Две сороки и зимородок

Средь туч мелькало пока еще теплое солнышко; прохладный осенний ветер играл в кронах деревьев, то путаясь в листве, то порывами срывая ее; золотились склонившиеся над рекой ивы. Под ногами проминалась влажная после вчерашнего дождя местами пожелтевшая трава, кое-где попадались и лужи, которые приходилось тщательно обходить, дабы не промочить и не запачкать длинные полы белоснежного ученического ханьфу ордена заклинателей Гусу Лань. Неспешно бредущий по лесу в поисках вдохновения Не Хуайсан со страдальческим выражением лица то прятался под любимым веером от срывающихся с деревьев капель, то отбивался им же от внезапного листопада, то выпутывался из паутины, сплетенной каким-то особо усердным пауком. Шел второй час прогулки, на которую с трудом удалось улизнуть от суровых наставников под предлогом медитации. Вдохновение, в поисках которого Не Хуайсан пребывал уже который день, упорно не находилось. А сроки уже поджимали… Кто же знал, насколько непросто окажется выбраться в город простому ученику, которому, в отличие от безбашенного Вэй Усяня, совершенно не улыбалось собирать на себя все возможные наказания, пусть члены ордена Гусу Лань и не отличались особой фантазией на этот счет. Они вообще фантазией не отличались, только педантичностью, иначе зачем бы еще придумывать, записывать, заучивать и, самое кошмарное, выполнять все их три тысячи правил? Причем учить и выполнять эти бесконечные правила заставляли и несчастных из других кланов, проходящих в Гусу Лань обучение. Не Хуайсан здраво опасался реакции своего грозного старшего брата, который вырастил его после ранней гибели родителей, и очень старался эти самые правила не нарушать. Ну или хотя бы не попадаться, что пока более-менее получалось, учитывая наличие в близких друзьях вышеупомянутого Вэй Усяня. К глубочайшему сожалению всей ученической братии, наряду с категорическим запретом спиртного существовал не менее категоричный запрет выхода в город за пределы резиденции клана без наставников. А как легко бы все решилось, будь правила не столь строги… Не Хуайсан в очередной раз тяжело вздохнул, возвел очи к небу, которое окончательно затянуло серыми тучами, поежился от порыва холодного ветра и по тропе двинулся к выходу из леса. Младший брат главы заклинательского ордена Не, коим по какой-то насмешке судьбы и являлся Не Хуайсан, терпеть не мог оружие, обладал очень посредственным золотым ядром и, как следствие, не был силен магически, зато нежно любил свою коллекцию расписных вееров да и вообще искусство рисования во всех его проявлениях. А еще он являлся поставщиком весенних картинок для всех наследников многочисленных кланов заклинателей и просто для знакомых, полузнакомых и почти не знакомых учеников. Талантливо нарисованные, эти картинки успешно вдохновляли на полировку за закрытыми дверями мечей и нефритовых жезлов в мечтах о дожде, пронзающем тучи. Как правило, образцы данного откровенного искусства, по какой-то причине не одобряемого суровыми наставниками, приобретались в лавке известного в узких кругах художника, с которым предприимчивый Не Хуайсан и договорился, чтобы тот перебрался поближе к Гусу Лань. И совершенно не ожидал, что он банально не сможет выбраться из резиденции ордена. А ведь заказы уже набраны и даже частично оплачены… С частью его нынешних соучеников удалось рассчитаться рисунками из старых запасов, благо юные адепты, впавшие в уныние из-за железной дисциплины ордена Гусу Лань, были непривередливы. А вот наследнику клана Цзинь, тоскующему, мятущемуся и находящемуся в полном душевном раздрае по причине собственной же помолвки, явно требовалось нечто особенное. Предложенный ему небогатый ассортимент весенних картинок Цзинь Цзысюань сумрачно оглядел, тяжело вздохнул и с немой мольбой о чуде воззрился на Не Хуайсана. Хорошо хоть не завел очередное размышление на тему своей прекрасной невесты, с которой они с детства знакомы, помолвлены тоже давно, и свадьба грядет скоро… Но нежный цветок лотоса, именуемый Цзян Яньли, его почему-то боится, избегает и с гораздо большей нежностью смотрит на собственных братьев, даже на безобразника Вэй Усяня. Цзысюань же не хочет неволить и обрекать любимую девушку на страдания в браке с ним, а потому подумывает о разрыве помолвки. Все это приносит ему такие душевные муки, что хоть чем-нибудь бы отвлечься… И полный страдания взгляд устремлялся в самую душу в общем-то мягкому и сопереживающему Не Хуайсану. В итоге наследник клана Не с горя даже попытался и сам что-то изобразить, благо никогда не жаловался на отсутствие воображения – разве что на отсутствие соответствующего опыта, но дело почему-то застопорилось. Вдохновение помахало крылом ласточки, и