* * *
В итоге он идет на первое собрание с Бутом. Улизнуть с ним достаточно легко — большинство в Слизерине считают, что Блейз в любом случае должен был быть на Рейвенкло, к тому же на протяжении последних двух лет они являются постоянными партнерами на Рунах. Теперь, когда он в форме, труднее игнорировать тот факт, что он здесь единственный представитель своего Дома. Остальным членам группы игнорировать это, конечно, труднее. На этот раз они замечают его, и он ловит несколько неприязненных взглядов, направленных на его галстук и значок на мантии. Уизли, кажется, особенно обиделся, едва увидев его: он багровеет на глазах и надвигается на Грейнджер, гневно жестикулируя в сторону Блейза. Ему не нужен его нечеловечески острый слух, чтобы уловить каждое слово: Уизли говорит настолько громко, что весь замок может услышать. — Что здесь делает гребаный слизеринец? — требует ответа он, как будто Блейз — воплощение зла. — Он был на собрании в пабе, Рон! Он подписал пергамент! Поттер из всех них единственный, кто не ставит под сомнение его присутствие. Он бросает на Блейза любопытный взгляд, но в нем удивительным образом отсутствует подозрение. Тогда Блейзу приходит в голову, что, проучившись с ним на одном курсе последние пять лет, Поттер, вероятно, понятия не имеет, как его зовут. Они никогда не разговаривали. И никогда не общались до сих пор. Его губы подрагивают. Поттер действительно дает ему шанс. Черт, он даже улыбается в ответ. Это настолько неожиданно, что Блейзу отчасти хочется препарировать его, чтобы выяснить причину. У него нет ни единого шанса. Не то чтобы он действительно собирался препарировать Поттера перед толпой, но у него даже нет возможности поговорить с ним. Блейз, в конце концов, несколько более компетентен, чем некоторые другие в Комнате. Армия Дамблдора — ну что за название — представляет собой разношерстную группу студентов от первого до седьмого курса. И хотя они отрабатывают только обезоруживающее заклинание, шокирующее количество этих детей либо не могут его выполнить, либо, похоже, совершенно не умеют направлять свои палочки в цель. Блейз, у которого нет проблем ни с тем, ни с другим, тренируется пару раз, а затем устраивается в углу и наблюдает за происходящим. Поттер движется между рядами. Он поправляет прицел и дает подсказки и ни разу не выходит из себя. Это странно вдохновляет. Его мысли, конечно же, прерывает Бут, который сползает по стене и садится рядом с ним. — Рад, что пришел? — спрашивает он, и фальшивая беспечность его тона заставляет Блейза заскрипеть зубами. — Я не узнал ничего нового, — отвечает он. Бут улыбается. Его глаза вызывающе блестят. — Да, но зато теперь ты можешь вести свои тайные, жуткие подглядывания за Поттером в другой обстановке. Блейз — слизеринец. Его первейший инстинкт — всегда лгать и лгать убедительно. Но в этот раз он не может — его поймали с поличным, в конце концов. Бут выглядит таким невыносимо самодовольным, но все становится еще хуже после невнятного бормотания Блейза "он меня интригует". Интригует. Интригует. Поттер чертовски опасен, но, по крайней мере, загадка, почему Бут хотел, чтобы он пришел на это мероприятие, раскрыта. Соблазн проклясть его слишком силен, чтобы устоять. Бут смеется, даже когда на нем расцветают фурункулы.* * *
Держать голову ниже травы и не лезть на рожон — вторая натура Блейза. Волшебники правят в магическом мире, а в доме Слизерина — особенно. И несмотря на то, что Блейз — волшебник, его жажда крови — это все, что будет иметь значение, если кто-нибудь когда-нибудь об этом узнает. Отвратительная сучья жаба, называющая себя Верховным инквизитором, — лишь симптом болезни. Той самой болезни, которая породила Темного Лорда и Драко Малфоя. Блейз так тщательно скрывает свою тайну, что мысль о том, что кто-то может узнать о нем хоть что-то, вызывает у него мурашки по всему телу. Даже такой относительно безобидный человек, как Бут, знает о его постыдной, о-той-о-которой-никогда-не-следует-говорить, влюбленности в Поттера. От этого ему хочется спрятаться куда-нибудь подальше, бросить ОД и никогда не возвращаться. Он не делает этого. Он все равно приходит на следующей неделе и вполуха слушает наставления Поттера, когда тот рассказывает о тонкостях чар помех. Поттер хороший учитель — уж точно лучше Амбридж — и более непредвзятый. Он знал о Люпине. Он дружил с Хагридом. Предательская надежда начинает теребить холодное, мертвое сердце Блейза, и он не может остановить себя от мысли, что Поттер, возможно, тоже примет его. Нелепо, конечно. Вампиры во все времена считаются монстрами. Каким-то образом ему удается продолжать посещение занятий ОД, не теряя при этом чувства самосохранения. Ему повезло, что Малфой настолько привык к его исчезновениям и скрытности, что в этом году не обращает на это никакого внимания, и ему удается ускользнуть от расширяющейся сети влияния