Начало сентября
Когда Малфой появляется в цветочном второй раз, на улице гроза, его волосы в беспорядке и он явно торопится. Торопится настолько, что не уходит, видя её вместо Астории, с которой — насколько известно Гермионе — он знаком через кого-то из родственников девушки.
Его взгляд бегает по витрине за стеклом несколько минут, прежде чем он поворачивается к Гермионе, скороговоркой выдавая свой выбор.
— Белые нарциссы, девять, никакой декоративной бумаги, только ту, что от перепада температур, ленту зелёную, оплата картой. — Он быстро вздохнул. — И как можно быстрее, пожалуйста, меня ждут.
Три неловких минуты спустя, проведённые Малфоем за разглядыванием чего угодно в помещении, кроме неё, букет был готов.
— Малфой, — позвала Гермиона. — Держи.
Она протягивает цветы, и на долю секунды их пальцы соприкасаются, так мимолетно, что этого недостаточно для дальнейшего анализа.
— Спасибо, — он кивнул и быстрым шагом направился к двери, унося с собой аромат одеколона и напряжение, сковывавшее всё это время девушку.
— Хотя бы быстро, — пробормотала Гермиона, убирая со стола обрезки бумаги.
На следующий день он появился в более спокойном состоянии, держа в руках бамбуковый стакан, аромат кофе из которого распространялся по всему магазину, вновь сплетаясь с цветами для создания их собственного неповторимого букета.
— Мне нужны розовые гвоздики, примерно столько, — он изобразил кольцо руками. — И ленту в цвет бутонов, пожалуйста.
Гермиона кивнула и направилась к холодильнику, спотыкаясь, когда он открыл перед ней дверь.
Букетный период продолжался ещё неделю, заставляя Грейнджер задумываться о том, что за девушку встретил Малфой. Была ли она той моделью из ресторана? Каждый выбранный им цветок складывался в её голове в образ умной, изящной девушки с хорошим вкусом и личностью, достойной уважения. По крайней мере, в его глазах.
Проверила ли она его страницы в соцсетях? Возможно. Вспомнила ли она, насколько он привлекателен? Естественно. Согласилась ли пойти на свидание с симпатичным брюнетом? Да, только жаль, что он оказался скучным, и вероятность второй встречи умерла без надежды на возрождение.
В одно из воскресений Гермиона была вынуждена закрыть лавку раньше. Поиски новой помощницы заняли больше времени, чем она ожидала. И она начинала подозревать, что проблема была вовсе не в кандидатурах.
Начало сентября наградило Лондон последними тёплыми днями, позволяя городу ещё немного не отпускать беззаботность лета. Путешествие до больницы всегда оказывалось короче, чем Гермионе хотелось. Раз в неделю её ноги наливались свинцом, заставляя прикладывать усилия ради каждого шага. И всё равно исправно приносили её к месту назначения в одно и то же время.
Стоя перед входом и повторяя про себя успокаивающие аффирмации, Грейнджер ловила на себе самый широкий диапазон взглядов. От палаты Святого Мунго, специализировавшейся на лечении пациентов с Альцгеймером, её отделяли приёмная, лифт и четыре этажа.
Шаг, и двери раскрываются, обдавая её запахом дезинфицирующих средств, резины и медикаментов, въевшимся в стены здания.
Шаг, и она улыбается взрослой женщине, когда-то помогавшей ей дойти до скамейки в холле, когда она узнала о диагнозе матери.
Шаг, и медсестра на дежурном посту без лишних слов протягивает ей лист посетителей, по привычке указывая на лифт по правую сторону от неё.
Шаг, и она нажимает на кнопку, отстукивая ритм песни, игравшей по радио в магазине. Когда перед ней открываются двери, она заходит в кабину так же автоматически, как выбирает нужный этаж, и делает несколько успокаивающих вдохов.
Шаг, двери раскрываются, и она уже видит вход в нужную ей палату. Чем ближе она подходит, тем меньше смысла видит в дыхательной гимнастике, исполненной ею в лифте.
Когда рука замирает над ручкой, ей кажется, всего на секунду, что всё будет хорошо.
— Привет, мам, — голос громкий и чёткий. Женщина, смотрящая в окно, дёрнулась в своём кресле и перевела взгляд на Гермиону.
— Кто вы? — Джин наклонила голову набок и осмотрела посетительницу, на ладонях девушки остались полумесяцы.
— Гермиона, — она произнесла собственное имя словно мантру, надеясь на её чудодейственный эффект.
Лицо женщины посветлело и она, улыбаясь протянула дочери руку.
— Вы её подруга! У вас знакомое лицо. Моя дочь снова работает?
— Да, снова. Она передала вам цветы, — Грейнджер подняла их в воздух, показывая матери.
