдыхая. Флорист замолкает, опуская взгляд на цветы в своих руках. Неловкая пауза начинает затягиваться, от чего Скар неприятно морщится, но вовремя переводит взгляд на лицо Казухи, охая. Он… Смущён? В это даже не сразу верится и юноша, желая удостовериться в реальности происходящего, тихо зовёт парня: — Казу?.. Названный вздрагивает и, наконец, поднимает свой взгляд, от которого Скарамучча замирает на месте. Все мысли из его головы в мгновение пропадают, оставляя за собой лишь гнетущую пустоту. Всё внимание юноши приковано лишь к ним — вишнёвым глазам Казухи — и он даже сказать ничего не может будучи очарованным. Флорист нежно улыбается, качая головой в стороны. Как же ему сейчас хочется щёлкнуть Скара по носу, упрекнув не только в глупости, но и внезапно всплывшей ревности. Казуха даже немного поражён тем, что Скарамучча не смог сложить в своей голове «2+2». Ситуация ведь до комичности простая. — Что это за цветы? — внезапный вопрос Казухи выбивает из-под ног землю и Скар теряется, глупо хлопая глазами вместо ответа. — Я не про их названия… — он наклоняет букет к юноше. — Я про их цвет. Скарамучча кивает на услышанное, но продолжает молчать. Только сейчас он обращает внимание и задумывается о том, что цветы в букете ярко-синего, возможно даже лазурного цвета с более тёмной сердцевиной. Они настолько яркие, что Скару даже хочется коснуться их, чтобы удостовериться в том, что они настоящие. Ситуация наконец начинает складываться в более-менее понятную для Скарамуччи картину: Казуха перед самым концом смены стоит и дотошно собирает букет в синих оттенках, а после глядит на него зачарованно да говорит, что он предназначен для особенного человека. Да и к тому же смотрит на Скара с такими блестящими глазами, что последний себя прибить хочет за то, что не сразу догадывается для кого он. — Они синие… — Казуха, расплываясь в довольной улыбке, кивает. — Прямо как… — …твои глаза. Скарамучча робеет окончательно, огромными глазами глядя на Казуху. Последний, хихикая, обходит рабочий стол и встаёт напротив юноши, который смущённо голову опускает. Казуха вздыхает, тупя взгляд в опущенной макушке и покрасневших ушах, и смелости набирается, дабы произнести заранее придуманную речь. — Муша… — тихо так зовёт, вкладывая в это слово все свои чувства, одолевающие душу и сердце. Голос Казухи, как обычно, слишком нежен и кажется — нет, является — искренним. По-другому и быть не может. Скарамучча просто не может не поднять голову, когда его так зовёт любимый человек. Потому он её поднимает и смущённо закусывает губу, бегая взглядом от рук до лица флориста и обратно. — С Днём Рождения, Муша, — ни словом больше, ни словом меньше. А Скаре, честно говоря, большего и не надо — он льнёт к флористу, который замирает от удивления и обнимает его, утыкаясь носом в плечо. Казуха приходит в себя почти что мгновенно и свободной рукой приобнимает юношу, кратко целуя его в макушку. Скарамучча не слышит ничего кроме собственного биения сердца, мешающегося с чужим и наслаждается этим моментом. Он спросит, обязательно спросит, кто же рассказал Казухе о его дне рождения, о котором он, как бы, знать не должен был, но не сейчас. Сейчас он отстраняется от флориста, напоследок крепче сжав его талию в своих руках. — Это мой скромный подарок для тебя, — Казуха вручает букет юноше, который охотно принимает его, рассматривая со всех сторон будто бы и не видел его никогда. Наконец касается лазурных лепестков цветов, поражаясь их нежности и тому, что они, всё-таки, настоящие. — Это васильки, — заметив непривычный интерес к цветам от Скарамуччи, говорит Казуха, чуть склоняясь, дабы быть на одном уровне с юношей. — Они… Красивые, — Скар чертовски смущён из-за сказанных им же слов и того, каким заинтересованным и немного хитрым взглядом на него смотрит Казуха, наклонившийся на уровень его глаз. Последний делал так редко, но каждый грёбанный раз заканчивался одинаково — поцелуем. И Скарамучча к собственному удивлению осознаёт, что невероятно сильно хочет собственноручно стереть с лица Казухи хитрую улыбку, желательно ещё и укусив губу этой самодовольной морды, наслаждающейся видом смущенного юноши. Букет плавным движением отправляется на стол, сопровождаемый внимательным рубиновым взглядом, который в конце действия возвращается к Скарамучче. Теперь его очередь хитро улыбаться: он хватает Казуху за воротник футболки, притягивая его к себе так близко, что их носы соприкасаются; в кленовых глазах напротив прекрасно заметно удовлетворение от ситуации, в которой он находится и, возможно, тот изначально задумывал такой исход. Скарамучча больше не может выносить чужого взгляда, потому закрывает глаза и касается губ напротив, сразу же расслабляясь. Казуха на вкус как спелая вишня, и юноша любит это. А ещё