Я умирал каждый день, пока ждал тебя

Чанёлю постоянно снится один и тот же сон. Кошмар. Он не слишком страшный на самом деле. Наоборот, предельно простой. Чанёль ходит босиком по хрустящему стеклу, и острые осколки впиваются в его стопы. Бэкхён всегда идет чуть впереди, держится вне досягаемости, и как бы Чанёль к нему ни тянулся, ему никогда не удается коснуться его хрупкого теплого плеча. На каждый шаг Чанёля Бэкхён делает три, хотя в реальности два его мелких шажка приходятся на полшага Чанёля. Чанёль постоянно зовет Бэкхёна, но тот не слышит, как бы громко он ни кричал. Бэкхён безостановочно двигается вперед, оставляет за собой кровавые следы на сине–зеленом матовом стекле и, кажется, совсем не чувствует боли. Чанёля же эта боль сводит с ума. Он гонится за Бэкхёном, но каждый раз натыкается на невидимую преграду и падает, вскинув руки, пытаясь защитить себя от удара. Бэкхён оборачивается именно в тот момент, как будто истошный болезненный крик Чанёля – единственное, что он слышит. У него всегда холодный и бесчувственный взгляд. Бэкхён останавливается на пару секунд, безразлично смотрит на лицо Чанёля, как будто не узнает его, а затем разворачивается и уходит, оставляя после себя лишь следы. Чанёль давно перестал заводить будильник. Бэкхён каждый день будит его ровно в семь утра, и ему не нужен крик неодушевленного предмета, чтобы проснуться. Это утро не исключение – время пробуждения идеально синхронизировано с кошмаром. Сначала Чанёль слышит слабый испуганный вскрик, который постепенно набирает силу и превращается в громкий вопль. Затем он открывает глаза, почувствовав, что его сталкивают с кровати, и падает, ударяясь об пол сильнее обычного. Чанёль морщится от неприятной боли и прижимается щекой к холодному деревянному полу: ждет, пока сон выпутает свои лапки из его сознания, и наблюдает за кроликами из пыли, которые танцуют под музыку его тяжелого дыхания. – Ты не Чанёль, – говорит Бэкхён, кутаясь в одеяло. – Что ты делаешь в моей постели? – Доброе утро, Бэкхён, – говорит Чанёль и садится, потирая ушибленный висок. – Что ты хочешь на завтрак? – Ничего, – Бэкхён щурится и шипит. – Мне нужен... Чанёль, а не ты. – Я постараюсь его найти, – Чанёль ярко улыбается. – Передать ему что-нибудь? Бэкхён прижимает к груди подушку, обхватывает ее руками и ногами, а затем смотрит вверх, хмурится и сдувает со лба каштановые волосы, которые лезут ему в глаза. Сердце Чанёля сжимается. Именно таким Бэкхён был раньше. – Скажи ему, чтобы он перестал уходить из дома посреди ночи, – просит Бэкхён, слегка покачиваясь взад-вперед. Он опускает подбородок на мягкую подушку и рассеянно теребит пальцами уголок. – Передай, чтобы он скорее возвращался, и скажи, что я извиняюсь за все случившееся... Надеюсь, он мне не изменяет, потому что я храню ему верность, хотя в моей постели откуда-то взялся незнакомец, похожий на него до дрожи. – Как две капли воды? – М-м, – отвечает Бэкхён, уткнувшись в подушку. – И еще скажи ему, что я скучаю. – Хорошо, – говорит Чанёль. – Я все ему передам. *** Бэкхён не сумасшедший. Именно это Чанёль твердит всем вокруг. Он говорит это Бэкхёну и самому себе, хотя, по правде, с трудом в это верит. Чанёль убеждает себя в том, что Бэкхён не псих, но постоянно видеть его ледяной недоверчивый взгляд оказывается слишком сложно. По утрам Бэкхён просыпается и первым делом кричит, скидывая Чанёля с кровати. По вечерам, когда Чанёль возвращается с лекций, Бэкхён встречает его, надеясь увидеть "своего" Чанёля, и сразу же разочарованно отворачивается. По ночам он сворачивается калачиком и шепчет о том, как сильно скучает по "настоящему" Чанёлю, который обязательно должен придти завтра. Чанёль вяло плетется к Крису – тот живет всего тремя этажами выше. Он хранит в его квартире половину одежды и время от времени заходит переодеваться, чтобы Бэкхён, увидев его во второй раз за день, поверил, что он уже другой Чанёль. На улице хлещет дождь, и Чанёль останавливается у окна, смотрит, как тяжелые капли барабанят по грязным стеклам, смотрит на собственное серое отражение. У него очень усталый вид, огненно–красные волосы падают на впалые щеки. У Криса настолько громкий дверной звонок, что Чанёль слышит его даже снаружи. Из квартиры доносится какой-то грохот и суетливый шум, а затем дверь открывается. Крис отступает на шаг назад, Чанёль тактично заходит в прихожую и тут же удивленно приподнимает бровь, заметив в гостиной жуткий беспорядок. По всему полу раскидана одежда. Чанёль наклоняется и подцепляет непонятные боксеры с изображением панды. – Мило, – говорит он, и Крис с шипением выдергивает