***
Утром ему поступает звонок о том, что парней вообще-то было трое, они как-то узнали это по следам от ботинок и фотографиям в телефонах жертв, Губанов в это особо не углублялся, он только материл, что узнали они это так поздно. Следователь наспех собирается, потому что Лагода уже звонит, выискивая его на рабочем месте, а он ведь только ботинки натянул. Сбегает по лестнице, думая о том, на чём быстрее доехать, но его личное такси уже ждёт во дворе вместе с водителем, который машет ему из окна своего Mercedes-Benz. — Меня Валерий Юрьевич послал, — Вова выключает музыку, дожидаясь, пока Губанов пристегнётся. — Неудивительно, — хмыкает Алексей, когда они срываются с места. Он хочет сказать что-то ещё, но его обрывает звонок. Если это Валера, он точно выбросит телефон в окно и поедет в ближайший аэропорт, но его мечтам не суждено сбыться. Это Татьяна. Она звонит редко и только по действительно важным случаям, ведь чаще всего главврач лучшей больницы Новокузнецка занят, как и лучший следователь этого жалкого городишки, к которому оба на самом деле довольно привязались. Так что её звонок заставляет напрячься. — Слушаю. — Где ты сейчас? Ну вот, даже лучшая подруга не утруждает себя хотя бы приветствием. — Еду на встречу с нашим общими знакомым, — хмыкает Алексей. — Валера опять вырвал тебя посреди отпуска? — спрашивает Грачёва. — Что-то вроде того. — У меня свободная минута выдалась, так вот, к нам сегодня утром парня доставили, всего в крови и с обезвоживанием, ран как таковых нет, но есть сильный шок и попытка удушья, он всё про вампиров что-то бубнил, да про машину какую-то. Лёш, меня это напрягло не слабо, да, немало фанатиков и поехавших, но всё-таки… Знаешь что-нибудь об этом? — обеспокоенно спрашивает Татьяна. — Сейчас буду, — отвечает Губанов, довольно невежливо бросая трубку. — Поворачивай. — Что? Где поворачивать? — растерянно спрашивает парень, смотря то на следователя, то на дорогу. — Дальше направо, едем в больницу, — это всё, что говорит Алексей, не желая вдаваться в подробности по дороге. Они останавливаются у входа рядом с машинами скорой помощи, Вова кое-как поспевает за старшим, что вышел из машины, когда она ещё толком не остановилась. Он бегает за Губановым, поднимаясь на нужный этаж по лестнице, не понимая, как у Алексея даже дыхание не сбилось. Они идут по коридору, когда им навстречу выходит девушка в строгом белом халате и чьими-то документами. — Лёш, ещё раз так связь оборвёшь ничего толком не объяснив, я тебе… — Татьяна не успевает договорить, заметив рядом с другом парня чуть пониже ростом. — А это кто? — Помощник, — спокойно отвечает Губанов, зная, что все угрозы Грачёвой не стоит воспринимать всерьёз. — Эй! Я точно такой же уполномоченный следователь, как и ты, — хмыкает Семенюк. — Я уж подумала парень твой, а то ты везде один таскаешься, — фыркает Татьяна, но видя, как напрягся Губанов, а лицо Владимира покрылось красными пятнами, тут же исправилась. — Так как зовут то? — Вова… — отвечает помощник, тут же получая толчок в рёбра от Тани. — Не стесняйся ты так, — подмигивает девушка. — Лёш, отойдём? — спрашивает Грачёва, уже утягивая Губанов за локоть подальше от растерявшегося парня. — Ты чего сюда так подорвался? И следователь рассказывает о вчерашнем, иногда оглядываясь на Вову, неловко трущегося у стены. Татьяна только кивает, постукивая ногтями по бумагам. Она внимательно слушает, прищуриваясь, когда друг что-то утаивает о своём новом помощнике, особо его даже не упоминая, но сейчас не это важно. — Бери своего парня, сейчас пойдём в палату к вашему пропавшему… — Грачёва отдаёт документы какой-то медсестре, давая ей указания и освобождая свои руки. — И ещё… Вы уж постарайтесь побыстрее убийцу найти, нормально же жили, не хочу, чтобы начались более масштабные проблемы… Ну ты понимаешь, — вздыхает Татьяна. — Конечно, — кивает Алексей. — И не зови его моим парнем! Он произносит это чуть громче, чем следовало, стараясь не смотреть на ставшее уже каким-то малиновым лицо помощника, подзывая его к себе движением руки и следуя за посмеивающейся подругой. — Я вас оставлю с ним, но парень только отошёл, так что постарайтесь поаккуратнее. Они кивают главврачу, и Губанов осторожно приоткрывает дверь, тихо входя внутрь, стараясь не нарушать покой пострадавшего. — Его тут нет! — кричит Алексей, смотря на пустую кровать. — Как это нет? — Татьяна заглядывает в палату, тяжело сглатывая и уже обдумывая, что с ней сделают за пропажу пациента. — Твою мать… Вова подбегает к распахнутому окну, выглядывая вниз. Второй этаж, а снизу мусорные баки, как удачно. Грачёва уже суетится, прося Лёшу хоть что-то сделать. — Он кажись спрыгнул, — разрывает напряжённый бубнёж двух друзей Семенюк. — Как это спрыгнул? — задаёт глупый вопрос уже не Татьяна, а Алексей. — Обычно, кто тут помощник вообще? — хмыкает парень, слезая с подоконника и подходя к Татьяне. — Кроме имени он что-нибудь говорил? — Нет, только имя. Денис Коломиец, а там уже вампиры и панические атаки. — Поехали, — Вова срывается с места, практически выбегая из палаты. — Тань, ты делай, что обычно в таких ситуациях делают, а мы его обязательно найдём, — Губанов старается приободрить подругу, но та только выгоняет его чуть ли не пинками вслед за помощником. Через минут двадцать один отчитывается перед Лагодой за опоздание и игнорирование его звонков, пока второй пытается нарыть побольше информации об их сбежавшим парне. Благо Алексей легко успокаивает Валеру тем, что они нарыли больше информации о деле. И вот они вновь сидят в машине, едут к родителям парня, пока другую пару полицейских отправили опросить его одногруппников. Пострадавшему совсем недавно девятнадцать исполнилось, а он уже в бегах от какого-то маньяка, да и полиции тоже. Дом парня расположен практически на окраине города, и через пробки в центре они пробираются с трудом. Семенюк паркует машину у нужного подъезда, а Губанов проверяет на месте ли его удостоверение. Стук в дверь и им открывает женщина лет сорока, встревоженно осматривая двух совершенно незнакомых ей мужчин. — Можем мы задать вам пару вопросов?***
