Взаимопомощь

– Тебе когда-нибудь говорили, что любят? – поинтересовалась Эмма, садясь напротив своего сумасшедшего соседа. – Нет. Родители не успели меня даже увидеть, а о ком-то еще и речи быть не может, – усмехнулся Джефферсон, не желая даже начинать эту тему. – Жаль… – Эмма хотела спросить про мать Грейс, но после недавней трагедии не решилась. Румпельштильцхен убил дочь Безумного за то, что ее отец не заплатил то, что был должен. Из-за этого Эмма попросила Киллиана купить дом, что будет расположен рядом с особняком бывшего модельера. – Нет, правда, столько лет в одиночестве… – Не надо вот только притворяться, что Грейс никогда не существовало, – перебил ее Джефф. – Это куда хуже, чем чувствовать боль от потери. – Прости, – пробормотала Эмма, чувствуя жуткий стыд. – Раз так, то могу я спросить про ее мать? – Присцилла? А могу я поинтересоваться, к чему тебе вся эта информация? – с подозрением посмотрел на спасительницу Шляпник. – Арчи заболел, пытаюсь примерить на себя его образ психолога. К тому же, он тебе сейчас нужен, – улыбнулась Свон. – Я секреты хранить умею. – Я знаю, учитывая то, что я еще не в тюряге, – откинулся на спинку стула Джефферсон. – Присцилла не любила меня. У нее на все был свой взгляд. Сейчас ее все бы назвали “девочка не из мира сего”. Не сумасшедшая, но и не нормальная. Я полюбил, мы вместе воровали какие-то вещи для других, получая золото взамен. Но потом человек, у которого мы украли одну очень дорогую вещь узнал о нашем бизнесе и убил Присциллу, оставив меня в ребенком на руках. После этого я перестал жить, как отшельник. Только вот мне не хватает той жизни, свободы, путешествий по мирам… И, да, без Грейс мне безумно плохо, но… – Джефф засмеялся. – Я свободен. Мне даже как-то стыдно это признавать… – Могу тебя понять. Если бы Генри, не дай бог, умер, я бы тоже чувствовала себя ужасно, но, в то же время, мне было бы больше не для кого стараться, становиться лучше, – пожала плечами Эмма. – Ты был хорошим отцом, правда. – Наверное… Свон посмотрела на Джефферсона, что улыбался, но какую-то горечь в глазах разглядеть можно было. Это был уже восьмой их разговор. Эмма узнала много чего про жизнь Шляпника за это время. Его история была действительно интересной вещью. С каждым разом спасительница замечала, как Шляпник чувствует себя все лучше. Это радовало Эмму, поэтому она продолжала ходить к нему каждые два дня по вечерам, пока еще есть возможность. Завтра может произойти все, что угодно. И самый противный случай лично для спасительницы – Джефферсон решит уйти из жизни. Она не любила смерти людей, особенно близких. Поэтому допускать самоубийство Шляпника нельзя было. Молчание продолжалось около трех минут, но Джеффу, похоже, не нравилось это напряжение: – Как Киллиан? – А? – посмотрела на Безумного Свон. – Нормально, время от времени переживает из-за всего этого спокойствия. Ему все это подозрительным кажется. Говорит, что скоро опять кто-нибудь нападет… – Не умеет верить в лучшее, проще сказать, – ухмыльнулся Джефф. – Его можно понять, – возразила Эмма. – Может и так, но я не понимаю, – Джефферсон отвел взгляд, словно не желая смотреть в глаза спасительницы. – Так, ну что ж… Мне пора бы идти, скоро полночь, – встала со стула Эмма. – Сегодня мало получилось. – Ничего страшного, – покачал головой Джефф. – Может мне уже начать платить тебе за твои потраченные на меня нервы? – Честно, была бы не против, но вынуждена отказаться. Как минимум из-за твоего состояния. – Да боже, стеснение когда-нибудь тебе навредит, – он достал из-под шляпы, что лежала на столе несколько двухдолларовых купюр. – За то, что не зеваешь во время моих историй. – Я бы отказалась, но раз ты настаиваешь, – она