***
-Привет, — говорит Джоуи, выходя из спальни. Растрепанные волосы, мятый халат, в общем, только проснулся. Чендлер уже сидит на кухне, ест хлопья и пьёт сок. -Привет, — здоровается он и смотрит, как Джоуи идёт к холодильнику за молоком, чтобы приготовить себе завтрак. — Что делаешь сегодня? Едешь на прослушивание? -Да, — отвечает Джоуи. Он сидит напротив Чендлера, довольно улыбаясь. ‐ Пробы на роль таксиста, — он смотрит вдаль, как будто бы представляет себе что-то грандиозное. ‐ Таксист номер один. -Вау, — улыбается Чендлер. — Таксист номер один. Эта роль придумана специально для тебя. Джоуи закатывает глаза. -Нет, я правда так считаю, — говорит Чендлер. — Это здорово, — Джоуи пожимает плечами. — Сколько у тебя реплик? -Три. -Неплохо. -Ага. И мне надо будет реагировать на то, как главные герои целуются в моем такси, так что у меня в сценарии ещё и эмоции есть. -Ну, — тянет Чендлер. — Буду скрещивать пальцы за тебя весь день. Джоуи улыбается. -Спасибо, — говорит он с наимилейшей искренностью. Чендлер знает, что он плох в том, чтобы все скрывать, но если Джоуи продолжит выглядеть таким удивлённым каждый раз, когда Чендлер делает ему комплимент, как будто это для него новости, тогда он, черт возьми, научится. Он готов на все ради Джоуи, вот в чем дело. Только в последнее время это стало проблемой. Ему было не больше четырнадцати, когда он впервые посмотрел на парня и такой: «Ох.» Посмотрел на парня ещё раз и такой: «Ох, черт», — но не в хорошем смысле. Это были 80-е, плюс ко всему. Кто-то называл его словом на букву «п» прежде, чем он имел хотя бы шанс подержать парня за руку. Его папа ушёл с другим мужчиной, и люди, которые были такими же, как он, умирали по телевизору каждую ночь, пока весь остальной мир говорил, что они этого заслуживали. Так что он решил держать это «Ох, черт» глубоко в себе и не делал ничего. Никаких пьяных поцелуев на вечеринке. Тем более, упаси господь, никаких пьяных поцелуев на новогодней вечеринке. Не до Джоуи. Тогда правда ли это так удивительно, что Чендлер совсем немного влюблен в него? Он пытается справиться с этим. Пытается справиться с необходимостью видеть его таким, как сейчас, такого помятого со сна и уютного, улыбающегося так, как будто он именно это и имеет в виду. Пытается не смотреть на него свежего, только что вышедшего из душа, когда вода стекает по его груди, и он пытается справиться со совместными вечерами с ним, и с утрами с ним, и даже с чёртовыми днями, без того, чтобы просто потянуться и взять его за руку. Это тяжело. Он хотел бы быть в отрицании. Может быть, он и был в самом начале, и это было приятно. Было иначе, по крайней мере. Это не было так мучительно, как сейчас, потому что он хочет Джоуи, но не может его заполучить, и это не только потому, что Джоуи не хочет его в ответ. -А какие дела у тебя сегодня? — спрашивает Джоуи. Он всегда спрашивает. Заботится слишком сильно. Из окна льётся мягкий свет от рассвета, и Чендлер тоже помнит, когда впервые увидел мальчика с таким взглядом и почувствовал, каково это, когда кто-то дотрагивается до твоей груди и перехватывает дыхание. -Ну, знаешь, — отвечает. — Двигать цифры из одной колонки в другую, из другой в прошлую. Занимательный процесс. Джоуи хихикает. -Ну, повеселись там, — говорит он, улыбаясь, и Чендлер любит, когда он это делает. -О, ну конечно. Как иначе-то? Джоуи улыбается ещё больше. Он все ещё улыбается, когда машет Чендлеру, одетый в костюм и прочее, и выходит за дверь. Это хорошее утро. Чендлер улыбается весь день, даже когда босс пытается дать ему больше работы, чем он сможет закончить в заданный час, улыбается, когда приходит домой, и улыбается даже тогда, когда кто-то из них бросает свои ключи на стол, и он ломается. Они немного спорят о том, что им теперь с этим делать, но потом Чендлер обнаруживает себя в магазине мебели, Джоуи рядом с ним, они спорят как пара о том, нужна ли им садовая мебель или что-то с орнаментом, а потом они видят его. Настольный футбол. Лицо Джоуи светится при взгляде на него, и Чендлер чувствует, как его сердце выпрыгивает из груди. Чувствует, как все в нем немного болит от тоски, потому что он такой красивый, когда взволнован, и потому что Чендлер понятия не имеет, как возможно знать Джоуи и не быть в него влюблённым. Это обязанность. Обязанность, которая заставляет Чендлера чувствовать себя немного виноватым, потому что он думает, что это значит для него что-то другое, чем для Джоуи, и потому что он как будто бы втягивает его во что-то, не говоря ему всей правды. Но он не может сказать. Мужчины не говорят другим мужчинам, что хотят провести всю свою жизнь с ними. И даже если говорят, то Чендлер — нет.***
Иногда, все-таки, мужчины должны говорить другим мужчинам, что они хорошие люди. В такие моменты, как сейчас. Потому что Джоуи узнал, что его отец изменяет матери. Они спят вместе на диване. Чендлеру трудно пережить тот факт, что Джоуи угрожает снять с себя одежду. Не то чтобы он не видел Джоуи голым прежде. Он старается об этом не думать. Это все равно неважно. Потому что Джоуи боится, что он не способен на преданность, и Чендлер хочет взять его лицо в свои руки и сказать ему, что он самый преданный, самый добрый человек из всех, что Чендлер когда-либо встречал. И это правда. Он искренний, он до боли милый. Он внимательный. Все тело Чендлера болит, когда он думает, как Джоуи в себе сомневается, или, что хуже, когда Джоуи думает, что он плохой человек, намеренно вредящий другим людям. «Посмотри на себя, — хочет сказать он. — Как ты можешь не видеть? Ты самый лучший человек во всем мире, и это меня убивает.» Он хочет сказать ему и другое, например: «Я бы доверил тебе свое сердце», — но это была бы ложь. Это не вина Джоуи. У Чендлера просто не хватает смелости, да и никогда не хватало. Он говорит не совсем это. Но он говорит Джоуи, что он верит в его способность быть преданным, потому что нахер смелость, Джоуи должен это знать. И остальное Джоуи тоже должен знать, и Чендлер ему расскажет. -Невероятно, — отвечает Джоуи, когда он почти спит. — Иногда я думаю, что ты знаешь меня лучше кого бы то ни было. Они выключили свет, так что Чендлер не может его видеть, но он чувствует его присутствие прямо здесь, рядом с ним на кровати. Они оба лежат на спине. Джоуи дышит ему в шею, потому что он повернул голову в его сторону, чтобы все равно пытаться на него смотреть. Чендлер знает, что он проснётся завтра первым и будет выпутываться из объятий с Джоуи, если он достаточно хорошо знает свое тело. Это тело, этот предатель, оно всегда тянет наружу то, что нужно держать внутри. -Ну, ‐ говорит он в ночь. — Мы давно знакомы. Он чувствует посмеивание Джоуи на своей коже. Это маленькое наслаждение. Одно, которое он может себе позволить. Он закрывает глаза. ‐Иногда, — говорит Джоуи, и в его голосе больше нет смеха. Наоборот, он звучит почти грустно. — Иногда мне кажется, что ты единственный человек, который ничего обо мне не знает. -Что? — спрашивает Чендлер. Он почти смеётся, потому что это было странно, ни с того ни с сего, но Джоуи, кажется, говорит серьёзно. — Я что-то не так сказал? -Нет, — отвечает Джоуи. Он все ещё звучит печально. Чендлер не знает, что с этим делать. Не тогда, когда ему слишком неловко даже повернуть голову к Джоуи, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты все отлично сказал. -Тогда что не так? Джоуи вздыхает. Чендлер слышит это в тишине ночи. -Ничего, ‐ отвечает Джоуи. — Забудь об этом. -Но… -Иди спать, Чендлер, — одеяло шуршит, и Джоуи отворачивается. — Просто иди спать. Когда Чендлер просыпается утром, его рука обвивает Джоуи, и Джоуи прижимается к нему, дыша в шею. Чендлер отодвигается. Медленно, осторожно, чтобы не разбудить Джоуи. Он принимает душ. А когда выходит из него, Джоуи уже сидит на кухне, поедая мюсли. -Утра, — здоровается он. Это почти так же, как и обычно. Чендлер даже не думает обсудить прошлую ночь. Он собирается сделать себе маленькую милость и сбежать от неё. -Утра, — здоровается Чендлер. — Давно ты проснулся? Джоуи смотрит на него. А затем отворачивается. -Ага, — говорит. — Ты уже ушёл, когда я встал. Чендлер кивает. Он не может отделаться от ощущения, что это была ложь.***