ему нравится запах флориста: от него всегда пахнет различными цветами и совсем немного хлоркой, перемешанной со свежестью. Казуха привычно пытается перехватить инициативу на себя, но Скар не даёт ему этого сделать, выполняя задуманное и кусая его губу. Флорист лишь издаёт подобие смешка, давая юноше делать всё, чего ему только захочется. И Скарамучча пользуется этим, чуть ли не упиваясь своим минутным доминированием над парнем. Берёт из поцелуя всё желанное, хватаясь ладонями за чужую шею и мурлыкая от ощущения рук на собственной талии. Казухе непривычно видеть такую напористость от Скара, но, честно признаться, ему это нравится. Нравится, как юноша повисает на нём, но не разрывает поцелуй, игнорируя стекающую по подбородку слюну; нравится, как он ненасытно кусает вишнёвые губы, после проходясь по ним языком. Казухе нравится Скарамучча. Скарамучче нравится Казуха. Скар нехотя отстраняется, прислоняясь к бешено вздымающейся груди флориста, которая от его так-то и не отличается. Учащенно дышит, в какой-то момент решая подразнить Казуху. Скарамучча вновь тянет флориста вниз, дабы уткнуться ему в шею и опалить её горячим дыханием, от которого у него мурашки по коже пробегают, а юноша за этим внимательно следит, ухмыляясь. — Му-уша, — Казуха держится из последних сил, чтобы не начать смеяться от щекочущего ощущения. — Мне нужно закрыть магазин, а после я весь твой, — флорист специально выделяет последнее слово, щуря глаза и следя за секундным ступором Скарамуччи на своей груди. На самом деле Казуха и не собирался вкладывать в эти слова подтекст, но юноша, похоже, нашёл его там и вновь покраснел, сжимая свои ладони в кулачки и нечитаемым взглядом уставившись в одну точку. — Муша… — вновь окликает юношу Казуха, легко касаясь его макушки и поглаживая её, дабы вернуть с небес на землю. Скарамучча в его руках вздрагивает, а после отстраняется, не поднимая глаз, и бредёт к холодильнику с цветами, желая занять себя их разглядыванием. Флорист внимательно следит за действиями юноши, мягко улыбаясь и принимаясь за уборку. За долгих двадцать минут ожидания Скар успел отморозить себе все конечности в холодильной камере вместе с цветами. Они чувствуют себя там явно лучше, чем юноша, быстро покидающий небольшое помещение. Сейчас больше всего на свете ему хочется обнять Казуху, спрятав свой ледяной нос в его шее. Но сделать этого Скарамучча, к сожалению, сейчас не может. Зато может тихонечко подкрасться к флористу сзади, чтобы поглазеть за тем, что он делает. Казуха, кажется, заканчивает свою уборку, потому что вокруг нет ни единого намёка на мусор, а в его руках лишь инструменты, которые он вытирает до блеска. — Казу, — бурчит Скарамучча сзади, тыкая парня пальцем в бок. Казуха вздрагивает, а после со смешком поворачивает голову готовый выслушать юношу. — Ты скоро? — улыбка флориста становится ещё шире, из-за чего Скар сощуривает глазки, корча якобы недовольное лицо. — Скоро-скоро, можешь идти к выходу, — Скарамучча одаривает Казуху скептичным взглядом аметистовых глаз, но таки слушается, медленно ступая в другой конец помещения, не забыв забрать недавно подаренный букет с рабочего стола. Флорист следит за движениями Скара всего пару секунд, после моргая, и быстро складывая инструменты в специальную коробку. Крутится вокруг своей оси, оглядывая каждый уголок магазина, дабы убедиться в том, что он спокойно может закрыть смену. Не найдя чего-то лишнего, Казуха снимает рабочий фартук и направляется к Скарамучче, который разглядывает через стеклянную витрину редких прохожих по ту сторону. Аккуратно кладёт на острое плечо свою ладонь, легко сжимая. Скар даже не шевелится пару секунд, наслаждаясь странно умиротворенным моментом. После он кладёт свою ладонь поверх чужой, сжимая. Лица обоих трогает мягкая улыбка, которую они, правда, не видят, зато прекрасно чувствуют сердцем. — Пойдём, — тихо отзывается Скарамучча, поворачивая голову к флористу. Последний лишь кивает и, пока юноша не успел тронуться с места, заправляет прядь сине-фиолетовых волос ему за ухо с нежной улыбкой. Скар как-то и не сразу понимает, что происходит, потому и моргает пару раз глупо, в ожидании, когда мозг соизволит обработать полученную информацию. Как только это происходит он отворачивается от Казухи, скрывая свои вспыхнувшие щеки, и хватает его за ладонь, вытягивая из магазинчика. Улица встречает парней духотой, от которой Скарамучча моментально морщится, желая вернуться обратно, и, желательно, снова постоять в том холодильнике пока он не продрогнет. Но возращаться обратно уже нет смысла — лучше уж вытерпеть эту температурную пытку, а после оказаться в родных стенах да в объятиях любимого человека. Пока Казуха разбирается с ключами, Скар разглядывает двухцветное закатное небо и его плавный