Ты забудешь

Со смешанными чувствами смотрел Эврен вслед уезжающей темной машине. Наверное, самой яркой эмоцией из череды злости, раздражения, гнева и прочих была досада. Он досадовал на себя, правда, злился и раздражался он тоже на себя и немного на Эдже. Как она могла сесть в машину к этому придурку? Ей лучше других известно, что он за человек, как она могла довериться такому? Тебе, что ли, сможет довериться после всего? Резонно, резонно… Не сможет, конечно. Но разве не этого, в конце концов, добивался Эврен, когда отталкивал девушку? Разве не хотел, чтобы она держалась от него подальше, чтобы избегала его? Вот она и избегает теперь. Все идет строго по плану, так ведь? Больше всего беспокойства в нем вызывал тот, к кому состоялось ее бегство. Ягыз. Настоящий больной псих с кучей комплексов и детских травм, жестокий, беспринципный, готовый пойти на все ради достижения своих целей. Короче, практически ничем не отличающийся от них с Дерин. Это-то и пугало. Эврен прекрасно знал и себя, и свое окружение, и то, какую боль способен причинить другим. И все равно считал себя лучше сынка господина Рашита. Но почему? Чем ты лучше его? Ягыз всего лишь напоил Дерин и снял на видео. Только и всего. Он не пользовался ее состоянием, ее влюбленностью, ее слабостью. Эврен же не снимал никаких видео, зато сделал все вышеперечисленное. Мало того, у него еще хватило совести произнести те ужасные слова, лежа с Эдже на одной постели. Неудивительно, что она сбежала, вот только почему к Ягызу? Почему к нему? Это походило на дурной сон. Он не узнавал своего извечного противника. Ведь вполне в духе Ягыза было, воспользовавшись ситуацией, поглумиться над Эвреном, бросить пару оскорбительных фраз в лицо, кичась тем, что девушка нашла именно в нем защиту от нерадивого ухажера. Но Ягыз удивил его — просто сел в машину, не говоря ни слова, быстро завел двигатель и умчался прочь. Словно боялся, что Эдже у него отнимут. Словно она ему была и правда дорога. Даже сама мысль об этом разрывала Эврена изнутри. Он хотел все исправить, вернуть к тому, что было прежде, но не знал, как. В конце концов, он мог бы отвезти Эдже домой, а уже потом оттолкнуть. Да! Надо было так и поступить! Сжимая в кулаке ее браслет, он побрел обратно к отелю. А что было бы, если бы не отталкивал? Что случилось бы, если бы позволил ей быть рядом? Эврен уже устал отмахиваться от непрошенных мыслей, он слишком вымотался за прошедший день и ночь, поэтому позволил им властвовать у себя в голове. Что было бы? Да она задушила бы его своим светом. Своим добром. Своей честностью. Ее жажда справедливости, иногда даже выбивающаяся за рамки здравого смысла, пугала его. Он бы не смог справиться с открытой, бескорыстно влюбленной в него Эдже. Нет, Эврен не готов был настолько меняться, чтобы соответствовать такой девушке рядом с собой. Он бы уничтожил ее своей темнотой. Ты уже уничтожил ее. Нет-нет, она выберется. Эдже очень сильная. Такая мелкая, хрупкая снаружи, и такая твердая внутри. Как стальная. Она найдет поддержку и понимание в своей семье, в родителях, брате, бабушке с дедушкой. Да за ее спиной херова туча народу! Интересно, каково это, когда тебе на подмогу готовы прийти столько людей, не получающих зарплату по ведомости? Эврен не мог пока себе представить, да и не собирался. Но за Эдже он почти не беспокоился. Она утешится… Может быть даже в объятиях Ягыза… — Проклятье! — Эврен пнул ни в чем не повинную урну у закрытой лавки на углу улицы. Нет, ну не настолько же она разбита? Не пойдет же за первым встречным, проявившим участие к ее судьбе? Мерзавец Ягыз, откуда он только взялся на