Они не говорят об этом. Здесь не о чем говорить, не так ли? Хей, а помнишь ты сказал, что я тебя совсем не знаю? Хэй, а помнишь, как ты это сказал, и это заставило меня беспокоиться, и мне также стало грустно, потому что ты не понимаешь, как сильно я знаю тебя, потому что всегда наблюдаю. Потому что ты не понимаешь, что ты — все, о чем мне хочется знать. Нет. Конечно же, они не могут поговорить об этом. Поэтому и не говорят. Тем временем, Джоуи продолжает свидания. Все еще с женщинами — конечно, ну конечно же с женщинами, почему бы это не с ними? — и все еще время от времени, несмотря на их разговор о его отце. Чендлер не слишком-то и думает об этом. Это ложь, но он говорит так себе все равно. Он не часто об этом думает. Ему повезло иметь оправдание, что он плох в свиданиях, чтобы их избегать. И он хочет их избегать. Это изматывающе, и ему все равно никогда не нравилась ни одна девушка. Ему никто не нравился до Джоуи, если честно. Это ещё одна вещь, о которой он говорит себе не думать. В итоге, Джоуи ходит на свидания, а Чендлер нет, но в один день Джоуи приглашает его на двойное свидание, и Чендлер представить себе не может вещи ужаснее, чем смотреть, как Джоуи мило беседует с кем-то другим, но он идёт все равно. Потому что он мазохист. И потому что это сделает Джоуи счастливым. На его свидании оказывается Дженис. Она не совсем то. Она не то, чего он правда хочет. Но она безопасная, и она мила с ним, и каким-то образом Чендлер думает, что она знает, потому что она никогда не заставляла его говорить больше, чем он хочет. Она никогда не заставляла его выходить за рамки того, что он может ей сказать, и он ценит это, даже если он почти уверен, что это не совсем хороший рецепт долгих отношений. Это неважно. Он не хочет долгих отношений. Но он хочет провести хотя бы одну ночь не в одиночестве. Так что он приводит её домой. Джоуи лыбится на него на следующий день, хлопает по спине, как это делают мужчины, и встряхивает его. Он подыгрывает, потому что приятно видеть Джоуи таким, и это здорово в любом случае. И вот они здесь, улыбаются друг другу, ударяют кулаками в грудь друг друга. -Может быть теперь ты не будешь вечно угрюмым, — говорит Джоуи, и Чендлеру хочется смеяться. -О, нет, — отвечает он. — Ты не так понял. Угрюмость просто часть моего характера. -Ну да, ну да, — закатывает глаза Джоуи и опускает руки. Он садится за кухонный стол. Дженис все еще в соседней комнате, но Чендлер хочет быть здесь, с Джоуи, выглядящим так помято-уютно. — Так вы теперь снова вместе или что? -Я и Дженис? — спрашивает Чендлер. — Я правда не знаю. Она — Дженис. -Хорошее наблюдение. Чендлер закатывает глаза, и садится напротив Джоуи за стол. -А что насчёт тебя? — спрашивает, меняя тему. -Меня и Дженис? -Нет, придурок, тебя и женщины, с которой ты хотел встретиться так сильно, что начал все это. -Мы занялись сексом, — ответил Джоуи. -Я не об этом, — говорит Чендлер. Он думает о том, что Джоуи занимался сексом. Он перестаёт об этом думать. — Я имею в виду, ты планируешь снова с ней встречаться? -Оу, — понимает Джоуи. — Да, — сердце Чендлера перестаёт биться. — Следующие две недели. -А, — выдаёт Чендлер. Он ненавидит, что чувствует облегчение. — А что случилось с твоей преданностью? -Прекрати, — огрызается Джоуи. — Она сейчас на работе за границей, а потом улетает обратно. Он не выглядит расстроенным из-за этого, но Чендлер чувствует себя плохо. -Прости, — говорит. -Все нормально, — отвечает Джоуи. — Даже если бы она была отсюда, я бы все равно с ней не остался. -Ладно, — говорит Чендлер. — Это не то, что я имел ввиду. Я просто извинялся за то, что предположил… -Ты слишком беспокоишься, — успокаивает Джоуи. — Все нормально. -Я не останусь с Дженис, — выдаёт Чендлер. Потому что он не может сказать ничего из того, что на самом деле хочет, типа: «С тех пор, как ты поцеловал меня, у меня ощущение, что я все делаю неправильно, и я не знаю, как это исправить», или например: «Если ты чувствуешь то же самое и если бы ты сделал первый шаг, возможно, я бы тебе позволил.» Джоуи смотрит на него. Отворачивается. -Хорошо, — говорит. Это может значить что угодно и не значить ничего. -Хорошо.***
Он не остаётся с ней. Он бросает её почти сразу после воссоединения. Но Джоуи. Джоуи не бросает ту девчонку, не раньше назначенных двух недель. В действительности, он приводит её домой, и там они занимаются сексом в одной стене от спальни Чендлера. Он идёт к Монике со своим одеялом, и ложится на ее диване. Немногим позже она выходит из комнаты за стаканом воды. ‐Привет, дорогой, — говорит она, когда видит его. Чендлер мычит что-то нечленораздельное в её направлении, и она идёт дальше на кухню. — Что ты здесь делаешь? -Меня выгнали из дома звуки секса, — отвечает. Она тихонько смеётся. Потом садится на конец дивана, где лежат его ноги. Он поднимает их и кладёт к ней на колени. Она смотрит на него, склонив голову, как будто видит что-то в его глазах, или в выражении лица, и в том, что он здесь. Он немного ненавидит её за это. -Ты в порядке? — спрашивает она. -Почему я должен быть не в порядке? Она пожимает плечами. -Я не знаю, Чендлер. Правда. Но ты можешь мне сказать, если ты не в порядке. -Спасибо, — отвечает. — Но я думаю, что мне больше подходит бывший психотерапевт Фиби, если я хочу, чтобы неприятная правда о себе была извлечена из темноты моего подавленного мозга. -Не все должно быть смешным, — говорит она. И Чендлер думает, что уже готов вернуться в свою квартиру. -Не все должно быть грустным, — парирует он. Она снова пожимает плечами. Потом улыбается. -Ладно, — говорит, меняя тон, тем самым меняя тему. — Можешь уснуть? Потому что, если нет, то прямо сейчас на канале показывают какой-то особенно захватывающий фильм. Она слишком проницательна к нему. Иногда он ненавидит это. Сейчас он не возражает. -Откуда ты узнала, чего именно я хотел? — говорит он. Он меняет положение в вертикальное и притягивает её к себе. Они делят одеяло. -Потому что, — говорит она, выключая телевизор. — Я знаю тебя.***
