Зло

— Это здание управления КГБ СССР!       Кричит Костенко, и слова эхом отзываются от стен заброшенного здания. Сергей знает, что за ними прячутся до смерти напуганные подростки. Думаю, что ты не вспомнишь все Мои черты лица Но я знаю, что твой дом У трамвайного кольца       Он не хотел убивать того пацана с длинными волосами, Игоря, но чтобы показать всю серьёзность своих намерений — пришлось выстрелить в него. Да, вышло некрасиво, кроваво и по-ублюдски, но Сергей вины не чувствует: его таким сделал Вершинин, со своей компанией, когда поехали в Чернобыль, когда попались в руки милиции из прошлого. — Я надеюсь, вы поняли, что я шутить не буду, — Мужчина автомат не опускает, крепко вжимается в ствол пальцами. Свет от фонаря оружия освещает тёмный коридор. Где-то там прятался Паша, — Я этого момента двадцать семь лет ждал. Особенно ждал тебя, Пашенька. — Что тебе от нас нужно?       О, а вот и его Пашка голос подал. Костенко губы скривил в ухмылке, — Отдайте мне прибор для перемещения.       На самом деле, Сергею прибор нужен был в последнюю очередь. Первым же, эту очередь занимал Вершинин. Ещё тогда, в восемьдесят шестом году, когда из главных ценностей Костенко были лишь хорошая работа и долг перед страной, он впервые встретил Пашу. Такого улыбающегося, искреннего, пусть и говорил про какой-то Запад и как там хорошо, Костенко списывал всё на юношеский максимализм, где-то в глубине сознания, Сергею хотелось завладеть этим мальчишкой. По началу, когда Вершинин уже испарился, не пойми куда, Костенко пугался собственных мыслей. Считал, что это просто интерес к необычной личности, которая так же быстро исчезла, как и появилась. Он успокоится в скором времени, может, женщину найдёт.       А потом думать об этом не пришлось. Появились обстоятельства, из-за которых Костенко восприняли как предателя Родины и вся жизнь пошла по наклонной. Из доброго полицейского Сергей превратился в Харьковского бандита. Другого пути он не видел: никчёмная станция всё-таки взорвалась, с работы выгнали, пришлось уезжать. Лишь в девяностых мужчина вспомнил про подростков, что сломали ему жизнь. Вспомнил Пашеньку с теплой улыбкой, но резким языком. В память врезались и паспорта, что вручил ему коллега перед допросом Вершинина. Год рождения у Паши датировался тысяча девятьсот девяносто третий.       Мужчина тогда ещё не понимал, что к чему, но решил проверить свои размытые догадки, поехал в Москву, к одному из местных роддомов в день рождения Вершинина. Он хорошо запомнил эту дату, на удивление. Из здания показались счастливые лица мужчины и женщины, последняя держала в руках голубой конвертик. — Поздравляю! — Костенко подошёл к молодым родителям, светло улыбаясь, пряча руки в карманах от зимнего холода, — Как назвали? — Пашей, — произносит женщина, также поднимая уголки губ. Она села в старый москвич со своим мужем и уехала. Сергей стоял, смотрел им вслед. — Ну, удачи тебе, Пашенька.       И так, прошло восемнадцать лет ожидания. Сергей вынашивал план по спасению своей сломанной жизни, думал, как доставить всех ребят в Чернобыль. Мужчина не то, чтобы следил, часто наблюдал за Вершининым, не заметил, как дело дошло до прослушек в его доме. Но это принесло свои плоды и повод «затащить» детишек в Припять появился сам собой, когда Костенко услышал про заветные восемь миллионов. Ты красива, словно фьорд Как удар через себя Я боюсь, моя любовь Слегка больна       Даже спустя столько времени, желание, что «сосало под ложечкой», никуда не делось. Пашку он знает лучше, чем себя. И менее притягательным пацан от этого не становится. — И ты нас всех отпустишь?       Раздаётся голосок мальчишки из-за стены и Костенко медлит с ответом, всё взвешивая и перевешивая пару сотен раз, — Разумеется.       Терпение у Костенко не резиновое, хотелось быстрее с этим покончить, а подростки молчали, — Даю вам минуту на размышление, — Мужчина посмотрел на часы на запястье, — Время пошло!       