из-под кисти упорно появлялись исключительно золотые павлины в окружении цветов лотоса. Не то чтобы это отчасти не соответствовало исходным условиям заказа, но скорее способствовало бы очередному витку терзаний на удивление порядочного и чувствительного наследника клана Цзинь, среди учеников прозванного как раз павлином с легкой руки ехидного Вэй Усяня. Надо придумать что-то особенное, совсем особенное… Не Хуайсан раздраженно с громким хлопком закрыл любимый веер, обогнул груду камней и направился к скалам, откуда как раз порывом ветра донесся голос, подозрительно похожий на того самого Вэй Усяня, красу (относительную), гордость (сомнительную) и источник (бесперебойный) проблем, шалостей и безобразий в многострадальном взрастившем его ордене Юньмэн Цзян и не только в нем. Слегка накрапывавший до того дождь усилился, и Не Хуайсан поспешил на голос, справедливо полагая, что случайно набрел на секретное убежище Вэй Усяня, куда тот повадился периодически сбегать, виртуозно исчезая из-под надзора наставников и от любопытных друзей. От вида, открывшегося перед ним, Не Хуайсан широко распахнул глаза и привычно спрятал улыбку за веером. Да, Вэй Усянь оказался в своем репертуаре: размахивая длинными и широкими рукавами некогда белоснежного ханьфу, он пытался загнать в пещеру небольшое стадо белых кроликов, уговаривая тех спрятаться от дождя. Зверьки его слушать не собирались, разбегаясь и прячась под местными кустиками, но от Вэй Усяня еще никто так просто не уходил. Надо ли говорить, что содержание животных в резиденции ордена Гусу Лань было запрещено правилом двести сорок семь... или тысяча двести сорок семь?.. Пока Не Хуайсан прикидывал, показываться ему сейчас с риском привлечения к загонной охоте на кроликов или продолжить тихонько наслаждаться зрелищем, дождь полил сильнее. Ушастые все-таки сообразили, что в пещере им будет всяко комфортнее, и сами запрыгали в нужном направлении. Вэй Усянь же отер с чела уже текущую воду, наконец-то понял, что рядом с ним не только кролики, с облегчением выдохнул, опознав друга, и махнул рукой в сторону природного укрытия: – А, это ты… Пойдем скорее, пока насквозь не промокли. Не Хуайсан не заставил себя ждать, и вскоре друзья уже сидели и отогревались у весело потрескивавшего костра, разведенного запасливым Вэй Усянем. – Кролики? Серьезно? – не сдержался Не Хуайсан, пытаясь так пристроить на просушку любимый веер, чтобы не спалить его в процессе. – Ну они же такие милые! – Вэй Усянь отловил неосмотрительно приблизившегося к нему ушастого и принялся того гладить и тискать. – И пушистые. И на Лань Чжаня похожи, правда? На это у Не Хуайсана слов не нашлось. Никаких. Назвать милым и пушистым второго нефрита клана Лань, отличавшегося особой замороженностью даже на фоне остальных представителей этого на редкость педантичного и малоэмоционального клана, мог только Вэй Усянь, который с первой же встречи явно поставил перед собой цель с этим самым Лань Чжанем либо подружиться, либо хотя бы вывести его из себя. Пока наиболее вероятным виделось второе… – А ты чего по лесу в такую погоду бродишь? – глаза Вэй Усяня сверкали любопытством. – Что-то интересное задумал? Ну же, Не-сюн, поделись с другом! Не отличающийся особой гордостью наследник клана Не тяжко вздохнул, добыл из-за пазухи листок бумаги с наброском и пожаловался: – Не получается. Сам не пойму, в чем дело, но выглядит почему-то странно. Вэй Усянь отпустил наконец кролика и с энтузиазмом вцепился в рисунок. – И правда… А почему у него нога именно тут? – он ткнул пальцем в одну из линий. – И это точно нога? А это дева или?.. Не Хуайсан достал из рукава специальный уголек и парой изящно закругленных линий добавил деве убедительности. Насчет конечностей увлеченно отдыхающей под ивами нарисованной парочки у него самого были изрядные сомнения, и он уточнил у друга: – А куда им тогда эти ноги девать? И в руках я не совсем уверен. – А если сюда? – неунывающий Вэй Усянь отобрал уголек и наметил предполагаемое положение в пространстве спорных частей тел. – Ну допустим… Но все равно что-то не так, и вообще как-то… обычно. Скучно. Надо что-нибудь особенное придумать, – и Не Хуайсан с надеждой воззрился на друга. – Как такое, – Вэй Усянь ткнул пальцем в заметно округлившиеся стараниями Хуайсана яшмовые горы, – может быть скучным? Ну давай еще добавим… Добавим еще деву! Вот тут как раз место есть. – И друзья принялись заново выстраивать композицию, стараясь не забыть про исходное количество рук и ног у рисуемых персонажей. От входа в пещеру протянулась тень, и раздался нежный девичий голос: – Дозволите ли мне присоединиться к вам и переждать непогоду? Увлекшиеся друзья оторвались от творчества и с удивлением