Джоуи продолжает заниматься сексом с женщинами. Чендлеру все еще приходится это слушать. Это ужасно, но терпимо. Все это. Терпимо, пока Рейчел не снится то, как они занимаются сексом. -То, что сказала Рейчел, было смешно, — говорит Джоуи, когда они возвращаются в квартиру ночью. «Почему, — думает Чендлер. — почему, ну почему ты просто не забыл это. Почему ты просто не можешь замолчать хотя бы один раз и оставить меня в покое. Почему ты должен говорить обо всем, почему ты должен замечать меня, почему ты должен быть таким трагически недосягаемым, почему ты доказываешь мне снова и снова, и снова, что ты был бы милым, если бы понял это, если бы поддержал это. Почему ты выглядишь так, будто уже обо всем знаешь, будто успокаиваешь или жалеешь? Почему ты должен быть таким добрым все время? Почему ты просто не можешь быть мудаком?» -Оу, давай не говорить об этом, — отвечает он. — Росс убьёт нас. Джоуи смотрит на него, долго и тяжело. -Разве это не было бы смешно? — говорит. — Если бы это было то, что мы делали? «Смешно, — думает Чендлер. — В этом не было бы ничего смешного». Но на лице Джоуи выжидающее выражение, и он слишком близко. Слишком близко к истине. Чендлер никогда не ненавидел его так сильно. -Нет, — отвечает он. Он даже не хочет делать из этого шутку. Лицо Джоуи меняется. -Я не имел в виду «смешно», как что-то, над чем надо смеяться, — говорит. — Я не имел в виду, что «смешно» — это плохо. Чендлер заходит в комнату прежде, чем Джоуи скажет что-то ещё. Он, кажется, хочет плакать. Он никогда не плакал. Но этой ночью, сидя на кровати и уткнувшись лицом в ладони, он позволяет себе одну слезу. Только одну. Он нарушает свое же обещание. Их больше, чем одна. На следующее утро, когда он просыпается, Джоуи уже ушёл. Но оставил сообщение на доске у двери. Оно гласит: «Смешно. Синонимы: Интересно. Ново. Странно. Сбивающе. Антонимы: Плохо.» Чендлер стирает это краем своего рукава. «Смешно, — думает он. — Синонимы: Сексуально. Ужасающе. Правильно.»***
Бен родился. Некоторое время все хорошо. Чендлер любит этого ребёнка. Может, это странно, потому что он никогда не задумывался над детьми, и этот даже не его, но он чувствует новый детский запах, и он слишком милый, когда обхватывает своими пальчиками большой палец Росса. Они сидят в гостиной Моники, и смотрят на него с нежными улыбками на лицах. Он прижимается к Монике, потому что знает, что она тоже любит Бена, и он знает, насколько это ошеломляюще. Когда он поднимает глаза, он ловит взгляд Джоуи. Они улыбаются друг другу. И прямо сейчас Чендлер не чувствует никакой боли. Немногим позже Джоуи выходит из своей комнаты полностью готовый к работе в торговом центре, одетый в ковбойский костюм. Чендлеру трудно сдержать смех. -Утречка. Хорошо выглядишь, — говорит он, стараясь, чтобы молоко от хлопьев не полилось из носа. -Это из-за того парня, — говорит Джоуи. — Человек Амбре. Он настолько хорош, что начальство хочет добавить людей в его команду. -И ты решил одеться так и вызвать его на дуэль? Джоуи смотрит на него, проходя мимо, чтобы взять миску для себя, прежде чем сесть напротив него за стол. -Ха-ха. Чендлер даёт ему хлопья. Джоуи уже настрадался, Чендлер видит это. Большую часть времени он видит его насквозь, так что и это он тоже видит. -Хэй, — говорит. — Я уверен, что он ничто рядом с тобой. -О, правда? -Да. Может, ты должен вызвать его на дуэль. -Очень смешно, — отвечает Джоуи. — Разве это не ты всегда говоришь, что я впечатлительный? Ты действительно хочешь, чтобы это было на твоей совести? -Что? Твоя гордость? Джоуи закатывает глаза, но улыбается. Может быть, это был совсем немного флирт, но это не больно. Это мило. Чендлер улыбается в ответ. -Хочешь, чтобы я пришёл спасти тебя? — продолжает Джоуи. — Ты был бы отличной дамой в беде. -Кажется, ты собирался уходить? -Неа. -Ну, может, тебе уже стоит. Чендлер улыбается. Джоуи тоже. И Боже, он скучал по этому. Может, Джоуи и не может быть его любовником, но Джоуи его лучший друг. Чендлер хочет сделать больше, чтобы убедиться, что не потеряет это направление. -Ладно, большой мальчик, — говорит он, вставая, чтобы отнести миску в раковину. — Будь хорошим ковбоем сегодня. Увидимся вечером. Джоуи передразнивает его, но ему явно это нравится. -Пока-пока, — прощается Джоуи. Чендлер направляется к двери и открывает её. -Пока, — отвечает, когда она закрывается за ним. Когда он заходит обратно, он рисует Джоуи ковбоя на доске, просто потому что знает, что это улыбнёт Джоуи. Это хороший день.***
Потом мистер Хеклс умирает. Чендлер просматривает его дневник за старшую школу, и видит все правильные слова. Забавный. Клоун класса. Расставался с девушками после ничего, и провел всю жизнь в одиночестве. С таким же успехом можно было бы написать «гей». Не написано. Но Чендлер знает, что это значит. Он хорошо умеет подавлять эмоции. Это то, чем он занимается. Но иногда он думает о том, что ему за двадцать, что он сидит в шкафу, каждый день зарываясь в него все глубже, как в могилу, как будто он пытается похоронить себя заживо. Он говорит с девочками об этом, о мороженом и спортивных штанах, но они на самом деле не понимают. Дело вовсе не в целеустремленности, а в храбрости, а у него ее нет. Когда он возвращается в квартиру, Джоуи все еще здесь, сидит на диване с ногами, смотря телевизор на низкой громкости. -Я думал, ты уже спишь, — говорит Чендлер. Джоуи двигается, и смотрит на него через плечо. Он улыбается. -Не смог уснуть, — отвечает. — Что это у тебя? -О, это? — Чендлер указывает на свои спортивные штаны и баночку с мороженым, которую все еще держит в руке. — Это новый образ, который я пробую. Джоуи закатывает глаза. Чендлер присоединяется к нему на диване. -Что ты смотришь? -Понятия не имею, программа изменилась на какую-то с природой. Я не обратил внимания. Что-то, что Росс любит. -Звучит отстойно. -Так и есть. Они улыбаются друг другу. Как будто это то, что они делают вместе. От этой мысли дыхание Чендлера застревает в горле. Иногда, в такие вечера, как этот, кажется, что все могло бы быть так просто. Он мог бы сделать это: сидеть на диване с Джоуи, смотреть телевизор допоздна, прижимаясь к нему своим боком. Провести рукой по его волосам. Может быть, даже поцеловать его. Иногда кажется, что это не так уж недосягаемо. Как будто было бы не так страшно открыться. В конце концов, этот шаг не так уж далек. -Ну? Что с тобой? — спрашивает Джоуи. В этот раз тише. -Просто немного паники из-за мистера Хеклса, — отвечает Чендлер. Он уже был честен с девочками. Но это не значит, что он не будет честен с Джоуи. -Оу, — произносит Джоуи. — Боишься стать таким же ненавистником шума, как он? -Скорее, таким же одиноким, как он. Лицо Джоуи немного вытягивается. Затем он улыбается. -Ты не один, — говорит он. — Ты не будешь одинок, — он заглядывает к Чендлеру в глаза, смотря чётко в них. — У тебя есть я. Он имеет в виду друг. Но прямо сейчас, это нормально. «Любовь, — иногда думает Чендлер, как в чертовом клише. — Любовь нас разделит.» Как это случилось с Кипом каким-то негласным которого-на-самом-деле-никогда-не было-но-мог-бы-быть путем, и как это случилось с мальчиком из старшей школы, с которым они это скрывали, никогда даже не целовались и не говорили вслух. Джоуи никто из них. Джоуи его лучший друг. И в этот момент Чендлер думает, может и не разделит. -Спасибо, Джо, — говорит он, снова улыбаясь друг другу. — Я знаю. Немногим позже они заботятся о Бене, и женщины на улице по ошибке принимают их за пару, и Чендлер притягивает Джоуи ближе к себе, называя его своим партнёром, и это легко. И это приятно. Но что важнее, это уже не кажется таким страшным. Фиби заводит