белье из его пальцев. – Иди переодевайся, придурок, – огрызается Крис, и Чанёль, рассмеявшись, расстегивает на себе рубашку. – Не думал, что ты затащишь кого-то в постель накануне важного учебного дня, – голос Чанёля разносится эхом по коридору. – Я просто... заткнись, ладно? – Крис густо краснеет и кидает в Чанёля синий свитер, который ударяет его в затылок и падает на голову, закрывая глаза. – Я забыл. И я загрузил твое барахло в стирку. Всегда пожалуйста. – О, спасибо, – говорит Чанёль. – Ну, этот парень хотя бы стоил потраченного на него времени? – Если ты не заткнешься, – угрожающе начинает Крис, – я запихну эту зубную щетку... – Ладно-ладно, подумаешь, Господи, – Чанёль натягивает на себя слегка тесноватый свитер и вспоминает, что одолжил его у Чонина месяц назад, в тот жуткий день, когда все и случилось. – С утра есть какие-нибудь улучшения? – Крис постепенно смягчается. – Нет, – отвечает Чанёль, стараясь, чтобы его голос звучал предельно спокойно. – Бэкхён, как обычно, спихнул меня с кровати и попросил, чтобы я передал кучу всего самому себе, и вот я здесь. Ничего нового. Чанёль медленно выдавливает пасту на свою зубную щетку, смотрит на щетинки, а затем натянуто смеется. – Я сплю с одним парнем, а по утрам прихожу собираться к другому, и они оба не злятся на меня из-за таких похождений. Думаю, пока я не могу просить большего. Крис, с полным ртом зубной пасты, принимает сочувствующий вид. – Хочешь поговорить об этом? – спрашивает он мягко. – Да не о чем здесь разговаривать, – Чанёль запихивает в рот зубную щетку, как будто хочет этим жестом оборвать все обсуждения, а затем раскручивает пузырек глазных капель. Он спит с открытыми глазами, поэтому к утру у него пересыхает слизистая. Раньше эту маленькую проблему решал Бэкхён: он опускал веки Чанёля каждый раз, когда просыпался посреди ночи. Теперь этого никто не делает. – Ты мой друг, – простодушно говорит Крис. – И Бэкхён тоже. Я не хочу, чтобы кому-то из вас было больно. – Мы уже прошли этап с болью, – отвечает Чанёль, сплевывая зубную пасту в раковину. – Неизвестно, сколько еще Бэкхён пробудет в таком состоянии. Этого никто не знает, реабилитация у всех протекает индивидуально. Мы должны просто научиться жить с этим и... – Чанёль вздыхает. – Надеяться на лучшее. Ровно в семь тридцать Крис протягивает Чанёлю его сотовый телефон. Тот бормочет слова благодарности, забирает мобильник и уходит в кухню – по утрам это самое тихое место в доме. Чанёль садится на единственный целый стул, делает глубокий вдох и набирает номер Бэкхёна. Тот отвечает с первого же гудка. – Чанёль? – спрашивает он с надеждой. – Привет, Бэкхён. – Чанёль, почему ты не появляешься дома? Ты все время где-то пропадаешь. Уже месяц прошел... Где ты? – Я очень занят, Бён Бэк, – говорит Чанёль. – Я должен кое-что сделать, но не могу пока вдаваться в подробности... Прости. – Ты ведь не изменяешь мне, правда? – спрашивает Бэкхён. – Потому что если да, я сразу об этом узнаю. – Конечно, нет, – говорит Чанёль. – Просто... прости меня. – Чанёль, знаешь, у нас дома поселился какой-то незнакомец. Ты не волнуешься? – игриво спрашивает Бэкхён. – Он выглядит точь-в-точь как ты. Он твоя копия! – Я не волнуюсь, – отвечает Чанёль. – Тебе даже не нравится целоваться со мной на публике, почему я должен думать, что ты станешь изменять мне с каким-то там незнакомцем? – Ого. Туше́, – задумчиво произносит Бэкхён. – Хотя ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Что если я напьюсь? Ты же знаешь, как ужасно я веду себя, когда напиваюсь. – Давай не будем об этом, – Бэкхён громко смеется, и на глаза Чанёля наворачиваются слезы – он слишком скучает по смеху Бэкхёна и хочет услышать его вживую, а не через шипящий динамик сотового телефона. – Чанёль, когда ты сможешь вернуться? – робко спрашивает Бэкхён. – Скоро. – Насколько? – Не слишком скоро, – уклончиво отвечает Чанёль, и Бэкхён грустно вздыхает. – Мне пора отключаться. – Ладно. Чанёль? – Что? – Я люблю тебя. Сердце Чанёля издевательски замирает. – Я тоже тебя люблю. *** Месяц назад Бэкхён в одиночестве возвращался домой с занятий, потому что лекции Чанёля задержались на час. Он был ужасно уставшим и, переходя зебру, не обратил внимания на светофор. Врачи потом сказали Чанёлю, что все произошло слишком быстро, и Бэкхён почти не успел почувствовать боли. И все же, прибежав на место аварии, Чанёль увидел огромную лужу крови и впервые в жизни испытал настоящий ужас. На самом деле Чанёля поражало то, что Бэкхён вообще остался в живых. После падения он ударился головой об асфальт, а после операции даже не чувствовал пальцев