Point Of No Return

Внутри была пустота. Непонятная, разъедающая, прорастающая корнями где-то в ребрах. Еще один день подходил к концу. Так же как и прошлый, так же как и любой другой день на протяжении времени, которое казалось вечностью. Хмурое небо и солнце были скрыты облаками. Парню, вглядывавшемуся в сияющие серые пятна над головой, казалось, что он видел все это уже тысячи раз. Как бы ни хотелось почувствовать себя хоть немного лучше, у него было болезненное ощущение, что с каждым днем он падает глубже и глубже. Реальность казалась нелепым сном, который не может не закончится. Однако он не заканчивался. Парализующая, едкая пустота убивала все внутри и вокруг себя. Это пройдет. Он точно знал, что это пройдет. Если было что-то, в чем можно было быть уверенным наверняка, так это в том, что все когда-нибудь закончится. Тьма не может длиться бесконечно. Настаёт время, когда льды тают, солнце восходит, зло проигрывает. По-крайней мере, если дожить до этого времени. Странно чувствовать себя одиноким в огромном городе, полном людей. Странно чувствовать себя ненужным в начале своей осознанной жизни. Он был уверен, что проклят, но не понимал за что. Что-то молчаливо смеялось над ним, зная, что это незнание не продлится долго. Жизнь после университета оказалось еще скучней, чем он ожидал. Для всех вокруг нашлось подходящее место в этой жизни, но не для него. Люди находят других людей, свое счастье, любимое занятие. У него было ощущение, что он просто стоит в стороне и наблюдает за всем миром из тени, незамеченный никем. В жизни откровенно не было какого-то особого смысла или удовольствия, чтобы ее продолжать, однако он, как никто другой знал, что смерть никогда не является выходом. Он сам не знал, почему так считал, но он привык к тому, что его внутренний голос разговаривает сам с собой. В одиночестве время комкалось в сумбурный клубок запутанных ниток. Ни день, ни месяц, ни даже год не имели особого значения. Следующий день будет точно такой же, как предыдущий, а значит ни цифры, ни буквы на календаре ничего не значили. Наоки вернулся на землю, словно внезапно очнувшись от своих размышлений, нервно грызя ноготь. Он ненавидел эту привычку, но избавиться от нее оказалось ужасно сложно. Наоки был тихим, но в то же время он не был необщительным: он довольно легко ладил с людьми и понимал их; несмотря на это, большую часть своего времени он проводил в одиночестве. Одиночество ему совершенно не нравилось. Это тягостное ощущение того, что ты живешь просто по инерции, без смысла и цели, наверное, не понравилось бы никому. Казалось странным, что из всех людей, которых он когда-либо встречал, он никому не показывал свою настоящую личность. Всегда было проще улыбнуться и сказать, что все хорошо. Иногда это даже лучше: когда слишком долго играешь какую-то роль, границы размываются. Начинаешь забывать, где заканчивается одно и начинается другое. Большинство мыслей и раздумий о чем-угодно почти всегда приводят к чему-то темному и удушающему, слово все пути, которые только существуют, ведут в ад. Хотя иногда он был вполне уверен, что он уже, скорее всего, там. Наоки тяжело вздохнул и по привычке проверил свой телефон. Общение в интернете казалось куда легче, чем в жизни: по-крайней мере, не нужно делать вид, что тебе интересно. Особого повода выходить на улицу не было, однако сидеть на одном месте и смотреть в стену было куда более скучно. Выйдя на улицу, он посмотрел в пепельно-серое небо. Что-то показалось ему странным, словно что-то смотрело на него в ответ. Наоки выругался матом про себя, откидывая глупые мысли. Он просто шел вперед, мрачно оглядываясь по сторонам. Прохожие шли мимо, о чем-то оживленно разговаривая, улыбаясь и смеясь. Он завидовал, с щемящей тоской вспоминая свое детство и прошлое. Жизнь казалась легкой, беззаботной сказкой, которая никогда не закончится. Наоки быстро отогнал мысли о прошлом: прошлое недосягаемо и неизменно. Можно мучить себя воспоминаниями, а можно идти вперед. — Идти вперед, — прошептал Наоки. Где находится это место и как до