градиент от темнеющего голубого к ярко-оранжевому, напоминающему глаза флориста на свету. Юноша находит эту картину довольно занимательной, хоть и считает такие мысли немножечко странными и глупыми. Однако, учитывая, что эти мысли напрямую касаются Казухи, возможно, они не такие уж и глупые. — Я хочу кое-что спросить, — обернувшись, начинает Скарамучча, крепче сжимая ладонь парня в своей. Казуха лишь кивает и тянет юношу за собой в сторону дома. — Кто… Кто сказал тебе о дате моего рождения? Я ведь не… Не говорил её тебе, — Скар неуверенно то сжимает, то разжимает свою ладонь, отводя взгляд. Ему, честно говоря, стыдно поднимать сейчас эту тему, учитывая аргумент, из-за которого он эту информацию скрывал. — Меня настоятельно попросили не говорить о том, кто это сделал… Они, как бы сказать… Немножечко боятся тебя, — с лёгким смешком замечает Казуха, прослеживая зарождение недовольства на недавно спокойном лице юноши. — Тарталья, да? — Скарамучча в возмущении крепко сжимает чужую ладонь, но Казуха и бровью на это не ведёт, видимо, желая сохранить тайну личности. — Или… Мона? Да, точно! Это же стопроцентно Мона, — Скар уж слишком сильно хмурится при упоминании этой девушки. — Не-а, — со смешком отвечает Казуха, ловя злобный потемневший взгляд Скарамуччи. — Я не могу сказать, Муша, — уже спокойнее продолжает флорист, пытаясь таким образом немного успокоить юношу. Последний лишь голову горделиво вскидывает, показушно отворачивая её, но ладонь не отпуская. Казуха, наблюдая за этим, не может не улыбнуться, понимая, что Скар на самом деле не злится. Однако флорист взаправду не может рассказать ему о том человеке, что смог прознать о его дате рождения. Казуха не очень понимает, почему Скарамучча решил держать эту информацию в тайне, но… Он вроде как обрадовался его подарку, так ведь? Значит Казуха ничего не испортил, просто… Надо спросить об этом, гляди и ответит. И даже честно. — Муша? — Скар моментально поднимает взгляд на флориста, щурясь. — Я хочу спросить о твоём дне рождения, — юноша скептически бровь приподнимает, но, по всей видимости, не возражает, кивая. — Почему ты скрывал это?.. За несколько секунд Казуха успевает проследить за быстрой сменой эмоций на чужом лице: от испуга до смущённо отведённого взгляда, переменившегося задумчивостью. Скарамучча отвечает не сразу. Проходит, наверное, несколько минут прежде, чем он набирается смелости, чтобы сказать правду. Ужасно глупую правду. — Ты же с Моной дружишь, — тараторит Скар с такой интонацией, будто это и есть полноценный ответ. Казуха лишь моргает и искренне не понимает, как его дружба связана с днём рождения юноши. — Дружу. Но что с этого? — флорист следит за тем, как у Скарамуччи губы искривляются, а он сам делает глубокий вдох. — Она же это… Она же по-любому бы протрещала тебе мозги тем, что у меня знак зодиака хреновый и тебе не стоит со мной встречаться! Скар даже останавливается после того, как правда, наконец, становится озвученной на одном дыхании. Сказать, что Казуха удивился — ничего не сказать. Он даже как-то из реальности на пару секунд выпал, не ожидая, что причина замалчивания даты окажется такой. Казуха не хочет называть её глупой, нет, она не глупая, раз искренне тревожила Скарамуччу. — Муша, — вернувшись из своих мыслей в реальность, флорист видит Скара, отпустившего его руку, с опущенной головой. Он беспорядочно мнёт пальцами края своей чёрной футболки, не поднимая глаз. — Муша, пожалуйста, выслушай меня, — Скарамучча продолжает упрямится, потому Казуха самостоятельно берёт чужую ладонь в свою, мягко сжимая. Пусть Скар и не поднимает головы, он скажет о том, что думает. — Я не настолько глуп, чтобы судить по каким-то сомнительным стереотипам, Муша. Тем более, Мона вряд ли бы стала очернять твою репутацию, видя, как я к тебе отношусь. Мне безразлично какой у тебя знак зодиака, мне важен ты, Муша, — Казуха говорит медленно, пытаясь чётко донести до юноши свои мысли и успокоить тем самым его. И, похоже, это получается раз Скарамучча через несколько минут поднимает голову, глядя на флориста с полным осознанием глупости своего страха. Это чувство… Оно ощущается как-то странно и непривычно. Но Скар не может сказать, что ему неприятно. Он может сказать, что поговорить об этом нужно было намного раньше. — Спасибо, — тихая благодарность срывается с губ Скарамуччи, который после сразу же тянется за тёплыми объятиями и получает не только их, но и нежный поцелуй в тёмную макушку. Этот день заканчивается тихим чиханием Скара над полюбившимися ему васильками, которые он успевает рассмотреть со всех сторон, и долгим рассказом Казухи о цветах, также похожих на прекрасные глаза его возлюбленного. Ну и краткой благодарностью, отправленной сообщением в мессенджере одному всезнающему блондину.