совершенно пустынной ночной улице? Чтоб и его, и его машину, и его папашу забрали черти в преисподнюю! Мало Эврен разбивал ему рожу, ой, мало. Надо было больше, сильнее, до переломов, до хруста, так, чтобы хирурги собирали его по частям, чтобы ни одна живая душа без отвращения не могла больше на него взглянуть!.. Задыхаясь, Эврен осознал, что все еще лупит ногой по урне, уже слетевшей с металлического основания к середине дороги, превратившись в сплюснутую консервную банку. Посмотри, ты сам стал настоящим психом. Что за мысли? Что за поступки? Ненормальный. Тебе лечиться надо! Он всего лишь хотел показать Керему, как больно бывает, когда кто-то с ногами влазит на чужую территорию, но по своему обыкновению наломал таких дров, что теперь не знал, куда их девать. Эврен не хотел играть с Эдже, вернее, не собирался заходить настолько далеко. Какого хрена он напился так, что перестал контролировать события? Что теперь со всем этим делать? Делай то, что привык в таких ситуациях. Исчезни, забудь, притворись, что все это происходит не с тобой. Да. Да. Он забудет. Забудет, конечно. Устроил тут драму на ровном месте, как будто Эдже — первая, кто разочаровался в нем. Далеко не первая, и даже не десятая. Эврен всегда с легкостью вычеркивал из памяти и из записной книжки случайные привязанности, не встречая особого сопротивления. Ну, да, бывало, что девушки ворчали на него, возмущались, за глаза называя козлом. В конце концов, ничего нового от них он о себе не узнавал. Определенная репутация размашистым шлейфом преследовала Эврена, но все равно находились отчаянные головы, считающие, что способны его изменить и переделать под себя. Ха-ха, как бы не так. Она смотрела на тебя по-другому. Это верно, Эдже смотрела по-другому. Не как на норовистое животное, которое нужно объездить, приручить и укротить. Смотрела влюбленно, словно перед ней не Эврен был вовсе, а кто-то действительно достойный любви. Конечно, его это подкупило — такая девушка и вдруг увлечена им, в некоторых случаях даже восхищена. Например, когда он избил приставшего к ней старого извращенца, несмотря на угрозу получить собственное наказание. Или когда увидела его с Милой. Эврен именно этого и боялся: девушки всегда как-то странно реагируют на парней, способных найти общий язык с маленькими детьми, и делают из этого далекоидущие выводы. Но Эврен не любил детей. Он любил только одного, конкретно этого ребенка — свою сводную сестру. И больше никого. Так чего же ты теперь хочешь? А вот это был действительно сложный вопрос. Ему бы хотелось, чтобы Эдже не клала голову ему на грудь. Затем не слушала с таким обреченным лицом его слова. Не убегала из номера, опустив взгляд. Не бежала по холодной улице без туфель навстречу Ягызу. Эврену бы хотелось, чтобы она отреагировала нормально, как любая другая девушка — спокойно, с запоздалым достоинством. Тогда и выбрал бы себе любую другую… Что уж теперь говорить. Он совершил ошибку, страшную ошибку и теперь не знал, как все исправить.

***

На следующий день Эврен пришел в университет к первой паре, хотя такого за ним отродясь не водилось. С хмурым видом прихлебывая крепкий кофе из стаканчика, он высматривал Эдже в толпе прибывающих на территорию учебного заведения студентов. Вот промелькнул знакомый силуэт — Керем пришел один. Сердце Эврена неприятно сжалось. Он хотел нагнать парня и спросить, где его сестра, но не осмелился. Дерин тоже не пришла, наверняка проспав по обыкновению, и это было к лучшему — еще увидела бы его состояние и прицепилась с вопросами. Хотя, маловероятно. Чаще всего Дерин интересовала только она сама и собственные проблемы. От