левой руки. И тем не менее, он чудесным образом мог говорить. Крис утверждал, что Чанёль был первым, кого, очнувшись, позвал Бэкхён. Приехав в больницу, он склонился над его кроватью, а Бэкхён, измученный волнением и бессонницей, нахмурился и сказал: – Ты не Чанёль. И это было только начало. *** – Привет, сучка. В подобном тоне к Чанёлю обращается только один человек, и после шести лет знакомства у него не остается и тени сомнений касательно его личности. Чанёль все же поднимает взгляд и видит, как его приятель падает в библиотечное кресло напротив. – Черт побери, от тебя на весь кампус прет мексиканской кухней, какую херню ты сожрал в обед? – Привет, Чонин, – говорит Чанёль. – Поразительно, что ты хотя бы изредка учишься. – Вообще-то нет. Мне Крис сказал, что ты в библиотеке. – Я заинтригован. И зачем же ты меня искал? Рассказывай, в чем дело. – Ого, да ты телепат, – Чонин усмехается, а Чанёль, вздохнув, возвращается к написанию своего эссе по экономике. – Крис сказал мне, что нет никаких улучшений. Чанёль с такой силой надавливает карандашом на бумагу, что графитовый стержень отламывается и отскакивает в сторону, оставляя грязное пятно на его работе. – Не злись, Крис ничего не рассказывал, – прямо признается Чонин. – Я сам догадался. Если бы хоть что-то стало лучше, ты бы не сломал карандаш. Ты все еще ходишь переодеваться и умываться к Крису? Или Бэкхён больше не выгоняет тебя по утрам? – Чонин, – Чанёль прикрывает глаза, – я посчитаю до десяти, и ты заткнешься. Или я изобью тебя учебником по экономике. – Ты никогда этого не сделаешь, ты же Пак Чанёль, – Чонин фыркает. – Я пришел не за тем, чтобы над тобой посмеяться. И я не буду просить тебя перестать хандрить. Это доканывает, знаю, даже я понимаю, что это по-свински. Я не могу поставить себя на твое место, но... почему ты никому из нас не позволяешь тебе помочь? – Не мне нужна помощь, – горько отвечает Чанёль. – Да? Я даже представить себе не могу, каково это, просыпаться рядом с другом, парнем, любовником и слышать, как он называет тебя самозванцем. Чанёль молчит, и, вздохнув, Чонин вытягивает руку, чтобы легонько потрепать его по волосам. – Я просто хотел сказать, что изучаю эту тематику, – признается Чонин. – Проблему Бэкхёна. Не знаю, сколько информации я смогу тебе дать, но я постараюсь во всем разобраться. Сейчас я как раз работаю с передовыми неврологами, так что... – Чонин делает паузу. – Можешь поговорить со мной, когда будет нужно. – Ты ни черта не умеешь успокаивать людей, – бормочет Чанёль. – И ты грубый. Чонин встает и перекидывает сумку через плечо. – Нет. Я всего лишь говорю людям правду, которую они не хотят слышать. Иногда Чанёлю нужен Чонин, иногда ему нужна правда. Ему просто необходимо прекратить обманывать самого себя и надеяться на то, что Бэкхён улыбнется, когда увидит, что Чанёль вернулся домой. – А, опять ты, – безжизненно говорит Бэкхён, едва Чанёль открывает дверь. Он смотрит на него поверх очков, которые у него постоянно съезжают на переносицу. – Сегодня ты тоже здесь остаешься? – Да, – устало отвечает Чанёль. – Надеюсь, ты не против. – Знаешь, я говорил с Чонином. – Черт возьми, и зачем он только вмешивается в чужие дела? – сердито кричит Чанёль, и Бэкхён мгновенно зажимается. Не удивительно, что он считает тебя самозванцем, – горько думает Чанёль, – раньше ты никогда себя так не вел. – Он... рассказал мне всякое, – голос Бэкхёна звучит неуверенно. – Привел кучу научных доводов, но основная суть в том, что... эм, я знаю, что ты Чанёль. Но это просто не может быть правдой, потому что ты... Просто... Ты просто не он. – Прости, – говорит Чанёль. – Мне очень жаль, Бэкхён. – Мне тоже. *** Чанёль по праву заслуживает награду за вечное несвоевременное появление, потому что в очередной раз приходит к Крису, когда в его спальне находится Тао. У Бэкхёна очередной припадок: он без умолку говорит о другом Чанёле, о другом доме, о другом себе, и для Чанёля единственный способ остановить это – уйти подальше. Он косится на диван в гостиной и, увидев, что его потряхивает – настолько сильно в стену с другой стороны долбится изголовье кровати – решает присесть в кухне. Вытащив из кармана телефон, Чанёль смотрит на фотографию на заставке: Бэкхён лежит на нем, пытаясь выхватить из его вытянутой руки мобильник, и улыбается настолько широко и ярко, что его глаза похожи на черные полумесяцы. Чанёль помнит, что этот снимок сделал Чонин. Примерно полгода назад, когда все было прекрасно. Он подарил его Чанёлю на день рождения в качестве маленькой фотографии для бумажника и сказал: "Теперь вы можете быть голубками