Они торчат там час точно, а потом домой приходит отец семейства, и допрашивать приходится его тоже. Мать с трудом сдерживает слёзы, узнав все подробности, а отец держится неплохо, поглаживая спину жены. Семенюк записывает всё по просьбе Губанова, пока тот задаёт вопросы. Позже они прощаются, обещая, что с их сыном всё в порядке, хотя в этой работе обещания – пустой звук. В итоге они узнали не так много, но появилось ещё одно место, куда они сейчас и поедут, а точнее в бар под сомнительным названием “Доза”, в котором по словам отца они праздновали его девятнадцатилетие, а позже по пятницам парень стал засиживаться там с друзьями. То, что раскрытие дела сдвинулось настолько, неплохо так тешило самолюбие Губанова. Бар находился не так далеко от дома в не самом приятном месте города, но зато яркая светящаяся табличка с названием заведения довольно привлекала. Они входят только когда Алексей, точно убедившись в том, что Вова не начнёт творить глупостей (в таком районе это довольно опасно) пропускает парня вперёд себя, заходя следом. Следователи устраиваются у барной стойки. Людей не так много, видимо, потому что время не слишком позднее. Бармен с довольно странным покрасом волос натирает стаканы. Чёрно-зелёные волосы убраны в небольшой хвост, а сам парень выглядит вполне дружелюбно, из-за чего становится первой жертвой для вопросов. — Извините, — спокойно начинает Губанов, подзывая к себе парня. — Да? Что будете пить? — Мне воды, а моему другу… — Лёша поворачивает голову, вопросительно смотря на помощника. — Капучино, — бармен на это только кивает, и между ними вновь повисает неловкая тишина. Парень ставит стакан с водой и чашку капучино на барную стойку, возвращаясь к мытью стаканов, пока Губанов не просит его оторваться от этого гиблого дела и поговорить, на что бармен соглашается, убедившись в том, что начальство ругать не будет. — Знаешь его? — спрашивает Алексей, а Семенюк показывает заранее приготовленную фотографию, которую они взяли у родителей. — Он довольно часто сюда заходил. — Ну… Я тут не то чтобы давно, но этого паренька, кажется, помню, он обычно с друзьями приходил, только самый первый напивался, и они сразу же уходили, — пожимает плечами бармен и неловко трёт локоть, а Губанов замечает побитые костяшки пальцев. — Он ничего не говорил? Давно они у вас были? — заваливает вопросами уже Семенюк, пока Лёша рассматривает воду в стакане. — Дня два назад были, ничего не говорили, да и я не подслушиваю, обычная пьянка, их человек трое-четверо было. — Ладно, спасибо, — вздыхает Губанов, отодвигая нетронутый стакан в сторону. — Не могли бы вы дать ваш номер? Чувствую, мы ещё встретимся. И если бы не атмосфера некой напряжённости, вдруг появившаяся между ними и бегающий взгляд бармена, которого как оказалось зовут Николай Лебедев, можно было бы подумать, что это какой-то дешёвый подкат. В итоге в телефонной книжке следователей появился ещё один бесполезный номер, а два парня вышли из бара практически ни с чем, садясь в машину и думая, как выходить будут из этого тупика. — Может заедем перекусим? — спрашивает Вова, постукивая пальцами по рулю. — Спасибо, но откажусь, — усмехается Губанов, но вспомнив про “постарайся поласковей”, тут же старается продолжить диалог. — Может ко мне заедем лучше? А потом узнаем, как там дела с одногруппниками, мы и так довольно надолго пропали. — К тебе? В смысле, да, конечно, если тебе так удобно, — хмурится Семенюк, пытаясь скрыть выступивший румянец, на что Лёша только смеётся. Дома у него благо есть чайник для вида нормального человека и привычка покупать что-то к чаю, если вдруг нагрянут гости. Вот сейчас они и нагрянули. Вова усаживается на мягкий диван в гостиной, а Губанов кидает ему пульт, уходя на кухню. Стакан быстро наполняется тёмно-красной вязкой жидкостью, которую ему так любезно предоставила Татьяна. Холодильник у него предназначен не для обычных человеческих радостей, так что обычно он довольно внимателен, когда дома находится кто-то помимо него. Он так голоден, что выпивает всё разом, обнажая клыки и наслаждаясь вкусом чистой, не испорченной всякими вредными продуктами крови. Стакан отправляется в раковину, а Алексей уже несёт парню, смотрящему какой-то бестолковый сериал по первому каналу, печенье и чашку горячего чая. — Ты не фанат разных кафешек, да? — усмехается Семенюк, жуя печеньку с вишнёвым джемом. — Дома комфортней, думаю, ты согласишься, — мягко улыбается следователь. — У тебя… Уютно, мне нравится, — Вова улыбается во все тридцать два, буквально ослепляя старшего своей улыбкой. — Да… Ты прав, — Губанов облизывается, что не ускользает от взгляда серых глаз, заставляя ёрзать на диване. Они болтают о чём-то ещё, отвлекаясь от дела и открываясь друг другу с абсолютно разных сторон. Вова не кажется такой уж лицемерной сукой, а Лёша эгоистичным хуем. Парни смеются, их даже не отвлекают телефонные звонки, а Губанов ждёт, пока Владимир соизволит допить чай. — Поехали, напарник, — ухмыляется следователь, хлопая Вову по бедру, видя в его глазах какие-то искорки счастья. — Так я теперь напарник? — довольно улыбается Семенюк, следуя за старшим в коридор. — Если не замолкнешь, снова станешь помощником, — хмыкает старший. — Есть, товарищ напарник, — весело выкрикивает Владимир, пока Алексей качает головой, скрывая глупую улыбку. Доезжают до места назначения в считанные минуты, у входа в главное здание их встречает Антон, с которым Вова до этого уже пересекался у автомата с кофе, и они вместе заходят внутрь. Губанов интересуется, съездили ли они в университет того парня, а Антон отвечает, что они, оказывается, нашли зацепку, и двоих полицейских уже отправили проверить квартиру его сомнительного друга. Лёша резко останавливается, а Семенюк, идущий позади, врезается в худую спину. Старший разворачивается, хватая напарника за руку и таща к выходу, а Антон его без