взяла деньги и улыбнулась еще шире. – Спасибо и, надеюсь, это был далеко не последний разговор. – Боюсь, я буду тебя долго мучать. – Буду рада помучатся тут еще несколько годиков, – Эмма взяла свою сумку и направилась к выходу. – Удачи, принцесса, – крикнул ей вслед Шляпник. Эмме нравилось слушать чужие переживания и сравнивать их со своими. Джефферсон был как раз тем человеком, который не прятал свои страхи и прямо говорил о том, что ему не нравится или беспокоит. При чем он еще был способен выслушать Свон, если вдруг что-то случилось. Сплетничал с ней, смеялся над нее тупыми шутками и слушал все, что она скажет. С виду – настоящий кавалер, только вот Эмма знала и о его минусах, коих было много и коими он охотно делился. Идеала в нем было мало, на самом деле. Но Эмме нравился его эгоизм, который он старался тщательно скрывать. Просто этому сумасшедшему нужна была помощь. Совсем скоро Арчи выздоровел и Шляпник начал настаивать на том, чтобы к нему ходил именно Хоппер, оправдывая это тем, что не хочет мешать Эмме нормально жить. Но Свон продолжила ходить к нему каждые два дня по вечерам, чтобы просто поговорить. Спасительница начала покупать какие-то подарки для Джефферсона, будь то сладости или что-то правда дорогое. Шляпник без стеснения все принимал, благодаря принцессу по миллион раз. Киллиан начинал что-то подозревать, но Эмма уверяла его, что все хорошо и Джефферсону просто нужно выговориться. Свон провела со Шляпником уже 16 разговоров и знала его вдоль и поперек. Джефферсон старался находить новые темы для разговора либо просто слушал истории Эммы, которые ему, как заметила сама спасительница, уже надоели, но он продолжал слушать и комментировать. Принцесса иногда могла, сама того не замечая, начать какой-нибудь душевный разговор, но даже в этом случае Безумный поддерживал общение, показывая свою точку зрения. Но вот, спокойные дни закончились, началась Санта-Барбара и ходить в гости к сумасшедшему стало невозможно. Эмма миллион раз извинилась за это, но Шляпник все принял и сказал, что извиняться вовсе не за что. Но в какой-то момент Свон просто надоела эта опасность и нестабильность. Она соскучилась по спокойным дням, когда не надо было ничего бояться. Эмма засыпала каждую ночь с чувством страха, иногда вообще не спала. И, не удивительно, что она соскучилась по разговорам с Безумным. Крюк успокаивал возлюбленную, говоря, что все будет хорошо, но эта фраза уже так задолбала спасительницу… А вдруг не будет? Вдруг кто-то умрет? И это пугало Свон. Завтра одного из этих людей, что с ней рядом сейчас, может уже не быть: – Принцесса? Что-то случилось? – Джефферсон подбегает к Эмме, что стоит на пороге чуть ли без сил. – Крюк… – спасительница смотрит на Шляпника взглядом безумца, а потом переводит взгляд на свои руки, которые захватил тремор. – Крюк? – смотрит на нее Джефф, будто не понимая, о чем речь, но принцесса чувствует, что он все прекрасно осознает. – Его нет… – трясущимся голосом говорит Эмма. Свон чувствует, как ее сверлит взглядом Шляпник, но не решается взглянуть на него. Она, не боясь реакции, проходит в дом и садится на уже привычное ей место “психолога”, где она обычно слушала проблемы Джеффа. Безумный наливает горячий чай, ставит на стол очень много сладостей и садится напротив. Первые пять минут Эмма просто молчит, привыкая к обстановке и осознавая все произошедшее несколько часов назад, но потом решается сказать хоть что-то: – Он… Он остался в преисподней… Сказал, что я должна спасаться… Поклялся, что я не стану его незаконченным делом… – спасительница еле разговаривает, ее мысли путаются, а тело трясется. – Прости, я просто должна все осознать… – Тише, принцесса, я не заставляю никуда