него дойти? Жизнь была больше похоже на лимбо, а весь мир — на шар со стеклянными стенами, который он мог увидеть, но не по-настоящему жить в нем. Слово в состоянии полудрема он заметил, что совершенно не смотрел, куда идет, будто его тело и разум жили двумя разными жизнями. Наоки остановился и поежился от холодного ветра и страха, сковавшего его изнутри. Захотелось вылезти из собственной кожи, только чтобы никогда больше не ощущать это едкое, гнетущее чувство. Он резко развернулся с навязчивым желанием снова оказаться в четырех стенах своей квартиры, где он сможет снова перестать существовать для окружающего его мира, но улица перед ним была совершенно пуста. Он почувствовал, как сердце сжималось в его груди, а легкие наполнялись мерзлым, мокрым воздухом. В ушах звенело от тишины и беспричинного страха. Наоки сделал медленный шаг вперед в преддверии чего-то ужасного. От всепоглощающей пустоты он чувствовал, как пульс бьется в кончиках его пальцев. Мягкий шелест за спиной отозвался странным покалыванием где-то под кожей. Вся жизнь до этого момента казалась больным сном: смерть, расставания, скитания в пустоте, каждый человек, которого Наоки когда-либо видел — казалось, что ничего из этого на самом деле нет и никогда не было. Он нервно выдохнул и обернулся. В глаза светило солнце. Посмотрев вверх, он увидел совсем другое небо, залитое лучами и бледной лазурной синевой. Шелест листьев вырвал Наоки из транса — у его ног лежит тетрадь в черной обложке с неразборчивой надписью белыми буквами. Ему удается разглядеть их только тогда, когда он опускается на колени и протягивает руку к странному предмету. Что-то останавливает его на несколько секунд, Наоки оглядывается по сторонам. Все звуки сливаются в единый неразборчивый шум — голоса, крики, смех, ветер, шорох листьев. Его взгляд возвращается обратно на землю, он осторожно берет тетрадь одной рукой, но совершенно не может разглядеть букв, написанных на ней. Голова начинает ужасно кружится а в глазах темнеет: страх и оцепенение впиваются в горло; он пытается сделать глубокий вдох, но ему становится еще хуже; он хватается рукой за лоб, но не чувствует прикосновения к собственной коже. На несколько секунд реальность превращается в лихорадочный сон, в котором напрочь забывается все, даже собственное имя. Эл Лоулайт. Амане Миса. Рюук. Рэм. Шинигами. Тетрадь Смерти. Ягами Лайт. Кира. Он Кира. Он убийца. Нет, он был убийцей. В лёгких нет кислорода и он понимает, что вдохнуть не получится. Кажется, что сердце полностью останавливается, не подавая никаких признаков жизни. Он мог бы оставить тетрадь здесь, забыть об этом и снова стать Наоки Асами, но он чувствовал, что покончить с этим было его долгом. Перед самим собой, в певую очередь. Перед целой жизнью, которую он потратил впустую. Лайт одной рукой сжимает обложку тетради, а другой собственную грудь, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь, кроме жгучей боли по всему телу. Тщетно. Он знал, что нужно попытаться найти Эла. Наоки почти не помнил, как он вернулся домой. Он бросил ненавистную тетрадь на стол и стал думать, сможет ли Эл его найти? Даже если он и помнил его внешность, в Токио было миллион других парней того же возраста схожей внешности. Даже если бы он попытался найти его среди полицейский или студентов полицеской академии, то не нашел бы никого. Уже не говоря про другое имя и тот факт, что он даже не был рожден в Токио. Неужели мне придется... После целого дня раздумий и бессоной ночи Наоки решил, что он должен хотя бы попытаться. Он решил оставить тетрадь дома, решив, что разгуливать с ней — это точно плохая идея. И, найдя у себя в голове единственный на данный момент вариант, отправился в полицейский участок, попутно оглядываясь, как параноик. В помещении теплее, но и воздух здесь затхлый. Лайт подходит к стойке и, подняв руку, привлекает внимание мужчины, смотрящего в экран: — Извините, мне нужно кое-кого найти. — Хорошо, кого вы ищете? — это был японец средних лет, русые волосы, карие глаза, неподходящая ему щетина и очки с тонкими