Перст судьбы

      Проку от него было не много, но ДжоДжо решил его оставить. Он верил в провидение или что-то вроде того и считал, что перст судьбы игнорировать по возможности не стоит.       Карма был тихим, даже робким, но временами действительно пугал. Постоянно босой, он перемещался абсолютно бесшумно, и ДжоДжо не раз приходилось вздрагивать от неожиданности, когда за плечом внезапно обнаруживалась тёмная фигура. К остальным членам команды Карма так никогда не подкрадывался, но те тоже предпочитали держаться от него на некотором расстоянии. Даже Ваджо, который мог бы купиться на смазливую мордашку, не стал лезть от греха подальше. В ту ночь именно он дежурил в гнезде и по странному стечению обстоятельств не спал, как обычно, а действительно пялил свои круглые лупы в ночное море, где в свете звёзд без труда заметил светлую рубашку. Так что своим спасением Карма был обязан именно ему, но по итогу всё равно почему-то продолжал ходить тенью за ДжоДжо, нежно блестя единственным глазом и пугая того до усрачки.       Если верить его словам — а другого варианта всё равно не было — Карма был рыбаком. Остальная команда его, по-видимому, недолюбливала, и когда на корабль напал кракен… В таких случаях важна была скорость: следовало погасить свет на палубе, спустить на воду шлюпку со связанной жертвой, а затем поджечь её горящей стрелой. Если успеть до того, как кракен перевернёт корабль, способ обычно срабатывал. Но в этот раз, раздавив шлюпку и облапав подношение со всех сторон, слизкая тварь отчего-то предпочла вернуться к кораблю.       Когда Карму нашли, он плавал на обломке мачты, а его ноги по-прежнему были связаны — мокрые верёвки распутать не так-то легко. Прожив с ним вместе на борту с неделю, ДжоДжо практически уверовал в историю про кракена: глубинные твари всегда считались довольно умными — должно быть, тот понял, с кем имеет дело, и решил закусить кем-нибудь попроще и пожирнее.       С этим было понятно, но ДжоДжо смущало то, как Карма выглядел. Нет, в известном смысле ДжоДжо не могло смутить вообще ничто в целом мире, но на рыбака Карма не походил от слова совсем: тонкокостный, белокожий… Чтобы такая красота не пропала, ДжоДжо пожертвовал ему свой старый плащ и дурацкую шляпу, которая уже с год без дела валялась в трюме — так Карма хотя бы походил на пирата. Но его прежняя одежда, пусть рваная и грязная, выглядела отнюдь не дешёвой. Будучи известным транжирой и любителем красиво одеться на суше, в плаванье ДжоДжо ходил в относительно скромном виде: блестящий плащ с капюшоном, рубаха, сапоги и шорты различной длины в зависимости от сезона — всё из добротного сукна и точно по размеру, но он был капитаном пиратской шхуны, а не каким-то там рыбаком.       Хотя ловить рыбу Карма тоже умел. В первом же порту ДжоДжо рискнул дать ему немного денег и очень удивился, когда парень не только не сбежал, но к тому же вернулся с удочкой и небольшой сетью. С тех пор жить на корабле стало гораздо вкуснее. И всё было бы просто прекрасно, если бы не лицо Кармы в те моменты, когда он разделывал улов. Как-то раз Энди, боцман на полголовы выше ДжоДжо, подошёл и тихо предложил в следующий раз дать ему нож поменьше и потупее. Его чувства ДжоДжо полностью разделял, но, представив, как Карма с ещё более маниакальным видом разделывает рыбу голыми руками, решил остановиться на варианте «поменьше».       Но ничего плохого так и не случилось. Даже во время налётов Карма оставался на корабле, не проявляя ни малейшего интереса к резне и грабежу. Правда, время от времени ДжоДжо ловил на себе его светящийся восторгом взгляд — на абордаж капитан всегда надевал самые короткие шорты.       Частенько во время попоек Каэде, которому в подпитии всегда приспичивало поговорить по душам, начинал лезть к Карме с расспросами. Тот всегда говорил довольно мало, а, хлебнув рома, и вовсе превращался в сгусток темноты, уютно прикорнувший на капитанском плече, так что Каэде по итогу не обломилось. Карма продолжал повторять, что он обычный рыболов с западного побережья, и в конце концов от него все отстали. Со временем ДжоДжо привык к его постоянному присутствию, перестал пугаться, обнаружив за спиной, и даже как-то раз дал подержать свою саблю, чем вызвал неподдельный восторг. Аккуратно взяв в руки, Карма погладил сверкающее лезвие, дал солнечному зайчику пробежать по кровостоку, долго рассматривал фигурный эфес с гравировкой, а затем почтительно протянул обратно.       