Она мягкая, словно шёлковое одеяло, окутывающее открытые участки кожи. Нежная, как лепестки цветущей сакуры. Добрая, даже чересчур — не позволит себе повысить голос на другого или причинить ему какую-либо боль. Но вместе с тем она хрупкая и беззащитной кажется. Едва заденешь — тут же рассыпится, словно хрустальная ваза. Так ли — кто знает. Отнюдь не беспомощная и слабая, наоборот — ловкость и выносливость завидные имеются, но она не привыкла применять грубую силу к другим и причинять им боль, пусть в гневе праведном и обоснованном. Пользы в этом увидеть не может, упорно не желает — такие действия сделают только хуже, не иначе. Жестокость жесткостью не выбить — негласный стереотип. Не скрыть ей своей доброжелательной натуры ни за одним своим солдатом — армией не руководит, дипломат самый настоящий. Но другие видят её отражение на поле боя. Далёкое, холодное, непонятное отражение... Тайной сокрытая времени узница, оковами ложных надежд о вечности спутанная. Мрачной кажется, да хладнокровной представляется многим. В самых худших кошмарах она своим недоброжелателям является, не просто так, а в обличии демона — сильного, быстрого, ловкого — непобедимого. Она холодна, словно лед. На слово остра, будто роза, которая цель шипами пронзает болезненно и до крови. За себя постоять в состоянии, да за других заступиться может — силы на это имеет. Но пустых угроз никогда не произнесет — ненужная глупость и бесполезная прелюдия. Вместе они — две стороны одной и той же монеты. Тёмная и светлая — молчаливая, холодная, гордая луна и тёплое, дружелюбное, милое солнце. Будь одним и тем же человеком, идеальности бы достигли непременно, не было бы предела совершенству. Но... ...сёстрами-близнецами являются, дополняя друг друга во всем — какая ирония и какое счастье. Для них самих.
***
Макото занята, ей некогда смотреть по сторонам и любоваться дивным видом, открывающимся из окна в комнате — лепестки сакуры кружатся на ветру и медленно опускаются на землю, нежно задевая друг друга в танце-полете. Макото не может позволить себе отвлекаться и отлынивать от работы, не смотря на то, что уже пора бы наконец отдохнуть и развеяться. Она непременно должна заполнить документы к завтрашнему дню и украсить их своей витиеватой подписью, подобной цветущему саду или изогнувшейся в полупрямую дугу молнии. И Макото точно сдаст в срок, постарается сдать — должна подавать жителям Инадзумы достойный пример и служить им верностью и правдой. Должна защищать их любой ценой, пусть это будет и заполнение надоевших бумажек. Макото — дипломат, который не поступится собственными принципами и до самого конца останется таким — доброжелательным, обходительным и вежливым. Порою приторно вежливым. Но есть одно небольшое "но", которое может позволить себе отвлекать от работы Макото и при этом оставаться безнаказанным.. Даже не небольшое, а все-таки внушительное — Эи, любимая и единственная сестра, являющаяся тайной тенью и верной кагумэсей. Стоит признаться, она редко вмешивается в бумажную волокиту — не любит такой труд, лишь носом воротит, да глаз щурит. А потом спешит покинуть помещение и развеяться на свежем воздухе. Но порою и Эи нуждается во внимании со стороны Макото. Тогда она даже не обращает внимания на гору документов в кабинете сестры-близнеца. *** — Макото, может сделаешь перерыв? — ненавязчиво протягивает Эи, окидывая недовольным взглядом один из документов на столе и чернила на нем, сложившиеся в слова и выведенные аккуратно нежной легкой рукой. — Нет, Эи, спасибо за заботу. Но я пока не могу отвлекаться, — дает отрицательный ответ, продолжая медленно заполнять важную бумагу. — Ещё немного осталось, не волнуйся так, скоро отдохну. Эи лишь вздыхает, покачав головой из стороны в сторону и вставая с насиженного места. Она незаметно подкрадывается к сестре сзади, останавливается у нее за спиной и кладет руки на чужие открытые плечи, начиная их массировать круговыми движениями и почесывая чувствительную кожу короткими ноготками. Макото вздрагивает от холодных резких прикосновений, но постепенно привыкает и расслабляется под умелыми руками сестры. Она все-таки нерешительно поворачивает голову назад и невольно сталкивается с внимательным взглядом другого близнеца, который наполнен заботой и упреком. Баал чуть наклоняет голову и застывает в немом вопросе. — Знаю я тебя, "скоро