стеклышками. — Мне нужен детектив Эл, — выпалил Лайт, он нахмурил брови, а губы сложились в тонкую линию. Мужчина за стеклом несколько секунд смотрел на юношу подняв одну бровь, а позже рассмеялся. — Детектив? Эл? У нас таких точно нет. Это имя даже не настоящее, — он схватился рукой за живот, демонстративно показываю, что Лайт похож на клоуна, — кем вы ему являетесь? — Никем, — Лайт нервно выдохнул, — он работает... работал над делом Киры, — полицейский удивленно поднял брови. — Молодой человек, вы еще не родились, когда это дело было закрыто, — возразил полицейский, явно сомневаясь в его здравомыслии. — Оно не было закрыто, — почти прошептал Лайт. — Откуда у вас такая информация? — мужчине такой ответ явно был не по нраву. — Мне нужно поговорить с Элом. Если вы знаете, кто это, передайте ему эту информацию, это очень важно, — если до этого мужчина просто сомневался, теперь он был почти уверен, что это очередной сумасшедший. — Ладно, ладно, — он снисходительно кивнул и достал листок с ручкой, — если мы найдем человека с таким именем, то мы с вами обязательно свяжемся, назовите своё имя и номер телефона. Лайт лишь раздражённо фыркнул и назвал данные, уходя с камнем на сердце. На улице шёл дождь. Как всегда. — Эй, Акита? — кто-то сзади позвал мужчину, садясь рядом. — Ну чего тебе? — произнёс он раздраженнои. Уж чего-чего, а с лжецами, дезинформирующими полицию, приходилось работать каждый день. — Разве этот парень не похож на того самого парня? — отозвался второй. — О чем ты? — с недоумением спросил мужчина. — Ну тот самый, с фото, — выговорил собеседник, поглядывая на подсобку. — Ты шутишь? — Нет, ни капли. — Мне позвонить ему? — Да как хочешь, — пробурчал коллега, уходя в сторону. — Тц, — Акита посмотрел на телефон у него в руках и покрутил его. Если так подумать, то ему ничего не стоит это сделать, но почему так неспокойно? Ему казалось, что это начало чего-то ужасного. Да и чёрт с ним. Разблокировав телефон он заходит в контакты, нажимает вызов и ждёт. Гудки длятся примерно секунд пять прежде, чем трубку снимают, — Алло, сэр? Да, это я. Вы просили позвонить, если у нас будут зацепки. — Рассказывай, — тон на другом конце был грубым и механическим, поэтому и пробирал до мурашек. — К нам приходил один парень, похожий на ваш фоторобот, он искал какого-то парня по имени Эл, — без остановки проговорил мужчина и в конце несколько раз тяжело вдохнул. — Вышли мне все его данные. Прошлое недосягаемо, тяжесть некогда сделанных ошибок давит на ребра, но Эл точно знает: Я не имею права отступать назад.

***

Бледный, стройный парень сидел на кровати, облокотившись о стену. Его взгляд был устремлен в окно, за стеклом которого медленно падал снег. Зима вызывала у него странные ассоциации: с одной стороны он любил это время года и совершенно ненавидел жару и палящее солнце, с другой стороны, белый цвет казался ему чем-то траурным. Возможно, это лишь детские воспоминания, но он совершенно не мог отделаться от этого странного чувства. Эл списывает это на скуку и отрывает взгляд от окна, думая о своем последнем деле: не считая того, что его чуть не убили по крайней мере три раза за последний месяц, все закончилось довольно хорошо. Серийный убийца был пойман и привлечен к ответственности. Только вот семьям убитых людей от этого легче не стало, подумал про себя Эл. Это ли справедливость, отнимать жизни других и при этом продолжать жить самому, хоть и в тюрьме? Око за око. Эл отгоняет от себя эти мысли — у него мастерски получается скрывать и подавлять свои чувства и эмоции, словно он робот и ничто не может его задеть. Эл привык быть сильным, другого он себе не позволял. С конца прошлого дела прошло не больше недели, Эл уже успел вернуться в Вамми и начать умирать со скуки. Внезапно, его внимание привлекло несколько странных смертей в Японии. Все жертвы умерли от сердечных приступов и никаких следов насильственной смерти обнаружено не было. Новости об этом полиция держала в строжайшем секрете, чтобы не создавать панику, однако Эл знал: еще пару дней и все будут