I hate the beach,
But I stand,
In California with my toes in the sand.
the neighbourhood — sweater weather
хеджу терпеть не может пляжи, а хиджин как назло тащит ее туда, босыми ногами ступает на горячий песок и громко смеется, пока ее расстегнутая клетчатая рубашка развевается из-за жаркого ветра, который обдувает все ее лицо и неприятно щекочет нос вместе со скулами. хиджин ведет хеджу за руку, мягким касанием обхватывает ее сильную ладонь, сплетает вместе с ней пальцы, а потом резко тянет к себе, чуть ли не бежит и спотыкается, ведь песок не дает ей нормально передвигаться.
хеджу кажется, что она идиотка. кажется настолько, что хеджу скулит, когда наблюдает за хиджин поздно вечером, сидящей у окна в одном лишь халате и попивающей рюмку за рюмкой соджу. она долго не пьянеет, и хеджу это знает. знает ее предел, ее лимит, знает, из чего хиджин состоит, насколько же она сильная и терпеливая, какая она чувственная и осторожная. знает ее всю, от кончиков пальцев на ногах до ее макушки, которая так и напрашивается на сотню поцелуев и мягких поглаживаний ладонью.
хиджин — это нечто такое, о чем хеджу мечтать нельзя. такие люди — самая настоящая редкость, их нельзя найти, их невозможно начать искать, ведь они сами появляются в твоей жизни. хеджу считает, что хиджин ее ангел-хранитель, хотя она не верит в бога и во все то, что с ним связано.
она смотрит на хиджин по-другому на горячих источниках. кажется, даже влюбляется еще сильнее. не только в ее сильную, заботливую, чувственную личность, но и в ее тело, подтянутое и стройное, с множеством родинок на лице, руках, животе и бедрах, с россыпью шрамов кое-где. она их рассматривает и рассматривает, не может насладиться даже тем, что хиджин почти что рядом, сидит напротив с откинутой головой и держит свои руки на камнях позади себя. единственное, что ее прикрывает — это белое полотенце, лежащее на ее бедрах. хеджу от этого еще жарче.
куда жарче, чем обычно.
у хиджин красивые руки. не только ладони, но и плечи, они стройные и широкие, а еще внушают хеджу чувство
безопасности, которого ей временами просто не хватает. хеджу не понаслышке знает, что хиджин занимается собой, не позволяет себе лишнего и иногда зовет хеджу заниматься вместе с собой. но сон отказывает. потому что знает, что если увидит хиджин в спортивном топе, в штанах и с резинкой для волос, которую она зажимает меж зубов, чтобы сделать хвост, то просто не сможет стоять на месте.
у хиджин красивые глаза. они на солнце сверкают тысячами вселенных, которые хеджу хочется пересчитать по пальцам, но в их отражении она видит только себя. у хиджин красивые губы. хеджу часто засматривается на них потому, что они манят к себе.
их она хочет поцеловать, но не смеет. у хиджин мягкие волосы. хеджу хочется их трогать постоянно, запускать в них пальцы и плести неаккуратные косички, гладить и поражаться тому, насколько же они мягкие.
хиджин
слишком сильно воздействует на хеджу, сама того не подозревая.
хеджу не любит пляжи, и хиджин это знает. она за руку ведет ее к песку, снимает свою обувь и расстегивает рубашку, под которой находится ее черный купальник. хеджу никогда этого не скажет, но хиджин
настолько идет черный, что она внутренне воет, желая видеть чон
так каждый день.
здесь они одни. они вдвоем и никого больше нет. только толпа пальм, громко шуршащих от ветра, да жгучий песок, по которому хеджу больно ходить. хиджин нравится это. нравится чувствовать, что здесь они никого не потревожат, что они никому в этом мире не нужны.
а еще хиджин нравится хеджу. нравится то, с какой заботой она подходит к хиджин. нравится то, с какой лаской хеджу с ней обращается. нравится то, как хеджу смотрит на нее: жадно, влюбленно, в какой-то степени боязливо, а собственничество часто в ее глазах пылает, разгорается ужасно, и хиджин от этого вздрагивает, забывает, как правильно дышать и чуть ли не задыхается.
между ними никогда нет напряженности, никогда нет дискомфорта, появляющегося совсем внезапно. им настолько комфортно друг с другом, что хиджин может позволить себе расхаживать при хеджу в одном халате после горячих источников, с развязанным немного поясом, а хеджу может позволить себе переодевать хиджин, когда та не в состоянии сделать это самостоятельно из-за соджу, текущего у нее в крови.
хиджин и сама является в какой-то степени наблюдателем: посматривает на хеджу, когда она что-то пишет в заметках или блокноте, наблюдает за тем, как она играет в игры и совсем тихо рычит себе под нос всякие гадости и мерзости, видит то, как сон заботливо приносит ей ужин и готовит сама, хотя не особо любит этого делать. для хиджин все это — огромное достижение, которое они заработали вместе с хеджу, живя под одной крышей.