слов понимает, выкрикивая адрес и усмехаясь, надо же всё самому. Владимир, услышавший адрес, соображает только уже сидя за рулём, вжимает педаль в пол, выстраивая навигатор в нужном направлении. Губанов пытается то ли ускорить их поездку, то ли направить парня в нужном направлении, что неимоверно бесит, они заворачивают за угол, а Семенюк перестаёт нормально следить за дорогой, он только отвечает язвительностью на возгласы Губанова, и оба слышат глухой звук удара о капот любимого вовиного Мерса. — Блять! Они одновременно выскакивают из машины, видя лежащего лицом в асфальт парня, чьи сломанные очки валяются неподалёку. Всё бы ничего, но Алексей решил, что начать ссору именно сейчас самая хорошая идея. — Почему ты не следил за дорогой?! — истерит Губанов, не решаясь подходить к еле дышащему парню. — Почему? Да может потому что кто-то всю эту дорогу только и делал, что наезжал на меня и указывал как мне ехать! — шипит Семенюк, тыча пальцем в грудь напарника. — Причём тут я?! Может просто ты водить не умеешь? — Причём тут ты? — Вова улыбается, резко хватая Алексея за грудки и притягивая к себе, практически шипя в лицо. — Если бы не ты, может сейчас у моей машины не валялся бы полумёртвый человек! Напряжение между ними можно ножом резать, они зло пыхтят друг другу в лицо, а взгляд обоих метается от глаз к губам напарника, из-за чего оба облизываются, а злость, кажется, сходит на нет, потому что они тянутся ближе, пока не слышат рядом неловкое покашливание. Рядом стоят двое полицейских, те, которых недавно отправили найти сбежавшего из палаты пострадавшего, а теперь, кажется, вдвойне пострадавшего. Боже, Татьяна их убьёт. Следователи отлетают друг от друга со скоростью света, вспоминая из-за чего началась ссора, а также вспоминая, что в таких ситуациях нужно вызвать скорую, но за них это уже давно сделали. — Он сбежал, засел у друга, а когда услышал, что полиция, сиганул в окно, хорошо, что этаж первый, — разрывает тишину один из полицейских, присаживаясь на корточки рядом с парнем и проверяя его пульс. — Живой, скорее всего просто в отрубе, скорая уже подъезжает. Хорошо, что вы приехали, а то мы бы упустили, а так хоть и побитый, но зато нашли. — И то верно, — вздыхает Губанов, переглядываясь с напарником, от чего его лицо невольно краснеет, а кожа перестает быть такой бледной. Их пустой разговор прерывает звук подъезжающей скорой помощи. Алексей недовольно зыркает на Вову, оглядывающего свою машину на вмятины, а потом практически пинает его под зад, и они вместе едут за скорой прямиком в больницу, получать пинков от Татьяны. Уже сидя в кабине главврача, следователи покорно выслушивают шквал недобрых слов в их сторону, а также оба получают по хорошему подзатыльнику, после чего их выгоняют из кабинета, запрещая сегодня даже упоминать Дениса, которому вновь поставили капельницу, уложили в постель и поставили постоянный надзор. Убедившись, что парень больше не сбежит, следователи сели в машину с неким неприятным осадком, но нужно было радоваться, что ситуация сложилась так, и их не пришлось вести в отделение за сбитого человека. Сегодня они разъехались по домам, слишком долго пожимая друг другу руки. Хотелось продолжения дневного чаепития, ночных разговоров и тёплых объятий. Такие мысли заставили обоих поёжиться. Слишком… Непривычно? Но не всё новое – плохое. Сегодня ночью у Вовы все мысли были заняты одним высоким и слишком молодым на вид следователем, а у этого самого следователя выразительной улыбкой и чужими руками. Губанову не нужен был сон, так что он не мог избавиться от навязчивых мыслей о напарнике как Семенюк, провалившись в сон. — Доброе утро? — усмехается Владимир, сталкиваясь на лестнице с напарником. — Не сказал бы, — хмыкает Алексей, кладя руку на чужое плечо. — Мы сегодня едем в больницу парня допрашивать, не забудь. — Конечно, — Семенюк всё ещё чувствует приятную тяжесть на своём плече, смотря на худую спину следователя, скрывшегося за углом. Дорога до больницы занимает не так много, но поездку сопровождает не бывшая неловкая тишина, а довольно оживлённый разговор. Вова подкидывает идей для базовых вопросов, которые Губанов записывает в блокнот, оставляя место для ответа пострадавшего. Они тихо посмеиваются, уводя разговор в другое русло, обычно весь рабочий день Алексей придерживается своей постоянной серьёзности, своего профессионализма, но рядом с Вовой неожиданно спокойно, он так легко разряжает обстановку, что желание остаться с ним в этой машине только растёт, подкрепляя некие очень нежные чувства вампира к человеку ещё и желанием впиться в эту нежную шею, исследовать языком мягкое тело и повалить парня на ближайшую горизонтальную поверхность. Лёша трясёт головой, прогоняя слишком грязные мысли, они уже подъехали. Вова стучит по стеклу с его стороны, уже дожидаясь его у машины, улыбается этой своей глупой и искренней только рядом с ним улыбкой, чем доводит Губанова всё быстрее. Следователь поправляет пальто, чем заставляет парня закатить глаза, начинает накрапывать дождь, видимо, первый этой весной, так что они как можно быстрее забегают в больницу, поднимаясь на нужный этаж, выше второго, а то не дай бог опять надумает сигануть. У входа в палату их уже ждёт Грачёва. — Вопросы задавайте аккуратно, парень только сегодня утром отошёл, — Татьяна впивается своим красивым маникюром в худое плечо, мило улыбаясь Вове. С этой женщиной стоит быть осторожней, Семенюк это понял. Губанов шипит, потирая плечо и хмурясь из-за доставленной женскими ноготками боли, входя наконец в палату, где сидя на постели и разглядывая клетчатый плед, сидит Коломиец, нервно теребя ткань. На лице заклеены ссадины и зашита рассечённая бровь, из-за специального халата ран на теле не видно, только практически пропавший след на шее, как позже установили благодаря его друзьям – от верёвки. Вид у парня рассеянный и довольно нервный, хоть он и пытается этого не показывать. — Денис? — тихо произносит Губанов, садясь на край кровати и