Каким бы не было решение подростков, Сергей от своей цели отступать не будет. Он ждал слишком долго, чтобы сейчас все сорвалось. С прибором он бы разобрался потом, а сейчас хотелось пацана вывести на разговор. Обязательно личный. Желательно горизонтального характера. — Зачем тебе прибор? Тянут время. Костенко усмехается и чему-то кивает головой, — Вы сломали мне жизнь. Эта грёбаная станция всё-таки взорвалась. А меня обвинили! Измена Родине…всё такое. А я был не при чём! — Былая обида внутри Костенко растёт в геометрической прогрессии. — Все это была случайность. Этого ублюдочного инженера Антонова отпустили. Он был в плену у бандитов, которых я же и упустил. Цирк… Сранный цирк, а не страна. — Сергей ругается, сквозь зубы выдыхает. Но что, если жажда делать зло Станет чуть сильнее? Если на стене ружье Значит кто-нибудь умрет — Ты ничего не сможешь изменить! — Отчаянно кричит Паша, — Ошибаешься. Вы же изменили для меня, — Костенко поднимает ствол, нацеливаясь на проход, — Ну всё, время закончилось!       Тут в коридоре показывается Пашка, точно такой же, каким он остался в памяти Сергея. Весь взмокший и дрожащий от страха, с выражением лица, полным решительности, парень держал прибор в руке. Другая была заведена за спину. — Ствол убери. Приказывает Сергей ледяным тоном и Пашка слушается, отбрасывает револьвер в сторону. — Вот машина перемещения, но я отдам её, если позволишь моим друзьям уйти отсюда, — Паша держит дистанцию, пытается стоять ровно, да не выходит, — А я останусь. — Пусть уходят, — Костенко губы скривил в усмешке, смотрит взглядом хищника, — Но если я замечу лишнее движение в мою сторону, — буду стрелять. — Слышали, что он сказал? Быстро уходите отсюда! И не задавайте лишних вопросов. Сейчас Гоше нужна помощь! Прокричал Вершинин, Аня звала его, но парень не реагировал, он смотрел на мужчину. Тот здорово так изменился со времени их последней встречи. Для Паши это было час назад, и видеть такой жёсткий контраст между Костенко из восемьдесят шестого и Костенко из настоящего было больно. Сколько же он пережил плохого из-за них? Нет уже того тёплого взгляда, рыжих волос. Остались только милые морщинки возле глаз. Но не сказать, что этот Костенко чем-то хуже, наоборот. Он стал более брутальнее, что ли. — Быстрее, пока я не передумал, — кричал Сергей вслед ребятам, улыбаясь. Торопливые шаги вскоре стихли. — Так это ты следил за нами всю дорогу до Чернобыля? Защищал нас, мешал догнать подкастера, — Паша смотрит укоризненно, не двигаясь с места. Да, я не держал в руках винтовку И в Fallout не играл В этой жизни я пока В общем-то не умирал — А ты смышлёный парень. Мне надо было доставить всех вас в целостности и сохранности. — А потом ты планировал убить нас? Как сделал это с Игорем? — Вскрикивая, перебивает парень, но тут же замолкая. — Слушай, парень, я всегда знал, что ты умеешь принимать правильные решения. Помолчи сейчас. Мужчина к Вершинину приближается и не опускает оружие до тех пор, пока расстояние между ними не сократилось до вытянутой руки. Пашку в угол зажали, оказавшись так близко. И отступать было некуда: в спину упиралась холодная стена. Весь былой пыл сошёл на нет, стоило Костенко подойти так близко. — Пашенька, а я ведь всё помню. Как ты на меня смотрел, пока мы квас пили, как на допросе ты умело вертел языком, пытаясь обдурить меня, а ведь прошло двадцать семь лет. — Сергей ствол опускает, прижимается почти вплотную к Парню, — А для тебя это было совсем недавно, да?       