хеджу крепче сжимает руку хиджин и ускоряет шаг, следуя за ней и посматривая на ее развевающиеся от бега волосы, на ее яркую улыбку, полюбившуюся с первого взгляда. хеджу безумно влюблена, и она это понимает, полностью осознает. зачастую, даже винит себя в этом, потому что понятия не имеет,
что именно хиджин к ней чувствует.
но хиджин не глупая девушка, она знает все и вся, про всех и обо всем. и она знает про свои же чувства. их она тщательно скрывает, не дает каких-то определенных ответов, уходит от них и забивает. только хеджу этого не дано понять, особенно тогда, когда она оказывается у воды, с забитой мыслями головой.
вода совсем легонько касается пальцев ее ног, словно поглаживает, не хочет ранить. хиджин позади нее бросает свои вещи: снимает с себя рубашку и оголяет свои плечи, и взгляд хеджу буквально приковывается к ее выпирающим ребрам, к кубикам пресса и накачанным рукам. хиджин та еще несносная девчонка, которая любит устраивать бунты и вести себя, как подросток во время юношеского максимализма.
они с хеджу такие разные: хиджин буйная и непослушная, а хеджу тихая и отрешенная. они как инь и ян, дополняют друг друга. хиджин является неотъемлемой частью жизни сон, а чон считает, что хеджу тот самый человек, которого она никогда не отпустит, никогда не потеряет (по крайней мере, сделает все для того, чтобы этого
не произошло).
иногда хеджу боится. боится быть осужденной, быть разбитой и подавленной. боится, что ее отвергнут, оттолкнут. боится сама этого сделать. глядя на хиджин, она чувствует, что находит свое собственное безопасное место, скрытое где-то в глубине ее огромного сердца, открытого для всех. особенно для хеджу.
хиджин подходит к хеджу сзади и обнимает ее крепко за талию, носом прижимается к ее плечу и невесомо целует оголенное местечко, трется об него кончиком и улыбается, чувствуя, как сон лихорадочно дрожит, сдерживаясь, чтобы не завыть и не заскулить. ее щеки горят, они пылают, как огонь в камине какого-то уютного дома, который все ярче и ярче разгорается с каждым подкинутым бревнышком.
— о чем ты хотела поговорить? — хеджу поворачивается к хиджин, которая хватку ослабляет, и смотрит ей прямо в глаза. в эти глаза-бусинки, переливающиеся на ярком солнце. в них отражен, кажется, весь мир хиджин, и хеджу еще не понимает, что
является этим миром.
— вообще, я просто хотела вытащить тебя искупаться, джу, — хиджин низко усмехается, а на ее лице блистает хитрая ухмылка. она толкает хеджу. толкает и толкает, и сон брови хмурит, назад отходит, не понимая, что происходит. ее ноги касаются прохладной воды, заходят в нее глубже, а хиджин только этого и добивается.
— что ты делаешь? — сон возмущается, и чон давит в последний раз как можно сильнее на чужие плечи, заставляя хеджу упасть прямо в воду, на мягкий песок, где почти что нет камней.
она приятно касается ее бедер, мочит одежду, и ткань неприятно прилипает к ее телу. хеджу вздрагивает, а хиджин, зачесав свои волосы назад, усаживается рядом с ней в воде, достает со дна какой-то камушек и бросает далеко-далеко в море.
перед хеджу бесконечная пелена темно-синего неба с огромными белыми облаками, кажущимися ей большими кусками сладкой ваты. они медленно плывут куда-то в сторону, и сон протягивает к ним руку, морщась от того, что вода попала ей в уши. но она лежит и смотрит вверх, думая о чем-то своем, скорее о хиджин, которая сидит рядом и глубоко вдыхает запах моря.
— хиджин, — голос хеджу ломается, она немного хрипит, а после поднимает свой торс, откашливаясь куда-то в сторону. — скажи мне, пожалуйста...
— что тебе сказать? — хиджин следит за движениями хеджу и ярко улыбается, подставляя руку к своему лбу, чтобы солнце так сильно не лезло ей в глаза.
— почему мы здесь?
хиджин поджимает губы, а улыбка, которая все это время не сходила с ее лица, пропадает.
— потому что мне бы хотелось, чтобы ты научилась радоваться мелочам, — это было единственным, что хиджин ответила хеджу, прежде чем она подлезла к ней и пристроилась рядом, а после, недолго думая, и вовсе оказалась меж ее ног, нависая сверху.
сон не умеет радоваться мелочам. вообще не умеет чему-то радоваться. для нее улыбнуться — это равно тому, чтобы сделать что-то криминальное, к примеру, банк ограбить или украсть у кого-то кошелек в заполненном автобусе. хиджин всегда это расстраивает, потому что ей бы хотелось радовать хеджу всякими мелкими вещами, и эта поездка на источники была ее последней надеждой на то, чтоб сон почувствовала себя настоящей, живой, а не существующей просто так.
