Крем

Когда солнце заходило за верхушки елей вокруг Мондштата, а сам город погружался в лёгкую дрёму после рабочего дня, именно тогда начиналась работа капитана кавалерии. Поздно вечером выходя из Ордо Фавониуса, забирая с собой последние лучи солнца в отражении окон, Кэйя улыбался прохожим, неспешно проходясь по главным улицам. Этот город был прекрасен. И Кэйя его любил. Любил всем сердцем – его осколками, небрежно склеенных углами – готов был защитить любой ценой, даже если ему придëтся отрекнуться от своей человечности, если она когда-то у него была. Ему никогда не нравилось допрашивать людей, юлить, поддельно смеяться и играть на публику, никогда не нравилось быть жестоким с обычными людьми, вонзать им в ноги меч, чтобы они не могли сбежать. Но кто, если не он? Госпожа временный магистр? О нет, Джинн слишком мила к людям, слишком хорошая для такой грязной работы, поэтому она просто закрывает на это глаза и отворачивается, когда слышит чужие крики. Лиза? Конечно нет, она просто милая библиотекарша, которая хочет прожить остаток своей жизни спокойно и размеренно, попивая чай в кабинете магистра и смеясь с шуток Кэйи. А больше и некому. Остаётся только он – Кэйя – выбирающий себе маски для каждого человека, закрывший своё сердце от всей мерзости мира, чтобы не сойти с ума от собственной жестокости и ненависти к своей работе. Таверна как всегда встречает его шумом и смехом, к которому он очень быстро присоединяется. Влиться в шумную компанию очень просто, даже слишком, будто он всегда тут был, будто он пришёл вместе с ними и пьёт уже не первую бутылку вина. Просто нужно быть весёлым и смехотворным, чтобы люди тянулись даже к такому монстру, как он. И ни один затуманенный вином взгляд не видит его стали в глазах, которые направлены на интересующих его персон. Люди слепы — это простая, прописная истина – они видят только то, что им выгодно, что они хотят увидеть, чтобы быть счастливыми. Играя рядового пьянчужку и беззаботного капитана кавалерии, можно, смеясь, опускать бокал от губ, подливать собутыльникам вина и быть уже подшофе, так и не попробовав вина. - Капитан Кэйя, у вас такая сухая кожа. Это от вашего Глаза Бога? – игриво пододвигаясь к нему, интересуется девушка, протягивая руку к щеке Альбериха. - Мисс, а вы очень наблюдательны, – в такт ей отвечает капитан, ловя её руку уже у самого своего лица и щурится в улыбке, целуя пальчики девушки. – Посоветуете способ, чтобы кожа была не такой сухой? Уверен, дама с таким прекрасным лицом разбирается в косметике более моего. - Ах, Господин Альберих, вы мне льстите! – смущаясь, девушка прикрывает руками лицо и отворачивается. – Но я и правда могу вам помочь. Недавно я прикупила несколько баночек с кремом для лица. Он очень хорошо увлажняет сухую кожу и губы. Она достаёт из сумочки на стуле небольшую баночку и открывает, нанося вязкую жидкость на палец и вновь тянет руку к губам Альбериха. Он же в свою очередь вновь ловит руку и, играючи, возвращает её руку к её же лицу, нанося крем с руки на губы. - Я ещё не закончил пить. Боюсь, это будет трата продукта, - в подтверждение своих слов он припадает губами к бокалу вина и делает глоток, а после облизывает губы. - Вы правы! - она протягивает ему баночку и улыбается, смущённо размазывает крем по губам. – Прошу, возьмите. Лучше нанесите его на ночь. Капитан кавалерии долго пытался отказаться от непрошенного подарка, но по итогу, всё же взял эту несчастную баночку себе. Дома его никто не ждал, а пустые стены встречали его лишь бетонным холодом и равнодушием к усталости. Альбедо вернётся только завтра, потому что он, по своему обыкновению, пропадал на Драконьем Хребте чёртовы две недели. Альберих никогда не понимал его любви к этому холодному и безлюдному месту, но не возражал его страсти к одиночеству и просто отпускал. Хотя, после таких шумных и тяжёлых в своем исполнении дней, Кэйе тоже хотелось оказаться на Хребте, лишь бы подальше от людей и их глупости. С тяжёлым вздохом оказавшись на кровати, капитан