«Что смотришь? Целуй»

      — Чу-унь.       Названный по имени даже не соизволил поднять головы.       — Я занят, — однако, словно извиняясь за слишком холодный тон, Чун Юнь торопливо поправился: — Пока занят. Подожди немного, закончу.       Син Цю что-то пробубнил, но конкретизировать свою обиду не стал. Разве что придвинулся ближе, чтобы затем умостить голову на плече парня. А-Юнь напряженно выдохнул в его макушку и прижался к ней щекой, привлеченный возней под боком. Молчаливое согласие Чун Юня с тем, чтобы его любимый присутствовал при написании новой статьи, Син Цю вполне устроило, и он близоруко уставился в мелькающие на экране символы.       Писатель предпочел не отвлекать А-Юня от работы и решил осмотреться. Просто обставленная незатейливая гостиная. Ни массивных трехглавых подсвечников, ни приглушенного света, ни мебели с уклоном в готику. Именно такую картину рисовало воображение Син Цю, когда он впервые услышал предложение своего парня зайти к нему домой. Однако, как оказалось, Чун Юнь предпочитал более нейтральную обстановку. Стены, выкрашенные в холодный серый, диван ненамного темнее по тону. Остальная мебель с минимумом деталей. Даже журнальный столик, расположившийся в некотором отдалении от дивана, казался будто только что привезенным из мебельного магазина. Ни забытой чашки, ни пылинки, словно все признаки обжитости беспощадно стерли. Ну или же он просто очень любил порядок.       А-Юнь, кажется, уставший придерживать плечо на уровне головы Син Цю, сел прямее и отодвинулся к краешку дивану, ссутулившись. А-Цю на такое только вздохнул и, устраиваясь удобнее, откинулся на спинку.       Казалось бы, оба оканчивали факультет журналистики, но по каким разным путям они пошли. «Чжэнь Юй» — загадочный псевдоним на доброй полусотне книг. Никто не мог и предположить, что шутливый дебют Син Цю в области дамских романов принесет такой успех. Второй тираж, через год переиздание в новой обложке и невероятное продолжение серии книг про героиню, не способную выбрать между двумя женихами. Секрет рецепта оказался прост — всего-то нужно было грамотно вписать в основную романтическую линию пару эротических сцен.       Удивительным оказалось другое. Как в числе его преданных читателей оказался скромный и порой чересчур серьезный автор статей мистического журнала?       Пока Чун Юнь продолжал работу, взгляд А-Цю невольно зацепился за одинокую книжную полку на противоположной стене. Прямые корешки разнообразных книг практически не выбивались из минималистичного стиля чужой квартиры. Кроме одного. Парень с внезапным удовольствием признал в названии подозрительно знакомый шрифт.       — Подарочное издание?       Хозяин квартиры оторвался от экрана, проследив за взглядом. Даже не смотря друг на друга, Син Цю был практически уверен в том, что его собеседник сейчас покраснел.       — Д-да. Купил одно, — негромко признался он наконец.       «Так легко попался».       — Было бы странно, если б ты купил не одно.       Юнь-Юнь был не просто преданным читателем. Он оказался самым преданным, которого только можно пожелать. И это с учетом того, что большой книжный стеллаж в соседней комнате А-Цю еще не видел. Было бы неприлично, пожалуй, в свой второй визит напроситься в спальню. Они встречаются всего пару месяцев.       Чун Юнь запустил в его сторону небольшой диванной подушечкой. Невероятное коварство со стороны А-Юня. «А если бы она попала в цель?!». Кстати, подушка еще может послужить на благо их отношений. Син Цю примерился для ответного броска. В теории должно было прилететь парню прямо в плечо, но Чун Юнь, к неожиданности и разочарованию, решил обернуться.       — Последняя страница, и я весь твой.       — Что, прям-таки весь?       А-Юнь тут же перевел взгляд обратно на экран и кивнул, быстро меняя тему на что-то про необходимость закончить работу. Если приглядеться получше, видно, как очаровательно вспыхнули его уши. Некоторые вещи действительно не меняются со временем. Син Цю уже не всматривался. Мыслями он был далеко, а на губах мелькнула легкая, мечтательная улыбка.       «Милый, тебя никто не тянул за язык, ведь так?».       Сейчас главное было его не спугнуть. Подойдет ли для первого раза сцена со связыванием рук из его второй книги? Вариант неплохой, но в таком случае придется вычеркнуть часть с фиксацией запястий к изголовью кровати. «В принципе вычеркнуть часть с кроватью…». В голове тут же нарисовалась картина, где он седлает бедра Чун Юня и дразняще ерзает. Хорошая фиксация позволила бы полностью контролировать ситуацию. А-Юнь весь его, как и обещал.       Господи, о чем он только думает? Син Цю тронул свою полыхающую щеку пальцами.       — Что-то не так?       «Черт бы побрал его внимательность!». Писатель неловко усмехнулся.       — Н-нет, — ну конечно, для полного счастья не хватало только заикаться. Чун Юнь задержал на нем испытывающий взгляд. Ситуацию нужно было срочно спасать. — Задумался, как распорядиться тобой, когда закончишь. Не каждый день я получаю такое предложение.       — И эти мысли неприличные?       С трудом верилось, что такой человек как А-Юнь держит в голове порнографические архивы, но от его пристального взгляда в какой-то момент стало не по себе. Вдруг он сейчас тоже прокручивает в голове одну из тех сцен? Скажем даже ту, с использованием кубиков льда… «Син Цю, приди в себя!».       — Фу, как грубо, Юнь-Юнь. Как ты мог так обо мне подумать?       «Я ожидал чего-то оригинального от порнографа со стажем», — промелькнуло в глазах напротив. Писатель не удивился, если бы услышал нечто подобное. Вот только А-Юнь — не его охочий до комментариев редактор, а человек, реплики которого в тексте он бы заменил на многоточия.       — Будет достаточно неприлично, если я попрошу тебя отвлечься на пару минут и заварить чай?       Немного подумав, Чун Юнь набрал еще пару символов, сохранил документ и отставил в сторону ноутбук.       — Тебе какой?       — Боюсь, если спрошу, узнаю, что ты держишь черничный, малиновый, с женьшенем, с травами, зеленый, зеленый с лимоном, зеленый с лимоном и медом, «больное сердце»…       —У меня нет чая «больное сердце», — А-Юнь улыбнулся.       — Значит есть все остальные?       — Два зеленых есть, — под вставшим с дивана парнем тихонько скрипнула половица. — Они вкусные, но когда холодные.       — Что насчет черного?       — Будет.       — Напомни мне подарить тебе набор чаев.       Чун Юнь кивнул и вышел из комнаты. Минутой позже со стороны кухни раздалось отдаленное громыхание. Писатель улыбнулся и медленно провел взглядом по гостиной. Мерно жужжащий ноутбук, поставленный на блокировку, придавал спокойствие и уют, как и одинокий фикус на подоконнике. А-Юнь звал его «мой цветочек». Как же Син Цю хотел, чтобы Чун Юнь обращался к нему так же. А-Цю решил дождаться чая в более оживленной обстановке и поднялся с дивана.       В полумраке коридора смутно различались пасти дверных проемов. Светлая за его спиной — гостиная, справа — спальня. «Туда нам пока рано». Кухонный проем светился ярким окном.       — Я пришел предложить помощь, но, вижу, ты уже и сам со всем справился.       — Мм…       Сидя за столом, Чун Юнь был слишком увлечен происходящим в телефоне, чтобы поднять голову и полноценно ответить.       — Обманщик ты, А-Юнь.       Писатель бесцеремонно подсел к парню на колени, что принесло нужный эффект. Чун Юнь, застигнутый врасплох, едва ли не подскочил, выпрямляя спину.       — Это еще почему?       — Говорил, что закончишь, — Син Цю расплылся в удовлетворенной улыбке, ласково поглаживая пальцами вспыхнувшие щеки возлюбленного, — и будешь весь в моем распоряжении.       — Пока ты распоряжаешься мной только как стулом.       Выждав десяток секунд в театральном раздумье, Син Цю печально вздохнул.       — Ладно, если тебя не устраивает твоя торжественная ноша, я мог б-…       Чун Юнь с невозмутимым выражением лица дернул коленями, отчего А-Цю немного подбросило там, где сидел. Выразить свое негодование на теоретическую возможность грохнуться на пол он не успел. А-Юнь заботливо приобнял Син Цю за талию, отбив всякую охоту возмущаться. Писатель задержал на возлюбленном недовольный взгляд, но, как и всегда, долго злиться не смог.       — Есть у меня одно интересное применение, — продолжил А-Цю.       Рука Чун Юня на его талии не двигалась. Выжидала, хотя сам А-Юнь прекрасно понимал, чего от него хотят. Он практически неотрывно смотрел в глаза того, кому добровольно отдал бразды правления на сегодня.       — Для начала, может не будешь так пристально на меня смотреть и наконец поцелуешь?       — Можно? — на всякий случай уточнил Чун Юнь.       Син Цю фыркнул. Будто ему требовалось разрешение. Если бы только Юнь-Юнь стал хоть немного смелее, он бы очень это оценил. Тогда ему не пришлось бы топтаться вокруг да около, пытаясь проявить внимание. Не пришлось бы вести себя так неловко, что потом самому становилось страшно и стыдно. Кто знает, может, не предложи А-Цю в лоб сходить на свидание, они бы так и называли друг друга «хорошими друзьями», бесконечно обманывая собственные чувства. Но вот они здесь. В маленькой кухне, ютятся на стуле, предназначавшемся для одного человека. Чун Юнь поддался вперед слишком быстро, заставляя Син Цю зажмуриться. Однако, видя чужое беспокойство, тут же взял себя в руки и прошелся кончиком носа по шеке любимого, и Син Цю принял молчаливое извинение. Погладив А-Юня по волосам, он потянулся к приоткрытым губам парня своими…       Свиста чайника не ожидал никто. В книге такой поворот был самым интересным приемом, но в жизни оказался страшно неприятным.       — Извини! — нервно выпалил завозившийся под ним Чун Юнь.       Он явно собирался встать и начать хозяйничать.       — Ничего, все в порядке, — тихо ответил А-Цю.       В качестве утешительного приза он быстро поддался вперед и поцеловал любимого в щеку, прежде чем сползти с колен.       — Я сам заварю. Хочу посмотреть, насколько у тебя все плохо с чаями.       — Ты в гостях.       — Я самостоятельный гость. К тому же, — Син Цю выключил конфорку, — мне нравится, как у тебя тут стулья стоят.       А-Юнь удивленно заморгал. Пришлось пояснять.       — Сидишь, говорю, хорошо. Забыл уже, из-за чего возмущался?       Чун Юнь виновато улыбнулся.       — Ах, как же так! У тебя нет чая «больное сердце»! — шутя возмутился писатель.       Он уже вовсю копошился в полочке, предназначенной для хранения всего, что можно заварить. К своему удовольствию, парень обнаружил даже травяной сбор, который купил возлюбленному исключительно из-за успокаивающего эффекта. Пачка была открыта. Это радовало.       — Как он на вкус? — поинтересовался Син Цю, демонстративно показывая А-Юню бумажный пакет подаренного чая.       — Как чай.       — А нотки земляники?       Чун Юнь равнодушно пожал плечами.       — Мне кажется, тебе совсем без разницы, какой чай ты пьешь, — тоном оскорбленной девы заключил А-Цю, доставая по пакетику из двух приглянувшихся ему пачек. — Подумать только, я встречаюсь с чайным невеждой.       — Мгм.       — Ты же будешь пить чай с… Черникой, кажется. Или земляникой. Или с чем хочешь?       — Я хочу пить чай с тобой.       Син Цю оглянулся так резко, будто испугавшись, что ему послышалось. На пару секунд повисла многозначительная тишина. Он до последнего ждал, что А-Юнь пояснит сказанное или как-то отшутится. Как люди вообще выруливают из неловкого молчания, которое воцаряется после внезапного флирта? Чун Юнь, кажется, выкручиваться никак не собирался. Он только улыбнулся, а писатель с трудом разглядел на его лице пятно начинающегося румянца. Решив, что обмен был справедливым, вздохнул и развернулся обратно к чашкам.       — Тогда с черникой.       А-Юнь возражать не стал.       — Ты хоть предупреждай, когда такое выдаешь, — Син Цю нервно усмехнулся, ставя перед ним чашку. — Я буду себе успокоительное наливать.       — Тебе не нравится?       — Скорее, непривычно. Или внезапно. Или все сразу.       А-Цю покрутил в руках горячую кружку. Идея была не из удачных: он только чудом не выронил ее, когда из-за старой привычки игнорировать ручку недооценил кипяток. Чун Юнь буквально спас его, когда тут же поднялся и забрал чашку. Парень не задумываясь поставил его чай рядом с собой, молчаливо обозначив место для Син Цю. На что писатель, соглашаясь, опустился на отведенный ему стул. А-Цю немного успокоился, дергая за нитку чайного пакетика, но затем от повисшего в воздухе молчания стало нервно. Снова.       — Можно мне ложечку?       — Зачем?       — По лбу тебя бить буду, — Син Цю не сдержался и закатил глаза. — Прямо передо мной очень соблазнительно стоит твоя сахарница.       — Я думал, истинные ценители чая считают сахар тем, что перебивает «букет вкуса».       — Пакетированный чай — исключение, — писатель поморщился. — А ты, оказывается, разбираешься.       — Читал статью коллеги на эту тему.       — В мистическом журнале?       — Какая-то история про проклятый блин столетнего чайного гриба, который откопали на севере Китая.       — Что, правда что ли?       — Не знаю. Тебе тоже стало интересно проверить?       — Я не такой отчаянный экспериментатор в сфере необъяснимого. Для этого у меня есть ты, а в паре всего должно быть поровну.       Юнь-Юнь в привычной ему манере скромно промолчал, краснея. Странно, что его все еще смущали упоминания о том, что они встречаются.       — Ты же знал, что в пакетиках только чайная пыль? Это не настоящий чай.       Последующие пару минут Син Цю, несколько разойдясь, потратил время на короткий исторический экскурс по чайной истории. Все равно делать нечего, пока чай остывает. А-Юнь в этом плане оказался более смекалистым и додумался налить себе холодной воды. Син Цю отказался, пока увлеченно рассказывал.       Он говорил, а А-Юнь смотрел. Конечно, еще и слушал, не перебивая, но это будоражило куда меньше, чем прямой взгляд прямо в его глаза. Син Цю честно пытался и никак не реагировал более пяти минут, но, не выдержав, отвел взгляд. Сделал вид, что содержимое чашки волнует его больше. Красивый темный цвет чая с золотистым отблеском, где падает свет от лампы. Но не такой красивый, как ледяной океан в обрамлении светлых ресниц. «Боже, он вообще хоть когда-нибудь моргает?».       Писатель решительно выпил «чайные остатки» вместе с нерастворившимся сахаром.       — Ладно, подушнил и хватит, — самокритично заключил Син Цю. — Ты допил?       А-Юнь в очередной раз кивнул. Он так безропотно со всем соглашался, что это начинало нравиться.       — Я помою, — привставая со своего места, заявил Чун Юнь, но его тут же перебили.       — Посуда на мне. Я украл твой кипяток, время и чай.       — Я отдал их добровольно. А-Цю, ты все еще мой-…       — Твой, да. Гость. А еще парень. Я помню оба варианта.       И ведь это срабатывало! Достаточно просто смутить А-Юня, и он прекращал спорить. Еще одно чудесное качество и полезное знание о том, как обезоружить любимого.       — Это подлый прием...       Син Цю слабо волновало обвинение. Выкрав из-под носа Чунь Юня его кружку, он подхватил еще и свою, сделал пару шагов до раковины и включил воду.       — Тем не менее — это сработало.       — Это все равно не честно, — голос А-Юня раздался необычайно близко.       На Син Цю практически навалились сзади, мягко толкнув ближе к раковине. Руки Чун Юня обняли его за живот. Он совершенно не мешал выполнению домашней обязанности, которую писатель взял на себя. Мешало только то, как именно А-Юнь это делал. Син Цю судорожно вздохнул. Прижимаясь плотнее со спины, Чун Юнь целовал его шею, медленно и нежно касаясь губами. От этой ласки А-Цю чуть не выронил чашку.       Нужно было сосредоточиться и снова промыть изнутри донышко. Син Цю сглотнул, подставляя его под напор воды и обводя губкой стенки. Все это время А-Юнь продолжал поглаживать его живот и даже не собирался заканчивать с поцелуями.       «Это же… Совершенно невозможно!».       — Знаешь что еще нечестно?       — М?       — Ты, — Син Цю выставил помытую чашку на полку прямо над головой, тут же принимаясь за вторую. — Пытаешься отомстить мне за то, что я мешал работать? Или за то, что я называю тебя моим парнем? Иначе я просто не улавливаю, почему ты вдруг так ластишься.       — Я могу отойти, — тут же отрезал Чун Юнь, прекратив его гладить.       — Я не говорил, что мне это не нравится.       А-Юнь удовлетворенно выдохнул.       — А я не говорил, что мне не нравится быть твоим парнем.       — Ну так прояви инициативу, — напряженно ответил Син Цю.       Как только со второй чашкой было покончено, парень выключил воду и практически сразу он пожалел об этом. Повисла тишина. А-Юнь сосредоточенно дышал у его шеи и с каждым последующим вздохом ожидание становилось все более тяжелым.       — Рано или поздно кому-нибудь из нас придется это сделать, — первым не выдержал Син Цю.       — Для этого мне нужно, чтобы ты развернулся ко мне лицом.       От такого спокойного и ровного тона у писателя свело в животе от беспокойства. Он повернул голову, заглядывая через плечо.       — Полностью развернись, — потребовал Чун Юнь.       — Какой ты…       — Син Цю.       Обычно что-то такое он чувствовал, когда волновался перед экзаменами. Тяжелое и неприятное. В этот раз помимо волнения было что-то еще. А-Юнь ослабил объятия, дав писателю медленно повернуться. Син Цю предполагал, что выражение его лица будет таким же, как и голос: безразличным, даже холодным. Но вместо этого Чун Юнь напомнил ему растерянного щенка, которому дали больше одной команды за раз. А-Цю не сдержал улыбки, когда увидел его таким.       — Что смотришь? — Син Цю непроизвольно облизнул собственные губы. — Целуй.       . . .       — …подожди. Пара минут, — прошептал А-Юнь.       Тяжело дыша, Син Цю нехотя отстранился. Новый поцелуй не шел ни в какое сравнение с тем, что случился на кухне. Чун Юнь тоже был другим. А-Цю не мог отвести взгляд от своего возлюбленного. Милый. Безумно милый, когда краснеет, когда вздрагивает от того, что по его бедрам легко проходятся руками, забираясь ладонями под домашние шорты.       — Я читал, что нужно подготовиться, — немного замявшись, все же сказал Чун Юнь.       «Неужели прямо сейчас он хочет обсудить это? Он правда не против продолжить?».       — В плане… там.       — Ты имеешь в виду клизму? — беззастенчиво поинтересовался Син Цю.       Если тон его голоса еще был хоть немного уверенным, то руки выдавали с головой. Они еще даже не приступили к прелюдии, а пальцы уже дрожали.       Чун Юнь медленно кивнул.       — Да. Я не готовился. Прости пожалуйста, я не ожидал, что мы…       — Ничего страшного. Я тоже не готовился, Чунь.       «Боже, он совершенно очарователен даже тогда, когда неожиданно становится серьезным!».       — Значит сегодня ничего не выйдет?       — С проникновением — нет, — руки писателя переместились по рельефной резинке шорт парня. А-Юнь рвано выдохнул, опаляя губы любимого. Руками, обнимая Син Цю, он все еще цеплялся за шею. К утру там наверняка останутся аккуратные полумесяцы — следы от ногтей. — Но кое-что другое я бы хотел попробовать.       Пальцы затронули узел из белого шнурка на одежде, словно дразня. Свободной рукой А-Цю притянул взлохмаченную голову парня ближе. Чун Юнь с готовностью приоткрыл рот, но их поцелуй получился коротким. Син Цю снова надавил на чужой затылок, задавая направление. В этот раз А-Юнь оказался более понятливым и послушно уткнулся лбом в его плечо.       — Умница, — жарко мурлыкнул писатель в ответ у самого уха.       Поцелуй у виска Чун Юня с одновременной тягой за шнурок. В ладонь А-Цю мимолетно толкнулись пахом, не сдерживая глухого звука. Кажется, он все делает правильно.       — Ты уже был с кем-то другим? — неловко поинтересовался Чун Юнь.       — Нет. Но многократно представлял с тобой.       Син Цю припустил с парня шорты вместе с бельем. Получилось не с первого раза: мешали стояк и с непривычки сведенные ноги А-Юня. Писатель аккуратно протиснул между ними собственное колено, заставляя любимого немного открыться. Шорты соскользнули на пол.       — Переступи их, — коротко приказал Син Цю. — Будет удобнее и тебе, и мне.       Чун Юнь послушно перешагнул через сброшенную одежду, откинув ее в сторону. То ли специально, то ли слишком нервничал, чтобы это проконтролировать. Обе трактовки казались очаровательными. Син Цю успокаивающе гладил бедра А-Юня, чувствуя, как тот дрожит. А-Цю касался только бедер — член он намеренно игнорировал, любуясь каждой попыткой Чун Юня им потереться. Парень практически обиженно пыхтел, и это звук становился отдельным удовольствием. Ровно до того момента, пока писатель не почувствовал, как чужая рука уверенно забралась в его брюки.       — Чун Юнь…       — Расстегни ремень. Мешает.       А-Юнь повторил его недавний поцелуй и влажно прошелся языком по мочке уха. От этого жеста Син Цю окончательно расплавился, а первое прикосновение к собственному члену чужой рукой оказалось наиболее ярким. Застегнутые брюки играли против своего же хозяина и плотно прижимали холодные пальцы. Писатель кое-как расправился с пряжкой. Кроме него самого, еще никто не прикасался к его интимным местам так ласково.       — Я делаю это впервые. Извини, если будет больно, — парень успокаивающе потерся носом о шею А-Цю.       Чун Юнь, если и был самоучкой, то очень хорошим. Крайняя плоть сдвигалась к основанию медленно, но с ощутимым нажимом, от чего Син Цю приглушенно шикнул. Наверное, так А-Юнь ласкает себя. Ему нравится это движение. А-Цю, не вытерпев, толкнулся до самого основания, на что Чун Юнь более ощутимо сжал его член. Син Цю осознал, что так и не попробовал доставить наслаждение любимому. Он протянул руку, прижимая ладонь к мошонке, и слегка сжал ее, совершенно бесстыдно вслушиваясь в тихие стоны. Посчитав поглаживания внизу достаточными, А-Цю приступил к неспешным ритмичным движениям. Дрочить на сухую оказалось не так приятно. Когда он вернулся обратно к головке, там его уже ждала маленькая мутная капелька. Вряд ли в чужой квартире отыщется смазка, поэтому импровизировать приходилось даже в таких мелочах. Син Цю медленно размазал предэякулят большим пальцем вокруг уретры, на что Чун Юнь плотнее уткнулся ему в плечо и непроизвольно усилил хватку. Но его можно простить. А-Цю практически чувствовал, как у партнера дрожали руки. Ноющее ощущение внизу живота становилось совсем невыносимым.       — Сделай для меня кое-что, — писатель сам удивился тому, насколько властно прозвучал его голос. Будто и не он говорил, а кто-то другой. Вкрадчиво, негромко, словно в пальцах перебирали шелк. — Откинься назад, чтобы было удобнее.       Даже слушаясь, А-Юнь все равно все делал по-своему. И каждая такая маленькая вольность страшно заводила Син Цю. Чун Юнь тихо ухнул, вжимаясь спиной в стену. Он не выглядел виноватым, как раньше. Скорее страшно раскрасневшимся и запыхавшимся. Долго полюбоваться Чун Юнь ему не дал и втянул в новый поцелуй. Раз за разом пробовать на вкус эти чувственные губы Син Цю, кажется, не надоест никогда. Но толкнувшийся в рот горячий язык стал сюрпризом. Поцелуй оказался более глубоким, жадным. А-Юнь не просил, а, скорее, требовал, когда ниже вжался в его пах своим. Расстояние между ними составляло ровно в ширину ладони Син Цю. Он понял это, когда обхватил оба члена. Начал плавно — любимый стонал прямо в поцелуй, чуть было не прикусив его губы. Со временем темп стал ритмичнее. Это совершенно не было похоже на ощущения, когда он мастурбировал в одиночку. Там — просто приятно. Здесь они тесно прижимались друг к другу, ограниченные рукой. Перерывы в поцелуе оставались только затем, чтобы ухватить ртом воздух.       — Быстрее, пожалуйста! Син Цю…       — Тише, я почти…       — Мгх!       Чун Юнь отрывисто толкнулся ему в пальцы и издал сдавленный звук, прежде чем руку залило чем-то горячим. Ласкать себя с использованием спермы практически такая же гиблая затея, как и дрочить кому-то без смазки, но выбирать не приходилось. От пары резких движений А-Юню, кажется, стало плохо. Син Цю как-то читал, что после оргазма член чувствителен еще какое-то время, но на практике применял это только в качестве детали в одной из глав своей книги. Теперь была возможность проверить этот факт на деле.       — Син Цю, пожалуйста!.. Ах…       Чун Юнь подрагивал всем телом, цепляясь за шею писателя. Его мутный от перевозбуждения взгляд действовал лучше любого афродизиака, так что хватило пары беспорядочных движений, чтобы кончить следом. Син Цю прикрыл глаза от удовольствия, когда ослабил хватку пальцев на основании. Сразу затем на него накатила приятная слабость.       