протягивая парню руку. — Здравствуйте, — сипло отвечает парень, пожимая чужую ладонь. Дальше идут довольно простые вопросы, правда большинство ответов заканчиваются уже начавшей раздражать фразой “я не помню”, но парень получил неплохие травмы, так что Алексей не мог кричать на него, как обычно делал в допросной. Семенюк стоит рядом со включённым диктофоном, чтобы позже они могли переслушать разговор, практически не вклинивается в разговор, Губанов и так довольно хорошо справляется со своей работой, так что Вова лишь залипает на чужие пальцы, что-то черкающие в блокноте и очень красивый профиль следователя. Отлипает только когда Лёша поворачивается к нему со словами “мы закончили” и, прощаясь с пострадавшим, оставляет его в покое, спокойно выходя из палаты. На улице они садятся на лестницу, прячась под крышей больницы и наблюдая за постепенно утихающим дождём. Губанов достаёт портсигар, выглядящий довольно дорого, точно так же, как и сигареты в футляре, видимо, очень хорошего качества. По виду Алексей такие только и курил, не то, что Семенюк со своей мятой пачкой из соседнего ларька. Щёлкает зажигалка, а потом по ветру растекается дым, заполняя лёгкие обоих следователей. — Не знал, что ты куришь, — усмехается парень, наблюдая за тем, как идеально тонкие губы обхватывают сигарету. — Ты вообще мало что обо мне знаешь, — как-то язвительно отвечает Губанов. — Так посвяти меня в подробности своей личной жизни, — ухмыляется Владимир, нагло забирая у напарника сигарету и затягиваясь, а потом придвигаясь ближе, выдыхая дым в чужие слегка приоткрытые губы. — В моём номере есть мини-бар. Взгляд Алексея мечется по блокноту, в котором отмечена действительно важная за сегодня информация от Дениса и, возможно, поехав они сейчас в их любимую больницу, используя данные парнем показания, то уже давно бы нашли хотя бы подозреваемого, но предложение напарника звучит охуеть как заманчиво, да и ему весь день не звонят, а значит в отделе не очень-то и продвинулись. Если они пропадут на пару часов, придумать какую-нибудь отмазку точно получится, ведь так? С появлением этого парня весь профессионализм Губанова будто растёкся вместе с дымом по воздуху, навсегда пропав в серых тучах. Он буквально жертвует своей должностью следователя лишь бы провести лишние пару минут наедине с этим московским идиотом. Пиздец каким милым идиотом. — Какой же ты придурок, — усмехается Лёша, забирая сигарету и кидая её в лужу. Семенюк думает, что вот сейчас ему дадут пинка под зад и отправят домой, ибо он только мешает и вообще, что за хуйню он предлагает. Но Губанов улыбается, прикрывая рот ладонью, треплет и без того беспорядочные вовины вихры, спускаясь по лестнице и направляясь к машине. — Так мы едем пробовать твой мини-бар? — говорит следователь достаточно громко, но не оборачиваясь, чтобы не видеть глупо улыбающегося парня. Кажется, солнце вышло.***
— Мне такого сильного леща ещё никогда в жизни не давали, — усмехается Губанов, якобы делая глоток из бутылки. Вова рядом с ним начинает громко смеяться, даже не из-за истории скорее, а из-за того, что Лёша в конце издал забавный звук. Возможно, вторая бутылка вина была не самой хорошей идеей, по крайней мере для младшего, вампиры всё-таки не пьянеют, да и вообще не пьют алкоголь, а вот Владимиру это неплохо так ударило в мозг, хотя он хорошо переносил алкоголь, а может это всё из-за напарника, лежащего на большой кровати рядом с ним. Они побывали уже и на диване, и на полу, смеялись и разговаривали, но потом перебрались на кровать, потому что Вове нужно было срочно прилечь и перевести дух. Губанов молчит, смотря в потолок, пока Семенюк поворачивает голову, рассматривая идеальный по всем канонам профиль старшего, невольно задерживая дыхание и видя, как подрагивают длинные ресницы. Лёша резко поворачивается к нему, практически сталкиваясь с ним носами, мягко улыбается, смотря в тёмные, серые глаза напротив. И Семенюк не знает, алкоголь это или его терпение кончилось, но он тянется, сокращая эти жалкие пару сантиметров между их лицами и, накрывает чужие губы своими, мягкие. Поцелуй получается каким-то целомудренным, Вова просто прижимается к лёшиным губам, через пару секунд чувствуя, как напарник наконец поддаётся вперёд, отвечает, а не отталкивает, и всё внутри Вовы просто готово рассыпаться на мелкие осколки. Они отрываются друг от друга, глупо хлопая глазами, а потом младшему, видимо, просто срывает крышу от вида розовых губ и ярко-голубых глаз. Бутылка падает на пол, а остатки бордовой жидкости растекаются по серому ковру неприятным пятном. Семенюк ловко седлает бёдра старшего, по лисьи улыбаясь и наклоняясь ближе к чужому лицу, облизывается, принимаясь расстёгивать пуговицы на белой рубашке следователя. У Алексея дыхание сбивается от вида покрасневшего парня, ёрзающего на его бёдрах, он только забирается своими вечно холодными руками под футболку Вовы, вызывая у того мурашки и тихий смешок. Губанов тянется за ещё одним поцелуем, более мокрым и глубоким, вызывая этим мурашки и у себя, особенно, когда напарник издаёт задушенный стон, отрываясь от покрасневших губ и спускаясь к шее, прикусывая кадык и вылизывая ямочку ниже, кусает ключицы, оставляя на бледной коже краснеющие следы. Лёша запрокидывает голову, полностью отдавая себя во власть чуть пьяного Вовы, который уже успел начать мучать розовые соски, обхватывая их губами и параллельно с этим звеня бляхой от ремня на дорогих штанах следователя. Он, конечно, вампир и как таковой потребности в сексе у него нет, но малейшее прикосновение тёплых ладоней к его телу, поглаживания по рёбрам, нежные поцелуи вызывают у него столько чувств, что он не знает как их контролировать. Вовины пальцы идеально обхватывают член напарника, большой палец давит на влажную головку, размазывая предэякулят, которым запачкалось его нижнее бельё. Губанов выгибается, царапая мягкие бока младшего, не соображая, что шепчет ему на ухо Семенюк, ускоряя движение рукой. Так горячо, слишком, мозги