безнадеги Эврен набрал номер Эдже — телефон был выключен. — Чтоб тебя, Эврен, — с досады прошептал он. — Чтоб тебя! Хорошо, пусть бы не разговаривала с ним, пусть бы не смотрела ему в лицо… Пусть! Но он должен был знать, что с ней все в порядке, что мерзавец Ягыз довез ее вчера домой в целости и сохранности, что семья не ополчилась на нее… Пошатавшись по парку на набережной, Эврен вновь решил позвонить Эдже и увидел несколько пропущенных от Керема. Наверняка ищет его. Хочет спросить, что случилось с сестрой. Кто знает, в каком состоянии она пришла ночью к родительскому порогу: это открытое вечернее платье, туфли в руках, потекший от слез макияж. Тут уж и без слов станет все ясно. Проклятье. Проклятье! Керему он не перезвонил и на пары не пошел — слонялся по городу без дела до вечера, зашел в парочку баров — так, чтобы заглушить ненужные муки совести. Эврену вовсе не нравилось то, что бормотал ему внутренний голос, достававший его с той злополучной ночи. Да он ни в чем не виноват! Не взял же он насильно эту девушку, в самом деле! Она хотела его, хотела так же, как и он ее! Придурок, вы были пьяные в стельку! Особенно ты! И кто должен был проявить благоразумие? Так, вот опять. Еще парочка шотов виски ему точно не повредит. Достало это чувство вины! Эврен присел за столик в ближайшем баре и вдруг ощутил спиной чье-то присутствие. — Давно ты за мной следишь? — спросил он, не оборачиваясь. — Не очень, — ответил Керем и сел напротив. — Надо поговорить. Вчера этот тип привез Эдже домой. Она не в порядке, совсем не в порядке, но говорит, что Ягыз ей ничего не делал. Ты что-нибудь знаешь об этом? Выдержать его взгляд оказалось не так просто. Эврену пришлось напрячь все свои силы, чтобы не разразиться оправдательной речью прямо там, за столиком бара. — Могу я поговорить с Эдже? — спросил он вместо ответа. — Ты? — Керем удивленно на него посмотрел. — Она ни с отцом, ни с мамой не хочет разговаривать, с тобой, что ли, будет? Официант поставил перед Эвреном выпивку, и тот опрокинул в себя содержимое двух стопок подряд. — Ладно, вижу, ты мне не большой помощник, — хмыкнул Керем, поднимаясь. — Просто, Эдже так отзывалась о тебе… Защитил ее тогда в ресторане, довез до дома, пожертвовал собой… Я подумал, что ты можешь быть в курсе происходящего. Эврен сделал знак официанту повторить — кажется, этой ночью ему просто необходимо будет накидаться до чертиков, иначе его просто добьют реплики, звучащие внутри головы, и эти глаза Керема, такие до отвращения честные, неподкупные, доверяющие ему… Бедняга даже представить себе не может, как Эврен поступил с его сестрой. А что будет, когда узнает? Пока не разукрасит обидчику физиономию, не успокоится ведь… Следующие несколько дней Эврен приходил к первой паре в надежде застать в университете Эдже. И каждый раз его постигала неудача. На занятия он не ходил, только лишь караулил девушку пару часов, а потом напивался в ближайшем злачном заведении. Ему в голову уже начинали закрадываться пагубные мысли: а не сходить ли к ней домой, не напроситься ли на ужин к ее приветливым родителям? Но потом он с раздражением отметал эту обреченную на провал затею. Может еще встать перед отцом Эдже и все ему рассказать? Нет уж, так низко Эврен не опустится! Эдак можно и до беганья за девушкой докатиться! Бр-р-р. Он заметил, что Дерин тоже начала избегать его. Неужели Эдже ей все рассказала? Эврен слабо представлял, как такое возможно, но ничем другим ее поведение объяснить не мог. Куда ни повернись, для каждого он был плохим: для Дерин, Керема и, больше всего, для Эдже… На пятый день Эврен увидел ее в компании Ягыза.