парня, который не хочет расставаться с ней, и Джоуи предполагает, что он может быть геем, что значит, что у него есть свой гей-радар. Росс и Рейчел наконец-то помирились и поцеловались, и, опять, Чендлер обвивает Джоуи рукой и притягивает его к себе, и они оба нежно улыбаются друзьям, и дела идут на лад. Так что, когда Фиби хочет увидеться с отцом, Чендлер предлагает ему и Джоуи пойти с ней. И вот они здесь, сидят на задних сидениях её машины, одни в темноте, бок о бок. -Ты замёрз? — спрашивает Джоуи в темноте. -В душé? Да. Джоуи улыбается. Чендлер считает, что это красивая улыбка. Всегда считал. -Нет, мне нормально, — отвечает он на вопрос. — А ты замёрз? -Нет, нормально. Чендлер расплывается в улыбке. -Рад, что мы разобрались с этим. -Хм. Есть что-то особенно приятное в нём сегодня. Не совсем так, как обычно. Может, что-то ранимое. Что-то честное. Определять такие вещи всё ещё трудно для Чендлера. Когда он был младше, ему казалось, что станет лучше, что он начнёт разбираться. Но моментами это всё ещё ставит его в тупик. -Это хорошо, что Фиби увидит отца, да? — спрашивает Джоуи. Он хочет говорить в этот вечер. Чендлер думает, что он самый милый человек на свете, когда сидит тут и пытается завести разговор, чтобы поделиться своими мыслями. Так что Чендлер потакает ему. -Да, это так, — отвечает. Джоуи кивает. -Ты скучаешь по своему отцу? Ох. Чендлер замолкает на секунду. Джоуи не торопит. -Ну, он же не умер, — отвечает Чендлер. — Я могу с ним увидеться, если захочу. Джоуи вздыхает. -Это не значит, что ты не скучаешь. -Это из-за того, что Фиби видится с отцом? Хочешь поговорить о своём отце? -Нет, — отмахивается Джоуи. — Я не хочу говорить ни о чём, о чём не хочешь говорить ты. Я просто спросил. Снаружи проезжают машины. Свет их фар освещает мокрый после дождя асфальт. Чендлеру совсем не холодно, на самом деле. Здесь тепло. И он всегда любил нью-йоркские зимы, но иногда бывают моменты, как сейчас, когда он смотрит на лицо Джоуи в свете луны, когда он хочет пересесть на переднее сидение и увезти их куда-нибудь. Загород, может быть. Куда-то, где будут только они вдвоём. -Я скучаю по нему, — наконец отвечает Чендлер. Джоуи смотрит на него. — Но он нас бросил, если что. Джоуи оценивает его ответ секунду. -Ты бы так же обижался на него, если бы он ушёл с женщиной? — спрашивает. Это не то сопереживание, которого ожидал Чендлер. Он мог бы разозлиться на это, и в другой день, возможно, так бы и сделал, но Джоуи выглядит таким теплым и нежным, весь такой уютный, так что он не злится. -Не знаю. Возможно. Возможно, нет. Джоуи смотрит на него, чуть улыбаясь. -Так или иначе, это такое клише, да? Папа бросил меня, так что теперь у меня травма. Мне просто нужно быть злым начальником и драться, и тогда у меня всё будет в порядке. -Ты никогда ни с кем не дрался. -Даже с этим я не справляюсь. Джоуи почти улыбается. Не так, будто ему смешно, а будто он беспокоится. Не в плохом смысле, как Моника иногда улыбается ему. Так, как улыбается мама. И Джоуи улыбается так же, оказывается. Так, что Чендлеру хочется сказать, чтобы его оставили в покое. Но это не плохо. Так что Чендлер улыбается ему в ответ. -Как сильно ты ненавидишь то, что парень-психиатр Фиби был прав? — спрашивает Джоуи. -Слишком сильно. Джоуи смеётся. Они смеются вместе. Это не кажется таким плохим. После этого они какое-то время сидят в тишине. Джоуи смотрит в окно машины, уличные фонари прекрасно освещают его скулы, как будто бы он пытается найти правильный свет, даже когда он не актёрствует. От жара между ними костяшки их пальцев почти соприкасаются. -Чендлер? — произносит Джоуи. Он деликатен. Он поворачивает голову обратно и ловит взгляд Чендлера. -Да? -Мне кажется, ты должен позволить себе быть счастливым. Чендлер сглатывает, но это вся его реакция. Никакого шока. Как будто бы Джоуи залез внутрь себя и искал что-то глубоко в своих мозгах, но Чендлер заметил этот процесс. Так что он не удивлён. Он фыркает, но он вежлив, когда говорит: -И что это за хрень? — говорит он почти нежно. Потому что вечер позволяет быть нежнее. Вечер позволяет костяшкам их пальцев почти соприкасаться, и позволяет Джоуи смотреть прямо Чендлеру в сердце, не боясь, что он сбежит. — Ты сумасшедший, ты знаешь? Кто сказал, что я не счастлив? Может быть, я счастлив. -Может быть, — соглашается Джоуи. — Ты не должен врать мне, если что. Чендлер смотрит на него. -Ты сумасшедший, — говорит. -Ты уже говорил. Чендлер, вопреки себе, улыбается. -Хорошо. -Хорошо. Они сидят в тишине. Джоуи снова смотрит в окно на проезжающие мимо машины. Кажется, будто он делает это почти намеренно, как будто нарочно дает Чендлеру пространство. Именно это, а так же тот факт, что он увидел что-то в Чендлере и не сбежал, факт, что сказал это вслух и ничего не разрушил — это всё даёт Чендлеру возможность сказать. -Джоуи? -Да? -Насколько сильно я ненавижу то, что ты прав? Джоуи смеётся. Чендлер тоже немного посмеивается. -Слишком сильно? -Слишком сильно. Они смеются ещё сильнее. -Джоуи? — окликает Чендлер потом. Джоуи снова смотрит на него. И Чендлер доверяет ему, доверяет всем своим сердцем, так что это он доверит тоже. -Да? -Кажется, я гей. Ощущение, будто что-то сломалось. Он никогда не говорил этого вслух раньше, даже самому себе в ночи, даже в зеркало, когда он бывал один. Даже в своей голове, даже в кровати. Никому. Но теперь он сказал это парню, в которого влюблён. Джоуи смотрит на него, и он улыбается. -Тогда прекращу сводить тебя с женщинами, — отвечает Джоуи. И, конечно, это легко, конечно же. Когда у Джоуи что-нибудь было сложным? Когда он чего-то не понимал? -Спасибо тебе, — говорит Чендлер. -Не благодари, я же твой друг. -Некоторые друзья гомофобы. -Нет, — отвечает Джоуи, смотря прямо в его глаза. Как будто это важно для него. — Если они гомофобы, то они не друзья. Чендлер смотрит на него. Кивает. -Ладно, — говорит. Джоуи тоже кивает. -Хорошо. Они перестают разговаривать после этого. Но Чендлер чувствует себя так, как будто он годами носил кандалы, и как будто он только что их снял. Может быть, это всего на пять минут, он еще не знает, но они сняты. И он снова может дышать. И он чувствует, как сильно они разрушали его тело, и как он устал. Машины снаружи продолжают проезжать мимо. Чендлер смотрит, как Джоуи наблюдает за ними, пока его глаза не закрываются, и он не засыпает. Когда он просыпается, его руки и руки Джоуи переплетены на сиденье между ними. Он не убирает руку, и Джоуи тоже, и он не знает, что это значит, но, когда он ложится спать той ночью, он больше не несет никакого веса, кроме веса своего собственного тела.***