уставились на их промокшую до нитки соученицу. – Конечно! Дева Вэнь, садитесь быстрее к костру, – засуетился как хозяин Вэй Усянь. Девушка незамедлительно присоединилась к ним и с видимым наслаждением протянула к костру замерзшие руки. – А мы тут тоже… ливень пережидаем, – косясь на кроликов и помахивая руками, пытаясь отогнать подальше непонятливых ушастиков, неуверенно продолжал общение Вэй Усянь. – Какая интересная пещера. – Дева Вэнь внимательно осмотрелась, тактично не обратив внимания на неуставную живность, и повернулась обратно к костру. – Я люблю гулять, но сегодня немного заблудилась, – пояснила она свое появление. – Вы тоже? – Да-да, – радостно подхватил объяснение их посиделкам Вэй Усянь. – Мы тоже заблудились, а тут такая замечательная сухая пещера… Не Хуайсан предпочел в светскую беседу не вмешиваться, раскрыл свернутый было рисунок и попытался сосредоточиться на позах, принимаемых персонажами. Что-то опять не сходилось. – Вы чем-то огорчены, господин Не? – девушка все-таки обратила внимание на второго своего соученика. – Нет-нет. – Не Хуайсан поспешил свернуть и убрать подальше от глаз невинной девы свое с Вэй Усянем совместное творение. – Не волнуйтесь, это… письмо, да, письмо. У меня никак не получается составить послание, достойное моего старшего брата… Вэй Усянь героически давился хохотом, представляя реакцию грозного главы ордена Не на этакое письмо. Дева Вэнь удивленно приподняла изящную бровь, но из вежливости не стала развивать тему. И тут до них сквозь шум дождя донеслось не сулящее ничего хорошего адресату яростное: – Вэй Усянь! Немедленно выходи! Ты довел наставника Лань! Приехал отец! Вэй Усянь! – Цзян Чэн? – удивленно предположила девушка. Виновник появления в лесу под дождем своего крайне разозленного брата состроил умоляющие глазки и прижал палец к губам. В пещере явно хватало щелей, и дым от костра уходил куда-то вглубь, не демаскируя затаившуюся компанию. – Что-то он сегодня особенно грозен, – шепотом удивился Не Хуайсан. – Что ты еще успел натворить, кроме пропусков занятий и игнорирования взысканий? – Ничего! Совершенно ничего! Честно-честно. – Оказывается, шепотом тоже можно почти кричать, а этим невинным глазам невозможно было не поверить. – Ну разве что оставил в своде правил наставника Лань Цижэня парочку твоих весенних картинок… Не Хуайсан поспешил скрыться за веером и постарался смеяться потише, дева Вэнь смешок подавила, но в ее черных глазах замелькали веселые искорки. Голос Цзян Чэна, сокрушающегося о наличии у него такого старшего брата и о невозможности количество братьев подсократить, постепенно затих вдали. Вэй Усянь же додумался шепотом поинтересоваться у друга, для кого рисуется будущий шедевр. – Для Цзысюаня, – также шепотом честно признался Не Хуайсан и тут же осознал свою ошибку. Такой реакции от друга он как-то не ожидал… – Для Павлина? Да как он может, когда моя сестра… В огонь! Вэй Усянь накинулся на растерявшегося начинающего художника и попытался отобрать рисунок. Сожжения своих трудов Не Хуайсан не желал категорически и принялся отбиваться. В результате чего листочек раздора перехватила дева Вэнь и с интересом ознакомилась с тем, что нынче в клане Не принято отправлять старшим братьям в качестве отчета с места учебы. Когда же на нее обратили внимание наконец расцепившиеся и малость потрепанные друзья, она ткнула пальцем в рисунок и сурово заявила: – У нижней девы перелом шейных позвонков, у господина вывих правой ноги, а вторая дева родилась без четырех нижних ребер и левой руки. Так и задумывалось? – И пояснила опешившим и смущенно покрасневшим друзьям: – Я из клана потомственных лекарей, и в этом, – она еще раз ткнула в листок, – меня удивляют лишь многочисленные увечья персонажей. – А как исправить? – с надеждой в очах придвинулся к ней Не Хуайсан. – Это несложно, – отобрала у него уголек девушка и быстро набросала: – Ногу – сюда, шею – туда, тут – руку, и, вообще, лучше всех развернуть… – Ну нет, так же не видно самое интересное! – возмутился внимательно следивший за процессом Вэй Усянь. – А если так?.. В пылу творческого угара увлеченные молодые люди пропустили появление очередного действующего лица, и лишь упавшая на них тень и ощущение тяжелого взгляда, давящего на отсутствующую у некоторых из них совесть, заставило оторваться от рисунка. У входа в пещеру скорбным изваянием в белоснежных одеждах и под зонтиком бесшумно воздвигся сам Лань Чжань, второй нефрит и наследник клана Лань. Он ничего не говорил своим соученикам. Он просто смотрел: укоризненно, сурово и очень настойчиво. Смотрел прямо не то что в глаза – в саму душу Вэй Усяня. Да так, что тому даже стало стыдно. И пусть на долю секунды, но ведь стало же!