Писатель пришел в себя только когда А-Юнь в его руках начал расслабленно оседать. Син Цю еле успел его подхватить, чтобы парень окончательно не съехал на пол.       — Ты как? Все нормально?       Чун Юнь вяло кивнул, пытаясь вытереть перепачканные пальцы о свои бедра.       — Лучше будет в душ сходить, — А-Цю усмехнулся. — Не торопись.       — Я не дойду. До ванной точно нет. Спальня ближе.       — Собираешься помыться в спальне? У тебя специфичные вкусы.       — Нужно немного посидеть… Ноги не держат.       Син Цю помог ему сделать пару шагов в направлении комнаты, а Чун Юнь добавил:       — И там могут быть салфетки. Влажные.       — Так себе альтернатива, — парень вздохнул, ища по стене ладонью выключатель. — Сильно плохо? Принести тебе воды?       — Не плохо. Это было хорошо, А-Цю. Очень.       Чун Юнь неловко ткнулся губами в губы возлюбленного, пытаясь, кажется, поцеловать. Но даже при таком активном самовольстве, его ощутимо увело вниз, отчего поцелуй вышел смазанным.       — Господи, я понял, ты только сядь, хорошо?       — Я сяду здесь.       — Где?       Вместо ответа А-Юнь, выпутавшись из объятий, сел в ногах писателя. Син Цю машинально закатил глаза, но, кажется, его любимому вообще по барабану.       — Ты только не усни.       — Угу, — многозначительно отозвался Чун Юнь, прижавшись щекой к его бедру.       Все-таки он очарователен. В том, как поджимает ноги, подползая еще ближе. В том, как цепляется пальцами за его и без того полуспущенные штаны, чтобы не съехать на пол окончательно. В том, как почти неосознанно трется щекой в опасной близости от паха. А-Цю невольно усмехнулся. Были ли они, разморенные после первого раза, готовы к новому заходу? Он не ощущал четкого возбуждения, когда смотрел на Чун Юня сверху. Только щемящую нежность. Но было бы довольно забавно снова не дойти до кровати. Писатель запустил руку в мягкие волосы на загривке А-Юня. Тот, даже не открыв глаз, щурился от удовольствия. Неужели так понравилось, что погладили?       — Напомни мне потом выбрать нам смазку, — как бы мимоходом вспомнил Син Цю.       — Что?       — Смазку.       Парень зачесал возлюбленному волосы назад. Чун Юнь смотрел на него исподлобья полузакрытыми глазами. Жаль, что Син Цю не был художником. Передать увиденное словами, практически невозможно. Писатель сглотнул, но вышло как-то шумно.       — Лубрикант, — на всякий случай пояснил он с мягкой улыбкой.       — Я знаю, что это такое.       — Тогда к чему вопрос?       — А к чему смазка?       — Извини, я не смогу пересказать тебе всю инструкцию по применению. Тебе не было больно?       Взлохмаченное чудо неуверенно помотало головой и сказало вещь совершенно противоположную действиям.       — Немного. Но больше приятно. Точнее, очень хорошо.       Чун Юнь совсем близко — каждое слово жаром разливалось по телу. Но еще и дыхание... А-Цю ощущал его слишком отчетливо.       — Мне показалось, было влажно, — добавил А-Юнь уже тише, чувствуя смущение.       — Насухую мастурбация может быть болезненной. Я сделал не совсем правильно, когда использовал наши выделения. Возможно, это не ощущалось так больно, но лучше использовать лубрикант, — внес необходимую теорию Син Цю, чувствуя себя лектором первого курса.       — Когда я... это делал, то не использовал смазку.       — Это может быть незаметно, потому что приятное ощущение перевешивает. Но в перспективе снижается чувствительность. Я как-то читал об этом в медицинской статье, когда работал над романом.       — А ты используешь?..       — Да, — тут же перебил его писатель. Если они продолжат диалог о смазках, щека Чун Юня нагреется до температуры, при которой штанина, к которой парень льнул, начнет плавиться. — После того, как прочитал об этом, у меня дома всегда есть.       — И ощущения другие?       — Хочешь, чтобы я рассказал тебе все подробности?       А-Юнь хотел было ответить, но тут же густо покраснел и помотал головой.       — Давай в следующий раз вместе выберем и попробуем, — сжалился Син Цю, с нежной улыбкой продолжая гладить растрепанные волосы любимого.       — Договорились.