сбрасывает сапоги на пол, подпинывая их к выходу, но они так и остаются стоять посреди комнаты неприкаянной душой, а он накрывается пледом, не желая даже подниматься в ванную. Работа на сегодня была официально окончена, хоть уже и был третий час после полуночи. А вот сна ни в одном глазу. Весь прожитый день начинает играть серостью в голове, вновь нагружая уставший мозг Альбериха, и он тяжело вздыхает. Ему становится так нехорошо, почти физически плохо от всей его сущности, что он плетётся в ванную. Горячая вода разгоняет кровь по венам, но не приносит того отдыха, которого желало тело. Он натирает кожу до красна, до царапин, и мылит мочалку по несколько раз, чтобы смыть с себя чужие прикосновения. Руки подвергаются большей жестокости, потому что они самые открытые, самые незащищённые. Его перчатки скрывают только малую часть ладони, и Кэйя пытался носить закрытые перчатки, но тогда контроль над крио становился меньше, топорнее, будто и не было сотни дней тренировок. Ему просто необходимо было быть полностью открытым своей стихии, чувствовать смертельный мороз на коже, получать обморожение и быть на грани смерти. Крио ужасная, хитрая и смертельная стихия, которая своему обладателю нисколько не помогает, а иногда и губит. Как человеку, который ненавидит прикосновения к себе, Кэйя страдал от своей эпатажности ради силы. Чтобы выживать, нужно было чем-то жертвовать и Кэйя решил пожертвовать собой. Новый день был чуть более приятный, чем предыдущий. В штаб Ордо Фавониуса Кэйя шёл чуть ли не в припрыжку, собирая на себе улыбчивые взгляды прохожих, которые без корысти радовались чужому хорошему настроению. - Доброго вам утра, дамы, и хорошего дня! – Альберих заходит в кабинет к Джинн с обворожительной улыбкой, на что пьющая чай Лиза посылает ему воздушный поцелуй и кивает. От её хитрого и точного взгляда не скрывается ни одна деталь, так что она уже прячет свою понимающую улыбку за чашечкой и прикрывает глаза. - Кэйя, у тебя поразительно прекрасное настроение. Есть ли причина? – Временный магистр передаёт ему документы, которые сегодня надо кровью и пóтом подписать, но даже это не омрачает сияющей улыбки её подчинённого. - Дражайшая моя, как ты можешь быть не в курсе? Сегодня же возвращается господин алхимик. Ах! Он же уже вернулся, - библиотекарша доливает себе ароматного чая, и косит взгляд на Кэйю, уже придумывая остроумную шутку, чтобы подловить своего друга в ожидании возлюбленного. - Вернулся? Лиза, свет наш, не подскажешь, где же прогуливается Альбедо? Очень уж соскучился по его скучному лицу и мягким губам, - капитан кавалерии прислоняется бедром к её креслу и протягивает руку, воруя чашечку чая, делая глоток, а после возвращая. Лиза решает оставить шутки до лучшего времени, так что просто мурлычет «в твоём кабинете». Но встречаются они раньше кабинета. Алхимик как раз направлялся к кабинету Гуннхильд. Альберих уже выходя, предвкушал, как подлетит к возлюбленному и прижмёт к столу, расцеловывая лицо и навёрстывая время разлуки, но заметил светлую макушку буквально в метре от себя и ускорил шаг, на ходу чмокая Альбедо в губы, пока тот был занят чтением стопки бумаг. - Бедо! О, Архонты, какие же у тебя сухие губы! Просто пустыня Натлана! – мужчина театрально прикладывает руку к своим губам, будто проверяя, нет ли там крови. Альбедо, до этого застывший, наконец отмирает и кашляет в кулак. - Кэйя, ты уверен, что прилично так делать в коридоре Ордо Фавониуса? – он прикрывает ладонью покрасневшие щёки, а после и правда трогает свои губы, уже и позабыв, что секунду назад был смущён. – Разве они такие сухие? У меня всегда такие губы. - Нет-нет! Так не должно быть, погоди секунду, - Альберих проводит руками по своим карманам и достаёт вчерашний презент - крем. Он раскрывает баночку и набирает субстанцию, а после цепляет большим пальцем подбородок своего возлюбленного, задирая к себе, и мажет его губы тонким слоем, проходясь по каждому изгибу несколько раз, раскрывая их. Альбедо стоит застывшей