Лидер

            Семья Харгривзов никогда не блистала своей сплоченностью, пусть это и может прозвучать странно, учитывая тот факт, что они были супергероями и совсем слегка от них многое зависело. Ограбят ли те странные парни банк, не убьют ли эти террористы взятую в заложники семью? Ответ простой – беспокоится о сохранности вашей жизни не стоит, пока детишки сера Реджинальда занимают свой пост. Вот только? Это не отменяет того факта, что, по логике вещей, они все те же дети со своими странностями, бойкотами и глупостями.       Так что Лютер не слишком любит Ваню и никогда не общается с ней слишком долго. Всем он говорит, что она просто бесполезна и толку в ней мало, однако на деле первый ее просто-напросто опасается, по неизведанной самому себе причине. К тому же? Он ужасен буквально во всем, что не является их очередной миссией.       Эллисон в свою очередь настороженно относится к Диего, потому что он часто оспаривает главенство Лютера (в которого она влюблена, причем вполне взаимно, вот только понимают это все кроме нее самой и первого), а ещё потому что ей не слишком нравится его напористость и порой жестокие шутки.       Диего не любит Лютера, потому что считает его зазнавшимся идиотом, не справляющимся с той ответственностью, что на него возложил отец. Клаус совсем немного побаивается первого. Бен не разделяет всеобщих взглядов касательно всего на свете. Ваня сама не признается в этом, но завидует каждому из своих родственников (и иногда даже Пого, находящемуся в столь близких и добрых отношениях с отцом). И… Продолжать можно вечно.       Тут нет ничего плохого. Это вполне нормально, когда твои братья или сестры тебя бесят. Кого вообще они не бесят? К тому же, в любом коллективе можно найти для себя идеального друга.       Так что Диего и Клаус действительно были очень близки. Буквально? С самого детства.       У второго всегда был пунктик на своих геройствах, к тому же он лет с шести завидовал номеру один и метил на его место. Однажды он даже спросил у мамы, как ему стать хорошим лидером, на что та ответила, что лишь хороший лидер заботиться и помогает тем членам своей команды, которым приходится чуточку тяжелее. И вот он секрет успеха! Всего-то быть чутким по отношению близким, с учетом того, что у Лютера с этим большие проблемы.       Думать о ком заботиться даже не пришлось, ответ как-то сам по себе нашелся. Им всем было по десять, когда Клауса в очередной раз мучали кошмары. От криков четвертого всегда просыпались все братья и сестры, но все просто ругались про себя и делали вид, что ничего не слышали. Все равно четвертого нельзя заставить перестать бояться призраков, к тому же он никогда не шумит слишком долго. Вскрикивает при пробуждении, а потом тут же замолкает и больше не подает лишних звуков.       Не подумайте, что Харгривзы были так уж жестоки по отношению друг к другу, просто у них всех были свои проблемы, очень строгое воспитание, а еще Клаус кричал по ночам столько, сколько они себя знали, а это буквально всю их жизнь.       В тот раз все произошло точно так же. Ночь. Покой. Внезапный крик четвертого и вновь тишина. Диего сразу понял, что момент, о котором говорила мама, настал, а потому вылез из своей постели и в нетерпении направился к комнате брата. Его будоражила лишь одна мысль о том, что он сейчас хотя бы на миллиметр приблизится к своему желанному статусу первого.       Три коротких постукивания по двери, и вот уже второй стоит в чужой комнате, вглядываясь в силуэт Клауса. Четвертый сидел на кровати, близко прижимая свои колени к груди. Его глаза были широко раскрыты, а дыхание сбито, и, если подойти поближе, можно было увидеть соленые дорожки на его щеках. Обычно ужасно неловкий, глупый и гиперактивный Клаус больше напоминал напуганную мышь, нежели свою дневную версию.       – Пр-р-рости, я не разбудил т-тебя? –стараясь не застревать на буквах, прошептал Диего, в то время как Клаус на его реплику неловко пожал плечами.       – Нет, – голос четвертого прозвучал чуть гнусаво из-за соплей, что скопились у него в носу, но это было вполне нормально, если учесть, что появление брата отвлекло его от привычной ночной истерики – Тебе… Что-то нужно?       – Мне немного страшн-н-но, – честно соврал Диего, на что Клаус нервно усмехнулся.       – Тебе?       – Да, никак н-н-не могу уснуть, – второй аккуратно подошел к чужой кровати, ловя на себе испуганный до ужаса взгляд четвертого, искренне не понимающего, что сейчас происходит, – могу я лечь с тобой?       Клаус замолчал на добрых пару минут. Наверное, ему просто нужно было обработать всю эту информацию. Все же, не часто Диего приходил к нему в комнату ночью с подобными просьбами. Вернее будет сказать? Такого никогда не происходило. После же этих раздумий он поспешно двинулся поближе к стене, неловко укладываясь в постель и делая это строго по струночке. Хотя? Они тогда были такими маленькими, что при желании, смогли бы вполне свободно уложить сюда кого-нибудь еще.       – Можно мне тебя обн-н-нять? – разбивая тишину уточнил Диего.       – Конечно, – ответил Клаус.       Это была первая спокойная ночь в жизни четвертого. Наверное, он еще никогда так не высыпался, как в обнимку с Диего, разыгравшего свою нужду в чьей-то компании.       Вскоре это перестало быть редкостью. Сразу за этим Клаус и сам начал приходить, когда ему было страшно. Диего же гордился самим собой и той ответственностью, что он на себя возложил. Это даже не было ему в тягость, потому как Клаус был смешным, рассказывал классные истории, придумывал самые интересные игры и вообще с ним было хорошо. Они приходили друг к другу, потому что хотели этого и потому что им обоим это приносило удовольствие, вот и вся правда.       Так шел днем за днем, за ним неделя и год. Диего сам не заметил, как им исполнилось шестнадцать и как его беззащитный братишка стал кардинально менять свой стиль жизни и поведения.       Клаус перестал стричься в традиционный для всех братьев полубокс, старательно отращивая смешные кудряшки. Начал больше следить за своей внешностью, частенько высказывался о том, как ему надоели их извечные шорты и пиджаки. Купил себе лак для ногтей, стал таскать юбки Эллисон. Все это выглядело на нем вполне правильно, словно бы иначе быть просто не могло. Четвертому действительно шла подводка на глазах, легкие ткани и блеск для губ. На каблуках, он, конечно, выглядел глупо, потому что и так был дылдой, но так ли это важно с учетом того, что после сломанной челюсти вся любовь четвертого к женской обуви испарилась?       Он любил экспериментировать и чувствовать себя красивым и осудить его за подобное мог разве что отец, которому на деле было все равно. На тренировках появляется и ладно. Главное, чтобы выполнял свои обязанности и не нарушал правила, а с этим у Клауса были проблемы и до духов с запахом жасмина.       В переменах брата Диего не видел ничего плохого, по крайней мере до того момента, пока не стало ясно, что быть красивым четвертый хочет не только лишь для себя.       – Тебе кто-нибудь нравится? – понизив голос до заговорческого шепота поинтересовался четвертый. Сегодня было воскресенье, те самые парочка часов, которые сер Реджинальд выделил для игр, и они оба уже пол часа мастерили ловушку для птиц, чтобы установить ее в саду. Не переживайте, будущую жертву они убивать не собирались, просто хотели показать маме настоящую птицу, вместо тех нарисованных, которыми она все время восхищалась.       – В смысле? – недовольно сведя брови на переносице фыркает Диего.       – Ну знаешь, как Лютеру нравится Эллисон. У тебя есть такое?       Пронзительные карие глаза четвертого смотрят прямо в душу второму, и Диего не может не отметить, то, как мило выглядит его брат. Вроде как, он единственный из них, кто постоянно сбегает в город по ночам, курит косяки и, быть может, от того и косячит все время, вот только по нему об этом не скажешь. До сих пор выглядит как ребенок. Просто в пляжной юбке, с синими ногтями и нелепым кудрявым пучком на голове.       – Я даже толком никого не знаю – отмахивается второй, а после возвращается к работе.       – Да ладно тебе. Может, Ваня?       – Что? Ты идиот? Она нам сестра.       – Ну, как и Эллисон, но Лютера то это не останавливает, – Клаус ехидно скалится в улыбке.       – Все равно. Она не в моем вкусе.       – А кто в твоем вкусе?       Диего задумывается. Кто в его вкусе? Он никогда об этом не думал. У него времени нет на такие глупости. Буквально вчера он зарезал парочку бандитов, а сейчас не может разобраться в том, как собрать ловушку. Ему не до любовной чуши.       – Ты ведь не отстанешь, пока я не отвечу?       – НЕ-а, – растягивая гласные пропевает Клаус, а после показательно складывает руки перед собой, словно бы какой-то примерный школьник, готовый внимать мудрость любимого педагога.       Второй тяжело вздыхает, закатывает глаза и? Решает, что настал момент для хорошенькой шутки.       – Мне нравятся кудрявые и самонадеянные выскочки.       — Значит все-таки Элисон! – довольно вскрикивает четвертый, на что получает убийственный взгляд от Диего и тычок под ребра.       – Иди к черту, Клаус, чего ты вообще пристал ко мне с такими вопросами?       Четвертый загадочно притихает и смущенно отводит взгляд. Клаус вообще не умеет хранить секреты, и его всего можно насквозь за один взгляд прочитать. Ну? Вернее будет сказать, что он не умеет скрывать хорошее. Синяки, мешки под глазами и красные (то ли от слез, то ли от травки) белки он скрывает лучше всех на свете. Хотя? Для Харгривзов это давно стало традиционным соревнованием: кто больше проблем и комплексов унесет с собой в могилу.       Несмотря на свою натуру, лидировала пока Ваня, жаль только никто об этом не знал.       — Просто я кое с кем познакомился, вот и все.       — Да ладно? – удивленно выдыхает Диего, пододвигаясь поближе к брату и чуть наклоняясь, чтобы взглянуть ему в глаза – И кто она?       — Это не она, – неловко фыркает четвертый, а после принимается чуть нервно перебирать в пальцах веревку, из которой они и плели свою великую и ни черта не работающую ловушку.       Диего притихает. Слова брата кажутся ему нелогичными. Ему ведь явно кто-то нравится, вон как уши покраснели! И да, второй заметил, что последние несколько дней четвертый только и делает, что в облаках летает. Такими темпами отец тоже это заметит, и тогда Клаусу несдобровать. Еще он выглядит ярче чем обычно. Нет, он, конечно, всегда заботиться о своем внешнем виде, но даже так, чаще наряжается, чтобы ночью свалить в город, а теперь делает это и просто так.       И при этом говорит, что никакая девчонка ему не… И тут до Диего все же доходит.       — Это парень, – шокировано уверяет второй самого себя, и тогда на лице Клауса появляется неловкая, почти извиняющаяся улыбка. Словно бы он провернул какую-то шалость по типу зубной пасты на чужом лице, и теперь его поймали с поличным.       — Ты злишься?       Диего тяжело вздыхает. Вообще-то он действительно был профаном во всех этих любовных делах, а тут еще и такое. Он конечно же слышал, про то, что есть такие мужчины, которым нравятся другие мужчины, но заострять на этом внимание не стал. Это просто показалось ему странным.       — Эм… Нет, я просто? Удивлен. Да, это неожиданно.       — Брось, это вообще не неожиданно, – закатив глаза фыркнул Клаус, – Это же ничего не меняет?       — А что это должно менять?       — Ну… Ты не ненавидишь меня? Не считаешь извращенцем? Не перестанешь со мной общаться?       — Что? Нет конечно. Да мне как-то все равно на то парни там тебе нравятся или девушки. Главное, чтобы отец не узнал.       — Я думаю, он догадывается.       — Наверное.       — Я думаю, все догадываются.       — Ага…       Между братьями словно бы появляется воздушная стена. Они оба хотят что-то сказать, но при этом боятся сболтнуть лишнего. Они очень редко говорят о чем-то столь важном, понимаете? Диего никогда ничего не спрашивал, когда Клаус, трясясь от страха, приходил к нему в комнату, они никогда не обсуждали помешанность Диего на своем первенстве. Четвертый не докучал вопросами, когда второй приходил, чтобы помолчать в его компании и далее по списку. Они просто были друг у друга, при этом ничего не озвучивая.       