— Ох, лаванда и лён, — на лице женщины появилось мечтательное выражение. — Передай, что я тоже по ней скучаю.
Гермиона кивнула, стараясь проглотить ком в горле.
— Конечно.
После получаса разговора с человеком, когда-то бывшим её матерью, Гермиона стояла, ожидая лифта и подавляя очередное желание разрыдаться.
Она была настолько поглощена эти процессом, что войдя в кабину не заметила никого, пока не услышала голос за спиной.
— Ты в порядке?
Глаза Гермионы округлились, стоило ей развернуться и увидеть Малфоя, облокотившегося на заднюю стенку.
— Да, то есть… да. Я в порядке, — она посмотрела вперёд, сталкиваясь с его отражением. Он выглядел так же, как и она. — А ты?
— Я тоже в порядке.
Остаток поездки прошёл в тишине, пока Гермиона пыталась совладать с каждым нервным импульсом потянуть за рукав, заговорить или достать телефон.
Дождь, ещё час назад бывший мелкой моросью, превратился в ливень. Девушка осмотрела свои кеды, прикидывая, сколько времени ей придётся провести под одеялом, обнимая грелку и пытаясь не расколоть чашку какао, стуча по ней зубами. Примерно два, возможно, она даже успеет посмотреть последнюю серию…
— У меня сел телефон, твой работает? – она обернулась к стоявшему позади Малфою, он ссутулился, пытаясь раскрыть большой зонт, который она не замечала раньше. Под глазами залегли тени и казалось, что якорь, удерживавший его в спокойном состоянии оторвался, оставив метаться из стороны в сторону.
Это не было решением, скорее секундным импульсом. Как шоколадка, купленная посреди ночи на кассе; как юбка с перьями, слишком хорошо смотревшаяся на манекене, чтобы проигнорировать; как её палец, зажавший кнопку блокировки и хаотично смахнувший появившееся на экране уведомление.
— Мой тоже сел, — она достала телефон, показывая ему тёмный экран. — Мы можем вернуться в больницу и попросить вызвать нам такси…
— Нет уж, я не проведу там больше времени, чем нужно, — произнес он, выходя из-под навеса, прежде чем оглянуться и встретиться взглядом со всё ещё стоящей у выхода Гермионой. Всего одно долгое нажатие, и она доберётся до дома в тепле и сухости.
Всего один шаг, и она ощущает капли на своём лице. Ещё два, и ожидавший её Малфой начинает движение, и хотя его зонт достаточно большой для них двоих, ей не хочется идти слишком далеко.
— Куда тебя проводить? — Гермиона поднимает голову, вновь смотря на его подбородок. Он не так идеально выбрит, как в прошлый раз, и она уже знает, что скрывается под его вежливостью.
— Оу, не стоит… — она обнимает себя в слабой попытке скрыть только что оттянутые рукава свитера.
— Сейчас темно и поздно, — его голос настойчив, а слова имеют смысл, поэтому она кивает, давая ему продолжить. — Куда тебя проводить?
Двадцать минут спустя, когда они пересекали мост через реку, его присутствие не казалось таким уж удушающим. На секунду Гермионе хотелось забыть обо всём, что она слышала в тот день. Притвориться, что он Драко из клуба, а не Малфой из соседней кофейни. Чтобы таблица плюсов и минусов включала в себя два столбца вместо четырёх.
— Моя мама больна, — он впервые нарушил молчание с тех пор, как предложил довести её до дома, и девушке понадобилось несколько секунд, чтобы перекрыть свой бесконечный поток мыслей и вернуть внимание ему. — Ей диагностировали рак, она отказалась от лечения, несмотря на все мои попытки уговорить её попробовать. Последние две недели она лежит в больнице.
Это было странно. То, что он заговорил, в целом казалось удивительным после лета игнорирования существования друг друга, но тот факт, что он открылся, поражал куда больше.
— Те цветы были для неё?
— Да. Она просила передать, что ты собираешь чудесные букеты.
— Спасибо, меня научила мама. Когда я была подростком, ей нравилось учить меня символизму цветов. Это было игрой, передать друг другу послание, не говоря ни слова, — она улыбнулась, разглядывая асфальт под ногами. Ей всегда хотелось стать меньше в моменты, когда она сталкивалась с искренностью, необработанными углами врезавщейся под кожу.
— Грейнджер…
— Я хотела спросить…
— Извини, говори...
— Нет, ты скажи...
— Я хотел ещё раз извиниться перед тобой за то утро, когда ты услышала мой разговор с Блейзом.
— Ещё раз?
— Да, я заходил на следующий день и оставил кофе и письмо для тебя на прилавке. Ты не видела?
— Я… — она помотала головой, пытаясь вызвать воспоминания, но ничего не приходило на ум. — Я не получала ни кофе, ни письмо. Думаю, я бы запомнила.
