***
- Чу-уя, ты выглядишь, как мертвяк! - хохотнул Альбатросс, подходя к другу со спины. Липпман тоже обратил внимание на ужасное состояние Чуи - синяки под глазами, сонный взгляд, бледность и общая несобранность. - Боги, Чуя-кун, ты что, всю неделю не спал? - участливо поинтересовался актёр, на что получил невразумительное, но согласное мычание от рыжего парня, который старался отпихнуть от себя Альбатросса. Липпман покачал головой и подошёл к парням, оттаскивая наглого блондина за шкирку от Чуи. - Оставь его в покое, Альбатросс, Чуя-кун и так на ногах еле держится. - Я ненадолго, у меня встреча. - Чуя, похоже, зашёл не к друзьям, а к кофемашине за барной стойкой, чтобы влить в себя "эликсир" и не загнуться посреди рабочего дня. Липпман смерил внимательным взглядом парня и поинтересовался невзначай: - Ты уверен, что в таком виде тебе можно на людях появлятся? Чуя посмотрел на актёра тяжёлым взглядом и чуть погодя задал вопрос: - Что с моим видом не так? Альбатросс гаденько захихикал и протянул Накахаре чуть ли не на ухо, пользуясь его замедленной реакцией: - Выглядишь, как трупак! Причём несвежий. Чуя отмахивается чашкой от настырного приятеля и бурчит что-то вроде "Сейчас сам трупом станешь", но больше признаков агрессии не подаёт. Словив на себе задумчивый взгляд Липпмана, рыжий парень вскидывает бровь мол "Вот чего тебе надо, а? Я злой и сонный, я хочу убивать". Липпман лишь усмехается и отвечает на незаданый вопрос: - Я по чистой случайности захватил с собой косметичку... Думаю, что тебе не помешало бы немного привести себя в порядок. - Я не крашусь. - цокнул языком в возражение Чуя, будто услышал ужасную глупость. И всё-таки кинул чашку в хохочущего позади Альбатросса, который, кажется, сам не вполне понимал, почему смеётся. - Я накрашу. - пожал плечами актёр с многозначительной улыбкой. Обычно она означала, что "жертва", будь то журналист или незадачливый фанат-сталкер, ещё долго от него не уйдёт, даже если будет молить о пощаде. Накахара страдальчески возводит глаза к потолку и смотрит как-то вроде "Это действительно так надо?". Получает выразительный взгляд "Не перечь мне.". Второй раз кидает что-то в Альбатросса, потому что тот уже подзадолбал своим развесёлым поведением. С чашкой кофе обходит барную стойку и идёт вперёд к Липпману с выражением лица "Я не хочу этого вот совсем, но ты же хрен отстанешь". Альбатросс с яркой белозубой улыбочкой идёт следом, желая подколоть Чую или помешать Липпману. Потому что хочет устроить хаос. Актёр толкает Чую в кресло и, обхватив пальцами чужой подбородок, рассматривает лицо Накахары с видом "Какой же ужас, ну честно". А затем из небольшого кожаного портфеля вытаскивает косметичку. И раскладывает на столике аккуратно тюбики с ужасающими названиями: праймер, тональный крем, консилер и бронзер. "И хватит с тебя", - подводит итог Липпман, вытаскивая из косметички несколько кисточек для макияжа. - Да у тебя этой фигни больше, чем у девчонок! - Альбатросс тянется к одному из тюбиков, за что получает по загребущим рукам. - Сейчас я "эту фигню" тебе так глубоко засуну... - угрожающе начинает молодой человек, на что парень по другую сторону стола лишь заливисто хохочет. Чуя, судя по его виду, очень сильно жалеет, что решил зайти в бар. Конечно же на это никто из присутствующих внимания не обращает. Альбатросс занят любимым делом "Насоли ближнему своему", а Липпман спасает свою бесценную косметику от чужих лап. И, выполнив поставленную цель, актёр оборачивается к Накахаре со словами "Возни будет много, поэтому сидишь и не рыпаешься". Альбатросс, похоже, решил на время отступить. Эту битву он, как говорится, проиграл, но войну проигрывать не планировал. Первым делом Липпман начал наносить на кожу "подопытного", как сам себя окрестил Чуя, праймер, неспеша подкрепляя это рассказом, зачем это вообще нужно. Накахаре только и оставалось, что стараться не зевать во время этого рассказа, потому что к полученным знаниям он относился, как к фоновому шуму. Альбатросс "ни разу не подозрительно" крутился рядом со столиком сначала, а затем с Чуей. Но пока что не мешал. Тональный крем тоже был нанесён без любых проблем. Но вот когда Липпман начал наносить консилер, мысленно радуясь, что Альбатросс, оказывается, не такой уж и дурак, парень резко испортил и так плохое мнение о своих умственных способностях: провел пальцем по щеке Чуи, стирая аккуратно наложенный тон. - Чуя-кун, ты прям стена! На тебе столько штукатурки... - Альбатросс! - Липпман был возмущен. А Накахара... А Накахара захотел сорваться с места, чтобы доходчиво объяснить наглецу, кто тут стена и кто сейчас будет в стене. Актёр резко и цепко поймал Чую за плечо и скомандовал: - Сидеть. Я не закончил. А из-за одного идиота часть придётся стереть и переделать. К злым друзьям Альбатросс не подходил. Чуя изнывал от скуки и нежелания сидеть в кресле и поворачивать голову вслед за цепкими пальцами Липпмана. Когда всё закончилось, Липпман сказал, что это чужой вид всё ещё оставляет желать лучшего, но парень хотя бы выглядит более живым, чем поначалу. Альбатросс, услышав это, с хитренькой улыбкой медленно начал подходить к Чуе, явно желая того тыкнуть и смазать "хрупкое совершенство". Не сказать, что Чуе это понравилось и, когда Альбатросс подошёл опасно близко, рыжий парень не нашел ничего лучше, чем его отпихнуть...***
- Ну кто же знал, что я врежусь в стол, и косметичка Липпмана решит полетать?! - Альбатросс, всё время рассказа сидевший молча, не смог дальше сохранять молчание. Актёр на это одарил его настолько выразительным взглядом, что парень аж на секунду притих, чтобы потом громко переспросить "Ну а что такого?!". - Ты хоть знаешь, сколько та палетка стоила?! - Стоп. - Пианист, просто смотрящий на происходящее, решил уточнить: - Липпман, ты их растащил по разным углам из-за одной своей палетки? Молодой человек приподнял бровь в выражении лица "А что такого?" и коротко ответил: - Да. И тогда командир Флагов понял, что нужно вводить правило "Ни при каких обстоятельствах не трогать косметику Липпмана".