Их никто не учил разговаривать, скорее внушали, что жаловаться на проблемы - признак слабости.       — Ну и… Какой он? – Диего все еще не слишком комфортно, но это молчание начинает действовать на нервы, а Клаус, похоже, именно этого вопроса и ждал.       — Он замечательный! – воодушевлённо выдыхает четвёртый, – Очень крутой и заботливый. Мы познакомились на вечеринке, помнишь я на той неделе уходил?       — Это в тот раз, когда ты надел кружевной топ Эллисон?       — Да! Он сказал, что мне очень идёт, и мы постоянно танцевали и все такое. Представляешь, он меня с полуслова понимает, я уж думал, что это невозможно, но мы словно бы знаем друг друга с рождения. И плечи у него такие…       — Какие?       — Широкие!       Диего не разделяет этого энтузиазма брата от слова совсем. Подумаешь-ка. Крутой! Второй метает ножи, нарушая законы физики, вот это действительно круто! Заботливый? Ага, да, а Диего тогда какой? Если этот парень купил Клаусу какой-нибудь дешевый коктейль, то это еще ничего не значит. Словно бы знают друг друга с детства… Вот Диего то точно знает Клауса с детства, да они в один день родились! И вообще…       Второй уверенно расправляет спину, возвращаясь к работе. У него тоже плечи нормальные, ничего особенного.       Так они становятся немного старше, потому что Клаусу теперь нравится целоваться в клубах, а Диего не нравится слушать бредни брата про его похождения. Нет? Не то чтобы второй был так уж против. Четвертый может делать все что захочет, пока это не вредит ему, но? Когда им всем исполняется семнадцать, умирает Бен, и эту душевную дыру каждый пытается заделать по-своему.       Ваня становится еще тише прежнего, Эллисон со страхом отправляется на миссии, Лютер начинает знатно перегибать палку, все невыраженные эмоции Диего превращаются в пассивную агрессию, а Клаус принимается менять парней как перчатки.       Один с красивыми глазами, другой смешной, еще один, видите ли, милый. Второй почти сразу перестал запоминать их имена, потому что смысла в этом не было. Клаус давно проявлял все проблемы дефицита внимания, и теперь это вылилось в ветреный подход в выборе партнеров.       Не то, чтобы четвертый водил парней за нос и разводил их на выпивку (хотя это тоже ему нравилось), просто он искренне верил в свою влюбленность. Все это выглядело так, словно бы за Клаусом по пятам следуем купидон-маньяк, стреляющей во всех без разбора. Какая разница? Сегодня будем любить этого, а завтра того, и конечно же всякий раз не будем понимать почему все парни, подобранные в рандомном порядке, оказываются придурками.       Всего-то Клаус цеплял их в клубах и притонах. Подумаешь, Диего сотню раз говорил, что хорошие люди там редко обитают и вновь не станем обращать внимание на то, что одевается четвертый очень… Ну? Скажем так, если бы на спине его висела табличка, там было бы написано что-то по типу: “Отсасываю за спасибо и не прошу перезвонить”. И да Клаус действительно не понимал почему же все парни хотят от него одного и того же. Наверное, он просто плохо ищет.       Клаус все еще имел право на самовыражение. Диего нравилось, когда четвертый надевал свои мягкие юбки, когда слегка душился чем-то сладким, когда намазывал розовый блеск на губы. Второму нравилось, когда Клаус неловко путался в своей ткани или искренне радовался новым нарядам Эллисон, красочно расписывая как ей идет тот или иной цвет. Это было так мило и в такие моменты четвертый снова походил на наивного и честного ребенка.       Однако теперь Клаус все чаще предпочитал латекс. Обтягивающие штаны, похожие на вторую кожу, просвечивающие топы, куча перьев и блеска. Запах алкоголя. Сигареты в карманах. Темно-коричневые тени. Обилие громоздких украшений. Это выглядело пошло, громко и глупо.       Это еще можно было игнорировать, когда брат просто выпивал лишнее или приходил пожаловаться на то, что думал о Заке-Стиве-еще-хрен-знает-о-ком лучше, чем тот заслуживал, но потом один из очередных хахалей Клауса поделился с ним кокосом, и вот в тот день Диего был готов перерыть весь город, но найти этого ублюдка, чтобы потом долго и мучительно убивать.       