статуей, вытянувшийся вверх, но расслабленный. Он держит своего капитана за талию, помяв слегка бумаги, а второй рукой за руку Кэйи, подстраиваясь под его движения. Альберих явно никуда не спешит, просто наслаждается моментом воссоединения с алхимиком, так что нарочито медленно водит по губам. Дверь из кабинета Джинн скрипит, оповещая всех о своём открытии, из-за чего Альбедо отпрыгивает на шаг от капитана и прикрывается бумагами лицо, скрывая краску на бледных щеках. Альберих, заметив такую реакцию, ухмыляется, а после проводит пальцем с остатками крема по своим губам, причмокнув ими в конце. - Магистр, - алхимик закатывает глаза на театральщину своего парня, и подходит к Гуннхильд, передавая ей документы. – Отчёт об исследовании. Позднее доложу в устной форме, если потребуете. - Конечно, тогда встретимся вечером на собрании. Хорошего дня, - девушка удаляется вместе со своей подругой, оставляя пару в пустом коридоре. - Бедо, ну разве тебе не понравилось? – Альберих вышагивает к нему походкой от бедра и слегка наклоняется, рассматривая его губы, убеждаясь, что крем не смазался. - Господин Альберих, это неприлично. Я бы хотел объяснить тебе, как стоит вести себя, - алхимик проводит ладонью по длинному локону мужчины, а после наматывает его, дёргая капитана к себе и целуя в губы. Это уже не тот невинный чмок, который ему подарили минуту назад. Альбедо проходится языком по чужим губам, размыкая их, толкаясь внутрь и сталкивается с кончиком языка Кэйи, чувствуя, как он с готовностью отвечает на ласку. Руки Альбериха скользят по талии, поднимаясь до лопаток блондина, и так же опускаясь до поясницы и чуть ниже, сжимая смуглой ладонью бедро парня. Алхимик отстраняется от него и отпускает волосы, рассматривая тяжело дышавшего Альбериха и подходит вплотную, проводя рукой по губам, чтобы стереть тоненькую полоску слюны. Им очень везёт, что в коридоре ни души, потому что Альбедо не мог бы ручаться за свои действия, если кто-то увидит такого Кэйю. Такой Кэйя только для него, только ради него и только из-за него. Блондин разворачивается и уходит к лестнице, лишь на третьей ступеньке оборачивается через плечо. - Пора провести урок хорошего поведения, Кэй, - Альбедо дарит ему улыбку, а после уходит наверх и застывший Альберих, спотыкнувшись о собственные ноги, быстрым шагом следует за ним, почти заворожённо смотря на фигуру парня. Дубовая дверь закрывается за вошедшим в кабинет Кэйей, он же и проворачивает ключ в замочной скважине, остаётся стоять у самой двери, опираясь на неё, сглатывая вязкую слюну и открывая рот, словно выловленная рыба, не смея сказать ни слова. Ему не разрешали говорить, он ждёт приказа как ребёнок новой игрушки, сгорая изнутри от нетерпения. - Ко мне, - Альбедо садится на кресло за столом, одной рукой раскидывая папки документов по ящикам, чтобы на нём было больше места. Капитан проходит к нему, оставляя между ними шаг, но алхимик резко дёргает его за талию и усаживает на стол, становясь между его колен. – Расскажешь мне, как скучал? Я ведь так долго нахожусь на Драконьем хребте, тебе ведь очень одиноко. Скажи, Кэй, ты удовлетворял себя, пока меня не было? Представлял, как это делаю я? Ох, эта черта Альбедо буквально выжигала остатки разума в затуманенной возбуждением голове Альбериха. Учёный был молчалив по своей натуре, принимал позицию слушателя и наблюдателя в жизни, но во время секса его было не заткнуть. Он расстёгивает ремешок у шеи Кэйи, а после и цепочку, оставляя поцелуи там, где только что коснулся. - Да... Я скучал по тебе, - мужчина, который на удивление, быстро возбудился, подставляет свою шею под поцелуи, отперевшись на руку назад, а второй тянется к своему корсету. - Руки, - спокойно говорит алхимик, и шлёпает по ладони капитана, самостоятельно раздевая его. Одежда Альбериха всегда была загадкой, но кто, если не Альбедо, может решить любую сложную головоломку? Для него каждый ремешок и заклёпка была уже привычным путём к обнажённой коже, который он проходит, не глядя, расстёгивая