Who Needs Sane When You Can Have Crazy?

      Стив любил Хэллоуин. До того, как в его жизни произошли события, связанные с изнанкой. Любил в те времена, когда ему приходилось гадать в каких монстров были наряжены дети, а не когда он гадал, кто на самом деле был монстром, и пытался похитить, причинить вред или убить его друзей. Так что Хэллоуин больше не был веселым. Не тогда, когда это означало борьбу с паническими атаками, и вызывало желание обзвонить всех друзей, чтобы проверить в порядке ли они. Он знал, что они видели его насквозь в моменты, когда он говорил, что ему просто интересно, что они замышляют, но никто из них не осуждал его за это. Суть в том, что теперь он ненавидел Хэллоуин.       Но оказалось, что миссис Уилер согласилась отпустить Майка в этом году только в том случае, если к нему присоединится Нэнси. Нэнси, по понятным причинам, не захотела быть в этой компании единственной взрослой, поэтому попросила свою девушку Робин пойти с ними.       — В таком случае мы могли бы устроить свидание, — предложила Бакли.       Затем она сказала Нэнси, что им, вероятно, пригодились бы остатки популярности Стива, на тот случай, если они столкнутся с тем, кого стоило бы избегать. Группа детей, которая все еще продолжала быть частью «сатанинского клуба», возглавляемого, к счастью, больше не обвиняемым в убийстве, но все еще не вышедшим из-под контроля Эдди, под защитой двух девушек, у которых, к тому же, романтические отношения. Не лучшая идея. И, честно говоря, кто такой Стив, чтобы отказывать двум своим лучшим подругам? Затем их просьба каким-то образом добралась и до детей, и Стив сказал Майку, что не хорошо подслушивать разговоры своей сестры. В конечном счете дети умоляли его присоединится! Особенно Дастин. В основном Дастин.       Так что Стив сказал «да».       Вот только он забыл учесть одну вещь: он выбросил все свои хэллоуинские наряды, кроме одного старого плаща. Но он точно не собирался шалить и есть конфеты в обычном повседневном наряде.       Стив не мог назвать себя хорошим человеком, но он не был трусом, и он не оставил бы своих друзей без присмотра, тем более после того, как уже дал согласие. Он ходил взад-вперед по комнате, пытаясь придумать себе наряд. Он всегда мог одеться как тот ребенок из фильма, который они смотрели вместе с Робин, когда были под кайфом из-за русских прошлым летом. У него уже были почти все детали для такого костюма, но Робин обвинила бы его в том, что он не посвятил себя «правде о Хэллоуине». Кроме этого у него была только одна идея, которая заключалась в том, чтобы совершить набег на гардероб матери, но это было бы слишком даже для него.       Он подумал, что мог бы позвать на помощь Робин, но она должна была собираться вместе с Нэнси, так что он не хотел прервать что-либо, что могло бы происходить у этих двоих. Спрашивать у детей он тоже не собирался, потому что они заставили бы его носить какую-нибудь занудную хрень, вроде их костюмов охотников за привидениями.       А потом его осенило. У него был плащ. Ему просто нужен был небольшой толчок. И он знал, где может его получить. Итак, Стив прихватил с собой все вещи, которые могли ему понадобиться, прежде чем, черт возьми, рвануть к своей машине. И почему он вел себя как четырнадцатилетняя влюбленная девчонка?       Как только его машина выкатилась на дорогу, Стив подумал о том, чтобы повернуть назад. Это была плохая идея. У девочек в их компании были причины, по которой они использовали клетки своего мозга, в отличие от Стива. Даже сам наряд был не лучшей идеей. Соглашаться на эту затею, зная, что вероятнее всего, ночь закончится тем, что он будет плакать из-за панической атаки, прямо на глазах у ребят, было еще хуже. А обращаться за помощью к нему, вероятно, было самым ужасным решением. Но нет. Он обещал, что будет там, и прямо сейчас он не смог бы сделать это без помощи Эдди, блять, Мансона.       Стив пытался заставить свой мозг не думать, заглушая его поп-музыкой, которую крутили по радио. И если он ехал медленнее, чем обычно, то только потому, что был особенно осторожен с детьми, которые уже бродили по улицам, хотя еще даже не стемнело. Он осторожно припарковался перед трейлером Эдди, рядом со следами от колес машины его дяди, которого, по всей видимости, не было дома. Стив решил, что одной проблемой меньше.       