Неизменный

Куникида крепко стиснул зубы. Он глубоко дышал, стараясь казаться сильным для всех пришедших. Чтобы отвлечься, он стал искать знакомые лица в толпе, вспоминая чертовы строки. Неаккуратные, на старой жёлтой бумаге пропитанные чувствами. Ацуши не было… Это… это было ожидаемо. Хоть какая-то хорошая новость в такой паршивый день. Прищурившись, в далеке он увидел двоих. Они были мафиозниками, но сегодня был не тот день, когда они сошлись бы в схватке… *** — Я не знаю, хорошо ли вышло… Это… Это так сложно? — Прикусив губу, Ацуши сложился над листом бумаги, разглядывая написанные им слова. Письмо, что он хотел написать учителю, должно было быть достаточно ясным и коротким… Он нервно разглядывал свои слова вновь, погружаясь в застарелые воспоминания, что давно покрылись туманной дымкой. Закрыв глаза, он словно вновь очутился во тьме подвала. Кисти рук болели от продолжительного весения на цепях, а живот скручивался от голода. Не было сил пошевелится. Было холодно. Я был один. Скрипучая дверь наверху открылась, и он с трудом приподнял взгляд. Доводящий до ужаса силует приближался, но не вызывал старых эмоций. Ацуши не чувствовал ничего, кроме цепей на руках. Директор молча подошёл, окинув его презирающим взглядом. Через пару секунд тот оказался впритык рядом с ребенком, что только и мог пялится на чистые лакированные туфли. — Ты понял, в чем ты провинился? — раздался ошеломительно громкий, по сравнению с тишиной вокруг, голос директора. Холодный и жёсткий. — Я должен был быть аккуратнее. Я и так слишком много требую. — словно робот, тихо проговорил Ацуши. — Ничтожество! — Уничтожительно выплюнул директор, пиная Ацуши в живот. Ему осталось лишь молчать, ведь иначе, было бы хуже. Глаза начало печь. Его грубо схватили за волосы, дергая вверх. Он с трудом сдерживал слезы. Мне было больно. — Такого, как ты, надо было бы утопить, но жалко! — директор говорил чётко, заставляя смотреть Ацуши ровно ему в глаза. Голову ребенка отпустили, а через некоторое время послышался щелчёк. Оковы спали, но лучше не стало. Директор грубо поднял Накаджиму за руку, отводя его в закрытую комнату. Оказавшись на своей койке впервые за неделю, Ацуши сжался, ощущая, как пульсируют виски от страха. — Никогда такой, как ты, не заслуживал жизни… — добавил на последок директор, закрывая его дверь на ключ. У меня не было ни семьи, ни друзей. Позволив себе немного расслабиться, Ацуши разрыдался, трясясь на своей кровати. Несмотря на то, что его желудок продолжал переваривать сам себя, а руки ужасно болели, хуже всего было от этих слов. Он никогда не был достоин жизни, абсолютно бесполезный и ненужный! Я думал, что всю жизнь проведу в этой тьме. Живот сводило, слезы перестали течь уже давно. Он лежал на своей кровати, меланхолично глядя в малюсенькое окошко. Вдруг, на подоконник села небольшая птичка… Будущего для меня не существовало. Когда он очнулся, его руки были в крови, а вокруг валялись перья. Желудок больше не пожирал сам себя. Ацуши упал на колени, начиная молится. Рыдая, замаливал жизнь птички, которую он отнял, ради себя - недостойного этой жертвы. Слезы смешивались с кровью на лице, капая на холодный пол. Но однажды… Живот привычно урчал, ноги ужасно замёрзли, а шрамы на спине чесались, заживая. Он шел вдоль реки, сам не зная, зачем. Возможно, хотел найти красивое место для смерти, что-то лучшее, чем мусорные баки в тупике. Его взгляд неожиданно перешел на нечто, плывущее в реке… Не ветка. Ноги?! В моей жизни появились вы, Дазай-сан. — Меня зовут