Заметки про тебя, любовь моя

      Он был молод. И вполне возможно, что одержим. Его звали Бай Чжу, он был с биологического. Будущий доктор, целитель, травник. Родом из Ли Юэ, приехавший в Сумеру на учёбу с маленькой белой змейкой в террариуме. Постоянно вежлив, хотя нельзя сказать, что доброжелателен, что-то в нём было такое, что отталкивало людей. Может, холодность в медовых глазах, может попытки научить говорить змею, а может, тот факт, что он мог начать говорить об учёбе в самый неподходящий момент или то, что он вкидывал жуткие подробности из жизнедеятельности организмов, мог начать рассуждать о разложении трупа прямо посреди непринуждённой беседы. Дотторе обожал его за это. Никогда до этого он не испытывал подобного трепета по отношению к живому существу, никогда не был на столько по-детски обескуражен чужим очарованием. Он даже успешно проявлял знаки внимания: подарил шарф, что было очень странно для Сумеру, но Бай Чжу принял подарок со словами «Мне он будет напоминать об академии, когда я приеду домой»; покупал корм для змейки; попросил посоветовать дюжину книг по отношениям у Лизы, что было сложнее всего и вроде даже что-то от туда для себя вывел, но всё это было в прошлом, когда Бай Чжу отказал ему. Дотторе был в ярости. Его четыре первых клона — тоже. Они не могли стерпеть такого великого оскорбления своего эго. Они пошли на риски, когда приволокли Бай Чжу в их несанкционированную лабораторию. Дотторе не был уверен, что всё получится так, как он хочет, в конце концов Д-1 вышел с дефектом речи, а остальные отличались от оригинала цветом волос, кожи и мышечной массой. Но учёному было глубоко на это плевать, какая бы не была внешность у нового Бай Чжу — ему плевать. Главное, чтобы он всегда был рядом. Это было дело принципа. Своеобразная победа над человеческим существом. Он как бы говорил «На каждое ваше «нет» у меня есть решение, даже если это касается такой неоднозначной штуки, как чувства». И Дотторе своеобразно победил. Когда копия была завершена, он упал ниц перед ним, казалось, он ещё лучше и прекраснее оригинала, что уже очнулся в будке справа и неистово орал что-то про незаконность и отчисление. Дотторе было плевать. Он только что одержал очередную победу над Селестией. У клона Б-1, как его прозвал сам создатель, были шёлковые, чёрные волосы и невероятные карамельные глаза. «Прямо, как у исходника» — подумал учёный.       — Эм… Здравствуй. — Проговорил клон, прислоняя ладонь к стеклянной дверце будки.       — Как ты себя чувствуешь? — Осторожно спрашивает Дотторе, медленно открывая дверь, словно боясь спугнуть, как редкую и невероятно красивую бабочку, что присела на травинку рядом с ним.       — Хочу есть и пить. — Б-1 выходит на ватных ногах и кажется, что если убрать опору, то он мгновенно рухнет на пол.       — Это нормально. Побочный эффект. Пойдём ко мне, у меня вроде есть что-то кроме кофе. — Будущий предвестник подставляет плечо собственному эксперименту и тот благополучно на него опирается, окончательно выходя из будки. И только, когда они добираются до двери из лаборатории, учёный кидает своим клонам, лениво разлёгшимся на диване:       — Следите за оригиналом, он не должен сбежать.

***

      У Б-1 немного плохо с координацией, но к счастью подобное наблюдалось у всех результатов клонирования, так что можно списать на побочные эффекты. Пока эксперимент за обе щёки уминает какую-то похлёбку, которой скорее всего уже больше двух недель, закусывая хлебом не первой мягкости, Дотторе берёт свой блокнот и продолжает вести записи о ходе эксперимента:

Различие от оригинала в цвете волос. (Зелёный — Тёмно-русый)

Сразу после завершения клонирования была обнаружена жажда и аппетит.

Так же, присутствуют незначительные нарушения координации.

Побочные эффекты от клонирования, что наблюдались у всех моделей с маркировкой «Д».

Остальные показатели в пределах нормы.