сходить с ума от новости о том, что Кира вернулся. У него был личный интерес в этом деле: прошлый Эл умер, работая над этим делом (по крайней мере Эллис, которого все звали Эл из-за их схожести, знал — правду намеренно скрыли ото всех). Ни фотографий «прошлого» Эла, ни даже людей, которые были лично с ним знакомы в Вамми не было. Это было неудивительно, ведь прошло по крайней мере 30 лет с того момента, как Кира исчез. Так же внезапно, как и появился. Эллису с детства говорили, что он очень похож на того самого Эла — никто почти ничего не знал о нем, но это имя вызывало у всех восхищение. Казалось, сравнение с Элом была высшей похвалой, которую ребенок в Вамми мог только получить. Сам Эллис относился к этому довольно неоднозначно: он изучил все материалы дела, которые только сохранились, однако ни настоящих имен людей, расследовавших это дело, ни имя подозреваемого, после смерти которого убийства прекратились, раскрыто не было. Часть информации была просто уничтожена ради безопасности. Единственное, что Эллис знал точно, так это что Эл расследовал это дело с одним из гражданских лиц. Этот человек не имел отношения к полиции и не являлся полицейским, однако, по слухам, он был родственником одного полицейских, расследовавших дело Киры. Их было всего несколько человек, включая Эла и одного неизвестного. Сам детектив Эл, о котором всем хорошо известно в Вамми, умер от сердечного приступа через 21 день после того, как объявил это дело закрытым. Никакой информации о том, как Кира совершал свои убийства или что помогало ему массово убивать людей на расстоянии не было. Упоминается только «сила Киры», под которой имели в виду его способность убивать. Самое громкое дело 21 века так и осталось полной загадкой для полиции во всем мире, не говоря уже об обычных людях. Даже Эллис, имевший имевший связи и возможности найти все, что только угодно, не смог найти абсолютно ничего, за что можно было бы зацепиться. Эллис уже знал: его следующим местом назначения будет Токио. По крайней мере расположение некогда существующего Киры было известно — регион Канто, Токио. Он встал с кровати, выходя из своей комнаты, в которой когда-то жил со своим другом, покинувшим Вамми. Эл медленно спустился по лестнице, оглядываясь по сторонам и улыбаясь про себя — насколько бы он не покидал это место, оно всегда останется для него чем-то особенным. Эллис подошел к двери и тихо постучал. — Да-да, — раздался голос из-за двери. — Привет, — неуверенно сказал Эл. Эрик Льюис, взявший дом Вамми под опеку после смерти Роджера, был добродушным мужчиной средних лет. Но несмотря на возраст, все ученики обращались к нему просто по имени. Невзирая на доброту, он был в меру строгим и справедливым. — Не стой так, как будто ты первый раз в жизни сюда зашел, — Эрик любил подшучивать абсолютно над всеми учениками, что делало его одним из любимых учителей во всем Вамми. — Главное, чтобы не последний, — Эл пожал плечами. — Я притворюсь, что не слышал этого, — мужчина окинул его строгим взглядом,— садись. Эл сделал несколько шагов вперед и остановился у его стола. — Эрик, я… — Эл не договорил, но мужчина продолжил за него: — Уезжаешь? — сказал он так, будто это совершенно очевидно. — Неудивительно, ты последние несколько дней только и думаешь о деле Киры. — По мне что, так видно? — Эл приподнял бровь и улыбнулся уголком рта. — Я знаю тебя с рождения, занудой ты только притворяешься, — Эл ухмыльнулся в ответ, однако улыбка быстро исчезла с его лица. — Думаешь, он на самом деле вернулся? Это не просто совпадение? — Я надеюсь, что это всего лишь совпадение. Видит бог, второго раза полиция просто не переживет. — Каждый день от сердечного умирает несколько человек, находящихся в регионе Канто, уже на протяжении пяти дней. Все они либо связаны с преступностью, либо являются влиятельными и богатыми людьми с кучей врагов. Но это еще не все, — Эл посмотрел ему в глаза. — Не говори мне, что всего за пару дней ты уже нашел преступника, — Эрик многозначительно посмотрел на него. — Люди умирают не только от сердечных