Тебе нужно отдохнуть

Взгляд голубой оптики остановился на нескольких строках информации на терминале, пытаясь осознать что же там написано. Процессор чуть ли не кипит, некоторые системы работают по-перебойно, постоянно высвечивая на внутреннем экране автобота сообщения об ошибках, которые тут же смахивают, раздраженно вентилируя. Сокрушенно, но достаточно аккуратно стукая манипулятором по клавиатуре, Рэтчет моргает пару раз, а так же перемещает свои сервоприводы в более удобное положение, надеясь на то, что это поможет. Это ничего не поменяло, только сильнее заболела грудная пластина в месте жестокого удара Мегатрона, позвоночник заныл, а оптика долго фокусировалась на объекте внимания автобота. Синтетический Энергон оказался ужасен в использовании и сам медик за это поплатился своим здоровьем на долгие земные циклы. В который раз убеждаясь в абсурдности своих действий тогда, бело-красный мех сжимает дентопластины так сильно, что слышится скрежет металла о металл. Он должен работать, раз допустил такую огромную ошибку. Наконец отпустив из под своего раздражённого пронзающего взгляда экран терминала, переместив все линии звонков от автоботов на личную систему, мех наклоняется за сломанным прибором, который положил на пол немного ранее, проклиная Балкхеда. Снова почувствовав как сегменты позвоночника недовольно скрипят, медик все же берет модифицированный паяльный прибор, который сейчас больше похож на груду металлолома и разбирает его на платформе, что по левый манипулятор от главного экрана. Разобрав и сложив куда подальше абсолютно сломанные детали, Рэтчет сокрушенно разглядывает предмет. —Праймуса ради, Балкхед.. Все же собрав всю оставшуюся волю и терпение в центр искры, учёный-медик начал восстанавливать бедный паяльничек. Изредка со стороны автобота слышались редкие, но отборные маты на кибертронском. Через пол джоора, как рассчитал медик, его спокойствие потревожили. В главный зал входит Прайм, медленно переступая своими могучими сервоприводами. Рэтч не пожелал оборачиваться к пришедшему фейсплейтом. Это было бы слишком позорно для него. То что он сотворил.. Как он нагрубил Оптимусу ранее - было недопустимо. Невероятно то, с какой жестокостью он уничтожил целый отряд десептиконов, с какой силой швырнул Балкхеда в стену, сломав ее (хотя иногда и даже без влияния Иссена он хотел это сделать). Как общался с остальными автоботами. Огромный стыд накрывает его за это все, а ненависть подключается к нему, когда процессор открывает файл с воспоминанием о бедном мученике - Рэтчет никогда бы так не сделал. Это было просто ужасно. Чувствовать как под тобой трясётся в судорогах тело, а хилые манипуляторы стучат по корпусу, бесцельно растрачивая свою энергию. Как плавится его визор, оставляя огромный уродливый ожог. А воколайзер надрывается, слышатся помехи от постоянного ора.. Хоть эта была и война, но его причастность к этому ужасала как никогда. Он не контролировал себя, но винить в этом будет свой процессор и искру вечно. Весь свой оставшийся актив. А желание искупить свою вину выливалась в дурацкую работу, которая с ужасной силой давила на плечевые сегменты медика, ломая его к шлаковому Юникрону. Ведь не прошло и одного земного цикла с момента его выхода из оффлайна после огромной потери энергона. Медик не заслуживал тех благодарных взглядов автоботов, а так же взволнованной, заботливой и такой глубокой оптики Прайма. Он не хотел показаться слабым. Ни в коем случае. Резко нахлынувшая паника и раздражение на самого себя начали трясти манипуляторы Рэтчета, заставляя его бесится. Тот уже хотел закатить оптику и немного зло попросить Оптимуса не давить на искру пока он работает, но не успел. Большие чёрные манипуляторы лидера автоботов с удивительной мягкостью и аккуратностью легли на плечи учёному, сжимая фаланги с предельной осторожностью, заставляя Рэтча уронить предмет его починки, полностью акцентируя внимание на приятное давление. Воспоминания о жестоких убийствах десептиконов его же клинками, а так же ужасная картина пытки его собственным паяльником беззащитного шахтера начали потухать в процессоре, а нежные и трепетные поглаживания плечевой брони занимали все больше и больше места. Простояв так около 5 бриймов, учёный тяжело провентилировал, чувствуя что дрожь немного ослабилась. Мани лидера ни на клик не останавливались, иногда прилагая больше силы, то