хеджу опирается на свои локти и слегка отстраняется назад
(хотя явно желает приблизиться), пока хиджин пронзительно смотрит ей в глаза и ладонями обхватывает чужое лицо, притягиваясь к девушке самостоятельно. они сталкиваются лбами, и хиджин осторожно касается своими губами губ хеджу.
она позволяет себе это сделать потому, что они здесь одни. и хеджу позволяет ей это сделать потому, что нет внутреннего желания отталкивать хиджин. нет желания отстраняться от нее.
нет желания видеть ее с кем-то другим. хеджу готова клясться на библии, что она всегда будет верна хиджин, всегда будет смотреть только на нее, всегда будет только рядом с ней и ни с кем другим. готова признаться, что она та еще собственница.
хеджу укладывает свои руки на шею хиджин, притягивает ее к себе ближе, а хиджин жмется к ней все плотнее и плотнее, ощущает своим оголенным животом намокшую ткань и невольно вздрагивает, причмокивая и совсем тихо выдыхая на губы хеджу, которая аккуратно массирует макушку чон.
но их резко накрывает волна, которая заставляет их оторваться друг от друга. хиджин грозно цыкает, поднимается и помогает подняться уже хеджу, затем смотрит на ее промокшие волосы и недовольное выражение лица с поджатыми губами. волосы она убирает за ухо сон, задевает его кончиками пальцев и нежно чмокает покрасневший кончик, заставляя девушку надуть губы.
— и... что же это все значит? — хеджу смотрит на хиджин, пока волны накрывают ее ноги, буквально выталкивают на берег, чтобы сон коснулась своими стопами жгучего песка. хиджин находится от нее всего за два шага, она протягивает хеджу руку и зачесывает свои прилипшие к лицу волосы назад.
— я люблю тебя, хеджу, — хиджин отводит смущенный взгляд в сторону и направляется в сторону берега. вот только хеджу подходит к ней как можно скорее, хватает чон за руку и тянет резко к себе, не позволяя девушке продвинуться дальше даже на миллиметр. крепкая хватка сильно смущает хиджин, и она самостоятельно прижимается к хеджу, к ее груди, и лбом касается ее плеча, чувствуя запредельное напряжение, повисшее меж ними.
хиджин хочется сбежать. хочется сбежать от собственных чувств к хеджу, от того, что она только что сделала. ей тяжело и сложно держать все в себе, но время от времени она позволяет себе куда больше: гладит хеджу по ее мягким щекам, совсем осторожно чмокает ее куда-то в макушку, пока сон сидит на полу и играет в приставку, опираясь спиной на диван, на котором хиджин сидит и улыбается, наблюдая за процессом, дарит ей многие подарки с двузначными намеками, а еще постоянно наблюдает (как и хеджу, кстати говоря).
хеджу поднимает голову хиджин к себе за подбородок и мягко касается своими губами ее губ, обхватывает лицо чон, прижимая ее и не давая возможности отстраниться. но хиджин и не хочется этого делать, потому что ей хочется наслаждаться хеджу постоянно: касаться ее кожи, касаться ее губ своими, касаться пальцами ее шеи и плеч, держаться за руки, сплетая их пальцы, носить ее одежду, пахнущую стиральным порошком, в особенности огромные толстовки, в которых хиджин тонет, а еще просыпаться с хеджу в одной кровати, убирать волосы с ее лица и накрывать обнаженное тело одеялом.
они целуются уже не так, как до этого. не так неловко и неуверенно. скорее, чувственно и страстно, нежели нежно. хеджу даже не боится в этот раз причмокивать, и она же хватается за руку хиджин, разжимает ее кулак и подушечками пальцев касается чоновских, после — переплетает их пальцы и крепко-крепко сжимает руку хиджин.
хеджу быстро отстраняется, слыша, как чайки пролетают прямо над ними. они громко шумят и кричат о чем-то своем, отвлекая двух девушек от наслаждения друг другом.
— во второй раз уже, — хиджин смеется, держится крепко за руку хеджу, не хочет ее отпускать. хеджу и не отпустит, ведь она прижимает к себе хиджин как можно крепче, обнимает одной рукой за талию.
— и я тебя люблю, — хеджу смотрит куда-то в сторону чаек, летящих прямо над водой. они свободны и ни от кого не зависят, и хеджу в них находит нечто родное, такое, что ее тянет к ним, и она хочет снова коснуться рукой прохладной воды, пройти в нее и окунуться с головой, чтобы почувствовать себя живой.
хиджин смотрит на хеджу и разворачивается лицом к морю, чье течение было спокойным и изредка буйным, как и нутро хиджин, которое она пытается исправить. ее голова ложится на плечо хеджу, и они стоят на берегу, пальцами ног вязнут в песке и совсем ничего не говорят друг другу.
хеджу терпеть не может пляжи, но благодаря хиджин, трепетно относящейся к ней, со всей своей любовью, что находится внутри нее, где-то в глубине души она их все-таки сможет полюбить. за то, что когда-то хиджин полюбила хеджу.