Джоуи представляется актёром в их первую встречу, и Чендлер тогда об этом не задумывался, но это было до того, как он начал его узнавать. До того, как он видит страсть в глазах Джоуи, когда тот рассказывает о своем деле, слегка скрытую за вуалью притворной беспечности, но горящую одновременно сильно и настойчиво. Он прослушивается на роль в «Днях нашей жизни», и он получит её. Только если переспит с директором по кастингу. Вот, где они сейчас. И Чендлер не понимает, что делать. Потому что мысль о том, что кто-то другой будет касаться мягкой, тонкой, как бумага, кожи Джоуи, вызывает у Чендлера желание содрать с себя шкуру, но это карьера Джоуи. Это мечты Джоуи. Так или иначе, это не его дело. Они с Джоуи не больше, чем друзья, живущие вместе, чем люди, делящие утра и вечера. Так что это не его дело. Но этим вечером, после того как он думал об этом весь день, Джоуи выпивает достаточно, чтобы опьянеть, сесть на диван и спросить Чендлера, что ему делать. -Может быть, ты должен спросить кого-то, у кого был хороший секс в жизни вместо того, чтобы взвешивать все «за» и «против», — отвечает Чендлер. -У тебя никогда не было хорошего секса? — спрашивает Джоуи. Он выглядит таким шокированным, что это почти забавно. Его волосы, спадающие на лицо, немного растрепаны из-за того, как он проводит по ним руками, потому что он пьян, и потому что уже поздно, и потому что он устал, наверное. -У меня был секс только с женщинами. Он наблюдает, как Джоуи ищет взаимосвязь, и улыбается. Джоуи тоже улыбается их маленькому секретику. -Ну, — вспоминает он. — У тебя на работе был один парень, нет? Чендлер старается, чтобы его улыбка не выглядела натянутой. Никто из них никогда не заговаривал о том рукопожатии, его больше не повторялось, но Чендлеру кажется, что эта ситуация всё равно висит над ними с тех пор, как она произошла, висит и ждёт, когда о ней вспомнят, но её забрасывают. -Я не думаю, что у двух процессоров обработки данных были бы хорошие отношения, — говорит он. — Но говоря о тебе, если она красивая, то я не знаю, почему бы вы не могли с ней переспать. Ты спишь с женщинами просто потому, что они красивые, всё время. -Проблема не в ней, а в моих принципах. -В твоём чём? Джоуи кривит ему лицо. -Ха-ха. Чендлер, пожалуйста. Я пытаюсь быть серьёзным, вообще-то. -А, серьёзным. Так вот, почему ничего не выходит. Ты же знаешь, что это не моя сильная сторона. Сейчас, когда Джоуи выглядит раздражённым, он реально выглядит раздражённым. -Ты редкостный хер иногда, — говорит он. — Ты хочешь, чтобы я спал с ней? У Чендлера появляется кислый привкус во рту. Горько. Горько, горько, горько, как будто бы Джоуи не имеет на это права, но Чендлер всё равно пропускает это мимо ушей, когда говорит: -Я вообще не вижу причин, по которым моё отношение должно влиять на твоё решение. Джоуи закатывает глаза. -Конечно, оно влияет. -Нет, не думаю. -Ты слепой? -Не знаю, мне стоит проверить зрение? -Что на самом деле произошло с Кипом? И вот сейчас Чендлер ненавидит его. Он никогда не ненавидел его так, как сейчас, гораздо больше, чем стоило бы ненавидеть соседа по квартире, с которым вы не собираетесь жить вместе всю жизнь. Как будто бы Джоуи сам не знает, что произошло. Он тугодум временами, но, когда дело касается чувств, он понимает гораздо больше, чем кто-то хотел бы, так что вряд ли он не смог сложить два плюс два и увидеть общую картину. Особенно после того, как Чендлер открылся ему. -Ты не допускал мысли, что тоже мог ему нравиться? — продолжает Джоуи. -Мог нравиться? — Чендлер пытается заставить свой голос не дрожать. — Кто вообще говорил, что он мне нравился? -Ты. По тебе видно. Чендлер невесело смеётся. -Тогда скажи, что ещё по мне видно, м? Может, ты проанализируешь всю мою жизнь, потом выставишь в рядочек всю херню, что в ней была, и пожалеешь меня за каждую из них? Или может, хах, может ты заставишь меня раскрыть все свои самые личные секреты, а потом швырнёшь мне их обратно в лицо? -Я думаю, ты наговорился, — произносит Джоуи, и в его голосе появляется такая опасность, какую Чендлер никогда раньше не слышал. -Это ты хотел обо мне поговорить. -Ты обидел меня. Это заставляет Чендлера заткнуться. Они сидят в тишине, рядом. Вне себя от злости. Не смотря друг другу в глаза. Чендлер не понимает, почему эти разговоры всегда заканчиваются так. С разбитым сердцем, застывшем в груди, и Джоуи смотрит так, будто его сердце разбито тоже. Он не знает, что делать. Иногда кажется, будто Джоуи уже знает и заставляет его сказать это, как будто он хочет поговорить об этом, хочет разобраться с чувствами Чендлера и придумать план, как их преодолеть. Но Чендлер не может это сказать. Если скажет — это станет правдой, и все узнают об этом, и вся его жизнь изменится. Если скажет — он не сможет вернуть всё обратно. Ему придётся жить с этим всю оставшуюся жизнь. -Прости. Он так устал ссориться. Он не знает, как это остановить. -Всё в порядке, — говорит Джоуи, но они оба знают, что всё не в порядке. Перед тем, как лечь спать, он пишет для Джоуи на доске: «Прости меня». Джоуи ничего не пишет в ответ.***
Это не прекращается. Позже, Джоуи покупает им кресла на его новый чек, а также покупает ему золотой браслет. Он уродливый, он гейский, он с гравировкой, и Чендлер немного ненавидит то, что они всегда будут только друзьями, ничем больше, но ему нравится, что Джоуи подарил ему что-то такое. Он любит Джоуи. Он любит его, любит то, как он застенчиво улыбается, отдавая браслет, как пытается всё наладить, даже если сейчас всё непросто, любит то, как он смеётся. Он любит Джоуи, но он снова ранит его. Случайно. Ребята дразнят его из-за браслета, и внезапно ему кажется, что любить этот браслет — значит выставлять его напоказ, поэтому он носит его и смеётся над ним. А потом теряет. И даже когда всё улаживается, и Джоуи думает, что он купил ему второй в ответ, он всё равно признается Джоуи в том, что на самом деле произошло, за кухонным столом этим вечером. -Всё в порядке, Чендлер, — говорит Джоуи, выслушав. — Я просто подумал, что он тебе понравится. Ты не должен был его носить, раз он тебе не по вкусу. -То, что мне не нравится браслет, не значит, что мне не нравишься ты, — пытается Чендлер. Джоуи смотрит на него и улыбается. Почти нежно. -Я знаю, — говорит он. — Спасибо. Чендлер улыбается, думая, что может быть сейчас всё начало налаживаться, но потом Джоуи хочет съехать.***
Это к чертям разбивает Чендлеру сердце. Они поздно завтракают, и ради Бога, они идут туда вместе, и Джоуи знакомит его с коллегами, и всё идёт хорошо, но Джоуи всё ещё идёт за этим чёртовым риэлтором на кухню, чтобы её осмотреть. Они ссорятся. Они уже много раз ссорились, но сейчас всё слишком плохо. Сейчас Джоуи говорит: «Мы не обещали друг другу жить вместе до скончания дней», — и это заставляет Чендлера плакать в душе после того, как Джоуи ушёл спать и оставил его одного. Потому что он понимал это. В глубине души он всегда думал, что они как-нибудь решили бы этот вопрос так, чтобы они всегда жили вместе. Он был так напуган тем, что Джоуи уйдёт, узная обо всём, что даже не подумал о том, что Джоуи может уйти в любое время. Он никогда прежде не был ни к чему привязан. Ни к партнёру, ни к работе, ни даже к семье. Но сейчас он привязан к друзьям. И он привязан к Джоуи. Он всегда будет привязан к Джоуи. Так что он старается. Он покупает Джоуи пластиковые ложки, надеясь показать ему, что он готов идти на компромиссы, и он собирается сказать ему об этом после того, как он пообещает не уходить, потому что это уже не имеет значения. Джоуи не обещает не уходить. Джоуи уходит.***