— Что ж, в любом случае, я хочу извиниться перед тобой. Мои слова были жестокими, и я говорил, не подумав. Ты ещё и дня не проработала, а я уже решил, что тебе не место на этой улице.
— Ты был козлом, — ей не хотелось это признавать, но она была уверена, что слегка надула щёки.
— Да, так и есть, — его губы дёрнулись, когда он посмотрел на неё. — Та встреча в клубе. Мы ведь обсуждали открытие лавки и потом… Это было лицемерно. Мне жаль.
Она улыбнулась, и положила руку на его плечо. Туда, где как она предполагала, начиналась татуировка.
— Мне было неприятно, — он кивнул, избегая её взгляда. — Но, думаю, мы могли бы попробовать ещё раз.
Для неё не было естественным прощать так легко. Возможно, одно из миллиона предсказаний Лаванды возымело эффект или её усталость от тяжелого дня. Возможно, она просто хотела ему верить.
К моменту, когда они закончили свой обмен мнениями о событиях злополучного утра, капли дождя прекратили отбивать ритм мелодии, известный лишь природе, по зонту.
— Какая она? Твоя мама, — уточнила Гермиона.
— Чудесная, — он рассмеялся. — Знаю, это не описание, но она правда чудесная. Мы часто ходили в музеи, планетарий, и она рассказывала мне о каждой звезде. Она по-настоящему любила проводить со мной время.
— Она занималась астрономией?
— Нет, ей больше нравится садоводство, но она всегда считала космос удивительным, — он с нежностью посмотрел на небо, прежде чем поднять руку и очертить абстрактную фигуру.
— До смерти отца мы жили в Уилтшире и часто придумывали новые созвездия. Вот это, например, гортензия, а здесь чайная пара.
— Думаю, я вижу чайку, — Гермиона указала на несколько ярко-горящий звёзд.
— Это ворон, но попытка отличная, — он улыбнулся, когда она закатила глаза. — А к кому ты приходила?
— Что? — непонимающе спросила она, на секунду забыв, откуда они шли.
— Ты посещала кого-то в больнице, — когда он посмотрел вниз, Гермиона почувствовала себя меньше, чем обычно. — Извини, если тебе некомфортно, ты можешь не отвечать.
— Да нет, всё в порядке, — девушка замолчала, обдумывая, готова ли она говорить о самой болезненной части жизни. — Я тоже приходила к маме. У неё альцгеймер, развился в последние полгода. Она забыла меня. Помнит, что у неё есть дочь, но не может связать её со мной.
— Мне жаль, — Драко протянул руку, мягко касаясь её плеча.
— Да, мне тоже, — она сглотнула ком в горле, поднимая глаза к небу. — И всё же я настаиваю на чайке.
— Нет уж, — его глубокий смех отдавал пульсацией куда ниже её солнечного сплетения. — Если я соглашусь с тобой в этом, мне придётся пересмотреть всю карту, составленную в детстве. Извини, но я потратил на неё вечность.
***
Начало июня, день после открытия
День Астории начался самым отвратительным образом из всех. Очередная ссора с родителями из-за Дина. Ещё одна ссора с Дином из-за родителей. Ей казалось, они будут не против. Умный, перспективный парень с высокими оценками и множеством хороших характеристик от преподавателей.
Девушка знала, что отец узнает всё о её новом парне. Возможно, даже то, что ему самому о себе неизвестно. Мистер Гринграсс пользовался всеми доступными ему способами, чтобы отвадить от дочерей неподходящих спутников. Например, её сестра Дафна прошла через огонь и воду, чтобы убедить семью в том, что отношения с Гарри не создадут пятна на их репутации. Спустя два с половиной года на её пальце красовалось кольцо, а мать уже находилась в поисках подходящего имени для ещё незачатого внука.
Ей казалось, что если сестре удалось, то и у неё получится. В конце концов, образ Дина не был омрачен гигантским шрамом на лбу. Что могло быть проще? Выяснилось, что очень много вещей в мире давались ей с меньшими энергозатратами, чем попытка выставить своего парня в лучшем свете.
Они познакомились в школе, во время состязания в клубе дебатов. И да, команда Астории победила, но его аргументация была на высоте, так что она обратила на него своё внимание. Что ж, это оказалось взаимным. Он одаривал её букетами, зашифровывая в каждом послание.
Когда соседка Астории впервые обратила на это внимание, она решила, что это совпадение, но время шло, а сообщений было всё больше. Библиотечная книга о языке цветов стала постоянной посетительницей их комнаты в общежитии, в итоге подарив девушке её летнюю работу.
Он работал в соседней с цветочным, куда она устроилась буквально вчера, кофейне и обещал заходить, если появится перерыв. Так что когда её начальница ушла на обед, а она, вернувшись из подсобки, обнаружила на столе стакан кофе и письмо с извинениями, многозначительно подписанное лишь первой буквой имени, её щёки растянула улыбка. Возможно, она старается не напрасно.