Харрингтон поспешил к двери и постучал, вероятно, чуть сильнее, чем было нужно, прежде, чем успел бы передумать. Он мог бы поклясться, что слышал, как что-то или кто-то грохочет внутри, перед тем, как услышал знакомый голос Эдди:       — Блять! Входите!       Сразу после этого дверь распахнулась, и Стив увидел единственного и неповторимого, одетого в свои обычные рваные черные джинсы и футболку с группой, которую Харрингтон не знал.       — Стив?       Они оба некоторое время молча смотрели друг на друга. Стив пытался понять, как попросить о помощи, в которой он нуждался, а Эдди, в явном замешательстве, смотрел на странный наряд Стива.       — Мне нужна твоя помощь!       — Что, блять, на тебе надето?       Они сказали это одновременно, пытаясь прервать неловкую тишину. Щеки Стива начали розоветь, когда он оглядел свой наряд, прекрасно зная, что Эдди продолжает его разглядывать.       — Это мой наряд на Хэллоуин, — сказал Стив так, будто это был самый очевидный ответ в мире.       — Извини, что? Ты, Стив Харрингтон, собираешься идти в этом?       Этим были самые узкие, самые облегающие штаны, которые Эдди когда-либо видел, и ботинки, которые стоили явно дороже его трейлера, но больше всего его заинтриговала рубашка. Стив был одет в бордовую прозрачную рубашку, не оставляющую ничего для бедного воображения Мансона, со струящимися рукавами три четверти, и двумя расстегнутыми сверху пуговицами, которые открывали вид на его, сейчас уже знаменитые, волосы на груди. «Это определенно женская рубашка» – единственное, что пронеслось в голове Эдди, и черт возьми, он прослушал, что говорил ему Стив, судя по выжидающему выражению его лица.       — Что ты сказал? — он наблюдал за тем, как Стив закатил глаза, но ухмылка на его лице выдавала, что на самом деле он не раздражен.       Стив медлил с ответом, так что Эдди решил, что, вероятно, Харрингтона больше беспокоила его собственная просьба.       — Я спрашивал тебя... можешь ли ты, если... если хочешь... накраситьменячтобызакончитьобраз?       — Воу, воу, помедленнее, крутыш. Я действительно должен расслышать, о чем ты просишь, если тебе нужна моя помощь.       — Мне нужно, чтобы ты сделал мне макияж, чтобы закончить образ, — сказал Стив, отвернувшись, и глядя больше им под ноги, чем на самого Эдди.       — Подожди, ты хочешь, чтобы я накрасил тебя? — Эдди решил, что находится в каком-нибудь наркотическом сне.       В какой мир он попал, что сам Король школы Хоукинса хотел, чтобы ему сделали макияж.       — Ну, ты не думаешь, что светская-львица-вампир будет носить какой-нибудь тупой макияж? Они все делают так в этих странных фильмах.       Стив снова смотрел на него, и на его лице появилась дразнящая улыбка, которую Эдди узнал, и любовь снова вернулась на его лицо, даже если он немного стеснялся.       — Потому что, конечно, ты не можешь быть обычным вампиром, ты должен быть светской львицей.       — Ты меня знаешь, я всегда должен делать чуть больше, — Стив подмигнул ему, прежде чем стать серьезным, — кроме того, ты – единственный чувак из тех, кого я знаю, который носит макияж. Это безопаснее, чем если бы я повел себя, как ученица средней школы, которая совершает набег на косметичку матери, и в конечном счете выглядит, как самая страшная фарфоровая кукла из фильмов ужасов.       — Ну, ты, видимо, уже заглянул в ее шкаф.       — О, пошел ты, — сказал Стив, но в его словах не было злости, — ты поможешь мне или нет?       — Ну конечно, когда меня так любезно попросили, как я, скромный крестьянин, могу отказать Стиву королю вампиров Харрингтону? — он положил руку на сердце и сделал небольшой поклон для драматического эффекта.       — Ох, ты иногда делаешь так больно, — сказал Стив, проходя внутрь трейлера, — куда мне идти?       — Просто иди и сядь на мою кровать, там большая часть моих вещей, а мне пока нужно кое-что достать, — послышался голос Эдди из ванной.       Стив прошел в спальню и сел на кровать, как ему и сказали. Ему так захотелось заглянуть в вещи Эдди, чтобы узнать его получше, но он понимал, что только разозлит его этим, поэтому он просто сидел, положив ладони на колени, бессознательно стараясь занимать как можно меньше места.       Когда Эдди вернулся, он держал в руках бутылку с чем-то непонятным, полотенце и салфетки. Должно быть, он заметил замешательство на лице Стива, поэтому дал ответ на его вопрос, прежде чем Харрингтон успел что-либо спросить:       — Это средство для снятия макияжа, поэтому, если тебе не понравится результат, мы тебя умоем.       — Ага, понятно. Спасибо.       Эдди повернулся к нему спиной и положил все, что держал в руках, на, и без того перегруженный, письменный стол.       — Итак... — начал он, оглядывая свои вещи, — что ты думал о своем образе?       Стив поморщился. Он не забегал так далеко.       — Я, хм... я не знаю... я подумал, что позволю тебе заняться этим самому и посмотреть, что выйдет.       Эдди повернулся к нему лицом, в его глазах блеснул азарт.       — Ты хочешь сказать, что у меня есть полная свобода действий над этим прекрасным чистым холстом?       — Да? Думаю, это я и имел в виду.       Стив видел, как Эдди делает небольшой прыжок, прежде чем повернуться и посмотреть с большей уверенностью, произнося короткое: «попался!» самому себе, как только он нашел предмет, который искал.       — Как ты относишься к этому? — спросил он Стива, держа в руке черный бутылек.       Стив едва разобрал на нем слово «ногти» и предположил, что это тот же самый лак, которым сейчас были накрашены ногти Эдди.       — Ох, почему бы и нет. Я имею в виду, что он хорошо смотрится на тебе, так почему бы не попробовать?       — Мне кажется, что вы, возможно, больны, Ваше Высочество, вы уже дважды сделали мне комплимент.       Эдди подошел ближе к кровати, захватив с собой лак для ногтей, еще что-то, что Стив не узнал, и немного салфеток. Он положил все свои инструменты на пол рядом с собой и сел прямо перед Стивом, а затем поднял одну руку ладонью вверх. Харрингтон опустил свою руку ладонью вниз. «Как будто мы держимся за руки» — подумал Стив и Эдди тихонько хмыкнул. Стив уже не был уверен, сказал ли он это вслух или Мансон просто так внимательно созерцал его руки. Но Харрингтон чувствовал, как у него горят уши.       Так что он просто смотрел на их руки, пока мозолистые пальцы Эдди, один за другим, обхватывали его собственные, удерживая их на месте, чтобы накрасить ноготь. Стив изо всех сил старался не скулить от холодного прикосновения колец, когда Эдди касался его ладони или от того, как мягко Мансон наносил лак, будто боялся, что Стив раскрошится, как сухой осенний лист. И, честно говоря, сейчас он мог бы сделать именно это. Стив точно был тем, кого Робин назвала «изголодавшимся по прикосновениям», он принимал любое объятие, которое она предлагала ему. И Эдди, который вел себя с ним так нежно, мог стать последней каплей для здравомыслия Стива. Поэтому вместо того, чтобы думать обо всем этом и о последствиях, он продолжал смотреть, и прямо сейчас тусклый свет с улицы отражался от этих колец, делая их больше золотыми, чем серебряными.       Он чуть не подпрыгнул на месте, когда почувствовал теплый воздух на своих пальцах и понял, что Эдди на самом деле дул на них, и он, черт возьми, хихикнул вдобавок ко всему прочему, все таки заставив Стива подпрыгнуть.       — Вообще-то, это не сильно ускоряет высыхание, но все так делают.       — Обычно ты не из тех, кто делает что-то так, как все остальные.       — Ну, может быть, я такой, когда дело касается того, чтобы сделать моих друзей красивее.       Блять. Теперь Стив снова покраснел. Что такого было в гладкой речи Эдди, из-за чего он каждый раз превращался в лужу? Он привык к тому, что люди постоянно флиртуют с ним, даже если просто в шутку. Это не должно так сильно на него влиять.       — Так, что думаешь?       — Что? — спросил Стив и увидел понимающую улыбку на лице Эдди.       — Ногти. Что ты думаешь?       — Ох, — Стив не торопился, глядя на свои руки, и обнаружил, что ему нравится, — я не думаю, что черный – мой цвет, но вампиру он подходит, спасибо.       — Я не думаю, что существует цвет, который тебе бы не пошел, чувак.       — Я... спасибо.       — Давай продолжим, чтобы ты не задерживался.       — Ты знаешь, я не думаю, что дети будут возражать, если я опоздаю на пять минут. Тебе не нужно торопиться и портить мой прекрасный холст.       — Подожди, дети? Чувак, я думал, ты устроил большую вечеринку в честь Хэллоуина, а ты собираешься есть конфеты с детьми?       — Ну, да?       — Блять, чувак, ты действительно хочешь заставить этих детей влюбиться в тебя, да? В этом наряде там, с ними? У тебя уже есть Макс и Дастин, которые едят с твоей ладони, они ужасно влюблены в тебя, а ты хочешь собрать их всех?       — Что, черт возьми, ты говоришь, чувак? Это не имеет никакого смысла. Во-первых, это просто наряд, и то, что ты, кажется, не можешь сосредоточиться ни на чем другом, не означает, что он одинаково действует на всех. Во-вторых они не влюблены в меня, кроме того, у них обоих уже есть кто-то, и ты об этом знаешь.       — Разве это мешает кому-то влюбиться, а? Никогда не любил кого-то, кто уже был в отношениях?       — Вот это удар ниже пояса.       — О, такое я люблю.       Блять. Стив подавился воздухом. Эдди отодвинулся, чтобы найти следующий предмет для макияжа, пока Харрингтон восстанавливал дыхание. Это так же означало, что можно повернуться к Стиву спиной, чтобы пробормотать себе под нос о том, какой же он тупой, что отпускает такие шутки, когда он так мало общался с этим парнем. Эдди все еще осматривал свои вещи в поисках подводки для глаз, предназначенной только для концертов. Он использовал ее только тогда, когда играла его группа, потому что она была стойкой и не растекалась по лицу, как это было раньше. Эдди снова повернулся к Стиву, который все еще был очень красным после того, как чуть ли не задохнулся, но выглядел уже намного лучше.       — Это подводка для глаз, — Мансон держал её перед лицом Стива, — она в значительной степени завершила бы твой образ без необходимости делать что-то еще. Ты согласен?       — Да, конечно, я доверяю тебе.       — Хорошо. Тогда мне нужен доступ к твоему лицу, и чтобы ты не двигался, если не хочешь, чтобы я случайно ткнул тебе в глаз.       Стив кивнул и остался сидеть на месте, наблюдая за тем, как Эдди изо всех сил пытался найти способ, как можно удобней, подобраться к лицу Харрингтона. На стуле или на кровати рядом с ним, он был слишком высоким, сидя на полу или стоя на коленях, он был слишком низким. А если он находил среднее положение, то падал на задницу из-за отсутствия устойчивости. И как бы Стиву не было весело наблюдать за этим, он понимал, что не может провести тут всю ночь. Поэтому он просто лег на спину, наблюдая, как растерянность проявлялась на лице Эдди, а затем его щеки стали ярко-розовыми, когда Стив приглашающе похлопал себя по бедрам.       — Иди сюда.       — Ты уверен?       — Это лучший способ добраться до моего лица, верно?       Заметив страх в глазах Эдди, он добавил:       — Не волнуйся, у меня довольно крепкие бедра. Я ведь занимался спортом очень давно, помнишь? Ты не сломаешь меня. Ну давай же.       Стив наблюдал за тем, как Эдди завязывает волосы в высокий хвост, после чего мягко прижимается к нему, седлая бедра, чтобы начать наносить подводку. Блять. Почему он такой милый с завязанными волосами?       Стиву потребовалась каждая капелька самоконтроля, которую он когда-либо имел, чтобы не двигаться и позволить Эдди творить свое волшебство. И, честно говоря, это, и правда, было волшебством, поскольку Стив предполагал, что это может быть больно, но это оказалось только слегка щекотным. Прикосновения Эдди были легкими, как перышко вокруг его глаз. Одновременно с этим, Стива обжигало то, что Эдди удерживал его лицо на месте, обхватив другой рукой всю его щеку. А холодные кольца, вероятно, оставляли следы на его коже.       Стив, не задумываясь, протянул руку к пряди волос Эдди, упавшей ему на лицо, чтобы заправить ее за ухо, но замер на пол пути.       — Ты все еще в порядке, чувак?       — Я думаю, что ты сломал меня... Только не своим весом.       — Что ты имеешь в ви... — он был прерван Стивом, который притянул его к себе рукой, которая все это время висела в воздухе над лицом Эдди.       Это было больше прикосновение губ, чем поцелуй. И Стив вдруг понял, что Эдди, на самом деле, не двигался на нем и, определенно, не отвечал взаимностью. Блять. Как он мог все так неправильно истолковать?       — Блять, блять, блять. Извини, я не должен был... — затараторил Стив, поднимая обе руки в воздух в извинительном жесте и, пытаясь встать, но не будучи в состоянии, придавленный весом Эдди.       — Прекрати извиняться, — сказал Мансон, когда его мозг перезагрузился, и поцеловал Стива.       Эдди не мог уложить в голове, что Стив сам поцеловал его. Харрингтон стал тем, кто проявил инициативу в их первом поцелуе.       — Блять, это безумие, — выдохнул Эдди в его губы.       — А если я приглашу тебя на настоящее свидание, это тоже будет безумием?       — Это было бы безумием, если бы я сказал «да»?       — Значит, нет?       — Черт возьми, я люблю сумасшедших.       — Да? Думаю, что я тоже мог бы любить сумасшедших...