слой за слоем одеяние возлюбленного. Кэйя любил каждый раз усложнять ему задачу, добавляя больше сложных украшений, но и это не останавливало алхимика. – Ты растягивал себя? - Н-нет. Я ждал тебя. Мои пальцы… не такие приятные. - Мои пальцы лучше? Конечно, я ведь изучил тебя так досконально и тщательно. Ты - моё лучше исследование, - парень оставляет снятую одежду на краю стола и расстёгивает ремень капитана. А после рукой надавливает на его грудь, заставляя опуститься на спину и затягивает ремень на смуглых запястьях, специально сильнее, чем необходимо, чтобы у Альбериха остались красные следы, которые он так любил растирать весь день после секса. Была в нём эта нездоровая любовь к боли, к приятной боли, когда все мышцы тянуло от ограниченной позы. Альбедо снимает брюки мужчины и удовлетворённо хмыкает, наблюдая возбуждённый член, проводит по нему от головки к основанию, слегка сжимая, а после отпускает. Последняя стена обороны – перчатки – стягиваются быстро и губы парня проходятся по каждому пальчику рук, на которых остались шрамы тяжелого пути к силе Капитана. Алхимик лично помнит каждый, потому что Кэйя приходил к нему забитым зверем и просил помочь, снять боль от обморожения, но не лечить толком, лишь бы продолжить тренировки. Альберих остаётся полностью обнажённым, на грани сознания от возбуждения и лишь наблюдает одним глазом. Альбедо проводит рукой от шеи до щеки возлюбленного, подцепляет край повязки и Кэйя позволяет, крутит головой, чтобы она слетела. Его глаза – небесный свод Каэнри'Ах, где не было звёзд, звёздное небо Мондштата, без единой тучи и непогоды, открывающий все созвездия, известные миру. Правый глаз чёрный, а зрачок в нём в виде восьмиконечной звезды, края которой растекаются серебряными трещинами по веку и виску. Альбедо не сдерживает своего нежного порыва и целует каждое веко, потому что Кэйя – картина прошлого, фрезка на стенах разрушенной цивилизации, со своим шармом загадочности и великолепием прошлого. Алхимик оставляет руки у лица мужчины, тот снимает перчатку зубами, пока парень снимает вторую также и откладывает к другим вещам. У него ледяные руки, которые скользят по разгорячённому тело вниз, к бёдрам, и разводят их сильнее. Пальцы проходятся по внутренней стороне, заставляя мурашки пробежать по ногам к шее и легко вздрогнуть капитана. - Ох, Кэй, я не могу продолжить. У нас ведь нет никакого крема или смазки, - мужчина под руками алхимика и старается подняться, чтобы с мольбой посмотреть на возлюбленного. Никто из них не любил секс без смазки. Грубо? Да. Но не когда нет смазки. – Подождёшь, пока я найду что-нибудь подходящее? - Нет! Стой, Бедо, пожалуйста. Не уходи, - капитан прижимает его к себе ногами и стискивает между бёдер, чтобы алхимик не мог отойти. – Может, крем подойдёт? Которым я увлажнял твои губы. - Крем? – парень задумчиво смотрит на гору одежды и запускает туда руку, доставая знакомый крем. Косметика? Альберих никогда не увлекался косметикой, хоть и следил за своим внешним видом, но не желал ещё и наводить марафет. – Кэй, откуда у тебя этот крем? Ты не используешь косметику. - Ах, это не так важно, - капитан кавалерии расслабляется обратно, когда руки алхимика наносят побольше вязкой жидкости на пальцы и приближаются к анусу. Бедо любил растягивать его медленно, монотонно двигая каждым пальцем, разводя их в стороны и периодически останавливаться, чтобы уделить внимание всему телу возлюбленного. Но сейчас он застыл в ожидании, не вставляя пальцев, лишь водя ими снаружи. – Ой, ну… Вчера в таверне д-девушка подарила мне его. Сказала, что у меня слишком сухие губы, а я не смог отказать ей. - Вот как, - Альбедо, наконец, толкается пальцами в горячее нутро, нежно гладит горячие стенки и делает неглубокие толчки. – Она, наверное, была так мила с тобой, вот ты и не отказал. Ты ведь так любишь внимание к себе, а девушки никогда тебя им не обделят. Ты такой популярный. - Ах! Б-бедо, я ведь не люблю прикосновения кроме твоих. Зачем же ты так говоришь! – ноги