Чёрная гадюка

      Сотни лет назад.       Еще до формирования первородных элементов,       Жили существа, те что охватывали собой всю популяцию мира.       Но с приходом нового — изобильного человечества, их раса изменилась.       Утеряла былые истоки,       Уподобившись человеческому порядку.       Нынешний мир совсем не помнит тех существ.       Хотя и по ныне они бродят средь смертных, изумляя теми острыми глазами, что светятся и днем, и ночью, будто бы два огонька посреди лавового озера.       Но, как и говорилось раннее их раса мала, а жизнь их довольно коротка.       Один из подобных был знаменитым лекарем в угодьях Гео Архонта, что души не чаял в пациентах, пока сам был на грани между жизнью и смертью.       Он с рождения не особо хвалился хорошим здоровьем, но сейчас, когда лишь экстракты смертельно опасной травы являются последним его спасением, Бай Чжу… не смеет этому противиться.       Как-никак, но все существа, от малого до великого желают жить.       Это некое стремление, что заложено в них матушкой природой с самых их истоков.       Однако, чтобы достать воистину нисколько не подлинное лекарство, ему, как пациенту также приходится отдавать немалую цену.       Под ночным покровом.       Когда солнце уже давно скрылось под каскадом мелких огоньков небес, в хижине Бубу были только двое человек.       Один с ярко выраженными травяными волосами, которые тянутся к самой пояснице, а второй с темнейшим углём, что мелко спадают ему на плечи.       Остальные же параметры внешности были поразительно похожи. Губы, скулы, выступы или даже ямочки. Все до малейшей детали говорило о том, что они похожи как две капли воды, лишь перекрасть одного или другого в обоюдный цвет и все — две копии готовы.       Однако, не все же бывает так просто?       Верно, черноволосый в отличие от господина Бай Чжу скрывал свою отличительную, нечеловеческую черту, якобы слепо вчитываясь в предоставленные документы, но не открывая те заветные глаза никогда в своей жизни. Он будто бы отказался смотреть на этот мир…       Бай Чжу же был другим.       Его глаза расширены, налиты неким янтарным смальцем, обрамленные в влажную корку от того, что в какую же дивную ситуацию он попал. И то верно, но ради выживания любой бы человек пошел бы на все что угодно.       Даже на то, когда твое тело больше тебе не подвластно…       Мужчина облаченный в одно черное, легко поддерживал лекаря одной рукой, слепо присматриваясь как он легко восседает в обнаженном виде на его коленках, позволяя довольствоваться, что его дивными змеиными повадками, что заранее подготовленным отчетом по продаже различных трав в этой чудо хижине.       Чаще всего всё скупают оптом, так что спросить его об ошибках в том или ином документе, казначей дипломатической организации никак не смел. Все же как не смотри, но Бай Чжу приготовил что эти документы, что самого себя в лучшем состоянии.       Это вынуждает неизвестного жадно улыбаться, прикасаясь носом к мягкому склону плеча, ясное дело принюхиваясь к целому букету запахов своего драгоценного покупателя.       Но самое главное в этом букете был только один ингредиент.       То, что можно воспринимать как обезболивающее, и как наркотик в достаточно высоких дозах.       Именно поэтому, его длинные пальцы в обрамлении бархатной перчатки, медленно скатываются ниже по некогда змеиной коже господина лекаря.       Он трепетно вздрагивает, сообщая черноволосому о своей мягкой смущенности из-за тех усиленных действиях, что он ощущает из-за чужих прикосновений.       — Неужели тебе понравились эти побочные эффекты, братец?       Медовым тоном высказывает ему под небольшое ушко мужчина, что наконец-то открыл для своего самого родного человека те обоюдные с ним цвета два глаза.       Такие же горящие в ночи.       Их хозяин был Панталоне — мужчина, что отказался носить имя данное ему при рождении, в угоду той жалкой шутовской маски, которую ему подарили при крещении. В отличие от своего прозорливого брата, он был далёк от своей семьи из-за омерзительного окраса Гадюки, считающиеся изгоем в бесконечном круге змей, которые никогда не оставляют своих братьев и сестер на произвол судьбы.       