приступов, — Эл сказал это так, будто это все объясняет. — И…? — мужчина поднял брови, ожидая ответа. — Рэй Синдзи, сорок семь лет, глава крупной компании в Японии, умирает от сердечного приступа у себя дома. На следующий день умирает его секретарь, который привлекался полицией за подозрение в убийстве, однако его отпустили из-за отсутствия доказательств. Его сбила машина. — Эл замолчал. — Ты думаешь, Кира может убивать людей любыми способами? — В деле тридцатилетней давности много странностей. Часть информации была уничтожена, часть изменена. Если Эл действительно боролся за справедливость, почему он позволил убийце остаться в тени? — В его голосе чувствовалось осуждение. — Эллис, перестань. Он был нашим лучшим выпускником. Ты единственный ученик за все время, добившийся такого же успеха. Если он что-то сделал, значит, так было нужно. Мы не знаем и никогда не узнаем всей правды. Легко судить, не зная всех фактов. — В любом случае, я узнаю правду, — уверенно выпалил Эл, — Я уезжаю завтра. — Надеюсь, хоть попрощаешься, — он грустно улыбнулся, — В любом случае, мы всегда будем рады тебя видеть, знай это. — Спасибо, — почти прошептал Эл и опустил взгляд. Расставаться всегда было трудно, поэтому Эл просто запретил себе скучать: по людям, по местам, по воспоминаниям. Их было слишком много. Эл отбрасывал все чувства и эмоции по щелчку пальцев — словно это ему вообще ничего стоило. Почти. — Иди спать, поздно уже. — Эрик улыбнулся и кивнул ему головой. — Спокойной ночи, — тише обычного сказал Эл. Уже на пороге, как только он собирался уходить, мужчина окликнул его. — Эллис? — Эл повернул голову, — Помни: его ошибки — не твоя вина. Ты другой человек. Эл не был уверен, что до конца понял смысл его слов, однако, ничего не ответив, поколебавшись пару секунд, ушел. Ночь была долгая. Снег все так же медленно падал за окном, искрился в свете уличных фонарей, осыпая землю блестящей крошкой. Эл не мог уснуть, думая о предстоящем расследовании, пытаясь найти хоть одно логичное правдоподобное объяснение загадочным смертям — он наотрез отказывался верить в потусторонние силы. Возможно, это сговор многих людей. Возможно, Кира был не один. Но почему тогда Эл Лоулайт, лучший детектив, о котором когда-либо слышали, искал одного подозреваемого? Почему он позволил Кире убить себя? Почему он не оставил никаких зацепок, которые могли бы помочь предать преступника справедливости? Все эти мысли вызывали мерзкое давящее чувство где-то в груди и горле. Никогда еще он не хотел знать правду настолько сильно. Если бы Эл мог кричать, пока его горло сжимают острые прутья, он бы наверное сорвал голос до хрипоты. Если бы он мог пошевелить хотя бы кончиками пальцев или сделать вдох. Он чувствовал, как задыхается, а каждый сантиметр его кожи колит от оцепеняющего ужаса. Он закрыл глаза через силу делая вдох, пока что-то темное стояло прямо над ним, впиваясь в него ужасающим черным взглядом. Эл снова открывает глаза и видит лезвия над своими веками, которые через несколько секунд бьют его и погружают в темноту. Эл просыпается и начинает задыхаться от едкого сдавливающего чувства в его горле. Несколько минут он просто лежит, завернувшись в одеяло, пытаясь перестать дрожать. Он привык к подобным кошмарам, однако это не делало их менее болезненными. Именно поэтому Эл предпочитал не спать, большую часть времени проводя за работой, ложась спать только тогда, когда совсем падал с ног; когда его тело и разум были слишком вымотаны, чтобы видеть кошмары. Придя в себя Эл встал с кровати, слыша странный звон в ушах. Он никогда не слышал этого звука раньше, но он что-то напоминал ему: что-то, что он никак не мог вспомнить. Эл, сам не зная зачем, пошел вниз по лестнице по направлению к главному залу. Он поежился от холода. Было далеко за полночь, вокруг стояла тишина, и только назойливый звон в ушах становился громче. Он чувствовал, как начинает болеть голова. На несколько секунд Эл замер, оказавшись у входа. Он окинул взглядом пустой зал и сердце болезненно сжалось — у него было ужасное предчувствие, от