плавятся. Лёша толкается бёдрами в кулак напарника, ярко ощущая шершавые губы на своих плечах и груди. — Блять… — низко стонет Губанов, чувствуя приближение оргазма. Алексей за себя не отвечает, выстанывает имя напарника, дыша поверхностно и часто, вздрагивая от каждого лёгкого прикосновения к себе. В голове сплошная каша, ни одной связной мысли, только удовольствие, слишком чувственное. Алексей настолько за себя не отвечает, что когда кончает, пачкая руку напарника, не замечает как выпускает клыки, впиваясь ими в первое, что под руку попалось, а попалась рука напарника, которая до этого нежно поглаживала его по щеке. — Блять! — вскрикивает Семенюк, и не удержавшись то ли от страха, то ли от алкоголя в крови, падает назад, неплохо прикладываясь головой к полу и отрубаясь, падает он на ковёр прямо в винное пятно, при этом пачкая ковёр ещё и чужой спермой. Пиздец. Ситуация настолько комична, что хочется плакать, а ещё плакать хочется от понимания того, что сейчас Вова очнётся, схватит пистолет и начнёт истерить о том, что произошло, обязательно припишет его к тем убийствам в лесу и больше никогда даже на метр не приблизится. Больше никогда не поцелует. Губанов легко перекладывает парня обратно на кровать, застёгивая свою рубашку и брюки, недовольно фыркая от ощущения липкости. Убирает ковёр от греха подальше, ему и так сильно досталось, и садится рядом, дожидаясь пробуждения напарника. Долго ждать не приходится, Семенюк открывает глаза минуты три спустя, трёт затылок, всё ещё чувствуя слабую боль, а потом замечает сидящего рядом следователя, его взгляд метается от вампира к собственной руке, укус на ней подтверждает то, что ему не приснилось. Он резко отползает на кровати как можно дальше, мотает головой в поисках оружия, вот только под рукой ничего нет, так что он просто испуганно таращится на Губанова, открывая рот и тут же закрывая, не в силах что-то сказать. — Слушай… — осторожно начинает Лёша. — Я понимаю твой страх, отвращение, но давай не будем устраивать панику, мы закончим с этим делом, а потом ты уедешь в Москву, забыв всё как страшный сон. — голос у него вздрагивает, и он поспешно отворачивается от парня. Семенюк молчит, видимо, потому что до сих пор не отошёл от шока, но по его взгляду всё понятно. — К убийствам тем я не причастен, клянусь, если осталась хоть капелька доверия ко мне, поверь, — хмыкает старший, вставая с кровати и забирая с вешалки пальто. — От укуса ничего не будет, мне просто… Было слишком хорошо. —Правда хорошо? — секунду спустя выдаёт Вова. — Ещё увидимся, напарник, — усмехается Алексей, выходя из номера и оставляя парня наедине со своими мыслями. Сейчас Семенюк уверен только в том, что сегодня ночью он вряд ли уснёт. Губанов ждёт такси у отеля, чувствуя, как глаза начинает неприятно щипать. Блять. Ситуация хуйня, он ведь всегда был предельно осторожен и прекрасно контролировал свои эмоции, что с ним происходит, когда рядом появляется этот сероглазый идиот? Ему нужно отвлечься, срочно, поэтому он говорит адрес больницы, перед этим сообщив о своих действиях Лагоде, он пропал на час с лишним, но вряд ли кто-то сильно за него беспокоился. Тем более он следователь, он волен делать что хочет, если от него зависит раскрытие дела, которое подорвало ему отпуск. Уже в больнице Алексей не церемонится, врываясь в кабинет главврача и не заботясь о том, что она может быть занята. Он просит имена всего персонала больницы и записи с видеокамер прежде, чем Татьяна успеет разразиться гневной тирадой по поводу его бестакности. — А дружок твой где? — усмехается Грачёва, печатая что-то на компьютере. — Не знаю дружок ли он мне, после того, как я его укусил, — Губанов садится на край стола, наблюдая, как меняется лицо подруги за считанные секунды. — Ты что?! — пальцы по клавиатуре больше не попадают, а главврач поворачивается к нему всем туловищем. — Что он сказал? Где он сейчас? С ним всё нормально? А с тобой? — Успокойся, господи, — хмыкает Лёша, отворачиваясь от её проницательного взгляда. — Я уже всё разрулил, просто помоги мне, а об этом не волнуйся. — Судя по твоему лицу брошенного щенка ничего ты не разрулил, — хмыкает девушка. — Мне идти нужно, в компьютере все нужные данные, а видео с камер я запросила как раз за тот день, когда Денис сбежал. — Спасибо, — отвечает Лёша, занимая место главврача, Татьяна на это только тепло улыбается, оставляя его одного в кабинете. Список действительно огромен, будь он не один, возможно, получилось бы быстрее, но сейчас Губанов вынужден отправить этот список в отдел, дабы они пробили буквально все имена и нашли что-то подозрительное, пока он листает список из более чем ста человек, выписывая любые знакомые имена, а их очень мало. Его взгляд цепляет знакомое имя, человек работающий в баре рядом с домом пострадавшего является медбратом на стажировке в больнице, в которую отвезли этого самого пострадавшего, достаточно подозрительно. Алексей принимается просматривать видео с камер, замечая довольно знакомый профиль на лестничной камере, но с этим качеством не понять, а волосы скрыты специальной медицинской шапочкой. Он пытается проследить за движениями подозреваемого на других камерах, но там всё также, очень похоже, но быть на сто процентов уверенным нельзя. Если нельзя быть уверенным, так почему бы прямо сейчас не поехать и не убедиться в своих догадках? Он перекидывает список с персоналом себе на почту на всякий случай, захлопывает компьютер и выбегает из кабинета, не забыв прихватить пальто. Прикидывает сколько примерно займёт поездка до бара и вызывает такси, пишет во время ожидания сообщение Антону о том, где он будет, опять же на всякий случай. За дополнительную плату таксист довольно сговорчиво увеличивает скорость, но доезжают они без лишних травм. Уже стоя у входа в бар, Алексей незаметно поправляет пистолет в кобуре, закрывая её пальто и, входит внутрь. За барной стойкой стоит совершенно другой парень, на этот раз коротко стриженный с вполне натуральным