Почему-то этот момент ДжоДжо вспоминал снова и снова даже спустя пару недель. Ему не спалось, и он вышел на палубу, чтобы посмотреть на море и выкурить трубку. Полная луна взошла из-за скалистых берегов, и теперь в маленькой бухте всё было видно как днём. Делать на этом крошечном необитаемом острове было решительно нечего, но чудесным образом здесь, в гроте у берега, из-под земли бил пресный родник.       ДжоДжо уже набил трубку и с предвкушением чиркнул огнивом, когда сбоку что-то мелькнуло с тихим свистом, как от перьев. ДжоДжо ненавидел чаек и даже иногда отрабатывал на них меткость пальбы. Стояла глубокая ночь, команда видела десятый сон, но эта тварь была настолько огромной, что просто не имела права на существование. ДжоДжо потянул пистолет из-за пояса, но, развернувшись, тут же присел. За лебёдкой тварь не могла его видеть, и это оказалось очень кстати.       Потому что это была не чайка.       ДжоДжо снял треуголку и, переведя дух, осторожно выглянул из укрытия. За тринадцать лет своего капитанского срока в различных морях и странах он слышал много историй, но, конечно, верил далеко не во все. Одно дело кракен — редкая, но просто огромная каракатица. Или русалки — уродливые зубастые твари с хвостами и сиськами. Да даже Посейдон — ну бог и бог, может, кто-нибудь его и правда видел. Но это…       Это была сирена.       Абсолютно точно — кто ж ещё? Огромная птица с человеческим лицом, в два раза больше индейки!       ДжоДжо зажмурил глаза, покрутил головой и вновь уставился на перила противоположного борта. Сирена никуда не делась, её нежно-розовое оперение таинственно сияло в лунном свете, а блестящие, точно смоляные, лапы крепко сжимали поручень. Тихо-тихо ДжоДжо достал из кармана подзорную трубу и тут же понял, что промахнулся.       Это был сирен. Сирена-парень. Человек-фазан. Певчий петух.       ДжоДжо не был уверен, как правильно. Он вообще о таком не слышал, но, если существовали сирены-курицы, то от кого-то же они должны были нести свои яйца?       Маховыми перьями сирен ловко зачесал растрепавшиеся после полёта волосы, чуть развернулся, и ДжоДжо наконец смог как следует рассмотреть его лицо. Как любой уважающий себя пиратский капитан, большую часть жизни он провёл в чисто мужской компании, но даже во время самых долгих экспедиций трепетно хранил верность женским прелестям. Однако у каждого в жизни бывают моменты сомнений.       У сирена были чёрные, словно затягивающие, глаза, красивые губы и такие же розоватые волосы. ДжоДжо так залюбовался на его очерченный серебром профиль, что даже приоткрыл рот, как какой-нибудь деревенский мальчишка в цирке, и от неожиданности упал на задницу, когда сирен вдруг резко обернулся. Перья распушились, как от сильного ветра, а ДжоДжо только теперь заметил, какими огромными были загнутые когти на кожистых лапах. Сирен переступил несколько раз с одной на другую, но не улетел, продолжив насторожено смотреть куда-то вбок. ДжоДжо тоже повернул голову и тихо выругался.       У капитанского мостика стоял Карма. То ли он никогда не слышал о сиренах и не понимал опасности, то ли был настолько удивлён, что просто застыл как соляной столб, но спрятаться даже не попытался. Наоборот — спустя несколько долгих мгновений он медленно двинулся к розовой твари. ДжоДжо вновь вытянул свою карманную трубу и тут же убедился: Карма выглядел удивлённым и даже заинтригованным, но никак не напуганным и уж точно не собирался по-быстрому свернуть сирену шею.       Вот же дурачок! Нужно было срочно что-то делать, и лежащий рядом пистолет вполне подходил на роль этого «чего-то». ДжоДжо подтянул его к себе, но тут же с ужасом понял, что пуль не осталось. Последние ушли на огромного наёмника как раз накануне, а в порт с тех пор они ещё не заходили.       