Дазай. Дазай Осаму. — мягко проговорил мужчина напротив. — Я могу замолвить за тебя слово на работе, у тебя буду деньги, жилье… Неужели ты против? — насмешливо поднимал он брови, глядя на потрепанного Накаджиму. Словно ангел, спустившийся с небес. — Кушай-кушай, все равно не я плачу~ — С широкой улыбкой приговаривал брюнет, вызывая у Ацуши улыбку. Спасение, которого я не был достоин. — Перестань жалеть себя! Как только начнёшь, твоя жизнь превратится в сущий ад. Отпусти свое прошлое. — Холодно говорил брюнет, стараясь донести истину до Накаджиме. Тот мог лишь молча дышать, внимая словам наставника. Вы стали… Моим первым другом. — Вперёд, Ацуши-кун! Нас ждут великие дела! — громогласно проговорил Осаму, театрально подняв руку. — Не думаю, что поход в другую часть города, ради одно письма, можно назвать «великим делом» — скептически выдыхал Накаджима. Моей семьёй. — Ну все, с него хватит. Посмотрите, как он устал! Пойдем поедим? — с улыбкой предложил брюнет, хватая Ацуши за руку. Тот мог лишь устало кивать, идя только за счёт неугомонной энергии Дазая. Тем, кто показал мне, что такое жизнь. — Черт возьми, пули же прошли на выход? — слегка взволновано говорил Дазай, присев рядом с ним. Накаджима кивнул, вгрызаясь в нижнюю губу от боли. Хотелось выть, так ужасно это было! Патроны были снабжены каким-то ядом, что замедлял регенерацию. — Тшшш, потерпи. Сейчас я кое-что сделаю. — Как мог успокаивал Дазай, заматывая часть ран поясом пальто и судорожно снимая собственные бинты с рук и шеи, обнажая десятки шрамов. Тем, кто научил меня любить. — Тшшш. А сейчас, просто доверься мне. — Шептал Осаму на самое ухо, заставляя бабочек в животе вытворять немыслимые кульбиты. Его губы медленно накрыли чужие, сливая их в чувственном, неловком поцелуе. Ацуши было стыдно. И до дрожи приятно. Он сам не заметил, как обнял широкие плечи, прижимаясь ближе, и неумело толкаясь языком в ответ. Дорогой Дазай, я хотел бы сказать спасибо. — С-спасибо Дазай-сан… — тихо проговорил Ацуши, глядя на руки, что пару минут назад были тигриными лапами. Он вышел из-под контроля… Опять. — Мне это ничего не стоило, оставь благодарности. — Тепло говорил Осаму, уходя вперёд. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Ацуши закусил губу, глядя на письмо. Оно… Оно подходило. Да. ~~~ — Дазай-са… Что случилось? — Ацуши вошёл в офис, в котором витало ясное напряжение. В руке он держал конверт, с короткой запиской и фотографиями, сделанными в качестве подарка для Дазая. — Теракт. Сейчас все отправляются в город, Ацуши, ты с нами. — быстро уведомил его Куникида, сразу же смываясь. Ацуши ничего не оставалось, как оставить письмо на столе Дазая и побежать следом за Куникидой. Теракт был ужасным событием. И благодарности могли подождать более спокойного времени. ~~~ Куникида смотрел на знакомое лицо, но не было там ни привычной улыбки, ни жуткой маски. Лицо излучало лишь умиротворённость. — Сейчас он действительно, словно ангел… — Короткое прошептал Куникида, кладя невзначай прочитанное письмо в гроб. Несмотря на то, каким человеком был Дазай, он заслуживал прочитать эти слова. Хотя бы на том свете. Где-то очень далеко от кладбища умирал изнутри один Тигр. Цикл продолжается. Ведь жизнь - это круг, у которого нет начала и нет конца, и все в нем повторяется время от времени. Люди делают те же самые ошибки, влюбляются, в кого не следует, рискуют жизнью, не зная, что за ними будут скучать, продолжают отстаивать мнение силой, и лишь иногда разрывают кольцо, чтобы сделать его больше.