Если вы еще не заметили или просто игнорируете это, как большинство Харгривзов, Диего может напомнить о том, что игры Клауса с травкой давно перестали быть забавными. Раньше он курил просто чтобы расслабиться, чтобы крепче спать, разве это плохо? Вот только теперь дозы увеличились и к ним прибавился алкоголь. Наверное, Клаус был единственным человеком, сделавшим все именно в таком порядке.       Так что у Диего были все основания на то, чтобы не одобрять поступки брата, а в особенности, его парней. Честно, он и сам не помнит, как все это началось. Просто в какой-то момент он начал срывать все эти свидания и встречи. То придумает повод, по которому Клаус ни за что не должен сегодня уходить, то навяжется третьим, то просто вычислит очередного придурка и пригрозит тому ножом. Обычно он просто говорил что-то по типу: “Переспишь с моим братом, и я отрежу тебе член”.       Причем угрызений совести он не ощущал совершенно. Если бы этим парням по-настоящему нравился Клаус, разве их смогли бы остановить такие мелочи? Предположим, вы влюблены по уши, но брат вашего парня против ваших отношений, предположим, он пару раз вам угрожал. Что вы сделаете? Решите все мирным путем и докажете свою вменяемость или просто решите найти другую пассию? Сам Диего пошел бы по головам, если бы был влюблен!       Да если бы он был влюблен в Клауса, видит бог, не позволил бы никому его обижать. Он бы всем этим идиотам устроил “сладкую” жизнь и сделал бы все, чтобы четвертый был счастлив. Тут в своих рассуждениях Диего всегда упускал тот факт, что вообще то уже всем этим занимается, но это ведь другое. Забота о брате не преступление. Он просто все еще ведет себя, как хороший лидер.       Им восемнадцать, и Клаус все реже приходит в комнату Диего. Ему это и не нужно, когда от кошмаров могут спасти наркотики и выпивка. Это не столь важно, когда он в основном ночует не дома, да и отношения у них в последнее время весьма натянутые.       Просто Клауса бесят братские поучения, и просто Диего знатно устал от того, что все его слова четвертый пропускает мимо ушей.       – Не спишь? – спрашивает полушепотом Клаус, просунувшись на половину в чужую комнату. На удивление Диего и в правду не спал. Не одному же четвертому страдать проблемами со сном, да?       – Входи, – выдыхает второй, а после уже привычно двигается в сторону, тем самым освобождая место для брата.       Вот только они больше не дети и едва ли помещаются на постели вдвоем. Им приходится переплести между собой ноги, а еще поближе прижаться к стене, чтобы четвертый не соскользнул на пол. Но разве это проблема? Они и раньше всегда так делали. Сделали бы так, пусть даже их положили бы на самый большой матрас в мире.       – Кошмары? – будничным тоном спрашивает Диего, прекрасно зная ответ. Клаус весь мокрый и холодный, так всегда бывает, когда мертвецы приходят к нему по ночам. Конечно, он больше не вскрикивает при пробуждении и не плачет потом пол ночи. Из этого четвертый давно вырос, но это не значило, что ему больше не страшно. Просто он справлялся со своими проблемами иначе.       – Я был уверен, что у меня еще что-то осталось, но видимо успел когда-то все скурить.       Диего тяжело вздыхает, как это делают уставшие матери-одиночки, а после аккуратно убирает чужие мокрые пряди со лба, чтобы после оставить легкое прикосновение губ на коже четвертого.       Второй редко проявлял нежность. Кто угодно мог назвать его грубым и даже жестоким. Еще большее количество людей считали его психом, потому что у него ехала крыша, когда речь шла о плохих людях, но рядом с Клаусом Диего не мог вести себя иначе.       Он хотел защитить его, окутать нежностью, расцеловать чужие щеки и крепко обнять. Не столь важно было, что четвертый не слишком-то и нуждался в защите. Он был таким же Харгривзом как и они все. На деле, наверное, стоило больше заботиться о Ване, обделенной способностями и прочими благами супергероя, но что поделаешь? Подобные чувства Диего испытывал только по отношению к Клаусу.       