Но рожденные из одной утробы были далеки от идеала.       Один был слаб, но красив и скрытен, не поддающийся под человеческими возможностями.       Второй же был силен, ужасно силен, но наряду с подобной силой, пришла и большая беда его ядовитого окраса.       Омерзителен в коле «бесконечной змеи».       Так брат подбирается ближе к своему драгоценному близнецу, легко подарив ему поцелуй вдоль шеи, пока левая рука дельно приподнимает мягкую часть вытянутого полового органа, из-за тех волшебных побочных эффектов, пока свободная правая легко проходит выше, пропуская два пальца с обширными металлическими коготками в ротовую полость хозяина хижины.       Предвестнику нравилось играться с ним. Чувствовать, как влага об вытянутый змеиный язык дельно облизывает его, проходя вдоль каждого изгиба, и даже чуть заглатывая до основания.       Ему будто бы нравился этот металлический привкус, что минутное подсасывание, позволило мужчине в черном полностью насладится этой картиной, но… ясное дело для полной покупки дорогого лекарства Бай Чжу еще многому предстоит наловчиться.       А на сей раз, он прощает ему даже большие клыки, что наливаются смертельным для обычного человека ядом, которые игриво задевали драгоценные перчатки.       В следующий раз он наверняка возьмет за порченное имущество двойную цену. Но, а пока, под действием легких ласок полового органа, обрамленные влажной дорожкой пальцы, легко скользят вдоль грудной клетки Бай Чжу, опускаясь по животу, мягко прикасаясь холодной, металлической структурой к заветной мягкой впадине анального отверстия, которое легко обхватило входящие в него пальцы.       Мужчина на коленках вытянулся по струнке. Мыча, а после только послушно раздвинул ноги, позволяя Предвестнику делать то, что он умел лучше всего на белом свете.       От такой-то послушности, Панталоне усмехнулся, продвинул пальцы к заветной точке, слыша, как непослушный ротик братца резко выдает отличительное музыкальное сопровождение.       Его руки крепко хватаются сзади за меховую основу наряда Панталоне, пока сам мужчина за спиной держит вытянутую ногу за бедро, пальцами начиная вдалбливаться в своего горе братца, позволяя ему издавать столько стонов, что очки с его глаз моментально слетели на нет, громко свалившись на пол.       Комната трещит по швам, руки Бай Чжу вместе с его телом жадно вжимаются в тело близнеца, чувствуя, как все тело становится жарче в несколько раз сильнее обычного. Так не должно было быть.       Они же хладнокровные существа, и даже сейчас пальцы его старшего по крови холоднее некуда, пока нутро самого Бай Чжу пылает словно ужи на сковородке. Ноги вытягиваются на встречу, а пальцев становится на один больше, заставляя смиренного доктора расширять свои змеиные глаза куда шире.       Но эти чувства нравились ему, нравилось, как ему позволяют вдоволь усладится подобным процессом, заставляя глотать собственную слюну в мимолетном остатке сознания. Все лицо краснее некуда, а перед ним мимолетно мелькает его любимый старший брат, что хоть и ушел, да отказался от всего столетия назад, но продолжает дарить ему ту самую заботу, которой он в нынешнем времени одаривает пациентов.       — Не оставляй меня, »…»       От невыносимой похоти Бай Чжу начинает плакать, мимолетно приглядываясь к личности которую он не знал раннее.       Кто он?       Что он сделал с тем, кто всегда заботился о слабой и беспомощной зеленой змее, которую почитали только из-за скрытного окраса?       Панталоне ошарашен.       Его глаза смотрят в такие же глаза Бай Чжу, который смиренно принимает в себя все пальцы без остатка, позволяя вытворять с собой подобное лишь ему одному.       Взгляд, что дано увидеть только ему, смягчается, пока на приподнятых губах появляется только одно: ностальгическая улыбка о том, как же его брат-близнец прекрасен, когда проливает столь желанные им слезы.       