цветом волос. — Добрый вечер, — Губанов присаживается на барный стул, обращаясь к парню. — Что будете заказывать? — Николай Лебедев сегодня не работает? — спрашивает следователь, постукивая пальцами по барной стойке. — Работает, он отошёл, — парень мельком показывает на служебной помещение, в котором что-то падает. — Могу я увидеть его? — интересуется Губанов, подходя к двери даже не услышав ответ. — Простите, но вам туда нельзя! — довольно громко произносит парень, кажется, чтобы за дверью его услышали. Хлопок двери, но звук из комнаты персонала. Следователь буквально вырывает собственную руку из хватки бармена, вбегая в запретную комнату и тут же чуть ли не падая, поскальзываясь на осколках разбитой у самого входа, какой-то явно дорогой бутылки шампанского. Губанов осматривает комнату. Пусто. Блядство. Не обращая внимание на крики в его сторону из зала, Алексей скачет по осколкам, подбегая к двери в конце не очень большого помещения, выбегая на улицу, где подозреваемый садится на мотоцикл, не самый новый, судя по тому, что заводится он не с первого раза. Возможно, если бы он не побежал, пытаясь догнать парня и схватить его за капюшон, а сразу бы начал стрелять по колёсам, всё вышло бы намного удачней, но мотоциклист уезжает, а пули из пистолета, который он достал слишком поздно попали в асфальт, а не в резину колёс. Ему бы сейчас машину или своего любимого личного водителя на дорогом Mercedes-Benz, но он не подумал об этом, хотя, может если бы он не был так расстроен, мыслил бы более рационально? Губанов зло пихает оружие обратно, меряя шагами территорию и не слыша звук подъехавшего автомобиля. — Садись! — кричит до боли знакомый голос, и Алексей наконец замечает подъехавший к нему Мерс и выглядывающую из окна светловолосую макушку. — Ну же! И он садится, а дальше педаль в пол и они уже во всю пытаются угнаться за мотоциклистом, пару раз даже подъезжают совсем близко, но парень быстро ускальзывает, объезжая машины. Между ними напряжённость и неловкость, даже больше чем в их первую встречу. Хочется что-то сказать, но ситуация совсем не та, да и мотоциклист, кажется, скрылся из вида. Но Вова быстро сворачивает на какую-то грязную дорогу и ехать становится в два раза сложнее, но вдалеке всё ещё мелькает свет от мотоцикла, так что они едут, пока не останавливаются у достаточно высокой кирпичной стены, вокруг деревья, похоже они заехали в какой-то лес. Слева виднеется сломанная арка и давно заржавевшие ворота, около которых, о, чудо, брошенный прямо на землю мотоцикл. Выходя из машины, они кидают друг на друга странные взгляды, но потом всё-таки вместе идут к воротам, кое-как пролезая за них и видя большую наполовину сломанную церковь. Место действительно жуткое. Внутри церкви пусто, а в крыше, где раньше судя по всему был красивый расписной потолок, теперь была дыра. Везде валялись камни и кирпичи, всё было в пыли, где-то лежали бутылки, окурки, видимо, тут часто коротали время. По помещению вдруг эхом раздался звон стекла, но никто не понял откуда исходил звук, так что решено было разделиться, хоть Губанов и не сразу согласился. — Ты вперёд иди, я направо, — тихо произносит Семенюк, вытаскивая из-под куртки оружие. — Может лучше вместе? — Боишься что ли? — ухмыляется Вова, осматривая полуразрушенный храм. — За тебя, — фыркает Губанов, сжимая в руке пистолет и направляясь вперёд, скрываясь в ещё не успевшей пострадать от вандалов комнате. Следователь прикусывает губу, отправляясь, как и планировалось направо, осторожно заглядывая за углы, дабы не столкнуться с подозреваемым лицом к лицу. Сегодня удача явно не на его стороне. За сломанной кирпичной кладкой мелькает чей-то силуэт, и Вова ускоряет шаг, практически переходя на бег, когда слышится какой-то шорох, а потом из-за угла вылетает Лебедев с ножом в руке. Среагировать быстро не получается, парень довольно шустро полоснул следователя по плечу, из-за чего пули попали куда угодно, но не в Лебедева, а вдалеке послышались крики Губанова. Семенюк чуть ли не рычит, сжимая рану, ещё и куртку порвал. Подозреваемый, который теперь уже практически на сто процентов убийца, шипит, а во рту у него клыки, накладные. Вову неплохо так флешбекает на дневную дрочку и укус на своей руке, причём на той же, что изрезал этот ебанутый фанатик. Хочется смеяться ровно до тех пор, пока этот фрик не начинает бежать на него с ножом, Семенюк стреляет пару раз, успев только поцарапать парню предплечье, когда он падает вместе с ним на холодный твёрдый пол, а пистолет выпадает из рук. Следователь хватает лезвие ножа прежде, чем оно вонзается в его шею, Лебедев давит на нож, и он режет вовину ладонь, на шею стекают капли крови, а Семенюк считает секунды до того, как его либо спасут, либо убьют. Выстрел, а потом крик и звон ножа, упавшего на пол. Губанов очень вовремя попал прямо в чужую ладонь, и теперь парень сидел на полу, зажимая рану и мыча что-то от боли. Наручники и пинок в грудь, недоделанный вампир валяется на полу, пока из руки течёт кровь, но рана не смертельная, так что Алексею всё равно, он спешит к напарнику, звоня параллельно в отдел, чтобы они прислали кого-нибудь. — Больно? — спрашивает Губанов, смотря на куртку и руку Вовы, измазанные в крови. — Относительно, — усмехается младший, кидая полный презрения взгляд на парня, забившегося в угол и что-то нашёптывающего. — И не смотри на меня так. — Прости, — тушуется Губанов, не сразу замечая свой полный тревоги взгляд. Через минут десять приезжает Антон и с ним парочка полицейских, они сажают парня в машину, не особо заботясь о том, удобно ли ему. Вова перекидывает ключи Антону, а они с Лёшей заваливаются на заднее сидение. Руку парню перевязали бинтом, что нашли в машине, но этого мало, поэтому сейчас они едут в ближайшую больницу, где ему обработают рану. Семенюк осторожно кладёт голову на худое плечо, устало прикрывая глаза, где-то на переднем сидение хмыкает Антон, наблюдая растерянность в глазах Губанова. В больнице медсестра обрабатывает