И то, как четвертый специально тянется лбом к его губам, как обвивает своими длиннющими ногами и прижимается покрепче? Это совсем не помогает.       – И что, твои парни тоже могут тебя успокоить? – скептично интересуется Диего, когда кожа Клауса начинает согреваться, а сам он ощущает странное чувство зуда у себя в груди.       – Не знаю. Я никогда не ночую у них.       – Да? А я думал, что вы… Ну…       – Спим?       – Именно.       Клаус мягко улыбается, а после притихает. В последнее время Диего кажется, что тот разочаровался в своих любовных приключениях. Все реже болтает о парнях, реже выбирается в город. Наверное, до него наконец начало доходить все то, что второй вбивает ему в голову на протяжении года.       – Так и есть, просто я всегда ухожу. Сам представь, парень, который тебе нравится просыпается посреди ночи, не дай бог при этом кричит, ловит инфаркты и уверяет, что его только что чуть не ущипнул за задницу Адольф Гитлер. Что бы ты сделал?       – Я бы помог ему, – строго бросает в ответ Диего, на что Клаус саркастично закатывает глаза.       – Ну и что бы ты сделал?       – Попытался бы его успокоить? Обнял бы? Пообещал бы, что буду рядом и действительно не уходил бы до тех пор, пока ему не стало бы легче? Так сделает любой человек, если действительно тебя любит. Он поможет.       – То есть? – четвертый странно как-то берет паузу, а после облизывает свои пересохшие губы и черт бы побрал Диего зацепиться за это взглядом – Ты бы делал все то, что и без того делаешь?       Между ними повисает ужасно неловкое молчание. Клаус смотрит на Диего с какой-то непонятной надеждой, словно бы ждет того, что сейчас произойдет что-то важное, в то время как сам Диего теряет связь с землей и куда-то проваливается. Его самого бросает в пот, как это недавно было с четвертым, а еще он по неизведанной себе причине пугается того, к чему клонит Клаус. Это же был намек, да? Диего ведь не показалось?       – Эм… Не знаю, я не знаю. То есть, да. Если бы гипотетически мне нравился кто-то и у этого кого-то были бы такие проблемы, то конечно же я бы помог ему. Говорю же, так поступил бы каждый, в этом нет ничего такого.       – Гипотетически? – неуверенно переспрашивает Клаус.       – Гипотетически, – неловко кивает Диего.       Четвертый тут же замолкает и еще какое-то время продолжает просто пялится в потолок. Наверное, он думал о чем-то важном в этот момент, так что второй не беспокоил брата словами. Однако? Он действительно удивился, когда Клаус выпутался из его объятий и поднялся с постели.       – Куда ты? – второй просто привык, к тому, что если к нему приходит четвертый, то это на всю ночь. К тому же, похоже он сказал что-то не то.       – К себе.       – Ты не хочешь остаться? – с легкой надеждой в голосе интересуется Диего.       – Мы выросли, и в одной кровати теперь тесно. У меня шея затекает, у тебя нет?       – Да, наверное... Тогда, спокойных снов?       – Да. Спокойных снов.       Весь следующий месяц Диего не мог найти себе места. Его беспокоил их диалог, потому что он понимал, что просто? Струсил. Опять же! Они очень редко обсуждали действительно важные вещи, а потому вполне логично, что в самый ответственный момент он растерялся.       И что бы он ответил? Признал бы, что ведет себя, как влюбленный идиот? И говорил ли Клаус с укором? Что он хотел услышать? Что ему кажется и беспокоится не о чем или что у второго есть к нему чувства? Да и есть ли они на самом деле?       Диего считает Клауса красивым. Наверное, самым красивым человеком на свете. Все эти милейшие кудряшки, ямочки на щеках, выпуклые коленки и пальцы с выпирающими суставами. Он считал его интернетным и искренне верил в то, что четвертый способен на многое, о чем сам даже не догадывается. Он любил быть рядом, любил, когда Клаус сгребал его в объятья или шуточно чмокал в скулы.       