которого он не мог отделаться, совершенно сбивавшее его с толку. Эл собрал волю в кулак, слегка раздраженный собственным страхом, и прошел через зал, оглядываясь по сторонам. Каждый раз, когда он оказывался в этом месте, он чувствовал тепло от воспоминаний — одним из его любимых занятий была игра на пианино. Он, конечно же, забросил его, занимаясь только тем, что могло бы помочь ему в расследовании. Эл выдохнул и остановился у окна: воздух блестел от снега а на небе ярко сияла луна. — Даже если мы будем далеко, мы всегда будем смотреть на одну и ту же луну, — драматично прошептал Мэтт, пытаясь не рассмеяться. Эл скептически поднял брови: — Глубокомысленно, — саркастично ответил Эл. — Ну ладно, а если серьезно, я всегда буду тебя доставать, даже если ты на другом конце мира будешь. — В этом я не сомневаюсь, — улыбнулся Эл. Парень молчаливо вглядывался в искристую пыль за окном, как легкий шорох за спиной заставил его резко развернуться. Он рефлекторно сжал руки в кулаке, но, не увидев перед собой ничего, облегченно выдохнул. Его взгляд упал вниз. В нескольких метрах перед ним лежала тетрадь в черной обложке, на которой, кажется, что-то было написано, но Эл не мог разглядеть. Он осторожно подошел ближе, присаживаясь на колени — тетрадь была совершенно обычная, не считая странных символов на обложке. Он замер на несколько секунд, словно решая: стоил ли ему поднять ее или нет? Эл осторожно протянул руку, поднимая тетрадь. Не успел он рассмотреть ее поподробнее, в голову ударила ужасная пульсирующая боль, от которой все потемнело в глазах. Лайт, скажи, ты когда-нибудь говорил правду, хоть раз в своей жизни? Слышишь звон колоколов? Скоро нам придется расстаться. Лайт, прости, что не смог спасти тебя. Лайт, прости меня. Запястье руки резко заболело, словно его что-то сжимало последние несколько часов. Эл сидел на полу холодного зала в мертвенной тишине, всхлипывая — то ли от ужасной боли, то ли от осознания своего прошлого. Эл сам не знает, как дожил до утра — ужаснее он себя еще не чувствовал никогда, а его пытались убить три раза только за последний месяц, вспомнил он про себя. Наутро он выглядел бледным и разбитым, а под глазами залегли темные круги. Вся его дорога, начиная от прощания с учителями в Вамми до его прибытия в Токио, прошла словно в тумане. Почти целый день в самолете пролетел как несколько минут — то ли от того, что он спал всю ночь, то ли от обезболивающих, после которых боль притупилась, но не прошла. Первые несколько дней в Токио Эл не спал вообще — он сразу приступил к работе, пытаясь найти Лайта, вместе с этим следя за количеством смертей от сердечных приступов и смертей, связанных с этими людьми. Даже зная имена членов СПК Эл не нашел совершенно ничего. Лайт Ягами умер за три недели до него, это Эл знал и так. Однако никакой дополнительной информации о нем или о его причастии к расследованию о деле Киры не было. Остальные члены группы расследования были уже мертвы. Даже сестра Лайта, которая была младше его, умерла незадолго после смерти самого Лайта. Самоубийство. Потратив двое суток на поиски, заходя лишь в тупики, Эл чувствовал себя ужасно вымотанным. — Детектив? — молодая девушка, которой на вид было максимум лет тридцать, осторожно закрыла за собой дверь. — Я понимаю, что это очень важное дело и через несколько дней начнется хаос, как только информация попадет в СМИ, но… если честно, выглядите вы ужасно, — она приподняла брови. — Извините, как вас зовут? — устало спросил Эл. За два дня пребывания в штабе расследования, Эл даже не удосужился познакомиться ни с одним человеком. Люди, работавшие здесь, довольно спокойно относились к такому странному поведению, не обращая на него особого внимания — все выполняли свою работу, однако девушка привлекла его внимание. — Миа Мацуи, приятно познакомиться, — девушка улыбнулась. — Можете не представляться, кстати, я вас знаю… Мы все вас знаем. Эллиот Эверли. Мы о вас наслышаны, — многозначительно проговорила она. Эл никогда не использовал свое настоящее имя с другими людьми, однако выбирал