еле касаясь немного потеплевшей брони. Рэтчет не осмеливался обернуться, данные ощущения раздавались по всему корпусу сладкой негой расслабления, сзади слышались лёгкий шум вентиляции и иногда движение некоторых механизмов. Оптика начала слипаться, сильно хотелось в оффлайн, но медик героически держался, пока не оперся своей кормой о грудную пластину Оптимуса. Манипуляторы Прайма исчезли с расслабленных плечевых соединений дока, на что второй разочарованно и тяжело вздохнул, пытаясь случайно не упасть на подгибающихся сервоприводах. Но вскоре две конечности вновь вернулись на корпус низкого меха - грудные пластины мягко накрывали мани лидера, создавая импровизированные объятия. Тепло разливалось по системам Рэтчета, заставляя его немного погасить оптику и чуть ли не обвиснуть в очень сильных руках. Но противное и скользкое ощущение вины не давало полностью расслабиться, сегменты брони снова напряглись, вызывая у сзади обнимающего Оптимуса некоторое недовольство и волнение. —Тебе нужно отдыхать, мой старый друг. После таких повреждений совсем не рекомендуется напрягаться, и ты это должен знать. Тон у Прайма был немного осуждающий, но мягкость в тембре воколайзера занимала почти все место, заставляя вент-систему ученого охнуть. Таким Оптимуса он ещё не слышал. Лидер будто хотел расплавить своего старого знакомого, уговаривая отдохнуть подобным образом. Но Рэтч не такой слабак, и высокий мех это знает. —Оптимус, я оставил свою работу, запуская ее в тот день. Мне нужно наверстать упущенное и .. Большие на вид фаланги манипуляторов начали своё медленное движение, изучая корпус старшего, иногда поглаживая чувствительные стыки и швы, заставляя медика запнуться. Вентиляция снова екнула и заработала в ускоренном режиме. На это стоящий сзади бот издал очень тихий хрип своими вент-системами, продолжая блуждать по корпусу немного недовольного дока. —..Оптимус, я говорю серьезно. Я подвёл вас и хочу исправиться. Манипуляторы остановились и учёный уже подумал что сказал что-то не то. —Мы выразили свою благодарность. Ты принёс больше пользы чем бед. Тем более твое стремление к помощи поражает. Все совершают ошибки. Оптимус говорил очень мягко, внимательно подбирая слова и выражения. Говорил он в пол воколайзера, а пониженные тоны передавались вибрацией по корпусу меньшего бота. И так нарушенное личное пространство разбилось вдребезги, а не найдя что сказать в ответ, док спокойно провентилировал, игнорируя тупую боль. Отодвинув от себя мани младшего меха, обладающего матрицей, Рэтчет развернулся и обнял легонько улыбающегося бота. Он не хотел спорить. Не хотел ругаться. Не хотел злиться. Орион всегда был мягок, но в хорошем смысле. Это радовало и притягивало старого меха. Как бы ни было больно, Прайм всегда был рядом, что бы ни случилось. Тем временем большие кисти вновь легли на корпус Рэтча, но уже на спину, создавая ощущение безопасности. Так прошло шлак знает сколько времени, но сервоприводы медика начали постепенно отказывать. Тогда он отстранился от полностью расслабленного Оптимуса и еле дойдя до платформы, грузно упал на неё бампером, издавая громкий стук металла об металл и звучный "ох". Как говорят люди - "старость - не радость". На фейсплейте появилась измученная улыбка, но она тут же пропала, когда Прайм, вместо того чтоб уйти победителем, опустился на один коленный сегмент перед доком, становясь с ним одной высоты. —Я очень надеюсь на то что ты больше не станешь перегружать свои системы. *бот немного помолчал* Так же ты можешь обращаться ко мне, если тебя что-то беспокоит. Я всегда помогу. И снова такой заботливый взгляд небесного цвета оптики лидера обволакивает приятным тёплом пострадавшего. Тот трёт свою оптику фалангами манипулятора. —Я постараюсь не перегружаться. Но работать я буду и ты меня от этого не отвертишь. Тяжело вздохнув, усталый мех понял, что это не все, что хотел услышать от него Оптимус. Но говорить об "этом" совсем не хотелось и отчаянно посмотрев в оптику своего друга, Рэтчет на выдохе произнёс: "Конечно.." Немного раздраженно, но добро, через улыбку. В ответ лидер автоботов поднимает концы металла губ вверх и поднимается с колена. Ещё долго тяжёлые шаги звучали эхом в коридоре базы, пока не стихли. А медик тем временем измученно застонал, ложась на спину и проклиная ребячество Прайма, когда искра наполняется самыми тёплыми чувствами.