двадцать четыре на семь". Чанёль хочет позвонить Бэкхёну и успокоить его, но боится, что вместо этого может его напугать. – Ох ты ж блять, – потрясенно говорит Крис, когда входит в кухню абсолютно голым. Чанёль тупо смотрит ему в глаза. – Дать салфетку? – Иди на хуй, – огрызается Крис и, заливаясь краской, хватает кухонное полотенце, чтобы прикрыть все еще возбужденный член. – Давай просто... не будем об этом. – Я бы посоветовал тебе не расхаживать по квартире голым и перемазанным спермой, но, кажется, я не в самом выгодном положении, чтобы толкать подобную речь. – Да, верно. А теперь можешь, пожалуйста, отвернуться? Я хоть немного приведу себя в порядок, мать твою. – Ладно, принцесса, – отвечает Чанёль и спокойно разворачивается вполоборота. Когда Крис снова подает голос, Чанёль открывает глаза. Ну, по крайней мере, друг натянул штаны и вытер с груди сперму. – Бэкхён опять... слетел с катушек? Чанёль молчит, уставившись на мутные остатки вина в забытом на столе бокале. – Я думаю, тебе не стоит оставлять его одного в таком состоянии. Что если он причинит себе боль? – В такие моменты он не хочет меня видеть, – говорит Чанёль и показывает Крису длинные свежие царапины, горящие на его левой руке. – Бэкхён наградил меня этим. – И ты серьезно хочешь оставить все как есть из-за пары царапин? – недоверчиво спрашивает Крис. – Чанёль, ты упоминал, что он рассказывает о каком-то другом Бэкхёне. Получается, временами он даже не верит в собственное существование. Откуда ты знаешь, что он не наделает глупостей? – Каких, например? Крис вздыхает и проводит рукой по растрепанным волосам. – Господи, где носит Чонина, когда он так тебе нужен, – Крис снова судорожно вздыхает. – Что если Бэкхён убьет себя? Бля, я действительно должен говорить об этом? Что если он неосознанно себя убьет? Чанёль открывает рот, чтобы возразить, хочет сказать Крису что-то вроде: "Не пори чушь", но вдруг вспоминает, как сильно дрожали пальцы Бэкхёна, когда у него случался приступ, как он дергал себя за волосы, не замечая, что выдирает прядки, как до крови впивался ногтями в ладони и как сворачивался клубком, плакал, кричал, требовал рассказать ему правду. Чанёль бежит вниз по ступенькам, перепрыгивая их по две, три, а то и четыре за раз. Он возвращается на свой этаж, дрожащими руками пытается открыть дверь, дважды роняет ключи на пол, но все же врывается в квартиру и видит Бэкхёна лежащим на полу в позе эмбриона. Он тяжело дышит и дрожит. – Бэк... – задыхаясь, зовет Чанёль. – Бэкхён... Бэкхён не отвечает, и Чанель подходит ближе, опускается коленями на пол, наклоняется, чтобы Бэкхён совершенно точно его увидел. Бэкхён не пытается отстраниться, и Чанёль обхватывает пальцами его пугающе костлявые запястья. Бэкхён смотрит ему прямо в глаза и стонет, и тогда Чанёль инстинктивно притягивает его к себе и крепко обнимает. Он чувствует, как содрогается грудная клетка Бэкхёна, и самое странное, он его не отталкивает. Впервые за долгое время реальность кажется Чанёлю настолько правильной. *** – Как много ты обо всем этом знаешь? – Достаточно, – говорит Чанёль, – но просвети меня. – Что тебе сказали врачи? – Не пытаться ему ничего внушить. – Хм. Хочешь, чтобы я тебе все разжевал? – спрашивает Чонин. – Мне не в кайф слушать выдержки из учебника, так что да, давай, – отвечает Чанёль с полным ртом буррито. – Ну, ты должен знать кое-что. В человеческом мозгу есть несколько отделов. Один из них отвечает за зрение, другой – за эмоции. Эти отделы между собой связаны. Улавливаешь? – Чанёль кивает. – Слышал когда-нибудь поговорку "смотреть и видеть – не одно и то же"? Ее можно объяснить с позиции науки. Когда ты на что-то смотришь, то получаешь только информационное восприятие. Когда ты видишь что-то, у тебя возникает эмоциональная реакция. – Теперь понятно. – Это означает, – продолжает Чонин, – что для того, чтобы человек увидел и узнал что-то или кого-то, отделы его мозга, отвечающие за зрение и эмоции, должны быть связаны, ну или, по крайней мере, правильно между собой сообщаться. К примеру, ты смотришь на меня. Твой мозг обрабатывает информацию, поступающую от зрительных каналов, подключает память, и ты идентифицируешь меня как Чонина, тупого ублюдка. – Это точно. Я уловил суть. – Хорошо. В случае Бэкхёна проблема может быть в том, что из-за аварии нарушилась связь между затылочной долей его головного мозга и лимбической системой... то есть, ладно, проще говоря, связь между его зрительным и эмоциональным центрами. Получается, что Бэкхён просто смотрит на тебя и ничего не чувствует. – Ничего? – растерянно спрашивает Чанёль. – Он не