      — А фто ты пифешь? — Спрашивает Б-1, жуя хлеб.       — Заметки про тебя, любовь моя. — Практически нежно говорит Дотторе, хотя до этого сомневался, что способен на подобное.       — Неужели, я такой особенный?       — Ты не представляешь, на сколько.

***

      Панталоне лежит на кровати на спине, выгибаясь дугой и издавая протяжный стон. С тех времён в академии много воды утекло, тайны успели стать явными после того, как Бай Чжу вырвался из лаборатории спустя меньше чем неделю заключения и доложил обо всём деканам академии и непосредственно директору, каждый из них смог сколотить себе карьеру на том, в чём был хорош, ну и, конечно же, появились новые тайны. Вот эта, например. Номер девять из предвестников Фатуи сейчас лежит перед Дотторе без единой части одежды, а его руки держат два клона, что поочерёдно его ласкают, а сам доктор пишет что-то для себя в своём блокноте.       — Мгх… Дотторе… — Скулит предвестник. Он всегда очень громкий в постели и седьмому это определённо нравится. — П-пожалуйста…       — Д-127, Д-145, вы больше не понадобитесь. — Дотторе не может держать себя в руках, когда Панталоне просит. Особенно вот так, лежа на шёлковых синих простынях, весь скользкий от пота, с растрёпанными волосами и слезинками в краях глаз. Клоны послушно разворачиваются и уходят, а доктор убирает блокнот в прикроватную тумбочку. Где-то на простынях он находит оставленный флакон смазки, пока Панталоне нетерпеливо пытается справиться с его одеждой. У него трясутся руки и, он весь в предвкушении. Клоны специально не прикасались к нему там, где он так хотел, поэтому сейчас он чуть ли не на пределе. Но Дотторе знает, что это не его предел, до него ещё далеко. Учёный помогает своему творению и вскоре остаётся полностью без одежды. Он удерживает руки Б-1 в своей у основания кровати, а другой размазывает тёплую смазку по члену. Медлит, лишь подставляя головку к пульсирующей дырочке, но не выходя ни на сантиметр. Ему нужно больше. Ему нужно, чтобы он умолял. Панталоне пытается сам насадиться на член, но наспех вытертая об простынь левая рука давит на бёдра, вминая в кровать. Седьмой предвестник наклоняется к уху своего эксперимента и шепчет:       — Ты знаешь, что должен сделать, чтобы заслужить это. У Б-1 сбилось дыхание к чертям, а в глазах танцуют бесы, он был готов кончить ещё тогда, когда Д-145 мучал его соски своим раздвоённым языком, так что сейчас у него просто нет сил:       — Пожалуйста, Торе… Умоляю…       — Подробнее.       — Выеби меня, Архонта ради!       — Точно не ради Архонта, но я повинуюсь. — Практически рыкнул предвестник и вошёл во всю длину, из-за чего Б-1 сначала болезненно, а затем и блаженно ахнул. Через некоторое время учёный начал двигаться, медленно и неторопливо, постепенно наращивая темп и по-прежнему удерживая Панталоне в своих руках. В какой-то момент девятый предвестник выгибается дугой на кровати от нахлынувшей эйфории.       — Ммммах… Хорошо, Торе… Толчки всё ускоряются и ускоряются, оба предвестника на пределе. Дотторе убирает руку с бёдер и переходит к соскам — слабому месту девятого — правый ласкает губами, а левый перекатывает между средним и указательным пальцами. Тело под ним уже не стонет, а жалобно хнычет от сверхстимуляции всех органов чувств и эрогенных зон. Ещё пара толчков, и Панталоне кончает, пачкая семенем себя и Дотторе, который следует прямо за ним. И валится справа от него на кровать. Они не представляют, сколько времени проводят в уютной тишине, которую прерывает вопрос Панталоне:       — Что ты писал в блокноте?       — Заметки про тебя, любовь моя.       — Это-то я знаю, а что конкретно?       — Сам с утра и посмотришь. — Фыркает Дотторе. Б-1 всегда был невероятно любопытный, особенно по отношению к исследованию по самому себе. Скорее всего это было от прототипа, но Дотторе это невероятно нравилось, хоть временами и раздражало.       Вскоре, оба, изнурённых предвестника падают в уютный и комфортный сон, забывая обо всём в объятьях друг друга.