ему руку, перевязывая и ругая того, кто неправильно наложил повязку в первый раз. Следователь меряет шагами кабинет, каждый раз поглядывая на слишком расслабленного напарника. Конечно, раны в их работе бывают довольно часто, но если Губанов от обычной пули умереть не может, то Семенюк вполне мог, а если бы он прибежал секундой позже? А может он слишком сильно загоняется? — Спасибо, — произносит парень, смотря на вполне качественную перевязку. Медсестра только мило улыбается, отпуская их после пары формальностей. Антон отпустил их и сказал, что завтра они могут приехать на допрос, а сейчас пусть отдыхают. Вова ведёт машину свободной рукой, нетравмированной, пока Губанов рядом нервно теребит края пальто. — Говори, — усмехается Вова, останавливаясь на светофоре. — А? — Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать. — Просто… Почему ты приехал? — опускает голову Губанов, разглядывая собственные колени. — Думал монстром назовёшь, да свалишь, обычно это нормальная реакция, а ты вернулся, ещё и пострадал из-за меня. — Во-первых, не из-за тебя, а по собственной невнимательности, а во-вторых, я много думал, даже по дороге к тебе, ты ведь из-за этого никак не поменялся… Ну клыки, ну пьёшь кровь, ты ведь никого не убиваешь? — Нет, — усмехается Алексей, поворачивая голову к окну. — Ну вот! Я конечно всё ещё не до конца смирился и понял, но, если ты меня посвятишь в подробности вампирской жизни, я постараюсь понять, честно, — Вова так тепло улыбается, что Губанов отворачивается обратно к окну, пожалев о том, что посмотрел. — Ты невыносим, — фыркает Лёша, поджимая губы в попытке спрятать улыбку. — Но тебе нравится, — ухмыляется Семенюк, проводя ладонью по чужому бедру и слыша в ответ судорожный вздох. — Поехали уже, — краснеет Губанов, не особо сопротивляясь мягким поглаживаниям. И они не сговариваясь едут в квартиру к следователю, она достаточно просторная, тем более спальню напарника Вова исследовать ещё не успел. В лифте держат расстояние, кидая друг на друга неловкие взгляды, только когда Губанов открывает дверь, приглашая напарника внутрь, Семенюк следователя резко к стене прижимает, дверь за собой захлопывая и целуя, мягко, просто прижимаясь к его искусанным от нервов губам, как этим днём, но ощущения в два раза лучше и не затуманены алкоголем. Вова целует мягко, но настойчиво, покусывает губы напарника, вжимая худое тело в стенку, грубо потираясь бедром о явную выпуклость в чужих брюках. Пальто, как и чёрная куртка летит на пол, они путаются в этой одежде, кое-как скидывая обувь, смеются, что обычно сбивает настрой, но только не для них, только не сейчас, когда Лёша так смотрит из-под полуопущенных ресниц, судорожно глотая воздух, пока Вова чуть ли не вылизывает его рот, пытаясь понять, где в этой квартире вообще кровать. Семенюк нежно целует яремную впадину и прикусывает лёшины ключицы, заставляя мурашки пробегать по его позвоночнику. Такой ласковый и чувственный, никак не сходится с его первым образом заносчивого засранца, хочется поцеловать его в ответ, обвить руками шею и утонуть пальцами в светлых вихрах. Вовины пальцы ловко залезают под рубашку, проводят по впалому животу, выступающим рёбрам, задерживаясь на сосках и получая за это несдержанный вздох. Лёша резко перехватывает его руки, смотря своими голубыми горящими глазами, подталкивая парня в спальню к большой двухместной кровати. Руки тянутся к джинсам напарника, а Губанов сокращает расстояние между их лицами, ухмыляется в самые губы и в последний момент отстраняется, когда Вова хочет поцеловать, сжимая чужое возбуждение через ткань. Дразнит. Семенюк начинает шустро расстёгивать чужую рубашку, пальцы путаются, хочется просто разорвать ткань, но старший вряд ли это одобрит. Губы горячо прижимаются к шее, Вова слизывает капельки пота и целует линию челюсти, скидывая наконец белую рубашку следователя на пол, принимается за брюки, легко справляясь с ремнём также, как и сегодня в отеле. Лёша переступает через штаны, оставаясь теперь в одних боксерах и чувствуя, как стояк напарника упирается ему в бедро. Он благодарно оставляет на лбу Вовы поцелуй, тихо посмеиваясь, когда тот начинает скулить от нетерпения. Губанов старается осторожно уложить перевязанного парня на кровать, усаживаясь между его ног. Кровать под их весом жалобно поскрипывает. — Постарайся не двигаться ради меня, не хочу тревожить твои раны, — мягко произносит следователь, задирая футболку и ласково целуя живот младшего. — Но… — начинает было Семенюк, тут же получая предупреждающий укус в бок. — Не препирайся, — усмехается Лёша, помогая напарнику стянуть футболку, не задев перевязанные ранее порезы. Губанов облизывается, когда лишняя одежда вместе с джинсами летят на пол, теперь они оба в одном белье и в одном положении, почти. Старший притирается щекой к мягкому животу следователя, что-то мурчит до невозможности нежное, ухмыляется, видя с каким голодом смотрит на него напарник, а ведь учитывая вампирское нутро, должно быть наоборот. Но Лёша не отстаёт, оставляет дорожку из влажных поцелуев от пупка до груди, прикусывает шею, находясь в опасной близости к чужой крови, что сейчас стала в несколько раз горячей. Губанов щипает младшего за редкие волоски на груди, хитро улыбаясь, усаживается сверху на чужие бёдра, наблюдая с какой силой руки сжимают одеяло на его кровати, когда он проезжается задницей по члену напарника, спрятанному за тканью белья, на котором уже появилось тёмное пятно. Лёша не унимается, продолжая ёрзать на паху Вовы, с каждым разом проезжаясь всё сильнее и вырывая изо рта парня стоны, которые становятся только громче. — Такой послушный, — ухмыляется Губанов, видя с какой силой Вова старается держать руки на месте и наслаждаться теми ласками, что даёт ему вампир. От такой похвалы с пухлых губ парня срывается низкий стон, больше походящий на скулёж, а может это из-за того, что он вот-вот кончит от обычного трения. Алексей решает сжалиться, стягивает наконец боксеры до