чувствует того же тепла и привязанности, что чувствовал раньше. Подумай о любом незнакомце, с которым ты встречаешься взглядом на улице. Ты испытываешь что-нибудь, когда на него смотришь? Чаще всего нет. Но воспоминания Бэкхёна совершенно не тронуты, его лобная доля в полном порядке, а именно она используется для преобразования воспоминаний перед введением их в долговременную память. Соответственно, когда Бэкхён на тебя смотрит, он узнает твое лицо, но не чувствует прежних эмоций. Поэтому его мозг говорит ему, что перед ним какой-то странный самозванец. Чанёль открывает рот, закрывает и снова распахивает. – Я... – Ты все еще носишь мой синий свитер, – внезапно говорит Чонин. – Мог бы уже и вернуть. – Я... Что? Подожди, что? – Что именно сбило тебя с толку? Будь добр, поясни. – Откуда ты знаешь, что Бэкхён... помнит меня? И что он просто не... – Психопат? – помогает Чонин. – Позволь спросить, разве он обвиняет тебя во лжи, когда вы с ним разговариваете по телефону? – Он... Я... – Крис как-то говорил, что ты звонишь Бэкхёну каждое утро после того, как чистишь зубы. Он упомянул об этом совершенно случайно, но я побеседовал со своими профессорами, и те предположили, что зрительный центр Бэкхёна отделен от эмоционального, а слуховой – нет, поэтому он узнает твой голос по телефону. Когда ты звонишь ему, он не считает тебя незнакомцем, – Чонин понижает голос, хотя Чанёлю кажется, что он говорит так громко, что их разговор наверняка кто-нибудь слышит. – По телефону он по-прежнему тебя любит. – Я... – Чанёль вдруг чувствует приступ ужаснейшей тошноты, а в следующий момент уже подрывается с места и бежит к мусорной корзине, где его выворачивает наизнанку. Чонин опускает руку на спину Чанёля и протягивает ему банку колы. Из-за нее во рту становится еще гаже, но в носу теперь хотя бы пузырьки вместо резкого запаха кислятины. – Извини, наверное, сначала нужно было дождаться, пока вся эта мексиканская дрянь тебя покинет, – говорит Чонин, сочувственно улыбнувшись. Он делает глоток воды, а Чанёль допивает колу. Ночью Чанёль никак не может заснуть. Слова Чонина вертятся у него в голове, сталкиваются друг с другом с ужасной грубостью и долбятся внутри черепа, причиняя боль. Чанёль лежит на боку и смотрит на лицо спящего Бэкхёна. В спальне темно, но в коридоре горит ночник, и его света хватает на то, чтобы Чанёль мог разглядеть мягко подрагивающие ресницы Бэкхёна и его волосы, едва касающиеся скул. Чанёль вытягивает руку, гладит Бэкхёна по голове и нежно убирает его волосы за ухо. Бэкхён вдруг громко жалобно стонет, и Чанёль резко отдергивает руку, как от огня, но все в порядке – это не он напугал Бэкхёна, тот просто кричит во сне каждую ночь. Чанёль прячет кисть в складках одеяла и позволяет сладкому дыханию Бэкхёна себя усыпить. *** Следующим утром Чанёль просыпается слишком поздно и пропускает все лекции в первой половине дня. Он открывает глаза, смотрит на потолок и пытается понять, что вообще происходит. Все слишком странно. Повернувшись, Чанёль видит Бэкхёна, спящего рядом с ним, и в первое мгновение все это не имеет никакого смысла, но затем до Чанёля медленно доходит, что Бэкхён не скинул его с кровати. Чанёль потрясен. У него даже нет сил на то, чтобы подскочить и начать в панике натягивать на себя носки и рубашку. Он просто лежит, и правда постепенно затопляет его сознание: Бэкхён не разозлился, проснувшись бок о бок с "чужим" Чанёлем. Чанёль, пребывая в прострации, падает на свой стул в аудитории экономики, и Крис долго на него смотрит, прежде чем сказать: – И тебе привет. – О, привет, – туманно отвечает Чанёль. – Доброе... добрый день? – Что случилось утром? Я беспокоился, что ты вылетел в окно или еще что похуже. – Бэкхён меня не разбудил. Крис бросает на него взгляд искоса. – Не разбудил как? Не встряхнул тебя ласково за плечо? Или не спихнул твою задницу с кровати? – Второе. – Хочешь сказать, сегодня у него не было приступа? – уточняет Крис. – И поэтому ты не проснулся как обычно? – Да, – осторожно говорит Чанёль. – И прекрати говорить об этом, я боюсь, что это перестанет быть правдой, если мы сейчас же не замолчим. Крис закатывает глаза. – Ты уже говорил об этом с Чонином? – Я не хотел, – признается Чанёль. – Он начнет искать логику и превратит этот случай в пустую банальщину. – Это же Чонин, – говорит Крис, – он постепенно разбивает события на мелкие составляющие и разбирает их по кускам. Но еще он может показать тебе, как собрать эти куски обратно в единое целое. Чанёлю даже не приходится ни о чем расспрашивать Бэкхёна. Тот сам налетает на него, когда Чанёль забегает домой, чтобы