«Я глубокого сожалею обо всём, что сказал сегодня утром. Ты не заслужила такого отношения к себе, и я повёл себя лицемерно.
Д.»
***
Начало сентября
Когда Гермиона пришла домой после прогулки под дождем, распрощавшись с Малфоем у входной двери, внутри неё столкнулись две противоборствующие силы. Одна руководствовалась доводами рассудка, а вторая романтическими комедиями, заставляя её мечтать набраться смелости и остановить его посреди улицы, чтобы затащить в
постель дом.
Ей удалось сдержаться, поэтому следующие два часа, как и планировалось, она провела под одеялом, посмотрев сериал и написав подругам о произошедшей встрече.
Г: Он извинился.
Лав: Да ладно
Джин: Не может быть
Г:Потом мы разговаривали и гуляли. Он проводил меня домой
Лав: Это довольно быстрый переход от того холода, что был между вами
Г: Он сказал, что оставил мне записку на следующий день после того утра
Джин: Что за записка?
Лав: С извинениями?
Г: Да, но я ничего не получала
Джин: Может, он врёт?
Г: Или я случайно её выкинула, хотя он сказал, что вместе с запиской оставил кофе
Лав: Это странно
Джин: Слииишком странно. Лав, посмотри на картах, стоит ли нам считать его ещё и лживой задницей в добавок к остальным вариантам?
Лав: Карты говорят, не стоит делать поспешных решений
Г: Что ещё говорят карты?
Джин: Говорят, чтобы ты купила кофе у него, потому что я больше не буду нести тебе его, чтобы услышать, что пенка осела
Лав: А ещё завтра возможна повышенная возбуждёёёёённость.
Гермиона отложила телефон, закатив глаза от сообщений подруг. Она была сильнее, никакие мышцы не могли свести её с ума. С этими мыслями она уснула, всю ночь наблюдая борьбу между чайками и воронами.
_______
Или могли. Стоило Гермионе зайти в кофейню, заметив свет и силуэт Малфоя, она столкнулась с его накаченной спиной в обтягивающей тело майке. Он передвигал столы, останавливаясь и сравнивая полученный результат настолько долго, что девушке пришлось прокашляться, чтобы обратить на себя внимание.
Он резко повернулся, на секунду застывая и осматривая её платье из красного бархата.
— Ох, привет. Я… я буквально на минутку, — он указал в сторону двери за кассой и, не дожидаясь ответа, направился к ней.
— Я не хотела мешать. Просто ты уже здесь, и я подумала, что, возможно, ты не будешь против сделать мне кофе перед работой? — произнесла она громко, подходя к стойке.
— Да, конечно, — он вышел в мягком чёрном джемпере, заставив её задуматься, какой ткань будет на ощупь. — Здесь есть кое-что для тебя. Наверное, это глупо, учитывая, что ты владеешь цветочным, но я подумал, тебе понравится.
Он протянул ей букет анемонов, пристально наблюдая за реакцией девушки, когда она взяла их в руки.
— С языком или без? — спросила Гермиона, не отрываясь от разглядывания нежных лепестков. Когда ответа не последовало, она всё же посмотрела на него, сталкиваясь с удивленным лицом. — Я про цветы, стоит ли мне учитывать смысл, который они обычно несут в себе?
— Оу, — на бледных щеках расцвёл лёгкий румянец. — Да, там записка.
«Да, я знаю их значение, и это абсолютная правда.»
— У нас было восхитительное начало и совершенно кошмарное продолжение, но я чертовски, абсолютно без ума от тебя, и этот перерыв в несколько месяцев ничего не изменил. Ты не представляешь, сколько раз я расспрашивал Асторию о тебе.
— И что она рассказала? — Гермиона больше не сдерживала улыбку, позволяя ей занять своё законное место.
— Ничего, только повторяла что-то о женском сестринстве и святости личной жизни, — Малфой спародировал поучающий тон девушки, подняв указательный палец.
— Как же я по ней скучаю, — рассмеялась Грейнджер.
— Ииии? — он заглянул ей в глаза, пытаясь найти в них ответ. — Ты пойдёшь со мной на свидание?
— Да, как повторяет Лаванда, не отказывайся ни от чего, не попробовав этого дважды, — слова Грейнджер сопровождались громким выдохом облегчения.
Свет в кафе приглушён, и улица ещё не наполнена людьми. Телефон в заднем кармане джинс вибрирует любопытством подруг, когда Гермиона поднимается на носочки, благодаря себя за надетые туфли на каблуке.
Поблизости нет ни бывших, ни Лаванды, и поцелуй на вкус как самое сладкое лакомство, в котором она так долго себе отказывала.