***

Эдже, будто бы прежняя, появилась в университете: те же широкие джинсы, свитер и объемный рюкзак, те же кудри, струящиеся по спине и плечам, но что-то неуловимое изменилось в ней. Плечи, те самые, что всегда были гордо расправлены, поникли, голова покорно опустилась вниз. Ягыз шел рядом с ней. Не преследовал, не крался по пятам — именно шел рядом, естественно, с ее позволения. Он что-то рассказывал Эдже, а та смотрела прямо перед собой, никак не реагируя на эти россказни. Однако, судя по лицу Ягыза, его нисколько не смущало такое безразличие со стороны девушки: глаза блестели, улыбка то и дело озаряла лицо. Этот мерзавец был абсолютно счастлив. Как? Как Эдже могла такое допустить? — Нам надо поговорить, — Эврен вырос перед ней неожиданно, чтобы она не успела от него скрыться. Но Эдже даже не подняла взгляд, просто обошла его, словно Эврен был столбом или деревом — чем-то неодушевленным, по досадному стечению обстоятельств появившимся на пути. Ягыз задел его плечом, отпихивая в сторону. — Прочь с дороги, — буркнул он Эврену. Тот разглядел в этой фразе метафорический смысл. Неужели у Ягыза появились серьезные намерения относительно Эдже? Как такое возможно? Он ждал ее у выхода несколько часов, втайне надеясь, что она выйдет одна. Но Эдже появилась с Керемом. Эврен незаметной тенью следовал за ними по пятам до самой парковки, хотя его долговязая фигура, увенчанная кудрявой, но тупой башкой, просматривалась с любого места на территории университета. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с их машиной появилась Дерин, они с Керемом принялись о чем-то спорить, а Эдже со скучающим видом отделилась от них и побрела в сторону набережной. Наконец-то Эврену улыбнулась удача! Он рано радовался. Стоило ему обратиться к ней по имени, она посмотрела на него как на говно, чем он по сути и являлся, а затем отвернулась и попыталась уйти. А когда он, психанув, начал кричать, что-то доказывая, и умоляя выслушать, Эдже прибавила шагу настолько, что даже побежала. Теперь он точно преследовал ее, с просящим взглядом на раздраженном лице — противоречивость была Эврену вторым именем. — Да что тебе от меня нужно? — крикнула Эдже, когда он схватил ее за плечо. — Давай поговорим. — О чем? — она горько усмехнулась. — Ты уже все сказал. — Эдже! — Я возомнила, что могу быть первым человеком, полюбившим тебя. Поделом мне! Ягыз был прав, когда предупреждал, что ты расстроишь меня, да только я отмахнулась от его слов. Тогда, выбирая, кому из вас двоих поверить, я сделала неправильный выбор… — Не произнеси даже имени этого мерзавца! — зарычал Эврен, сжимая кулаки. Эдже вдруг посмотрела ему прямо в глаза. — Знаешь, это странное чувство, когда тот, в ком ты ни капельки не сомневалась, и тот, кому бы не доверилась ни за что на свете, вдруг меняются местами… Внезапно Эврен ощутил внутри такую пустоту, какую еще никогда и ни при каких обстоятельствах не ощущал. Чтобы избавиться от чувства тяжести в груди он попытался сделать вдох… и не смог. Эдже тем временем отдалялась от него, а он так и остался стоять посреди узкой дорожки в парке нелепой статуей, которую все пытались обойти, лишь бы только не соприкасаться. Она… она просто хотела сделать ему больно, постоянно упоминая об этом мерзавце. Она говорила все, что действительно чувствует, без цели задеть кого-либо. Нет уж. Эдже не будет с Ягызом. Не в этой жизни. Это все, что тебя волнует? Волнует? Ну, если разобраться, то это действительно все. Что еще его может волновать? Ее душевное состояние? Нет. Вернее, не до такой степени. То, что в ее глазах он оказался мерзавцем? Тоже нет. Эврену правда к такому было не привыкать. Волновало ли ее тело? Он старался не думать об этом, даже напрочь вычеркнуть из памяти ту ночь. Потому что… чуда ведь не случилось, правда? Эврен не влюбился без памяти в эту девушку, потому что, если бы влюбился, то не поступил бы так. А, значит, это вновь не она. Не та, что заставит его забыть обо всем и окунуться в мир любви. Какую классную отговорку Эврен себе придумал! Раз оттолкнул — значит, не влюбился. Универсальная и подойдет под абсолютно любой случай. Потому что не с его характером, пессимизмом, скептичностью верить во всю эту лабуду про «состариться на одной подушке» и «вместе и навсегда». Люди живут друг с другом, пока им это выгодно, вот и все. Розовых пони не существует, что бы ни утверждала там себе госпожа Мила. Та ночь… Несмотря на