взять куртку перед тем, как уйти делать учебный проект вместе с Сехуном и Минсоком. – Чанёль, то есть настоящий Чанёль... Он ведь был здесь сегодня ночью? Чанёль замирает, вцепившись в куртку: одна рука в рукаве, другая на воротнике мертвой хваткой. – Что, прости? – спрашивает он, боясь обернуться. Черт возьми, он даже не знал, что Бэкхён дома. – Он был здесь сегодня ночью. В моей постели. А куда делся ты? – Я... подумал, что ты хочешь увидеть его, поэтому попросил Чанёля зайти. Мне не хотелось тебя напугать, поэтому я велел ему приходить, когда ты уже будешь спать! Ты ведь знаешь, как тяжело ему бодрствовать. – Да, – осторожно говорит Бэкхён и тяжело сглатывает. – Это было ужасно мило с твоей стороны. Спасибо. – Не за что, – говорит Чанёль, чувствуя ком в горле. – Он еще вернется? – Возможно, – шепчет Чанёль. – Возможно, вернется. *** Чанёлю слишком страшно рассказывать Чонину о случившемся. Он боится, что тот скажет, что это всего лишь случайность и что Бэкхёну на самом деле не становится лучше. Если Бэкхён олицетворяет собой иллюзию Чанёля, то Чонин – его правда, а в последний месяц Чанёль только и пытается, что сбежать от правды. На самом деле ему не нужно выслушивать нравоучения от Чонина, потому что на следующее утро ровно в семь часов Бэкхён шипит, как гремучая змея и спихивает Чанёля с кровати. Чанёль собирает всю свою силу воли в кулак, чтобы скрыть ужаснейшее разочарование, и спрашивает, что Бэкхён хочет передать "настоящему" Чанёлю. "Где ты? Пожалуйста, возвращайся, я скучаю и люблю тебя", – произносит Бэкхён. – О, доброе утро, – радостно говорит Крис, когда Чанёль без стука врывается в его ванную комнату. После того случая, когда он застукал его голышом, Чанёль решил, что все равно уже не увидит ничего нового. – Я смотрю, сегодня ты не забыл завести свой будильник. – Не смешно, Крис, – ворчит Чанёль, хватая зубную щетку. – Ого... – он проводит пальцем по скуле, на которой расцветает синяк: – Паршиво выглядит. – Бэкхён сильно злится? – спрашивает Крис. В его глазах читается искреннее беспокойство. – Он все еще бьет тебя? – Уже нет, – отвечает Чанёль и, подержав руку под холодной водой, надавливает ледяными пальцами на синяк, чтобы немного уменьшить отек. – Раньше бывало. Если во время его приступов я подходил слишком близко. Наверное, я пугал его. – Да любой испугается, если к нему пристанет такой высоченный дурень, – говорит Крис, шутливо стукнув Чанёля кулаком в плечо. – Улыбнись, друг. Попробуй хотя бы. Я не видел твоей улыбки со дня аварии, но Бэкхёну ведь становится лучше, правильно? – Я не знаю. Не хочу напрасно на что-то надеяться. – Эй, – говорит Крис и, развернув Чанёля к себе лицом, слегка встряхивает его за плечи. – Все наладится. Zai kun nan de shi guang zhong you yi tian hui guo qu de. По-китайски это означает: "Даже худшие времена остаются позади". – Это слова Конфуция? – Не-е, – отвечает Крис, помахав рукой. – Небольшой совет от старого доброго меня. – Не думал, что в тебе есть хоть капля мудрости, – говорит Чанёль, улыбаясь. – Конечно, есть. В детстве я мечтал написать книгу китайских пословиц. Первой в списке была бы эта: "Самая высокомерная улитка – самая медленная". *** Чанёля неожиданно уведомляют о том, что проект, над которым он работает вместе с Сехуном и Минсоком, должен быть сдан на этой неделе, а не на следующей. Он допоздна засиживается над учебниками, и около полуночи взволнованный Бэкхён выходит в гостиную. – Ты... идешь в постель? – спрашивает он неловко. – Мне нужно закончить один проект, – отвечает Чанёль, быстро набирая текст на ноутбуке, а затем поднимает взгляд на Бэкхёна. – А ты ложись спать. – Хорошо, – говорит Бэкхён. – Эм... спокойной ночи. Чанёль слабо улыбается. – Спокойной ночи, малыш. Бэкхён корчит смешную гримасу, но Чанёль привык его так называть, потому что обращение "детка" Бэкхён ненавидит. – Только не печатай в темноте, у тебя и так плохо со зрением. Чанёль абсолютно не готов к такой заботе. Он удивленно приподнимает брови и почти вопросительно говорит: – Я учту, – севшим голосом. – Увидимся утром, Бэкхён. Чанёль покусывает нижнюю губу, провожая Бэкхёна взглядом, и твердит самому себе, что не должен сходить с ума из-за случившегося. Он долго смотрит на открытый текстовый документ на своем компьютере и, в конце концов, заставляет себя не думать ни о чем кроме учебы. Чанёль просыпается слишком резко и в первый момент даже не понимает, что именно его разбудило, но затем до него вдруг доходит, что он спал с закрытыми глазами. Это настолько его поражает, что он мгновенно распахивает веки и, часто моргая, смотрит на