Этой ночью он снова идёт к Монике. Когда он заходит к ней в квартиру, она уже проснулась и сидит на диване. Когда она поворачивает голову и смотрит на него из-за плеча, её лицо мрачнеет. -Помнишь, как ты говорила, что я могу сказать тебе, если буду не в порядке? Она кивает. -Я не в порядке. Она приглашает его, и Чендлер садится к ней на диван. Обычно все наоборот, но сегодня он позволяет ей обнять себя. Кладя руку к его виску, прижимая его к себе и позволяя ему положить голову ей на плечо. -Что случилось, дорогой? — спрашивает, поглаживая его по голове, как это делала его мать. -Джоуи съезжает. -И? Он смотрит на их отражение в телевизоре, когда передача на нём меркнет. Когда она светлеет, он её смотрит, не вникая. -И, — он собирается это сказать, потому что сейчас он может это сказать. Он может. — И мне кажется, что я люблю его.***
Джоуи уходит. Он собирает сумки и забирает свои вещи, и Чендлер остаётся почти ни с чем. Те кресла, что Джоуи купил пару месяцев назад для них обоих, сейчас погружаются в грузовик и отправляются в новую квартиру Джоуи. Это происходит так быстро. Как будто бы никто из них этого не планировал. До того, как он совсем уходит, Джоуи оборачивается у двери и обнимает его. Чендлер рад, что на этот раз они не лицом к лицу, потому что в этом случае он бы мог его не обнять. Он мог бы его поцеловать. Он скучает по Джоуи. Он ест мороженое в одиночестве своей квартиры, и он ест мороженое с девочками, и он скучает по Джоуи. Он нашёл нового соседа, потому что он поступил так же после Кипа, когда с ним всё разладилось, потому что он уже так делал, и он скучает по Джоуи. Эдди въезжает к нему, и чёрт возьми, он скучает по Джоуи. Помяни Дьявола, и он придёт, и Джоуи приходит так же, когда Чендлер и Эдди едят вместе яичницу, и она отстой, но Чендлеру немного нравится, что присутствие Эдди заставляет его выглядеть несчастным. Но опять же, Чендлер болен. Любовью. И если Джоуи довёл его до этого, то он вполне может вынести все последствия. -Он хорош, да? — говорит Эдди, потому что он думает, что Чендлер смешной, и Чендлеру это нравится, потому что это поднимает его эго. -Да, — отвечает Джоуи, и он смотрит на Чендлера, смотрит нежно. Нежнее, чем Чендлер когда-либо видел. — Да, он хорош. Чендлер подумывает о том, чтобы выкинуть его за дверь. Это похоже на расставание. Это то, как выглядят расставания. «Как ты смеешь, — думает он. — Как ты смеешь говорить мне такие вещи, когда это ты ушёл? Как ты смеешь, как ты смеешь, как ты смеешь?» Они снова ссорятся. В этот раз из-за яичницы, и Джоуи забирает свои яйца из холодильника и уходит куда-то с ними, и Чендлер ненавидит то, как много он раскрывает, просто говоря о яйцах. Чендлер уже должен бы привыкнуть к тому, что люди уходят, но он не привыкает. Он должен был привыкнуть к этому, но он позволил себе поверить, что Джоуи никогда не уйдёт. Он должен был знать. Они не разговаривают долгое время. Чендлер устал быть за бортом.***
Эдди конченый. Конечно, он конченый. У Чендлера никогда не бывает ничего хорошего. Все песни на радио о разбитых сердцах. «Нью-Йорк, я люблю тебя, — поётся в одной из них. — Но ты подводишь меня.» Он уже давно не был наедине с Джоуи. Он видит его в кофейне, он видит его у Моники. Не то чтобы он мог этого избежать. Он видит его везде, даже если он один в своей постели поздно ночью, и это больно, но иногда он на самом деле где-то рядом, и он смеётся, и Чендлер знает — он сделал бы всё что угодно, чтобы слышать этот смех. Чендлер упрям. Но Джоуи теряет работу. На улице дождь в тот вечер, когда Джоуи возвращается. Его волосы влажные, когда Чендлер открывает ему дверь. Влажные и капают на пол. -Кажется, я упустил свою удачу, — говорит он. — Росс думает, я поступаю неразумно, и что мне надо перестать гнаться за мечтами и подумать о счетах. Я должен продать все свои вещи. -И ты пришёл сюда, чтобы… -Это не всё. Дай закончить. Чендлер смотрит на него. Он настойчив. Чендлер кивает. -Ладно. -Я упустил удачу, но мне плевать. Я скучаю по тебе. Я не могу думать ни о чём другом. Чендлер задумывается над этим секунду. Затем делает шаг назад, приглашая его внутрь. За Джоуи закрывается дверь, Чендлер идёт за полотенцем, и возвращается на кухню, чтобы передать его. Когда он это делает, Джоуи улыбается. Они одни в квартире. Что-то в этом делает момент более интимным, чем когда-либо. -Спасибо, — благодарит Джоуи. Чендлер наблюдает, как он снимает куртку и обувь, затем как он сушит волосы. -Не за что, — отвечает. Они смотрят друг на друга. Улыбка Джоуи становится теплее, чем Чендлер когда-либо видел. Такая же нежная, как было до того, как они поссорились из-за яиц. -Я скучал по тебе, — повторяет Джоуи. -Тогда почему ушёл? Джоуи наклоняет голову. Всё ещё улыбается. И это на самом деле интимно. И это становится ещё интимнее, когда Джоуи делает шаг ближе, ещё один, второй, пока сердце Чендлера не застрянет в горле, а лоб Чендлера не прижмется ко лбу Джоуи, а кончики пальцев Джоуи не коснутся раковин его ушей. -Это не смешно, — говорит Чендлер. Глаза закрыты, и нос Джоуи соприкасается с его носом. Дыхание Джоуи на его губах, как призрак, но призрак, который мог бы стать реальным, если бы они оба позволили ему. Его собственные руки, вцепившиеся в футболку Джоуи, отчаянные, но легкие. Кожа достаточно близко, чтобы ее можно было коснуться, кожа, кожа, кожа. -Я и не смеюсь, — говорит Джоуи. А затем целует его. У Чендлера чуть не подгибаются колени. Он так долго этого хотел, Боже, он так долго этого хотел, и вот Джоуи, так нежно прижимает их губы друг к другу, обхватывает ладонями щеки Чендлера. Поцелуи никогда не были такими приятными. Он чувствует дыхание из носа Джоуи прямо над своей верхней губой, и Джоуи что-то напевает в него. Джоуи — это Джоуи. Чендлер не просто целует мужчину, он целует его. -Джо, — говорит, а затем подводит Джоуи к кухонному столу и прижимает его к нему, обхватывая его щеки ладонями, и целует его, и целует, и целует. Целует отчаянно, пока они оба не отстраняются, смеясь. -Боже, — говорит. — Господи, — и Джоуи снова смеётся. -Да, это я. -Что сейчас произошло? — спрашивает Чендлер. Отчаянно, низко, все еще прижимая ладони к щекам Джоуи, как будто они могут его спасти. — Скажи, что сейчас произошло. -Ты мне нравишься. -Но ты ушёл. -Потому что ты меня отталкивал. О. Оу. Чендлер отстраняется, чтобы посмотреть на него. Джоуи опускает голову и проводит рукой по волосам, но потом снова поднимает взгляд. -Это причиняло мне боль. Я не пытался обидеть тебя, я просто пытался не сойти с ума. Чендлер даже не может представить себе мир, который так устроен. Мир, где Джоуи тоже влюблен в него, где он был влюблён в него долгое время. Где они оба были влюблены. -Почему ты мне не сказал? — спрашивает он. -Почему ты мне не сказал? — парирует Джоуи. Но в этот момент он протягивает руку, чтобы провести рукой по волосам Чендлера. Боги. Веки Чендлера на мгновение закрываются. -Тушé, — говорит, когда приходит в себя. Джоуи смотрит на него с теплотой. — Но почему сейчас? -Я скучал по тебе. Ты стоишь того, чтобы совершить прыжок веры. Будь Чендлер другим человеком, он бы заплакал. Бывший-психиатр Фиби записал бы этого человека на приём. «Вы начали оценивать свою собственную ценность, когда были еще ребенком, и вы никогда не оценивали себя высоко, поэтому где-то на этом пути вы забыли, что вам тоже позволено хотеть чего-то и получать это.» -Я ничего раньше не стоил. Джоуи снова прижимает их лбы друг к другу. У Чендлера перехватывает дыхание. Кончики их носов соприкасаются, и они оба хватаются за щеки друг друга, как будто молят о чем-то. -Ты многого стоишь для меня. Ни один из этих поцелуев не похож на тот