Абсолютный ноль

— Как холодно… — морща нос, заключил юноша. Под тяжёлыми сапогами уныло похрустывал снег. Пейзаж вокруг был белый и печальный, а рассохшиеся от вечного мороза деревья, протяжно постанывали под натиском ветра. Парень выдохнул облако пара в ладони, а затем с усилием потёр их между собой. Он оглянулся, ища взглядом что-то вдали ослепительно-серебристого полотна снега. — Сам же заставил нас тащиться в эту глушь, — вдруг послышалось откуда-то из кустов, — ты вообще уверен, что закопал её здесь? Юноша слегка улыбнулся и направился в сторону, откуда доносился голос. Кусты устрашающе зашевелились и с высохших листьев посыпался снег. Он подошёл ещё ближе и снова услышал нежный голосок, выругавшийся не в самой приличной форме. Парень прыснул со смеха. — Черт, Кэйя, я вся мокрая, а снега нет разве что в трусах, — звонко возразила девушка, — ты был пьянющий, когда закапывал эту бутылку да ещё и с тем парнем с косичками! Ты уверен, что вы тогда спрятали бутылку, а не выпили её? Кэйя подошёл поближе к девушке и легонько стряхнул снег с её головы и плеч, затем он снял перчатку и нежно коснулся её щеки, вытирая влажный след, растявшего снега. — У тебя холодные щёчки, дорогая, — кокетливо замурчал он, — должно быть, ты сильно замёрзла! Нам нужно пойти выпить, чтобы согреться. Девушка громко фыркнула, но уголки её губ дрогнули в улыбке. — Как раз это мы и собирались сделать, а потом ты завёл песню о том, что тот ушлый парнишка с косами подарил тебе дорогущую бутыль редкого и старинного вина, — устало протянула она, накрывая его ладонь своей, — но в пьяном угаре вы решили, что сохраннее этой бутылке будет именно на Драконьем хребте — в этой пустыне снега, где каждый угол такой же как все предыдущие! Они осторожно выползли из сугроба, Кэйя заботливо поддерживал девушку за руку. Оказавшись на тропинке, он надел перчатку обратно, отряхнул сапоги и штаны, а затем убрал остатки снега с сапог и одежды спутницы. До ворот Монштада не так далеко идти, но юноша был так утомлен поисками заветной бутылки, что еле стоял на ногах. В памяти замелькали обрывочные воспоминания, которые горечью разлились во рту. Он вспомнил: та самая бутылка даже не дожила до сугроба, в котором должна была ждать своего часа, они выпили её на пару с бардом как только поднялись на хребет и им стало холодно. — Роза, дорогая, пойдём в таверну, я куплю тебе лучшего вина, забудем об этой бутылке, — огорченно произнес Кэйя, — кажется, я вспомнил, что это вино не пережило поход на гору. — Я так и знала! — воскликнула Розария, — Сразу же как ты сказал, что был с тем бардом, как его там звали… Бэнти? — Вэнти, его звали Вэнти. Девушка тихо буркнула себе под нос что-то вроде «не стоит верить человеку, который напившись говорит, что он бог ветра, а потом противно хихикает», поправила головной убор и направилась в сторону Монштадта. Кэйя плелся сзади неё, разглядывая узор на тыльной стороне перчатки и крепко о чем-то задумавшись. В таверне было тепло, шумно и пахло крепким алкоголем. Сделав заказ, пара остались сидеть у барной стойки, как и всегда. В полном молчании они дожидались, когда бармен принесет им кружки с вином и бутылку. Кэйя сделал спешный глоток и сладость напитка разлилась во рту. Успев лишь быстро вдохнуть, он снова сделал несколько больших глотков, а затем полностью осушил кружку. Когда крепость вина дала о себе знать и голова налилась лёгкой приятной тяжестью, юноша облегчённо вздохнул. Бармен подлил ему новую порцию и под светом лампы вино заблестело багряным цветом. Кэйя лишь слегка, самым кончиком пальца аккуратно провел по краю кружки, завороженный отблесками напитка. ≪Чарующий цвет: как зарево заката, как кровь, как астры на ветру, как… ≫— юноша оборвал себя на середине мысли, болезненно поджав