ноутбук. Экран раздражающе светится синим. Сехун и Минсок все еще сидят над проектом и, недовольные внезапным тихим исчезновением Чанёля, посылают ему в чат гневные сообщения. Перед глазами все расплывается, Чанёль на ощупь находит свои очки, – когда он вообще успел снять их? – надевает и поспешно извиняется перед друзьями за то, что случайно заснул. Следующие два часа он усиленно работает над проектом и печатает до тех пор, пока пальцы не сводит судорога. Откинувшись на спинку кресла, Чанёль открывает банку энергетика и думает, что еще успеет пожалеть об этом, когда Бэкхён вдруг пробирается в гостиную на цыпочках. – О, – выдыхает он. На нем белая футболка и потрепанные пижамные штаны. – Ты снова вернулся. – Что? – тупо переспрашивает Чанёль. Искусственный приторный энергетик пощипывает язык. – Да. Я здесь. – Он спал с открытыми глазами, – говорит Бэкхён и вздрагивает, – и я подумал, что мог бы... Бэкхён обрывает себя на полуслове, смотрит Чанёлю в глаза, и тот даже в полумраке комнаты замечает во взгляде Бэкхёна тень сомнения и какой-то внутренней борьбы. – Тебе лучше вернуться в постель. Здесь холодно, – мягко говорит Чанёль, и Бэкхён подпрыгивает. – Да, так и сделаю, – быстро и сбивчиво отвечает Бэкхён. – Спокойной ночи. – Уже практически утро, – весело напоминает Чанёль, – но спокойной ночи. *** Чанёль успевает закончить проект вовремя, но его настроение мгновенно портится, когда Чонин загоняет его в угол после последней лекции. У него мрачное выражение лица, и он даже покупает Чанёлю банку газировки, поэтому к тому моменту, когда они присаживаются за столик в кафетерии, Чанёль уже успевает настроить себя на худшее и старается не паниковать. Телефон в его кармане вибрирует и противно пищит, напоминая о том, что Чанёль забыл поставить его на зарядку. Дрожь, пробежавшая по его ноге, заставляет нервничать еще сильнее. – Слышал, Бэкхёну стало лучше. – Я уже бросил свои тщетные попытки выяснить, откуда же ты все слышишь, – говорит Чанёль, – но подвижки действительно были. Чонин щурится. – Чанёль, если его лимбическая система действительно отделена от затылочной доли головного мозга... – Говори по-человечески. – Если нарушена связь между его зрением и эмоциями, нет гарантии, что Бэкхёну когда-нибудь станет лучше, – произносит Чонин. – Чаще всего нейроны головного мозга не восстанавливаются, а если и восстанавливаются, то не полностью. Чанёль чувствует, как внутри него все обрывается. – Пожалуйста... – шепчет он. – Скажи мне все прямо. Чонин смотрит Чанёлю в глаза, и тот неожиданно вспоминает, что так и не вернул ему его синий свитер. Может, если бы вернул, сейчас бы не было настолько больно. – Есть вероятность, что он навсегда останется в таком состоянии, Чанёль. До конца жизни. Мы не знаем. – Но, – Чанёль задыхается, – это невозможно. – Возможно, – вымученно говорит Чонин. – Я просто хотел предостеречь тебя лично, чтобы ты был готов к худшему и чтобы тебе не пришлось выслушивать все это от посторонних. Чанёль молчит, а Чонин внимательно на него смотрит. – Бён Бэкхён без Пак Чанёля сам не свой, – продолжает он с грустной улыбкой. – Он всегда был с тобой счастлив, но вы с ним настолько слились воедино, что без тебя я не представляю Бэкхёна цельным. Усмехнувшись, Чонин отворачивается. – Надо же, кажется, это была самая слащавая и противная фраза за всю мою жизнь. Но знаешь, вы с Бэкхёном как римские арки, в которых каждый отдельный камень поддерживает всю конструкцию. Важнее всего – основание, и ты... Ты краеугольный камень Бэкхёна, а он – твой. И друг без друга вы просто развалитесь. – Прекрати, – просит Чанёль. – Прекрати, я не хочу, чтобы меня выворачивало каждый раз, когда мы с тобой разговариваем. Чонин поднимается, присаживается на край стола и пододвигается к Чанёлю. Вот он, Ким Чонин – разбирает на куски жизнь Чанёля и пытается объяснить, как собрать мозаику обратно. Жаль только, что Чанёлю нужно признать, что он никогда не сможет подобрать последний кусочек. Чонин вытягивает руку и укладывает голову Чанёля на свое плечо. Впервые в жизни ему нечего сказать. *** Чанёль не замечает, в какой момент Чонин уходит, сказав, что ему пора. Слоняясь по университету, он ни на что не обращает внимания и оказывается в совершенно незнакомой части кампуса. Начинается ливень. Чанёль поднимает голову, хмурится, глядя на небо, а затем рассеяно бежит в укрытие. Поблизости нет ни одного навеса, поэтому он прячется от дождя в телефонной будке. Его сотовый телефон окончательно разрядился, и Чанёль мрачнеет еще сильнее. Ему нужно позвонить Бэкхёну, чтобы тот не волновался. Хотя станет ли он вообще