Сложно представить, что чья-то жизнь - говнецо

      Когда жизнь — то ещё дерьмо, а детство выживание в притоне – часть обыденной реалии, ты начинаешь понимать, что кругом одно зло. Причём здесь, в нашем понимании.       Абсолютно не видя ничего, лишь круг тупых лиц, мы с каждым днём с тобой всё больше не понимали красивых девиц. Мы будем честными: там, в наркозависимом дурном обществе, с накалом пиздеца поднималась и общность дурости. Когда случилась трагедия, и мы с тобой едва выжили, в тот день, когда все мои чувства словно обездвижили, ты помнишь, сестрёнка, душащий запах тех лет, когда нам в руки впервые попал разящих душ пистолет?       Отступление от темы, чтобы вы понимали, что ... Ну, остальное не тут... На Ваттпаде.

***

      Мы с тобой снова ходили на миссию. В этот раз дряной и беспатронный АПС чуть не погубил мою никчёмную, провонявшую родаками-наркоманами и их дружками-извращенцами жизнь. Я чуть не оставила тебя одну в этом жестоком мире, где люди счастливы идти по головам друг друга, но не имеют смелости сказать о несправедливости в лицо. Постойте-ка. Справедливость?       Спра-вед-ли-вость       Какое забавное слово. Как жаль, что мои выжженные чувства не позволяют мне воспринимать что-либо. Посмеялась бы с удовольствием.       Прости, сестрёнка, что ты тоже недалеко от меня ушла. Чёртово происхождение кровавой меткой перечёркивает все наши старания, а сломанная в детстве психика не позволяет мечтать о хорошем. Отношение к нам, как к отбросам, и приевшаяся запёкшейся надоедливой коркой жгучая и сжирающая изнутри всеобъемлющая ненависть – вот, в чём росла ты. Что видела в глазах – зеркалах проклятой моей души, прогнившей в надеждах на лучший исход.       Не для себя. Для нас, тебя, сестрёнка.       Ты же знаешь, что ради тебя я и ПМку нашу отдам, и ТТ, так полюбившийся тебе, любящей точность.       Сегодня я чуть не свела нас в могилу. А может, оно было бы и лучше, легче? Хотя... У нас определённо разные пути.       Омрачённое мое дыхание не пролетит туда, куда дозволено войти тебе: я испортила ту невинность, я не смогла сохранить твою детскую наивность и беспечность.       Однако... Нет. Я не позволю себе так просто осуществить мечты нашей "недосемьи" – наркоманов и алкашни. Пусть ебут мозги, но хуй я позволю нам так просто сдаться.       Мы прошли очередной поворот. Почти прибыли, наше "гнёздышко" на данный момент – старый полуразрушенный чердак, пропахший гнилью и плесенью, вывести которую до конца так и не удалось. Уюта тут не сыщешь, хотя нам и не привыкать, не так ли?       После нашей притонной каморки и канализация – рай, если перебить всех бомжей. Ха. А мы ведь тоже БПМЖ.       Чуть хромая, я прошла следом за тобой в низкую покосившуюся дверь. То, каким образом мы сравнительно легко забрались на знакомые обшарпанные крыши с хлещущей кровью из моей ноги и остались незамеченными, нельзя назвать иначе, как чудо или чёртова удача.       Опять смешно, да?       Вообще, наша предыдущая точка нравилась мне куда больше: в случае чего с неё были более безопасные пути отхода, чем здесь, где запросто и непринуждённо без особых усилий можно наебнуться насмерть. Рухлядь, напоминающая жалкое подобие лестницы, ничуть не больше шансов давала при побеге, но хотя бы была.       Ты притащила нашу скромную портативную аптечку. Антисептик, бинты, бутылек палёной водки и средства и мази, доставшиеся от Него при случае – это всё, чем могла похвастать наша маленькая живица – странное, подслушанное однажды название какой-то там травы прочно приелось к этому мед. наборчику.       Школа наших мучителей–чтоб они сдохли и окачурились–невольных покровителей, Стрижика и Паймолы, заставила самостоятельно постигать науку первой помощи. А чуть позже, практически сразу, как ужесточились нечеловеческие, больше похожие на издевательства над бесправными рабами на потеху, уроки, как они их называли, пришлось обучаться и обработке серьёзных пулевых и ножевых ранений, нехирургическим операциям, – даже, скорее, несильно хитрым манипуляциям, – чтобы не допустить заражения нашей проклятой крови.       Причём чаще всего, чтоб их всех, играть в доктора приходилось тебе: не могла же я позволить своей сестрёнке принимать на себя основной удар? Вот и сейчас, даже после окончания унизительных, но, надо признать, результативных, пусть и извращённых, тренировок, я стараюсь забирать на себя большую часть урона, а ты врачуешь мои раны. К слову, сейчас бинты на ногу легли едва ли не столь же профессионально, как у заправских медиков.       Я дёрнула простреленной ногой и попыталась на неё опереться. Ты молчишь, сестрёнка, но я прекрасно ощущаю твой укоряющий взгляд и немое возражение на этот счёт. Мы обе знаем, что та жгучая боль, которая должна была бы меня отягощать, совершенно не ощущается. Мои чувства и нервная система абсолютно не в норме, и упавший давным-давно куда-то за немыслимые границы болевой порог кажется не большим, чем чья-то злобная потеха.       Раздался телефонный звонок. Старое кнопочное потрепанное устройство запиликало мелодией с девяностых, вибрируя на покошенном столе. В полной тишине, спустя ровно тринадцать секунд, я нажимаю "принять вызов" – очередной неизвестный номер на желтоватом экране. — Добрый вечер, Гертруда, – раздалось из динамика. — Гори в аду, ублюдок, – последовал холодный ответ.       В телефонной трубке послышался раскатистый смех. — Рад, что ты в хорошем настроении, – голос прервался на некоторое количество мгновений. – Миссия выполнена успешно. Гонорар, как и обещал, сможете забрать уже завтра, – серьёзно продолжили по ту сторону. — Мгм, – невнятно произнесла я. – Поняла Вас. — Как там наша милая Полин? Она уже успела залечить твои раны? – с ехидным насмехательством снова начал уже было закончившийся разговор голос. — Сдохни в канаве, чёртов придурок, – всё тем же ровным тоном, разве что чуть громче, рыкнула я в ответ, чуть скривившись в отвращении.       В трубке снова послышался противный и мерзотный раздражающий смех.       Я убрала устройство от уха и потянулась нажать отбой, но не успела. — Дымка! – послышалось со стороны моей немногословной сестрёнки. — Какого..       Вокруг нас, прямо из воздуха, стали появляться синие, а затем и зелёные дымчатые разводы. Они, не исчезая до конца, затухали в конце эдакой линии, но, пролетая пару секунд, снова набирали переливчатый цвет. — Что за хрень! – отпрянув на шаг ближе к сестре, оставив её за спиной, я ощутила лишь дымок, когда провела перед собой одной рукой, в то время как другая – правая – на автомате легла на ТТшку, с задания находившуюся у меня.       Я встала в оборонительную позу, держа на изготовке пистолет, тем самым закрыв сестру. Нас тряхнуло, и цветная завеса расплылась предо мной.       ...А потом какая-то шибанутая в аляпистом костюме рыпнулась в нашу сторону с ряда соседних крыш.