Цена которым безгранична.       — Не в этот раз, милый »…»       Холодные губы соприкасаются с горящими совсем уж нежно. Легко, будто бы в этом не было ничего сложного, позволяя слезам лекаря утихнуть, и сосредоточится лишь на том, как пальцы полностью вошли в его основание, продолжая изучать его палящее нутро.       Он приглушенно стонет прямиком в чужие губы, но не в силах отцепится от приятного холодка, что даже сам подался чуточку вперед. Повернувшись, выдавая всю красоту гибкости человеческого тела, пока два змеиных языка сплетаются друг с другом, позволяя вкушать терпкую ядовитую основу.       Бай Чжу смущается пуще прежнего. Язык начинает неприятно сжать, но под действием нескольких факторов, ему невозможно было отказаться от подобного, как поцелуй нынешнего партнера.       Что же Панталоне?       То он как обычно наблюдал, вкушал то, что было неведомо обычным обывателям ведь яд змей был смертельные всех ядов, что существуют в мире Семерых Архонтов.       И это его забавляло… Та грань между тем, если они выпьют слишком много яда друг друга, напоминала ему игру в перетягивание катана, где каждый ставил уже на кон свое собственное существование.       Он усмехается в его губы, жадно впивается в них, оттягивая змеиными клыками нижнюю губу, начиная действовать пальцами куда интенсивнее обычного.       Ему нужно было довести близнеца до пика, а значит — небольшой змеиный укус старший близнец может себе позволить, впуская в его тело более изумительный нейротоксин нежели прежде.       При укусе, нутро доктора сжимает пальцы до предела. Его зрачки сузились, а стоны звонко отдают эхом, что иногда может негативно влиять на перепонки сидящего. Но ему не привыкать, что его брат был ох каким громким. Как-никак так было куда интереснее, когда жертва кричит, умоляет, звонко стонет под ним, позволяя делать ему все, что душе угодно.       Кровавый след слизывается, пока Бай Чжу начал сам двигался под стать пальцам в своем теле, насаживаясь на них быстрее, сильнее, желая довести нынешние чувства до максимального состояния. Ноги широко вытягиваются, а доктор ведомый финальным аккордом, кончает изо всех сил, замечая, как белоснежные дорожки спермы полностью обрамляют, что его измученный ласками половой орган, что руку его дорогого близнеца.       — Как же ты долго сдерживался.       Присматривается Панталоне к измученной тушке Бай Чжу на коленках, придерживая его, пока с кисти руки медленно слизывается стекающие чистые белые капли.       Как-никак, но лучшего на свете природного лекарства не найти, так что Панталоне вновь игриво ластится, позволяя и близнецу испробовать то, что будет куда действеннее его мерзких туманных трав.       Когда же тело перед ним вовсе отключилось из-за продолжительных рабочих дней, Панталоне не остался садистом до конца. Ему позволительно было поднять дорогого близнеца на руки, отнеся его на кромку спального места, и даже пригладив его вечно непослушные зеленые пряди, которые он некогда мечтал уничтожить на нет.       Но сейчас, подбирая их во всю шелковую длину, Предвестник осознает лишь под одной структуре то, что Бай Чжу до сих пор яро помнил о том, что его старший брат всегда любил их, даже если не говорил об этом прямо.       Даже если они не похожи на нормальные семьи, он все равно будет всегда присматривать за тем, кого он вынужден был оставить.       — Только ты можешь видеть меня таким. — поправляет он каскад черных волос, пока на глаза ложатся древнейший подарок в виде аккуратных очков.       Его веки вновь тяжело опускаются, закрывая от мира правду своего мифического происхождения.       Однако, ему не зачем говорить об этом всем направо и налево.       Хватает лишь одной, единственной душе на всем белом свете.       Тот который был с ним всегда       И тот, которого ему пришлось оставить.       На утро Бай Чжу принимается за работу.       Тяжело надевая рабочую форму, поправляя на себе медицинский халат. Пока на шее, оголенной, адски горит только одно — то, что оставляет после себя неизвестный.