новогодний. Чендлер не сентиментальный человек, но это поэма. Это Джоуи, улыбающийся в поцелуй, подталкивающий его к кухонной стойке и прижимающий обе его ладони к груди. Это Джоуи, позволяющий Чендлеру прикоснуться к нему в ответ. -Джоуи. -Чендлер. Их лица так близко, что они чувствуют дыхание друг друга. Грудь Чендлера снова ожила. Его колени ослабли, сердце колотится, и он думает, что, может быть, это чувство и есть то, что значит быть свободным. -Въезжаешь обратно? -А ты позволишь? -Прошу, — запустив пальцы в рубашку Джоуи, он притягивает Джоуи ближе. Джоуи целует его, его щеки, скулу, висок. Он теряет счет времени. — Пожалуйста. -Ладно. -Ладно и всё? -Ты хочешь услышать речь? Чендлер фыркает. Джоуи тоже, отстраняясь, чтобы посмотреть на него, и они снова смеются, вместе. Вместе. И в этом есть что-то благоговейное, что-то лёгкое. Когда они заканчивают смеяться, они ловят взгляды друг друга. И, как будто это было запланировано с самого начала, они перемещаются, обнимая друг друга, прижимаясь друг к другу грудью. И они обнимаются. Они обнимаются, и обнимаются, и обнимаются, и обнимают друг друга. На этот раз никаких хлопков по спине. Просто все немного лучше, чем было раньше. -Не хочу речь, — говорит Чендлер. -Нет? -Нет. -Тогда чего ты хочешь? — спрашивает Джоуи. И Чендлер снова смеётся. Он никогда не любил так сильно. Медленно, чтобы Джоуи понял, он наклоняется. А потом он снова целует его. -Только этого, — отвечает он, когда отстраняется. -Только этого? -Только. Улыбаясь, Джоуи тянется к нему за поцелуем. -Я тоже. Они делятся смехом. А затем снова обнимаются. -Только этого.***
Следующим утром они в последний раз выселяют Эдди. Когда он уходит, они крепко обнимают друг друга и играют в настольный футбол. И они смеются. Прошло много времени с тех пор, как Чендлеру было так хорошо. Они медлят. В первую ночь после того, как они перестают целоваться, они разговаривают. Джоуи хорош в том, чтобы болтать. Чендлер понимает, что теперь, когда все вскрылось, он тоже может быть хорош в этом. Так что они придумывают план. Они всё ещё в разных комнатах, пока что. Они ещё не говорят об этом друзьям, потому что хотят устояться друг с другом прежде, чем расскажут. Они, как команда, разбираются с этим вместе. Они, они, они. -Дорогой, — Чендлер зовёт его, когда приходит в квартиру после рабочего дня. — Я дома. -Привет, — отвечает Джоуи с энтузиазмом. — Давай быстрее, Колесо Фортуны почти закончилось. -О, — Чендлер бросает свою сумку на пол, чтобы броситься бежать. Вместо того, чтобы устроиться в своем кресле, он устраивается на подлокотнике кресла Джоуи, и пальцы Джоуи поднимаются, чтобы обхватить его лодыжку. Они смотрят конец передачи вместе. Джоуи ошибается в игре, говорит что-то не имеющее никакого смысла, и Чендлер любит это. -Тебе действительно надо пойти на это шоу, — говорит Чендлер, как говорил прежде, и смотрит как улыбка растягивается на лице Джоуи, и он переводит свое внимание с телевизора на Чендлера. — Привет, кстати. -Привет, — отвечает Джоуи и протягивает руку, чтобы обнять его за шею. Они целуются. Джоуи наклоняет голову, так что Чендлер тоже. Их носы почти соприкасаются. Чендлер обхватывает челюсть Джоуи ладонью, и Джоуи притягивает его ближе, ближе и ближе, очень нежно, пока Чендлер не соскальзывает с подлокотника на колени Джоуи. -Я ошибся, — произносит Джоуи. Чендлер отстраняется, чтобы увидеть телевизор. -Я знаю. Но ты был так увлечён. -Тебе это нравится, да? -Хм. Они снова целуются. На этот раз Джоуи притягивает его еще ближе, так что он сидит верхом на бедрах Джоуи в кресле, а затем Джоуи вылизывает его рот и шарит по подолу рубашки, вытаскивая ее из брюк. -В офисе по тебе скучают, — говорит Чендлер. — Они скучают по жене и ребенку, которых ты выдумал. -Этим ты занимался в душе, пока не ушёл утром? — отвечает Джоуи. — Я думал об этом весь день. Чендлер смеётся. Они общаются на две разные темы. -Хочешь жену и детей? — всё ещё спрашивает он. Джоуи целует его в шею. -Я хочу тебя. Чендлер улыбается. Он совсем не привык к этому. Тот, кто ему нравится, говорит ему, что он ему нравится в ответ, нравится так, как он этого хочет. Каждый раз, когда он спрашивает. -Боже, ну тогда, — отвечает. — Тогда почему ты не ведёшь меня в постель? Джоуи не нужно повторять дважды. Чендлер хихикает, когда Джоуи целует его и целует, умело направляя их к комнате Чендлера, как будто он делал это раньше. А он не делал. Они еще не заходили так далеко. Но Чендлер хочет, поэтому Чендлер открывает им дверь спальни. Как только они оказываются внутри, Джоуи отстраняется от него, тяжело дыша, прислонив голову к двери. Его губы распухли от поцелуев. Он такой чудесно растрепанный, такой красивый. Чендлер хочет быть с ним всю оставшуюся жизнь. -Чего ты ждёшь, красавец? Джоуи притягивает его к себе, как всегда соприкасаясь лбами, и закрывает глаза. -Я ещё никогда не спал с тем, кого люблю, — шепчет. И Чендлер без ума от него. Чендлер легкомыслен и влюблен, и Чендлер не может перестать думать о нем, никогда. -Я тоже. Когда глаза Джоуи расширяются, он смеется. Затем он снимает свою собственную рубашку. Конечно, Джоуи хорош в сексе. Это часть его характера. Джоуи Триббиани, итальянец, великолепен в постели. Но Чендлер знает, что он первый мужчина, с которым Джоуи в отношениях, и Чендлер не был уверен, что это произойдет, но это происходит — и главное в этом, что они влюблены. Они смотрят друг другу в глаза. Джоуи такой романтик и такой добрый, и Чендлер должен чувствовать себя уязвимым, потным, пунцовым и лишенным контроля, какой он и есть, но он этого не чувствует. Потому что между ними настолько сильное доверие, и Джоуи уже видел его всего, в любом случае. Он теряется в этом. Это так приятно, что все остальное затуманивается, и он поддается туману, потому что ему не нужно быть начеку. Ему просто нужно быть здесь, с Джоуи, заниматься друг с другом сексом, и всё. Он закрывает глаза, когда становится хорошо, хватается за спинку кровати позади себя, и Джоуи произносит его имя. Говорит это в отчаянии или как будто Чендлер — это божество, которому он молится, и Чендлер никогда раньше не чувствовал такой любви. Он никогда не думал, что способен на такую любовь. Они снова находят глаза друг друга. Их лбы находят друг друга. -Ты красный, — говорит Чендлер, скользя по скуле Джоуи кончиками пальцев. — Твои щеки теплые. Я и представить себе не мог, что ты можешь краснеть. -Я никогда не думал, что тебе это так понравится. Я и представить себе не мог, что ты вот так отдашься. -Тебе казалось, мне это не понравится? Ты забыл, кто ты такой, мистер Триббиани? Джоуи смеется. Это странно — смеяться с кем-то, когда ты занимаешься с ним сексом. Чендлер знает, что это не должно быть странно, это должно быть нормально. Может быть, теперь, когда он с Джоуи, так и будет. -Я просто всегда думал, что на тебя будет трудно произвести впечатление, — говорит Джоуи. -Это так, — Чендлер целует его. — Ты просто ставишь галочки во всех моих графах. Они продолжают. Они не заканчивают одновременно, и обычно Чендлер чувствовал бы себя немного неуверенно из-за этого, хотя он знает, что это тоже должно быть нормально, но сегодня он чувствует себя просто отлично. Секс не похож на представление, только не с Джоуи. Чендлер наслаждается тем фактом, что этого больше никогда не повторится. -Было хорошо, да? — спрашивает потом. -Да, было хорошо, — соглашается Джоуи. — Очень хорошо. Не могу дождаться, когда продолжу заниматься с тобой сексом. -Это прозвучало странно. Джоуи смеётся. -Хм. Закрыв глаза, он натягивает одеяло и зарывается в подушку. Чендлер понимает, что Джоуи собирается спать здесь. Он не удивляется, когда от этого у него тоже кружится голова. Протянув руку, он запускает пальцы в волосы Джоуи, как хотел с самого первого дня их знакомства. -Я рад, что ты здесь. Джоуи открывает глаза и улыбается ему. -Я тоже. На следующее утро, прежде чем идти на работу, он целует на прощание спящего Джоуи в лоб, а затем рисует сердечко на доске у двери. Когда он возвращается домой, рядом с его сердцем стоит еще одно. На его лице глупая широкая улыбка до конца вечера.***