губы. Он поднял взгляд, едва оторвавшись от кружки и увидел как Розария что-то обсуждала с барменом. Занятно. Пленительная красота девушки не могла скрыться от его взгляда, тихо постукивая пальцами по столешнице, она выглядела холодно и опасно. Звук, что издавали ее металлические перчатки, отскакивая от деревянной стойки, был успокаивающим. Она похожа на лезвие меча, выкованного искусным мастером, ледяная и острая как сталь, но о такую красоту не жаль порезаться. ≪Почему я не мог любить её? ≫ Незаметно выпив вторую кружку, юноша не сводил глаз с Розарии. Взглядом он рассматривал каждую её деталь снова и снова. А потом едва слышно произнес, почти не размыкая губ: — Невероятная красота. Девушка замолчала. В шуме и суете она отчётливо услышала каждое слово, слетевшее с его губ. Розария подсела ближе к Кэйе и наклонилась к самому его лицу. Её тёплое дыхание щекотало щеку юноши. — Ох, милый, видимо ты напился, — с улыбкой произнесла она, — можешь закрыть глаза и вздремнуть, я допью и отведу тебя домой. Её голос был таким убаюкивающим, что глаза сами закрылись под тяжестью век. Юноша позволил вину овладеть его разумом и уснул. Голову Кэйи пронзила ноющая боль, он проснулся. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на диване в своей квартире. В комнате было темно, а лунный свет не проникал с улицы и лишь одинокая свеча тускло освещала комнату. Из-за темноты Кэйя не сразу заметил, что в комнате кроме него есть ещё кто-то. Сердце юноши замерло. В блеклом свете свечи он увидел человека за своим письменным столом. Непроницаемые и строгие черты лица, все в нем было до боли знакомо. Он читал документы за столом, взгляд был опущен и ресницы мягкой тенью падали на щеки. В глазах едва отражался огонёк свечи. В тех самых глазах цвета вина, которые Кэйя так любил. Сердце болезненно ухало в грудной клетке. — Если проснулся, то поднимайся, — нарушив тишину, произнес человек. — Братец Дилюк, это такая честь, что вы привели меня домой и дождались моего пробуждения, — голос Кэйи слегка дрогнул, — как давно вы здесь? Красноволосый юноша поднялся из-за стола, аккуратно сложил все документы в стопку и открыл ящик, чтобы убрать их. Вдруг, он внезапно замер и на его лице отобразилась болезненная гримаса. Дилюк положил документы и с силой захлопнул ящик. Звук был такой громкий, что Кэйя невольно дёрнулся. — Я нашёл вас пьянющих с сестрой Розарией на пути к дому, — ледяным голосом произнес Дилюк, — ты напиваешься до беспамятства и заставляешь девушку тащить тебя до дома? Невероятно. Кэйя встал с дивана и, слегка пошатнувшись, направился к столу. — Не ругайся, братец, мы выпили с Розой после долго путешествия в горы, что в этом зазорного? Кейя вплотную подошёл к столу, выдвинул стул и уселся на него. Он вскинул взгляд вверх и посмотрел на Дилюка. Тот же ни секунды не думая, развернулся и пошёл к выходу, открыв дверь, он задержался в проходе и произнес: — Мне все равно чем ты занимаешься, Кэйя, но не доставляй неприятности другим. Слова Дилюка стальными стрелами пронзили кожу юноши, мурашки разбежались по всему телу и к горлу подкатил неприятный ком. — Братец, сможешь ли ты полюбить меня когда-нибудь? — поджав губы, произнес Кэйя, сдерживая дрожь в голосе. Дверь неприятно скрипнула под натиском силы, а костяшки пальцев Дилюка побелели. — Я тебе не брат, мне незачем любить тебя, — равнодушно произнес он и с грохотом захлопнул дверь. Кэйя ещё долго смотрел вслед брату, буравя взглядом стену. Потом он открыл ящик, куда Дилюк убрал документы, поднял листы, исписанные пером и увидел фотографию на самом дне ящика. Чувства, что он так бережно хранил в душе, не давая им разбить сердце, хлынули наружу. — Как холодно…- дрожащим голосом произнес Кэйя, вытирая слезы, что предательски капали на фотографию.