***

      Это утро у героини Парижа в будничном облачении выдалось абсолютно обычным.       Маринетт слегка опоздала, хотя и заскочила в кабинет за минуту до задержавшейся у директора Мадам Бюстье, отсидела все положенные коллежские занятия и даже умудрилась переговорить более-менее по-человечески – а главное - по-дружески – с самим Адрианом -Непревзойдённым- просто другом.       За это утро Дюпен-Чен упала всего раза три, дважды – так нелепо, что засмеялась даже она сама, поэтому, пожалуй, его можно было считать удачным. Даже слишком, если вспомнить неудавшуюся гадость Хлои, которую милый друг Адриан самолично принизил за глупость поступка.       Сейчас вся четвёрка друзей находилась на улице: занятия кончились, и Алья, Адриан и Нино единым напором пытались уговорить брюнетку остаться с ними и прогуляться хотя бы до Эйфелевой башни. Та же, в свою очередь, сопротивлялась, помня о стайке квами и неразобранном шифре на другой стороне листа из древней книги, однако потихоньку сдавала позиции под знающим часть корня проблемы взглядом подруги и умоляющим – от зеленоглпзого блондина, наконец уговорившего Натали на окно в расписании со свободным временем без Гориллы.       Наконец окончательно признав капитуляцию, Маринетт надулась, идя за потащившей своего парня гиперактивной шатенкой. Сезер что-то преувеличенно весело щебетала, Нино ей кивал, а Адриан... — Я уверен, ты не пожалеешь, что согласилась, П-.. Маринетт!       ... Заставлял бедную строившую из себя жертву девушку умиляться его попыткам уверить её в замечательности их затеи с прогулкой. Долго сопротивляться очаровательным и прекрасным открытым зелёным глазам просто друга у неё не вышло, поэтому уже через минут десять подростки бойко все вместе обсуждали какую-то новинку в Ледиблоге.       Всё было чудесно, пока в небо на соседней улице не ринулся синевато-зеленый столб дыма, а женский голосок не начал орать что-то связанное со скорым подкреплением и Мультивселенной.       Позабытые и недопитые коктейли из симпатичной кофейни отправились в мусорку, Нино кинулся сопровождать свою девушку, что рвалась в центр событий, а Адриан, буркнув что-то про телохранителя, исчез в какой-то подворотне. Впрочем, Маринетт и сама не осталась на месте: спустя тринадцать секунд ЛедиБаг уже осматривала новую злодейку с соседних крыш.       Всё шло своим чередом по обычному сценарию, разве что Кот был немного более невнимателен, чем всегда, до тех пор, пока не произошло что-то странное.       За составлением плана героиня не замечает атаки сбоку. Напарник предостерегающе кричит, но впервые не успевает спасти ни её, ни себя...       Удар сине-зелёной волны приходится прямо по ним, рассекая воздух быстрее, чем Баг успевает хоть что-то осознать.       Оба героя временно выбыли из игры, а на поле выходит новая фигура... И колесо событий успешно совершает первый круг. Пам-пам-пам..... Продолжение следует!