Амбридж. Он играет в добропорядочного чистокровного. Его не ловят. Он так тщательно ускользает от посторонних глаз, что на последнем заседании ОД перед зимними каникулами в зале остается всего три человека, которые знают его имя. Поттер — один из них. И Поттер же под конец окликает его. — У тебя, похоже, были какие-то проблемы, — говорит он. Блейз пожимает плечами. Для него нет ничего удивительного в том, что он не может создать Патронус. Несмотря на все остальное, ведутся споры о том, могут ли вампиры вообще произносить это заклинание — Блейз никогда не слышал о тех, кому это удавалось. — Невозможно овладеть всем, — говорит он. Поттер улыбается. Это красивая улыбка — добрая и слегка кривая, — и Блейз хочет поцеловать ее. — Наверное, ты прав, — говорит Поттер. — Я просто удивился. Раньше у тебя не было проблем с заклинаниями. Для Блейза становится новостью, что Поттер наблюдает за ним. Он говорит себе, что не стоит обольщаться. Поттер — хороший учитель, а следить за всеми — это то, что должны делать хорошие учителя. — Неплохая практика, — бормочет он, отворачиваясь. — А компания еще лучше. Он не собирался говорить это вслух, но, судя по фырканью, Поттер одобряет. Блейз позволяет себе легкую улыбку. В конце концов, это правда. Объективно у него может быть больше общего с Малфоем, но это не значит, что тот должен ему нравиться. Ему просто приходится с ним жить. Между ними воцаряется тишина. Она тянется, становится совсем неловкой. Он слышит дыхание Поттера. Он слышит, как ровно бьется его сердце и как он проводит языком по коже, облизывая потрескавшиеся губы. Блейз закрывает глаза. Поттер сводит с ума. — Мне, наверно, пора, — говорит он. — Твои друзья ждут тебя. Поттер окидывает его странным взглядом. — Я сказал им идти без меня, — отвечает он. Они не ушли. Блейз слышит их: угрюмое бормотание Уизли, смешанное с пронзительной болтовней девчонки Уизли и Грейнджер. Они остановились примерно в коридоре от них и ждут, не готовые бросить Поттера на произвол судьбы: они слишком подозрительно относятся к Блейзу и к тому, что может взбрести ему в голову. Блейз вдруг чувствует себя таким усталым. — Я, эм, просто хотел поговорить с тобой, правда, — подает голос Поттер. Он отводит взгляд, и Блейз не может удержаться от восхищения длинной, бледной линией шеи Поттера. Он видит и слышит, как учащается пульс Поттера, и его клыки инстинктивно удлиняются. Он сглатывает. Он заставляет себя успокоиться. Он не собирается перекусывать чудо-мальчиком Гриффиндора. Если он хочет и дальше держать себя в руках, ему придется уйти, но Комната выбирает этот момент, чтобы прорастить омелу над его головой. Не обращая внимания на безмолвные мольбы Блейза о том, чтобы она загорелась или погибла в муках, омела тянется вниз, пока кончиками листьев не касается его макушки. Щекотно. Блейзу требуются все силы, чтобы не убежать к двери, но Поттер улыбается ему — этой своей милой кривой улыбкой — и... Блейз думает, что, если бы его сердце до сих пор билось, оно бы остановилось сейчас. Поттер целует его. Он стоит вплотную к Блейзу, окружая его своим запахом, балансирует на цыпочках, пытаясь дотянуться. Все, что Блейз еще мог контролировать до этой секунды, испаряется в одно мгновение, и он обеими руками хватает Поттера за бедра, притягивая его ближе, а затем открывает рот, и их языки впервые соприкасаются. Это странно интимно. Акт дегустации другого человека без необходимости пить из него настолько чужд ему, что это заставляет его кожу дрожать, а клыки вновь обнажиться. Через несколько секунд Поттер режется, проводит языком по зубам Блейза и отшатывается назад. Блейз усилием воли заставляет себя отпустить его. Кровь Поттера такая же восхитительная, как и все остальное в нем. Насыщенная, мощная, пикантная, незагрязненная маггловской кровью со стороны матери. Он — взрыв вкуса на языке Блейза, и... И Поттер смотрит на Блейза так, словно мир вдруг обрел смысл. — Знаешь, мне было интересно, — говорит он, — почему ты решил присоединиться. Я подумал — боже, это прозвучит ужасно, — я подумал, что это могло быть из-за меня. Из-за того, как ты на меня смотрел. Первая мысль Блейза — недоумение. Неужели все знают?! Но это нелепо. Тогда уж Малфой позаботился бы о том, чтобы Блейз никогда не смог вернуться в их общежитие незамеченным и вне подозрений. Но ощущение того, что мир накренился, только усиливается, когда он понимает, что Поттер улыбается ему, подходя ближе, когда слизывает собственную кровь с нижней губы. Он не боится. Блейз не настолько самонадеян, чтобы считать себя страшнее Темного Лорда. Но все же. — Я рад, — говорит Поттер, обхватывая руками талию Блейза, — что все это было не только из-за меня. И это совершенно бессмысленно — как и сам Поттер, — понимает Блейз. Он фыркает от смеха и наклоняет голову, чтобы зарыться носом в мягкие, густые волосы. — Да без разницы, Поттер, — бормочет он.