Отец Чендлера всегда звонит ему раз в две недели, как по часам. Прошло много времени с тех пор, как Чендлер поднял трубку в последний раз, но через несколько недель после их с Джоуи отношений он это сделал. -Ты слышал, что твоя мама написала новую книгу? — спросил он. Джоуи ещё нет дома. Дома вообще никого. Чендлер один, но он как будто бы специально оказался один. Он знал, что отец позвонит. Он ожидал, что ответит. -Слышал, — отвечает. — Я самый гордый в мире сын. Отец смеётся. Чендлер смеётся тоже. -Так как ты? Ты долго не отвечал на звонки. -Знаю, — перебивает. — Прости. Теперь он понимает чуть лучше. Он понимает, как хорошо быть собой, быть свободным, и как абсолютно удушающе обратное. Прошло много времени с последнего разговора с отцом, но он всё ещё любит его, и он не хотел бы, чтобы он был несчастен всю свою жизнь. Так что, возможно это было и к лучшему, что он ушёл с другим парнем. В конце концов, это не так плохо, что он решил попытать счастья. Может быть, он разрешил себе это так же, как Чендлер позволяет себе то же самое сейчас. В любом случае, это не значит, что он перестал общаться с Чендлером. Чендлер просто перестал ему это позволять. -Нет, всё в порядке, — отвечает папа. — Ты можешь быть обижен на меня. -Я не обижен на тебя. -О, нет, — говорит. — Конечно, нет. Это совершенно нормально — получить ID абонента просто для того, чтобы иметь возможность уклоняться от папиных звонков. Чендлер фыркает. -Ну ладно, — соглашается. — Может, я был немного обижен. -Был? -Ну, — Чендлер сглатывает. Папа будет первым, кому он расскажет. Первый, кто узнает, кроме Джоуи, конечно же. — Я кое-кого встретил. -О, правда? И что за магические силы есть у этого человека, что заставили тебя принять мой звонок? Чендлер всегда замечает вещи, типа местоимений, когда дело касается его личной жизни — защитный механизм, чтобы не оступиться, — поэтому он замечает, когда папа гендерно-нейтрален. -Ты сказал «человек», — Чендлер может поклясться, что он слышит, как папа улыбается. -Да. -Это мужчина. -Я не удивлён. Будь этот разговор раньше, Чендлер бы разозлился. Но в каком-то смысле это даже приятно. По крайней мере, приятно знать, что его отец все это время был на его стороне. -Ты ничего не говорил. -Ну да. Нехорошо быть раскрытым против собственной воли, прежде чем ты будешь готов, понимаешь? Я не знаю, было ли это правильное решение — молчать, но я хотел, чтобы у тебя было столько времени и пространства, сколько тебе нужно, и я хотел, чтобы у тебя был выбор. -Я думаю, это было правильное решение, — говорит Чендлер. -Он точно влюбил тебя в себя, твой мальчик, да? -Ну, это что-то новенькое. Я пытаюсь вести себя прилично. -Отличный план. -Спасибо. -Хм, — протягивает папа. — Так что, мы скоро увидимся? Вместе с твоим парнем, может быть? Чендлеру не нужно долго об этом думать. -Да, — отвечает, потому что он этого хочет. — Мне правда жаль, пап. Это было слишком долго. -О, ничего страшного. Тебе нужно было время. Да я и не уходил, — Чендлер кивает, даже зная, что через телефон этого не видно. — В любом случае, — говорит папа после. — Я горжусь тобой, малыш. -Правда? -Правда. -Ну, — Чендлер улыбается. — Думаю, что я тоже горжусь тобой.***
Этой ночью Джоуи спит в его кровати. Он уже долго спит здесь, но это все еще заставляет Чендлера чувствовать прочное, медленно разгорающееся счастье, которое, как он думает, может длиться вечно. Сегодня они лежат лицом друг к другу, головы на подушках, ноги почти соприкасаются. Глаза Джоуи закрываются. -Знаешь что? — говорит Чендлер в тишине ночи. Он зарывается рукой в волосы Джоуи. — Мне нравится быть геем. Джоуи улыбается и открывает глаза. Они сияют в лунном свете. -Да? — Чендлер кивает. — Я рад, — он придвигается ближе. — Что ещё тебе нравится? Чендлер плавится. На его лице расползается широкая улыбка. -Не знаю, — говорит, перебирая волосы Джоуи. — Точно не ты. -Чёрт, — Джоуи лыбится. — Я могу остаться здесь на ночь, а? Моя спальня так далеко. -Хм, — Чендлер притворяется глубоко задумавшимся. — Ну ладно. Я полагаю, это никому не навредит. -Спасибо. Они улыбаются друг другу. Они уже очень долго улыбаются. Наклонившись, Чендлер целует Джоуи в лоб. Джоуи закрывает глаза. -Спокойной ночи, Джоуи. -Мхм, — бормочет в ответ. Он почти спит. Чендлер любит его. И это больше не страшно.***
Немногим позже, они все сидят в центральной кофейне, когда Джоуи рассказывает друзьям, что он должен поцеловаться с парнем на прослушивании. Ранее Моника пихает Чендлера в бок, говоря: «Выглядишь счастливым. Между вами всё уже хорошо?» — и он рассказывает ей. Он не знал, как он мог не рассказать. И, к тому же, он хотел, чтобы она знала. Но остальные не знают, пока нет. Однако он видит, что это начинает действовать Джоуи на нервы. Может быть, он волнуется. Чендлер тоже волновался бы. Сюжет: вы встречаетесь с кем-то, кто до этого прятался в шкафу всю свою жизнь. Сможете ли вы рассказать своим друзьям, что иногда целуете его, и вам это нравится? Чендлер прятался в шкафу долгое время. Но теперь он нашёл свою опору, он и Джоуи. И ни одна его частичка не хочет, чтобы Джоуи чувствовал, что он хоть сколько-нибудь похож на постыдную тайну, которую нужно хранить. -Помнишь, когда я узнал об измене моего отца, и мы говорили о том, способен ли я на преданность или нет? — спрашивает его Джоуи однажды поздно ночью, когда они забрались в одну кровать и выключили свет. -И? — отвечает Чендлер. -Ты тот, кому я хочу быть преданным. Хотел тогда, хочу и сейчас. Улыбаясь, Чендлер придвигается ближе и нежно целует его. -Я все ещё думаю, что ты на это способен. — отвечает он, и Джоуи улыбается. — Мне, так или иначе… Толкая его в грудь, Джоуи закатывает глаза. Чендлер смеется. Он действительно думает, что у них есть шанс. Так что когда Моника говорит: -Может, ты просто не привык целоваться с мужчинами. И именно поэтому ты так напрягаешься, — именно тогда Чендлер решает, что с них хватит секретов. -О, нет, — говорит он, и все смотрят на него. — Так уж получилось, что Джоуи очень хорошо целуется с мужчинами. Ребята выглядят сконфуженными, но глаза Джоуи расширяются, когда он ловит взгляд Чендлера. Он поднимает брови в немом вопросе, наблюдая за ним, и Чендлер ждёт ещё немного. Ждёт, пока не видит расползающуюся по лицу Джоуи улыбку, как медленно разгорающееся солнце, и Джоуи кивает. -Или может, — продолжает он, смотря прямо в глаза Джоуи и нежно ему улыбаясь. — Может быть, он хорош в том, чтобы целовать меня.