Тем временем сирен немного успокоился и сдулся, хлопнул крыльями, укладывая перья, и с интересом склонил голову набок, разглядывая Карму. Тот остановился в каком-то шаге и принялся нервно заламывать пальцы. ДжоДжо очень надеялся, что сейчас он вытащит откуда-нибудь свой любимый нож для рыбы, но ничего не происходило. Эти двое продолжали играть в гляделки, а потом произошло именно то, чего ДжоДжо боялся больше всего. Сирен запел.       Это было не совсем пение, тварь скорее мурлыкала себе под нос, но достаточно громко, чтобы ДжоДжо мог уловить мелодию. Ноги предательски дёрнулись, а тело повело, как после хорошей пьянки. ДжоДжо почувствовал, как его непреодолимо тянет вперёд вслед за этим сладким голосом. Даже если для этого придётся спрыгнуть в воду, даже если придётся карабкаться по острым скалам…       С силой упершись ногами в лебёдку, чтобы те не ушли куда-нибудь сами, ДжоДжо заткнул пальцами уши. Сразу стало легче. В голове прояснилось, картинка перед глазами перестала плыть, и он увидел, как Карма сделал последний шаг навстречу собственной гибели. Тот подошёл к сирену вплотную и несмело протянул руку, чтобы погладить крыло. Тварь повела плечами, но не укусила и не отпрыгнула. Кажется, ей даже понравилось, и Карма уже смелее провёл пальцами по спине и по тому месту, где она переходила в человеческую шею. На это сирен улыбнулся довольно и кокетливо. Он склонил голову и потёрся щекой о руку Кармы, заглядывая ему в глаза из-под полуопущенных ресниц.       В тот момент ДжоДжо понял, что дальше должно произойти что-то совершенно ужасное: либо смерть, либо кое-что похуже. Эти двое явно пришлись друг другу по душе, но Карма был человеком, а сирен в своей нижней части — нет. ДжоДжо не хотел ни видеть, ни представлять, что из этого могло бы выйти, но, к счастью, ничего ужасного так и не произошло. А произошло удивительное.       Сделав шаг назад, Карма встал на одну ногу, подтянул второе колено к животу и странно изогнул руки. Поза была настолько дурацкая, что ДжоДжо едва удержался от того, чтобы заржать в голос — нервы уже были ни к чёрту. Постояв так немного, Карма подпрыгнул три раза, а на четвёртый завис в воздухе и схлопнулся во что-то чёрное. Это нечто с глухим стуком мешком повалилось на палубу, но тут же перевернулось и вытянуло вверх длинную шею.       ДжоДжо даже труба не потребовалась — в лунном свете на его родной палубе сидел огромный чёрный баклан. Встряхнувшись, тот встал на перепончатые лапы и издал скрипучую трель. В ответ сирен что-то нежно проворковал, развернулся и сорвался с перил. Его длинный, словно у райской птицы, хвост причудливо изогнулся на фоне лунного диска, а на палубу упало несколько пушистых перьев. Издав ещё одну вариацию звука открывающейся двери, баклан расправил крылья и неуклюже взлетел следом.       ДжоДжо проводил взглядом их силуэты и, когда те скрылись за скалами, рискнул вылезти из своего убежища. Всё ещё немного не в себе, он подошёл к левому борту, провёл пальцами по царапинам на перилах, наклонился и поднял с палубы розовое перо. Довольно большое, то совершенно ничего не весило. Ещё раз убедившись, что он действительно спит — вероятно, предварительно уговорив бутылку рома в одно горло, ДжоДжо хмыкнул и воткнул перо себе в шляпу.       Однако утром то было по-прежнему на месте. В отличие от Кармы — ДжоДжо с командой обыскали не только корабль, да ещё и весь крошечный остров, но безуспешно. Карма исчез. На нижней палубе осталась только дурацкая шляпа вместе с очевидно бесполезными удочкой и куцей сетью.       Пора было отправляться в путь. Впереди ждали удивительные земли, невероятные приключения, славные грабежи и горы, горы сокровищ! Но, отдавая приказ поднять паруса, ДжоДжо чувствовал лёгкое сожаление. Каким бы бакланом ни был Карма, он успел стать здесь своим. ДжоДжо понимал, что будет скучать не только по свежей рыбе, но и по его незримому присутствию, и даже по жутковатому обожающему взгляду.       Перст судьбы не подвёл: Карма спас их всех от ужасного чудовища и верной гибели — хотелось верить, что не ценой собственной жизни. Но, вспоминая их с ужасным чудовищем воркование, ДжоДжо смело надеялся на лучшее и от всей своей насквозь просоленной и пропитой души желал этим двоим счастья.