имена, которые было можно сократить до «Эл». — Можно просто Эл, — он выдохнул, — и о чем же вы наслышаны? — Убрав лишние детали, скажу кратко — вы сажаете преступников за решетку. Для нас этого достаточно. — Она немного помолчала. — Честно говоря, я думала, что вы будете искать связи с непосредственно убитыми людьми. — Да, дело в том… — Эл запнулся. Дело в том, что мне нужно найти человека из прошлой жизни, которого я помню только по внешности, и то неточно. Он глубоко вздохнул. — Окей… — протянула она, — давайте так, чем мы можем помочь? Элу определенно нравилась ее прямолинейность. — Я пытаюсь найти человека, который может… помочь нам с поиском Киры, если это действительно Кира, однако, я не знаю его имени. Я знаю, как он выглядит, — уверенно сказал Эл, подумав про себя, что даже если Лайт изменился, то Эл все равно сможет его узнать. — Давайте разошлем его фоторобот во все полицейские участки в Токио? Есть идеи, где он может находится? — Давайте начнем с Токио. — Отлично, наш художник поможет вам составить фоторобот. — Не нужно, — сказал Эл, доставая лист бумаги. — Вы… эм… умеете рисовать? — девушка удивилась. — Да, — ответил Эл, совершенно не понимая ее удивления, — Что-то не так? — Да нет… — проговорила она, усмехаясь. — Отдайте нам, как будет готово, мы объявим его в розыск. — Подождите, что? — Настала очередь Эла удивляться. — В чем проблема? Если кто-нибудь заметить человека похожей внешности, они сообщат в полицию, и мы его быстро найдем. — Нет, об этом не должен узнать никто, кроме офицеров полиции. — Но так шанс найти его будет в разы меньше, разве нет? — Я уверен, что он связан с полицией, так или иначе, возможно, офицер или студент. — Ну, если вы уверены… — задумчиво произнесла она, — Тогда дайте знать, как закончите. — Хорошо, — он кивнул девушке и та ушла. Возможно, стоило сделать так сразу, а не тратить целых два дня на поиски призрака? Эл чувствовал раздражение за потраченное впустую время, но в то же время понимал — он не мог знать все заранее, хотя и очень хотел этого. Эл взял карандаш в руки, вырисовывая контуры его лица: тонкие губы, острые скулы, выразительные, темные глаза, прямые локоны русых волос, небрежно спадающие на лоб. От готового рисунка у Эла пробежали мурашки по коже. Одно воспоминание о времени, проведенном в наручниках, все внутри похолодело, то ли от страха, то ли от чувства вины. Прости меня, Лайт. Эл отдал готовый рисунок Миа. Она выглядела впечатленной. — Да у вас талант! Не думали бросить полицию и стать художником? — иронично спросила она. — Спасибо, но нет. Дайте мне знать, если найдется мужчина от 17 до 25 лет с похожей внешностью. — Детектив Эверли, парней с похожей внешностью может быть очень много. Мы все таки в Токио живем. — Тогда мне нужен список всех. Даже если их много, — Эл ответил на незаданный вопрос Миа. — Будет сделано, — уверенно отчеканила она и приступила к работе. Следующие двое суток прошли ужасно напряженно. Слух о том, что Кира вернулся, начал распространяться за пределы полиции. Казалось, еще день, и идиотские каналы, вроде Сакуры ТВ, начнут придумывать еще более бредовые истории, чем они делали это раньше, дабы привлечь зрителей. Ни один из людей с отдаленно схожей внешностью не мог быть Лайтом — одного взгляда было достаточно, чтобы понять. Однако Эл все же просил проверять их алиби на момент убийства, однако результаты были сплошным разочарованием. Где ты? Или, может, я должен задать вопрос — кто ты? Экран телефона загорается, Эл несколько секунд колеблется, смотря на незнакомый номер, ожидая услышать об еще одном человеке, похожего на фоторобот, на которого они опять впустую потратят время. Эл взял себя в руки и ответил: — Рассказывай, — Эл так устал, что ему было все равно на банальную вежливость. — К нам приходил один парень, похожий на ваш фоторобот, он искал какого-то парня по имени Эл, — без остановки проговорил мужчина и в конце несколько раз тяжело вдохнул. — Вышли мне все его данные, — Эл смотрит в экран компьютера со странной болью в груди. Наоки Асами. Как же ты изменился.