Пашу ведёт, потому что мужчина стоит не позволительно близко. Потому что Вершинин чувствует горячее дыхание на своём лице. — Чего тебе нужно? Прибор у тебя, я, — Парень замолкает, стараясь найти нужные слова, — Я тоже здесь. Как ты и хотел, — Взгляд Пашка не отпускает: смотрит в ответ, холодным взглядом. — Ну, самое главное я уже получил, — винтовка остаётся на полу, а руки в чёрных перчатках прикасаются впервые, за тридцать лет, к Вершинину. Руками Сергей осторожно обводит талию Паши, сжимает так, что точно останутся пятна, будто один из его ночных снов, что снился почти каждую ночь, вдруг обрёл физические черты и провалился в реальность. Паша цепляется пальцами за рукава Костенко, смотрит своими глазёнками на него. «В гляделки играешь, что ли?» думает мужчина и не выдерживает первым, прикасается губами к другим, таким же сухим. Он отстраняется лишь на пару сантиметров, наблюдая за реакцией парня, а тот стоит с полуприкрытыми глазами и сам тянется за поцелуем, позволяя себе забыться хотя бы на тот короткий промежуток времени, который разделяют лишь они вдвоём. С Серёжей. Мне известно, что ты пьешь С кем ты спишь, о чем ты врешь Как тянулись дни твои Без слез, без жизни, без любви — Я бы подождал ещё, зная, какой приз меня ожидает, — Шептал Сергей в губы парня. Руки уже вовсю блуждали под кофтой, «знакомясь» с телом Вершинина, проходятся по выступающим рёбрам, торсу. А Пашка и вовсе плыл. Так, как целовал Сергей, не целовал никто. Никто не прикасался к Паше так. Внизу живота, кажется, ожили бабочки, приятное тепло разлилось в района паха. Широкие ладони по-хозяйски сжимают бедра, от чего у парня колени подкашиваются, спасает лишь то, что он держится за Сергея обеими руками.       Пашку внезапно подхватывают под бёдра и прижимают к стене, держа на себе и продолжая целовать. Влажные причмокивания кажутся слишком громкими, слишком пошлыми на фоне мёртвой тишины Припяти.       Сергею так нравится владеть им. Мужчина чувствует дрожащее тело в ладонях, слышит тяжёлое дыхание и видит красные щёки. Такое даже во снах не приснится, слишком идеально даже для сновидений.       Он пальцами сжимает внутреннюю сторону бёдер и Вершинина кроет, он не осознанно сжимает острыми коленями бока Серёжи, приближая его к себе. Тело к телу. Мощные руки приподнимают худое тело и опускают, создавая имитацию движения. Пашка сквозь джинсы чувствует чужое напряжение в штанах. — Сергей, — Вполголоса зовёт Вершинин, такое отчаянное «Сергей» и Серёже правда не помешает грязный, холодный пол заброшенного здания КГБ, чтобы взять Пашку прямо сейчас, — Можете сделать так ещё раз. — Сделать что? — Мужчина решил подразнить парня, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь. — Ты прекрасно понял. Не вынуждай меня говорить это. Вершинин у нас довольно чувствительный, оказывается. Он щекой прижимается к лицу Костенко, чувствуя чуть отросшую щетину и глаза прикрывает. Как кот. Сергей целует его в изгиб шеи, — А мне так хотелось услышать эти слова от тебя. Знал бы ты, что я хочу с тобой сделать сейчас. Ты не представляешь, Паша, насколько красив и сексуален сейчас. Но что если жажда делать зло Станет чуть сильнее? Если зарядил ружьё Значит уже поздно — Так сделай. Уверенно говорит Вершинин, подняв взгляд на мужчину.       А Сергею два раза повторять не надо. Он Пашку перехватывает, вновь, — Ну, значит, ты опять у меня в кабинете побываешь, — И отправляется туда, где проработал достаточное количество времени, и маршрут давно отпечатался на подкорке мозга. Так что, даже спустя столько лет, найдёт нужную дверь.       Костенко Пашку на стол усаживает, устраивается между его разведённых ног, и тут же требовательно в губы впивается, на ходу стягивая серый плащ. Подкладывает вещь под Вершинина, за бёдра придерживая, вновь усаживает. Парень лицо чужое ладонями обвивает, чтобы к нему ближе нагнулись, целует медленно, растягивая удовольствие.       Сергея накрывает, когда Паша руку опускает, случайно кладя прямо на изнывающую от возбуждения головку. Вершинин собирается убрать руку, но её накрывает горячая ладонь и нажимает требовательно. Так хорошо, лишь бы это не было сном.       Костенко отстраняется, чтобы спуститься вниз, ловко справляется с джинсами парня, аккуратно убирает их в сторону, туда же летят и чёрные перчатки, и целует холодные бедра, прикусывает. Хочется оставить как можно больше меток. Пашка теперь его.       