бежать, – усмехнулся Джефферсон, смотря на ее красное от слез лицо. – Давай по порядку. Спокойно, приведи мысли в порядок и говори. – Да, точно… – Эмма глубоко вздохнула, стараясь снова не пустить слезу, что было практически невозможно в таком состоянии. Принцесса старалась как можно быстрее начать рассказывать, но не могла понять, с чего начать. Из-за этой путаницы в голове спасительница несколько раз готова была психануть. – Мы с ним отправились на поиски какого-то там растения, не помню уже. Но потом оказалось, что Аид попросту обманул нас и этого растения уже нет. А без него нельзя было оживить Киллиана и он… Он остался там. Мы все спаслись, победили Аида, но вот Крюка я больше не увижу… – Эмма взялась за голову, стараясь не думать об этом. – Он сделал правильный выбор, – поднял взгляд куда-то на потолок Джефф. – Ты ведь так же бы поступила. – Да, но осознать то, что я его больше никогда не увижу… – Просто надо понять то, что он тоже тебя не увидит. Ему тоже плохо, даже в лучшем мире, – Джефферсон то, почему-то, начинал улыбаться, то снова становился серьезным. Эмма улыбнулась, заметив его смену эмоций. Она осторожно взяла из большой тарелки шоколадную конфету, словно боясь чего-то. Но Шляпник, увидев это, лишь ухмыльнулся как-то по-своему и придвинул тарелку ближе к принцессе: – Еще посоветую есть побольше сладкого. Помогает на время, – поднял брови Джефферсон. – Прости, я, наверное тут мешаю. Пришла без приглашения, проблемами своими загружаю, – со стыдом сказала Свон. – Пока не выгнал – сиди давай. У тебя возлюбленный умер, тебе сейчас одной быть противопоказано, – Джефферсон сделал глоток чая, не отрывая взгляд от принцессы. – Родители тоже самое говорят, но я не могу открыться им в полной мере… – Тебе сначала надо самой себе во всем признаться, а потом уже другим рассказывать, – с улыбкой закатил глаза Шляпник. – Тебя послушать, так ты прям психологом становишься. – Есть, у кого учиться, – поджал губы Джефф, явно не желая, чтоб сказанное кто-то услышал. Свон просидела в особняке еще около часа, рассказывая о каких-то моментах жизни, проведенных с Крюком. Конечно, принцесса была уверена, что Джеффу все это совершенно неинтересно, но он слушал. Правда слушал, не делая вид. Его эмоции менялись в зависимости от слов Эммы, и спасительница иногда смеялась от рож, которые строил Джефферсон, в попытках развеселить собеседницу. Особняк заполнился громким смехом двух людей, что уже просто дурачились. Эмме больше не хотелось плакать, мысли про Киллиана на время покинули ее голову. Начало темнеть, пора бы уже возвращаться домой, но Свон предпочла остаться еще немного. Шляпник, по всей видимости, был даже не против: – Что ж, может стоит мне теперь к тебе ходить? – предложил Джефферсон. – Да нет, не стоит. Правда, я может больше не приду, чтобы не мешать… – Эмма еле сдержала нервный смешок. – Принцесса, я ведь, на самом деле, тоже боюсь одиночества, – положил свою руку на руку спасительницы Шляпник. – Столько лет один, я бы с ума сошел, если бы не сделал это еще очень давно. Эмма напряглась от прикосновения, но сопротивляться не стала. Кожа Шляпника была очень холодной, словно тысячи ледяных игл впились в кожу спасительницы. Может и преувеличение, но Свон именно так бы описала прикосновение Джефферсона. Странное ощущение, на самом деле. Принцесса хотела уже уходить, но так не хотелось возвращаться в дом, где когда-то вместе с ней жил Киллиан: – Принцесса, задам очень глупый вопрос. Просто надо понять, говорили ли тебе когда-нибудь что любят? – Конечно, – усмехнулась Эмма. – Вот с этим тебе безумно повезло. – Знаешь, а я ведь одному человеку это, все-таки, не сказала… – вторая рука Эммы накрыла руку Безумного.