сводит судорога от наслаждения, и мужчина скрещивает их на пояснице алхимика, чтобы иметь поддержку. Он же в ответ не обделяет их вниманием и проводит дорожку из поцелуев от колена до косточки бедра. - Я знаю. Просто хочу услышать это из твоих уст. Мне так приятно, когда ты говоришь, что принадлежишь мне. Альберих находится уже не в состоянии отвечать ему, он просто считает пальцы в себе. Три - не так много, но ощутимо тянет внизу живота, отчего капитан дёргается навстречу. Ну всё… Уже хватит… - Бедо, хватит, - хрипит мужчина, наслаждаясь хлюпающими звуками снизу. Конечно «сладкие пытки» они оба любили, но не после их долгих разлук. - Попроси правильно. У нас ведь урок хорошего поведения. - Альбедо, пожалуйста… будь хорошим мальчиком и трахни меня до звёзд в глазах, - Кэйя довольно щуриться, когда видит вспыхнувшее лицо возлюбленного и как тот, торопясь, расстёгивает свои шорты. Первый толчок всегда медленный и постепенный, чтобы не навредить. Темп становится жёстче с каждым стоном Альбериха и его мольбой быть грубее, напористей. Альбедо любит такие моменты ужасно сильно и никогда не отказывает желанию мужчины, наращивая тем, вбивая его в стол, морщась от скрипа древесины. - Ах! Альбедо! Ты делаешь так хорошо. Просто великолепно. Ты такой умница, я так сильно тебя люблю. Прошу, сильнее, - глаза-звёздочки закатываются, и алхимик ловит губы капитана своими, глубоко целуя, приглушая стоны. Но руки Альбериха спускаются вниз, к собственному члену и касаются его, делая всего пару движений, пока Альбедо не рычит на ухо: - Руки! – Кэйя прижимает связанные запястья к своей груди, не смея ослушаться любимого, но толчки становятся медленней и с длинными интервалами, из-за чего он хнычет и старается сделать толчок самостоятельно. - Бедо, прошу, продолжай, - канючит он, но его крепко держат под бёдра, из-за чего двигаться не получается. Альбедо молчаливо продолжает толкаться только на основание головки, что приносит только раздражение и никакой игривости. - Альбедо… Будь умницей и продолжи, пожалуйста. Я ведь не могу кончить без твоего члена в себе. Прошу, я хочу кончить из-за тебя! Будь хорошим мальчиком! Алхимик сдавленно скулит и делает пару глубоких толчков, а после вытаскивает член и кончает на грудь Кэйи. Сам же Альберих кончает с помощью руки возлюбленного и его торс вновь окропляют белёсые капли. - Как всегда великолепно, Бедо, - капитан кавалерии откидывает голову на руки и глубоко дышит, стараясь отойти от истомы оргазма, пока сам алхимик осел на кресло и так же дышит. Он только довольно мычит в ответ, вновь становясь молчаливым собеседником. Через десять минут они наконец приходят в себя и алхимик помогает Кэйе избавиться от ремня на запястьях, вытереть грудь от спермы. Альберих проводит пальцами по ложбинке между грудей и собирает пару капель, а после отправляет рот, довольно улыбаясь. - Кэй, - морщится от его действий Альбедо и заканчивает его обтирать. Он достаёт брюки и бельё возлюбленного из кучи одежды и помогает надеть, чувствуя руками, насколько рыцарь был расслаблен. - На вкус и цвет, дорогой, на вкус и цвет, - Альберих – капризный ребёнок и не желает делать ничего самостоятельно, лишь вяло разводит руками и помогает Альбедо его до конца одеть. Мужчина сползает со стола и пересаживается на кресло, пока его парень обходит его со спины и завязывает повязку на затылке, целуя тёмные шелковистые пряди длинного локона, а после и щёку, и висок, и за ухом, пока не целует напоследок губы. - Бедо… - капитан ловит его за руку и сажает себе на колени, зарываясь лицом в шею, приходясь языком по звёздочке и довольно сопит за ухом. – А ты скучаешь по мне, когда уезжаешь? - Конечно, Кэй. Каждую ночь думаю о тебе… - Ой-ли? Не ожидал от тебя таких пошлых слов. - …смотря на звёздное небо. Кэй, это ты тут извращенец, а не я. Я смотрю на звёзды и думаю о тебе, - алхимик вновь целует веко Альбериха, а после и повязку. - Ты такой романтик! За что же мне такое счастье? - За твои звёздные глаза, звёздочка.