А Вершинин тихих стонов не сдерживает: слишком чувствительное место, слишком горячий мужчина рядом. Тем более, они одни в этом здании. Их никто не услышит. «Правильно, не сдерживайся, Пашенька» проносится голосом Сергея в голове. Худая рука Вершинина опускается на голову Костенко, поглаживает за ухом, дотрагивается до чуть поседевших волос на затылке. Ой, кто-то плачет за стеной Может это домовой? Ой, кто-то вскрикнул за стеной              Вершинин открыто пялится на мужчину, стараясь запомнить эту картину, — Сергей между разведённых ног и рука на его макушке. Так прекрасно. Пашка в один миг теряется в своих мыслях, чувствуя холодные ладони там. Пальцы обвили вставший член и дразняще провели пару раз вверх-вниз. Парень выдохнул со стоном, неосознанно сжимая волосы на чужом затылке. А Сергей смотрит на Пашку, за реакцией наблюдает, вытворяя пальцами то, что Вершинин никогда сам себе не делал.        Мужчина поднимается, напоследок целуя мягкую ногу Вершинина. Он тут же притягивает за ноги податливое тело ближе к себе и заставляет лечь, — Паша, нужно тебя подготовить, — Костенко говорит почти шёпотом, стягивает нижнее бельё с Паши, любуясь открывавшимся видом. Он сидел в одной кофте, не прикрывающей все интересные места, с голыми ножками: Сергею хочется расцеловать всего парня. Но это будет потом.       Холодные пальцы оглаживают упругие ягодицы, сжимают. По коже мурашки пробегаются. Паша лежит, на локтях приподнялся и томным взглядом на Костенко смотрит. Тот без лишних слов наклоняется, вновь целуя такие желанные губы. Пока целует, вновь возвращается к возбуждённому члену, собирая пальцами вышедшую смазку с головки, и тут же вставляет один палец, который еле-еле проходит. Паша недовольно шипит в поцелуй, — Потерпи, Пашенька, — шепчет Сергей и медленно, стараясь не причинить боли, растягивает парня. Вскоре проходят уже два пальца, глубже. Пашка сам насаживаться начал, не отвлекаясь от чужих губ.              Его стоны заставляют вихрь мыслей закружиться, создавая почти нулевую видимость из-за плотной дымки, и Костенко уже не может терпеть: Стягивает чёрные брюки, пододвигает Вершинина ещё ближе. Пробно водит членом по растянувшейся дырочке. И входит. Пашка вскрикивает, пальцами цепляется за мощные плечи мужчины, тот целует слегка вспотевшую шею, скулы, стараясь успокоить. — Серёжа, — Пашка к себе внимание привлекает, тут же получая ответный поцелуй в губы, руками чужую шею обвивает, к себе придвигая. Паше неимоверно хорошо. Он не чувствовал подобного ни с одной из девушек, с которыми спал. Ему нравятся касания мужчины. Нравится ощущать на себе крепкие руки. Ему приятно, что это делает именно Сергей.       Костенко набирает темп, грубо вдалбливая Пашу в дубовый стол. Старая мебель скрипит, покачиваясь, но никого в комнате это не волнует. Вершинин дышит прерывисто, с тихими скулящими стонами. Кажется, Паша это тёмный омут, в котором Сергей готов утонуть без промедления. ***       Они одеваются, вдвоём. В тишине. У Паши очень плохое предчувствие. Он сидел какой-то хмурый, после того, как пришёл в себя после секса. Ему не хотелось думать о том, что он трахался с Сергеем Костенко. Нет, хотелось, конечно, но на душе скребли кошки.       Конечно же, Сергей заметил эту перемену настроения. Не то, чтобы его это особо волновало, но спросить надо было, — Паш, у тебя всё нормально?       Ответить Паше не дали. Скрипнула дверь, Костенко повернулся на источник звука. Из-за дверей выглянуло продолговатое дуло автомата. Уворачиваться было поздно. Сергей не успевает среагировать: из его же оружия выстрелили. Пули полетели прямо в грудь. Две штуки. Мужчина на колени падает, не слышит, как кричит Паша и не видит, как он срывается, бежит к нему. — Серёжа!       Вершинин ловит Сергея в свои руки, смотрит растерянно на Горелова, что застыл в проёме дверей с опущенным автоматом и фонариком, который только и делал, что ослеплял глаза. Слёзы текут ручьём, Паша тоже ничего не видит перед собой. Ощущает лишь тепло тела на руках. Они только встретились и вновь потеряли друг друга. — Какого хера, Лёха? Если на стене ружьё Значит кто-нибудь умрёт.