Учись писать, придурок!

Новый день начался с очередной записки. Снова всего пара строк, заставивших его содрогнуться. Черные глаза снова и снова пробегались по вручную разлинованнованному листу. - Хм… - протянул высокий брюнет, складывая лист в два раза и отправляя его в задний карман узких джинс. Он оглянулся на аудиторию, высматривая кого-то, но не найдя направился прочь, спеша закончить внезапно появившееся дело. Длинные ноги быстро несли его вперед сквозь расступающуюся толпу. Парень привычно не замечал громких вздохов желания и чужих взглядов, облизывающих его стройную фигуру. - Учиха Саске. Это же Учиха Саске, - шептались за его спиной. Молодой человек прикрыл глаза, продолжая показательно не замечать этого навязчивого внимания. Сейчас его интересовал всего один человек, но его цель явно находилась не здесь. Бледные руки были сжаты в кулаки. В сумке, закинутой на плечо, в одном из карманов лежали еще полсотни подобных записок, написанных в одинаковом стиле, одной рукой. Более полусотни признаний в любви. Хотя брюнета смущало совсем не это. Он был довольно терпелив. Саске давно привык к взглядам, признаниям, словам. Все вокруг видели его красоту и вслух восхищались телом, лицом, умом. Возможно, даже положением в обществе. Но вот так ему не признавался еще никто. Неаккуратно оборванные листы, жирные линии строк, сделанные от руки, нелепые слова. Цветы под его дверью, шоколадные конфеты, которые вечно лежали на его стуле. Эта глупая надежда на тайну бесила его… Он терпел все новые и новые издевательства в романтическом стиле. Хмурился, но молчал, ожидая привычных слов. Возврата в то прошлое, к которому привык. Серая реальность и злая привычка. Он так ждал этого и надеялся на то, что этот поток любовной лирики скоро закончится, превратившись в привычное голосовое сообщение, реакция на которое всегда была одной и той же. - Но уже два месяца… Ровно два… - чуть слышно прошептал Саске, меняясь в лице. Черные глаза раздраженно блеснули, а бледные тонкие губы сжались в почти незаметную полоску. Он очень долго ждал, но и терпение не вечно, особенно если виновник ходит вокруг тебя кругами, продолжая молчать, издеваясь над решимостью и привычкой. Наконец парень, прибывающий не в лучшем расположении духа, подлетел к жилым корпусам и со всей силы треснул кулаком по одному из окон первого этажа, заставляя стекло жалобно звенеть. - Узумаки! – холодный безэмоциональный голос преобразился в почти звериный рык. Не тратя времени на то, чтобы дождаться ответа, Учиха залетел в здание, ногой начиная нетерпеливо отстукивать траурный марш по закрытой двери. - Не бесись. Ты чего? – дверь резко распахнулась, являя блондинистого высокого парня с огромными голубыми глазами. Казалось, что в нем смеялось и лучилось теплом абсолютно все. - Что это? – Учиха нетерпеливо дернул согнутый лист из заднего кармана, практически впечатывая признание в чужое лицо. Блондин собрал глаза в кучку, кажется, читая. - Эм… Признание? – парень легко пожал плечами, делая совершенно беззаботный вид. - Я и без тебя это знаю, - чуть успокаиваясь, произнес Учиха. - Ну, так зачем пришел? Я вообще-то не собирался на первую пару… - блондин сделал шаг в сторону, указывая на включенный компьютер, который сердито рычал, загружая очередную «жутко» интересную игру. - Это! Зачем ты снова мне это засунул? – черные глаза чуть сузились, начиная полыхать бешенством. - Я? – ненатурально спросил блондин, отводя глаза. - ...С чего ты взял, что это я? - Ха! – бросил Учиха, резко хватая Наруто за руку и переворачивая ту светлой стороной вверх. Кожа ладони была похожа на серый песок, тонкие белые полоски шрамов только усиливали этот совершенно карандашный оттенок. - Когда ты прекратишь рисовать строчки плохо заточенным простым карандашом? – брюнет с превосходством усмехнулся. - А также… Он замолчал, с удовольствием наблюдая за тем, как скисает и без того настороженный блондин. - …твой почерк я знаю так же хорошо, как и свой, - брюнет молча указал на вторую кровать, стоявшую в этой же комнате. Узумаки понуро кивнул, признавая, что сосед, с которым они уже второй год делят комнату, должен знать о его привычках наизусть. - Да и ты совсем не изменился: ни стиля, ни знаний, - теперь Саске уже отчитывал его, как учитель. Это чувство превосходства буквально витало в воздухе. Светловолосая голова опустилась еще ниже. - Если признаешься в любви, так не веди себя как второклассник, - Учиха подошел к столу и, легко нашарив в жутком беспорядке тоненькую трубочку ручки, подчеркнул ошибки. - Исправляй, - он кивнул на лист. - Если хочешь, потом перепишешь. - Так ты примешь его? – с удивлением спросил блондин. На его лице появилась неуверенная улыбка. - Может быть… если перестанешь ошибаться, - буркнул брюнет, раздумывая достаточно ли его слов для стремления, и что он будет делать, когда Узумаки научится, наконец, правильно писать. Если научится… - Саске! – блондин совсем расцвел и, сделав шаг вперед, схватил брюнета в охапку, крепко прижимая к себе. И поцеловал, с силой впиваясь в тонкие холодные губы, которые моментально покраснели от чужой страсти и силы. - Боже… - выдохнул Учиха, когда его наконец отпустили. Он снова сделал шаг к столу, наблюдая, как искрящийся от счастья блондин роется, откапывая у него в шкафу словарь и сборник правил. Саске быстро черкнул пару идеально ровных строк на небольшом совершенно чистом стикере и направился обратно на пару, задумчиво прижимая кончики пальцев к горящим губам. «Учись писать, придурок. И тогда, может быть, я скажу тебе те три слова, из которых ты так пытаешься сделать сочинение» ярко выделялось черным на белом листе. - Я люблю тебя… - будто пробуя слова на вкус, шепнул Саске, прикрывая глаза. Глупо, но он, кажется, и сам начал надеяться, что Наруто таки научится правильно писать.