щиколоток, а член с влажной от смазки головкой шлёпается о живот, заставляя Вову обильно покраснеть и зажмуриться. Какой милый. Своё бельё Губанов стягивает секундой позже, достаточно налюбовавшись пульсирующим от возбуждения органом и румянцем на чужих щеках. Тянется через всю кровать к тумбе, маняще оттопыривая зад, Вова смущён, но взгляд отводить он не собирается. Лёша срывает с губ напарника быстрый поцелуй, держа в руках тюбик со смазкой. Как бы не хотелось ему почувствовать в себе длинные пальцы, так приятно растягивающие его, здоровье парня важнее. Губанов заводит руку за спину, прикусывая губу и чувствуя, как по виску стекает капелька пота, вводит медленно один уже смазанный палец, опуская голову и смотря на свой собственный покачивающийся из стороны в сторону член, всё же лучше, чем смотреть на горящие возбуждением глаза напарника, который буквально одним взглядом пожирает. Пальцы у следователя длинные и тонкие, так что он легко находит комок нервов, тихо замычав сквозь плотно сжатые губы. Он специально обходит его стороной, добавляя второй палец, а следом за ним третий, не хочет так быстро кончать, хочет почувствовать в себе парня с такими выразительными глазами, бровями, которые он так мило заламывает и шикарными стонами, что невероятно заводят. Пальцы легко выскальзывают, и Губанов завороженно смотрит на растянувшийся тонкой ниточкой между пальцев лубрикант. Вова так смотрит, от одного его взгляда всё горит. Лёша упирается одной ладонью в грудь напарника, наклоняется ниже, чмокая в приоткрытые губы, наблюдая как румянец распространяется на шею и ниже. Он пару раз на пробу проводит рукой по вовиному члену, размазывая естественную смазку по всей длине и с упоением слушая чужие прерывистые стоны. Губанов направляет вовин член в себя, пытаясь осторожно опуститься. Было бы легче, если бы ему помогли, но он должен справиться сам, должен, поэтому сейчас прокусывает собственную губу до крови, тяжело дыша и чувствуя, как вошла головка. Они одновременно стонут, запрокинув головы, а руки Вовы приятно поглаживают напряжённые бёдра следователя, пока он пытается позволить младшему войти до конца. Хриплые стоны вырываются из его приоткрытого рта, пока возбуждённый орган туго входит в него. Губанов наконец опускается до конца, его бёдра дрожат, а в уголках глаз скопились слёзы, чувство наполненности такое приятное, что крышу сносит, в ушах гул, так что он не замечает ничего вокруг себя. Пытается двигаться, но как только головка скользит по простате ноги тут же подгибаются, и руки дрожат, весь жар вниз живота стекает, не давая нормально мыслить и двигаться. Лёша падает сверху, тяжело дыша и тычась губами куда-то в вовину шею, просит дать ему секунду, просит подождать, но Семенюк, кажется, не слышит. Вова перемещает свои широкие ладони на чужие ягодицы, сжимая и целуя Лёшу за ухом, от чего у него мурашки по всему телу пробегают. Губы исследуют шею и хрупкие плечи, обхватывают розовые соски, заставляя Губанова прогнуться в спине и насадиться ещё глубже, вырывая из него ещё один похабный стон. — Нет, постой… Твои раны… — последние слова тонут в высоком стоне, когда напарник делает первый размашистый толчок, раздвигая половинки для удобства. — Плевать, — всё, что отвечает Семенюк, прежде чем уткнуться носом в влажную шею Лёши и ускорить движения тазом. По комнате разносится пошлый звук шлепков кожи о кожу, слишком громкий для Губанова, так что он пытается спрятать пылающее лицо, утыкаясь в Вовину макушку. Горячо, его тело, кажется, плавится, а приближающийся оргазм сообщает о себе совсем неожиданно, когда напарник входит слишком грубо и глубоко, вызывая у Лёши беспомощный крик и бушующий ураган внизу живота. — Прости… Прости, пра-авда, — хрипит Лёша, тут же чувствуя, как его накрывает волна удовольствия, заглушая все шумы вокруг него. Он чуть ли не вгрызается в чужое плечо, выпуская клыки одновременно с выплёскивающейся на живот напарника спермой. Старший делает пару глотков, прежде чем Вова кончает глубоко в него. Этот контраст удовольствия и яркой боли сделал своё дело, и Семенюк устало откинулся на подушку, ласково поглаживая худую спину Лёши, пока тот зализывал укус. Мягко чмокнув его напоследок, Губанов завалился рядом, чувствуя, как по бёдрам стекает чужая сперма. Нужно в душ, но ему откровенно лень. — Прости ещё раз, — тихо говорит следователь, поглаживая плечо напарника. — Не нужно извиняться, — усмехается Семенюк, целуя старшего в лоб. — Пойдём в ванную, я помогу. Они вместе моются, закутываются в полотенца, а Лёша пытается найти Вове трусы, которые бы ему не жали, но в итоге даёт одни из своих спортивок, и они вместе заваливаются спать, уже в кровати Семенюк зарывается в тёмные волосы, ломая странную причёску напарника. Хоть Губанову и не нужно спать, он гладит младшего по голове, перебирая запутанные пряди и сторожа его сон, пока он довольно сопит в его шею. Они выходят из допросной, вздыхая и перекидываясь понимающими взглядами, но всё ещё не в силах убрать из головы вчерашнюю ночь. Звонит телефон, это Лёшин, он берёт трубку, слыша знакомый голос начальника, который недавно отъехал по делам. — Слушаю, Валерий Юрьевич, — привычно произносит Губанов. — Володя с тобой? — вновь не утруждая себя приветствием, спрашивает Лагода. — Со мной, а что? — Лёша кидает на парня встревоженный взгляд, а тот подходит слишком близко, пытаясь подслушать разговор. — Скажи ему, что его командировка в Новокузнецк задерживается. — вздыхает Валера. — У нас ещё труп, признаки те же, видимо, у Николая есть помощник. Я скину адрес, выезжайте туда сейчас же. Начальник завершает вызов, а Губанов устало трёт глаза, поворачиваясь к Вове, который всё же успел урвать последнюю часть разговора. — Напарник? — с хитрой ухмылкой спрашивает Семенюк, протягивая следователю руку. — Поехали уже, — усмехается Лёша, уже идя к выходу, думая о том, что он вполне не против, если его отпуск будет срывать совместная работа с этим крайне обаятельным молодым человеком.