отдохну" для тебя это через несколько часов, — прерывает повисшее молчание Вельзевул, а в знак протеста несильно сжимает чужие плечи, огибая их своими мягкими ладонями. — Поэтому, рекомендую оторваться от бумажной волокиты, это для твоего же блага. — Дорогая, я ценю твое волнение за меня. Но, поверь, все будет хорошо, — Макото улыбается, откладывает перо и руками осторожно убирает чужие со своих плеч. — Кроме того, здесь действительно осталось заполнить немного документов, где-то штук десять. Эи хмурится, глаза прищуривает, морщит нос — Макото все стоит на своем. Ей так важны жители Инадзумы, хочет оберегать их покой и поддерживать благополучие. Как всегда. (Аж тошно смотреть на то, как Макото ставит выше Эи других, больно до дрожи во всем теле и до покалываний острыми иглами по всей нежной коже) Что ж, придется пойти на крайние меры, чтобы занятой архонт наконец заметила свое единственное сокровище, которое останется с ней навсегда, насколько это возможно, и в горе, и в радости. В отличии от простых жителей Инадзумы. Это сокровище — дорогая сердцу сестра. Действительно, Баал очень любит Вельзевул и во всем её поддерживает, но она не может разорваться между ней и государством — слишком тяжелый выбор, болезненный. И Макото выбирает неоднозначно — уделяет время и тому, и другому. Так, как может, всеми силами цепляется за появившуюся свободную минутку, только бы провести побольше времени с Эи. Но Эи этого мало, хочет большего — чего-то не хватает, а одиночество все равно не покидает её. Вельзевул испытывает противоречивые эмоции, руки трясутся и сами собой сжимаются в кулаки. Она понимает — важно следить за порядком в их Инадзуме. Но ничего не может с собой поделать... Эи хватает левую руку сестры и дергает на себя чуть сильнее, чем нужно — Макото, не ожидавшая такого, случайно брызгает чернилами на белый лист и проводит по нему прямую под углом в тридцать градусов. Вельзевул не удалось сдвинуть Баал с места, но вот испортить её работу получилось как нельзя лучше. Макото кидает на Эи укоризненный вгляд, откладывает перо в сторону, хватается за голову обеими руками и шепчет себе под нос: — Нет...нет...это очень плохо. Баал более или менее приходит в себя, судорожно осматривается по сторонам в поисках такого же документа-образца, перебирает бумаги у себя на столе, а на Вельзевул даже взгляда не бросает — она злится, но вида не подаёт. К счастью, чистый бланк находится довольно быстро — в нелёгком деле дипломата Макото привыкла делать много копий одного и того же документа, мало ли что с ним случится. Уже не первый раз это выручает её, на этот раз — тоже. Она благодарна самой себе, вздыхает облегчённо, разглаживает лист бумаги и принимается заполнять его снова. А гнев на сестру полностью исчезает, уступая место спокойствию. Макото не может долго злиться на сестру — Эи этому рада. — Эи, пожалуйста, не нужно силой заставлять меня закончить свою работу, это ни к чему хорошему не приведёт, — Баал сводит брови к переносице, сосредоточенно выводя символы пером. — Теперь придётся снова заполнять этот документ. Хорошо ещё, что у меня была копия. — Прости, просто я хотела..— Эи замолкает, она не может найти подходящих слов. — Я все понимаю, дорогая, — мягко произносит Макото, улыбаясь и на мгновение поворачиваясь в сторону сестры. — Ничего страшного не произошло, поверь, тебе не стоит себя винить. Но впредь лучше не предпринимать такие попытки....Сказала бы сразу, что хочешь, чтобы я обратила на тебя внимание. Садись рядом. — Правда можно, Макото? — неуверенно начинает Эи, потупив взгляд в пол, на что получает утвердительный кивок мудрой головы. — Спасибо тебе. — Не за что. Раз уж ты испортила один лист, он все равно уже никуда не пригодится, поэтому на нем можно порисовать при желании. Это расслабляет, попробуй отвлечься и отдохнуть. — Хорошо, прислушаюсь к твоему совету, сестра! — Эи садится справа от Макото, искреннее улыбаясь ей и беря в руку второе перо. — Я попробую нарисовать тебя. — На это будет интересно посмотреть, право, я не ожидала. Буду ждать с нетерпением. Эи макает перо в чернильницу и выводит первые контуры фигуры, идентичной ей самой. Скоро на листе бумаге появится Макото, по крайней мере её искаженная копия. Но Вельзевул непременно будет стараться, пока Баал позирует ей, сосредоточенно заполняя очередной документ.