переживать за самозванца–Чанёля? Чанёль кладет руку на пластиковую трубку уличного телефона, несколько секунд переминается с ноги на ногу, а затем заставляет себя опустить несколько монеток в прорезь и снять трубку с рычага. Раздается четыре долгих гудка, а затем Бэкхён отвечает. По его запыхавшемуся голосу можно сказать, что он со всех ног бежал к телефону. – Алло. – Бэкхён? – Чанёль! Что случилось? Откуда ты звонишь? Что это за номер? Он не определился. – Бэкхён, я не могу найти дорогу домой. – Подожди, что? Как это? Где ты сейчас? – В университете. Я разговаривал с Чонином, а потом случайно забрел в какую-то непонятную часть кампуса. Здесь темно и дождь идет, так что я, наверное, подожду, пока он закончится или... не знаю. – Нет, где ты? Я приду за тобой! – У меня мало денег, Бён Бэк, я не смогу долго висеть на линии, – говорит Чанёль, и его голос внезапно срывается. – Эй-эй, что происходит? – взволнованно спрашивает Бэкхён. Чанёль слышит какой-то шорох – похоже, Бэкхён надевает плащ. – Чанёль, в чем дело? – Просто поговори со мной, – отчаянно просит Чанёль, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Не молчи. Не знаю, сможешь ли ты еще когда-нибудь меня услышать. – Я скоро найду тебя, и мы поговорим, не переживай! – тараторит Бэкхён, но в его голосе слышится беспокойство. – Бэкхён, а что если ты никогда не сможешь меня найти? – спрашивает Чанёль. На линии возникает долгая пауза. – Чанёль, что происходит? – спрашивает Бэкхён очень вкрадчиво. – Ты в порядке? – В порядке, со мной все хорошо, – тон Чанёля говорит об обратном. – Я просто боюсь, что ты больше никогда не сможешь меня увидеть. – Не будь идиотом, – отрезает Бэкхён. – Не дури. – Прости. – Так где ты? – Эм... в телефонной будке. Со стороны Ревелла, кажется. – Я знаю, где это, – воодушевленно говорит Бэкхён. – Не бросай– Звонок резко обрывается, и Чанёль, выругавшись, хлопает себя по карманам, надеясь найти еще пару монет. В карманах пусто, поэтому он открывает рюкзак, вытряхивает его содержимое на холодный пол телефонной будки, пролистывает тетради и роется среди учебников, пытаясь наскрести мелочи еще на один звонок. Что-то мелькает между страницами его потрепанного блокнота, и Чанёль наклоняется, чтобы внимательнее рассмотреть что. Это их с Бэкхёном общая фотография, та самая, на которой они лежат на траве и беззаботно смеются. Чанёль сжимает ее в пальцах и, выпрямившись, запихивает монетки в телефон–автомат. – Прости, мелочь закончилась, – говорит он, когда Бэкхён во второй раз поднимает трубку. – Где ты сейчас? – На территории Ревелла всего три телефонные будки, и две из них оказались пустыми, так что мне осталось проверить последнюю. Если я не найду тебя там, значит, ты серьезно заблудился и даже не знаешь где, – Бэкхён замолкает. – Подожди-ка... – Что? – Ты точно уверен, что звонишь мне из Ревелла? – Абсолютно точно. – Можешь взглянуть на меня? – голос Бэкхёна дрожит. Чанёль в недоумении оборачивается. Бэкхён стоит снаружи, по ту сторону матового стекла телефонной будки, держит над собой раскрытый зонтик и прижимает к уху сотовый телефон. Из-за слабого свечения дисплея его лицо в темноте кажется пугающе бледным. Чанёль смотрит в глаза Бэкхёна и понимает, что тот слышит "настоящего" Чанёля и одновременно видит его. – Бэкхён, – говорит он, и Бэкхён отступает на шаг назад, как будто Чанёль толкнул его в грудь. – Бэкхён, я боялся, что ты больше не сможешь меня увидеть. – Я прекрасно вижу тебя, Пак Чанёль, – говорит Бэкхён болезненно тихо. Его голос почти срывается. – Я прекрасно тебя вижу. Этой ночью все абсолютно правильно. Бэкхён закидывает ногу на бедро Чанёля, прижимается к его груди и крепко обнимает его за талию. Все хорошо, все на своих местах, и в этом нет и тени сомнения. *** Чанёлю постоянно снится один и тот же сон. Сказочный. Он не слишком насыщенный на самом деле. Наоборот, предельно простой. Чанёль ходит босиком по стеклу – оно гладкое, прозрачное, как вода, и пружинит под каждым шагом. Бэкхён всегда идет чуть впереди, держится вне досягаемости, и Чанёль знает, что, как бы он ни тянулся, ему никогда не удается коснуться хрупкого теплого плеча Бэкхёна. На каждый шаг Чанёля он делает три, хотя в реальности два его мелких шажка приходятся на полшага Чанёля. Несмотря ни на что, Чанёль пытается догнать Бэкхёна. Он с надеждой вытягивает руку и все же дотрагивается до его плеча. Бэкхён замирает. Он останавливается, оборачивается и улыбается, узнав Чанёля, а затем берет его за руку и переплетает их пальцы вместе. Они уходят, оставляя за собой лишь следы на стекле, которые постепенно исчезают за ними.