Номер в отеле

Очередное собрание было до ужаса нудным и долгим. Монотонные голоса выматывали. Хотелось спать. Нэйтен не сводил взгляда с Москвы. Он красив, статен, богат. О да, ещё как богат. Нью-Йорк закусывает губу, улыбается в ладонь, подмигивает, когда видит, что взгляд Михаила обращён на него. Где-то под боком говорит Джеймс, но оба его не слушают. Нэйтен уже представляет, как будет брать его Москва на кровати в отеле, в котором он остановился, как будет сжимать его волосы, дергать за них, прижимать голову к паху, заставляя взять возбужденный член в рот. Взгляд Московского затуманенный, он хочет скорее вжать Бронкса в стену или кровать, с силой втрахивая в поверхность; связать его и удовлетворенно наблюдать за ним; приставить вибратор к члену и слушать сдавленные стоны и всхлипы. Он ждёт, терпеливо ждёт, пока собрание закончится. Москва встаёт, не улыбается никому, лишь жмёт руку Киеву, хлопает его по плечу и выходит из здания, садится в машину. Он знает, что Нэйтен выйдет и сядет в неё. Ньй-Йорк ещё несколько минут стоит на улице и разговаривает с Вашингтоном, затем улыбается, надевает очки и подходит к машине, садится внутрь. — Я думал это никогда не закончится. — недовольно фырчит Нэйтен, откидывается на сиденье. — Я тоже. Мне хотелось заткнуть Вашингтон с первой секунды. — Миша усмехается, заводит машину и тут же стремительно выезжает на дорогу. Отель встречает их просторной комнатой с большой кроватью. Чёрные нити обтягивают стройное тело, одна из них проходит как раз меж ягодиц, натягивая ткань дорогих брюк так, что она чуть натирает кожу. — Какой ты красивый, Нэй. — Москва шипит, придерживает за подбородок, заглядывая в глаза Нью-Йорка. Он ухмыляется, знает, что сейчас Миша наклонится и жадно поцелует, сильно кусая, сминая губы. Хорошо. Нэй наклоняется, зубами тянет молнию на выглаженных брюках вниз, трется о бедро. — Я вижу, как ты хочешь взять мой член. — Миша хмыкает, вытаскивает возбужденный орган, ведя по нему пальцами, после чего запускает ладонь в волосы, сжимая их и наклоняя ближе. Бронкс облизывается. Нэйтен мягко лижет головку, ведёт по ней кончиком языка, сдавленно выдыхает и берет в рот. Москва тянет за волосы, вальяжно разваливается в кресле, шире разводя колени, и надавливает на светлую макушку, заставляя взять глубже. — Глубже. — хрипит Московский, не даёт Бронксу оторваться, чтобы восстановить дыхание. Нэй расслабляет горло, пропускает член в рот глубже, жмурится. По подбородку стекает слюна, придавшая ещё более блядский вид. Миша наслаждается. Нэйтену все-таки удаётся отстраниться, судорожно вдохнуть воздух и взять головку за щеку, причмокивая и жмурясь. — Выглядишь, как сука. — Московский усмехается, толкается в горло Бронкса, хрипло стонет и кончает. Приходится сглотнуть. Миша тянет за волосы, задирая голову Нэйтена, вытирает подбородок большим пальцем, проталкивает его в чужой рот, ведёт по небу. — И мне очень нравится. — говорит столица России, кладёт ладонь на щеку и обманчиво мягко гладит по ней. Миша опускается на колени рядом, развязывая узел, постепенно избавляя от верёвок тело парня. — Раздевайся. — Миша встал, отходя к кровати, пиджак остался на кресле, рубашка нараспашку, а брюки Московский снял и откинул на стул. Он устроился на кровати, наблюдая за тем, как Нэйтен раздевается, рассматривает на бледном теле следы от тугих верёвок. Бронкс вытаскивает смазку из кармана пиджака, бросает ее Московскому, а сам залазит на кровать. Член уже изнывает от возбуждения, а ведь еще нужно растянуть достаточно, чтобы не сделать больно. Миша тянет его к себе, обильно смазывает пальцы и вводит один, сгибая. Нэйтен прикусывает губу, насаживается на палец, выдыхает тихий стон. — Не играйся. — шепчет он, сжимая чужие плечи. Миша усмехается, добавляет второй палец, наскоро растягивает, разводя пальцы внутри, добавляет третий. — Блять, трахни уже меня. — нетерпеливо выдыхает Нэйтен, — Повернись и в коленно-локтевую. — командует Миша, помогает встать в нужную позу, раздвигает ладонями ягодицы и входит резким толчком, натягивая на себя. Стоны ласкают слух, совсем мешая разум с адреналином. Толчки резкие, глубокие. Миша не жалеет его, а Нэй и рад, он сильно соскучился по Московскому, долго не видел, давно не сжимался на его члене до звёздочек в глазах. Нэй стонет надрывно, совсем не стесняясь того, что их могут услышать за пределами номера. Пусть слышат. Завидуют. Ему хорошо. Так хорошо, когда Миша вжимает его в эту долбанную кровать, с силой входя глубже, сильнее, каждый раз проезжаясь по простате. Московский зарывается в светлые волосы, сжимает, тянет на себя, чтобы было удобнее целовать в шею, кусает. — Ты — мой. — шепчет Миша, гладит по животу, обхватывая ладонью член парня, ведёт по нему. — кончай, Нэй. Бронкс стонет хрипло, прокусывает губу. Оргазм выходит ярким, долгожданным. Миша ложится рядом, ведёт по чужому плечу, прижимает за талию к себе, утыкается носом в затылок. — Мой.