все усилия Эврена, ее кадры нет-нет да и проскакивали у него перед глазами. То, как Эдже сногсшибательно пахнет, и от ее аромата у Эврена напрочь сносит крышу. То, как он снимает бретельку платья сначала с одного ее плеча, потом с другого. То, как она покорно позволяет ему это платье сбросить вниз. То, как страстно смотрит на него после того, как он жадно и требовательно целует ее в шею. То, как он медленно снимает рубашку, пока она, полностью раздетая, ждет его на кровати. То, как он держит ее руки над головой, чтобы наслаждаться прикосновениями губ к мягкой, упругой груди. То, какая она податливая, льнущая к нему, словно глина, из которой можно слепить все что угодно. То, как она стонет, когда Эврен входит в нее, хотя он видит, что ей больно… Вот оно. Кажется, подобрались к сути. У него еще никогда не было секса с девственницей. Даже его самый первый раз был с опытной дамой лет двадцати пяти, которую он в глубине души боялся до заикания. Это было тайной фобией Эврена — столкнуться с невинной девушкой. Он не раз прокручивал в голове, что будет, если по какому-то недоразумению в его постели все же окажется одна такая. Но он и представить себе не мог… Да кому ты врешь, идиот? Тебе было все прекрасно известно с самого начала. Черт, это правда. Его кобелиный радар мгновенно уловил невинность Эдже. Он знал, с первых минут знакомства знал, что у нее нет опыта общения с мужчинами, иначе бы она Эврена на пушечный выстрел к себе не подпустила. И все равно его тянуло к ней, нередко против воли, но тянуло попробовать, тянуло узнать — а что это такое, быть с чистой девушкой? Вот и узнал. Ты козлина. Эврен отлип от парковой дорожки, в которую уже чуть ли не корни пустил, и направился в бар.

***

Он теперь редко видел Эдже без Языга. Практически никогда. Тот возил ее на своей развалюхе, которую втюхал ему Рухи вместо искореженного мерседеса. Если бы Эврен знал, если бы он только мог себе представить, что этот подонок окажется рядом с отелем на пожертвованной ему тачке, он бы под автомобильный пресс засунул бы тогда и его. И Ягыза. Слепая ревность обострила все чувства Эврена, он стал еще более взрывным, импульсивным и раздражительным. Еще больше срывался на окружающих, еще больше пил, еще больше старался уничтожить себя. Он отдал котенка Рухи, потому что сутками не ночевал в отеле и забывал его покормить. Он забил на учебу до такой степени, что ему намекнули о возможных проблемах. Сын господина Ибрагима, конечно, неприкасаемый, но не бесконечно. Все когда-нибудь заканчивается, и даже влияние его отца. Эврена до зубовного скрежета волновал только один вопрос. На что рассчитывает этот мерзавец Ягыз? Неужели думает, что если просто будет рядом, то Эдже полюбит его? Если бы все было так просто, то Дерин давно полюбила Эврена. Но не полюбила. Потому что не в этом дело. Потому что в один момент может появиться человек — полная твоя противоположность, и ты потеряешь голову. Так случилось, когда Дерин встретила Керема. Кто в здравом уме мог представить их вместе? А вот поди ж ты… А тебе судьба подарила шанс в виде Эдже. Но ты им не воспользовался. Не воспользовался. Сейчас бы ходили по кампусу, держась за ручки. Эврен приносил бы ей каждый день чай и шоколад. Они бы мило переписывались в мессенджере. Каждый смайлик имел бы значение. Не пожелать «доброго утра» или «спокойной ночи» было бы смерти подобно. Пришлось бы гостить у них дома, общаться с родителями, бабушкой, дедушкой. Выдерживать настороженный, но благожелательный взгляд господина Харуна. Приятельствовать с Керемом. И все это ради чего? Ради чего? Как-то раз Эврен решил больше не собирать осколки своего сердца. Решил не склеивать вновь и вновь то, что уже даже на соплях не держалось. Какой смысл прднимать с пола эти крошки и пытаться придать им какую-то форму? Но чтобы быть с Эдже ему бы пришлось. Пришлось заставить себя снова стать нормальным человеком: дышать, жить, любить. Слишком большая плата за хрупкое счастье. Если бы что-то пошло не так, Эврен бы не выдержал. Он бы закончился как личность мгновенно — раз и навсегда. Так не лучше ли оставить все, как есть? Незачем вешать на плечи Эдже такую непосильную ношу — делать его счастливым. Да, он разбил ей сердце. И теперь надеялся, что однажды она его склеит воедино, самостоятельно или с чьей-то помощью, не так важно. Главное, чтобы она сама сумела стать счастливой. А для этого… Ты забудешь ее. Ты забудешь.