Ему нравилась искренность четвертого, его ребячество и, признавать это не хочется, но даже пьяный Клаус был особенным. Таким родным и близким сердцу.       Конечно же Диего бесили все парни брата. Они были его не достойны. Что бы они ему дали? Облапали бы на очередной тусовке, подсадили бы на новый вид наркотиков, наигрались бы и бросили. Конечно, он ведь такой красивый. Эти его бедра и ключицы! Только вот все это пыль и маскарад. Уж Диего-то знает, какой на самом деле четвертый ранимый и ласковый. Едва ли ему на самом деле нравятся грубости. Скорее всего, он просто строит из себя крутого.       Им бы следовало поговорить, расставить все по местам и попробовать понять друг друга. Диего даже был готов стать инициатором в этом непростом деле, но тут Клаус излишне быстро, даже по своим меркам, нашел себе очередного парня, словно бы специально хвастая им перед Диего.       Мы с Дастином идем туда, Дастин сказал это, Дастин сделал то. Что? Нет, у Клауса нет времени на это. Нет, сегодня без него. Он слишком занят своим парнем и травкой, не принимайте близко к сердцу.       В итоге Диего не выдерживает. Клаус в очередной раз свалил в город и его нет уже достаточно долго, чтобы начать переживать. На улице ночь, мало ли что может случиться? Так что да, второй сидит под дверями уже два часа и какое же сильное раздражение нападает на него, когда он слышит, что этот придурок поднялся на их крыльцо, хотя раньше Клаус всегда возвращался один и никто его не провожал!       – Тогда, до завтра? – спрашивает Дастин, заправляя кудряшку Клауса ему за ухо.       И тут по всем законам жанра они должны поцеловаться на прощанье, но их пугает дверь, которую Диего резко распахивает, чуть ли не спинывая несчастного ухажера брата с их крыльца.       – Никаких до завтра, вали к черту, придурок!       – Диего!? – злобно выкрикивает Клаус, сводя брови на переносите, – Какого хрена!?       – Эм… Все нормально, детка? – шокировано интересуется Дастин, и знаете, может он и в правду хороший парень, но как же Диего его сейчас ненавидит! А еще его чуть не вывернуло от этого: “детка”.       – Так, Дерек, Томас или кто ты там. Вали-ка ты домой и запомни, что, если ты хоть пальцем тронешь моего брата, я тебе твой член в твою же задницу засуну!       – Диего, ты с ума сошел! – резко толкнув второго выкрикнул Клаус, а после извиняющимся тоном обратился к несчастному Дастину – Прости.. Тебе правда лучше сейчас уйти, я тебе позв…       Закончить фразу Клаус не успевает, потому что Диего резко втягивает его в дом, запирая за братом дверь, прямо перед носом Дастина, увидевшего некоторое дерьмо.       – Какого черта? Ты ведешь себя как скотина!       – О, ну прости, что не дал очередному придурку разбить твое сердце. Наверное, я действительно плохой брат, – сарказм так и сочится из уст второго, и он ничего не может с эти поделать.       – Дастин нормальный!       – О да, как и еще парочка парней до него, которые твое имя забыли сразу после того, как вы переспали!       Звук звонкой пощечины разносится по дому, выбивая из Диего всю его напускную злобу. Оставляя его растерянным и напуганным, потому что ему восемнадцать, он ужасен в любовных делах, но при этом влюблен в своего брата.       – Ведешь себя так, словно бы ревнуешь, – голос Клауса строгий и жесткий, хотя на самом деле его глаза на мокром месте, а сердцебиение такое, словно бы он только что убегал от бешенных собак.       – Может я и в правду ревную… - полушепотом выдыхает второй, опуская взгляд на свои ботинки. Черт возьми, как же все это сложно.       – Правда? – после минутной задержи уточняет Клаус.       – Правда.       И тогда четвертый неловко поднимает чужой подбородок и клюет своим губами те, что принадлежат Диего, и эта ночь сразу же становится лучшей в жизни второго.       И эти губы? Черт возьми, Диего буквально чувствовал, как сотни тысяч звезд рождаются и тут же умирают у него в груди. Потому что Клаус рядом, он здесь, а все эти Дастины и прочие придурки где-то там, далеко.       Просто он хороший лидер, а еще по уши влюблен в своего брата.