Переживу

      Ночь — прекрасное время. Ночь — время Портовой Мафии. Но, когда нет никаких заданий и миссий, они позволяют себе провести это время так, как нравится им обоим. Кто же знал, что они будут настолько совместимы в своих желаниях и кинках? Садист и мазохист, а в народе двойной чёрный два не устали друг от друга за 2 года совместных ласк и игр, наоборот, каждый раз придумывают что-нибудь новенькое, окончательно перестав стесняться своих слов, просьб и тел.       Именно поэтому Дазай сейчас стоит в дверном проёме и жмётся, пытаясь свести колени вместе, чтобы удержаться на ногах во время очередного наказания. Чуя же на него даже не смотрит, делая вид, что очень занят написанием какого-то важного документа в своём ноутбуке. Белая рубашка так прилегает к его обнажённому подкаченному телу, а загнутые до локтей рукава демонстрируют сильные венозные предплечья, что Осаму хнычет, опираясь о деревянный косяк, пытаясь обратить на себя внимание.       Рядом с мышкой лежит небольшой пульт, благодаря которому парень может заставить выгнуться Дазая или же, наоборот, позволить глотнуть кислорода. Пока что ползунок варьируется где-то посередине, давая достаточно стимуляции, чтобы стонать и сгибаться, но не достаточно, чтобы кончить. К тому же, даже если бы он очень захотел, связанные руки за спиной не помогут достичь оргазма, будто бы предавая своего хозяина. Запястья перетирает чужой кожаный ремень, который Накахара вытащил из собственных брюк, отчего Осаму закатывает глаза и заламывает брови.       Всё бы ничего, если бы не эта короткая пышная юбка, которую Чуя заставил надеть. Ну, не то чтобы тот сильно сопротивлялся, он просто понимал, что до добра эти игры не доведут, и вот теперь переминается с ноги на ногу, упираясь лбом в косяк и наступает пяткой на свою стопу, пытаясь сосредоточиться на других ощущениях. Чуя перестаёт печатать, тяжело выдыхая, и запрокидывает голову, жмуря глаза, но всё ещё не поворачиваясь в сторону напарника. Его рука, лежащая на мышке, находится в непозволительной близости к пульту, палец лежит прямо на кнопке. Лишь лёгкое нажатие, лишь приложить минимальную силу, и он согнёт Осаму пополам. Но он этого не делает.       — Ты долго будешь там ныть? — нарушает тишину своей холодной интонацией, от которой начинают подгибаться пальцы ног, а голова раскалываться, словно его только что ударили по ней. Наконец, парень поворачивается на своём кресле в сторону несчастного и одаривает его ледяным взглядом, будто вовсе не заинтересован в своём партнёре. Разумеется, это не так. Благодаря позе, Осаму исподлобья видит, как властно выглядит старший — брюки, которая так плотно облегают его пах, отчётливо виднеющиеся очертания члена... всё это так заводит и так заведённого Дазая.       — Чуя, п-прошу.. пож... — он давится стоном, не успев договорить, и с глухим звуком падает на колени, когда чувствует, что вибрация внутри увеличилась на несколько мощностей. Он знает, что это не самая сильная и что тот всё ещё отвратительно дразнит его ради собственного удовольствия, но игрушка так сильно давит на простату, что он даже не стесняется стонать во весь голос, надламывая его и не замечая, как партнёр оказывается около него.       Чуя резко хватает его за ошейник с цепью, который надевает каждый раз во время их плотских утех, заставляет посмотреть себе в глаза. Взгляд Осаму такой затуманенный, он даже не может сфокусироваться на чужих, в уголках собираются слёзы, которые норовят вот-вот упасть и покатиться по щекам. Накахара бы, возможно, заволновался, если бы у них не было конкретного стоп-слова на данный момент, но сейчас он уверен в том, что тот наслаждается своим положением, ощущая себя таким слабым под хваткой парня. Он больно бьёт его по щеке, отчего голова отрикошечивается в сторону, а на лице тут же начинает появляться красноватый след.       — Никакого, блять, Чуи. Ты что, забыл, как ко мне нужно обращаться, сука? — взгляд Дазая становится похож на щенячий, а губы находятся так близко к члену Накахары, что он не понимает, что ему делать дальше. Кажется, будто мозг окончательно перестаёт работать, а все мысли сосредотачиваются лишь на вибрации, которая стимулирует простату, поэтому он дрожаще и рвано выдыхает, жадно хватая кислород, и прислоняется к паху напарника через брюки, постанывая и смыкая губы на органе. На это Чуя лишь усмехается и грубо хватает за цепь, перекрывая доступ к воздуху, тянет за собой, так что Осаму передвигается на коленях, держа руки всё ещё за спиной, стараясь совладать со своими дрожащими конечностями.       — П-папочка, извините... — заикаясь, произносит Дазай и решает вновь повторить свою просьбу, которую уже проигнорировали пару минут назад, — пожалуйста, я... ах... очень хочу почувствовать ваш член внутри, — из глаз всё-таки начинают стекать настоящие слёзы, и он чувствует, что держится из последних сил, чтобы не кончить. Его так заводит такое обращение к себе, хотя в жизни он ни за что не позволит настолько унижаться, — прошу вас...       — Заткнись, шавка, — использует новое грубое прозвище Накахара и, когда слышит высокий резкий вскрик, а затем частое дыхание, сомневается, что тому оно не понравилось, — столько лет прошло, а ты так и не научился умолять как следует, — парень подходит к своему кожаному креслу, характерно и размеренно стуча каблуками лакированных туфель по ламинату, звук металла, ударяющегося о пол, тоже ласкает уши Накахары наравне со всхлипами напарника.       — Прошу, я очень х-хочу кончить... папочка, — Дазай всё ещё хнычет, позволяя себе ослушаться приказа, ведь тогда Чуя разозлится сильнее и будет трахать ещё грубее, глубже и... если бы он только знал о намерениях Чуи на сегодняшнюю ночь. — Я сделаю вам самый лучший минет в вашей жизни... — он слегка задумывается, когда не слышит ответной реакции, продолжая ползти.       Слава богу, что юбка не длинная, доходит лишь до середины бедра, обнажая его стройные ноги, на которых так безобразно покоятся шрамы, иначе бы он точно запутался в ней и упал, разбив подбородок, доставив ещё больше хлопот своему партнёру. У них, конечно, есть кинки на кровь или раны, но не в таком смысле: когда боль неожиданная и не оговорённая заранее, никто ей рад не будет. Накахара практически каждую сессию упоминает о шрамах и ссадинах на ногах и руках парня, заставляя его залиться краской не то от стыда, не то от фетиша на унижения.       — ... я надену чулки... или кружевное бельё... пож... пожалуйста, господин, умоляю... — Чуя поворачивается, садится на свой стул и громко смеётся хорошему замечанию про чулки. Наконец-то, тот научился определять его фетиши без их озвучивания. Этот гортанный смех такой бархатный и глубокий, заставляет Осаму заломить брови и смотреть в ответ из-под приоткрытых век.       — Нет... — мягко укалывает он, расставляя ноги пошире, чтобы Дазай смог спокойно поместиться между них, — у меня есть кое-что, от чего ты будешь кричать, поверни свою тупую голову, — Дазай следует приказу, стараясь не отставать от небесных глаз, и смотрит на блядскую секс-машину. И как он только не заметил её раньше? Он что... настолько не в состоянии сконцентрироваться на чём-то, кроме вибратора?       В это время Чуя практически выключает игрушку, тихо жужжащую у него внутри, разрешая тому спокойно выдохнуть и выровнять дыхание. Всего лишь пару секунд. Затем он вновь тянет за ошейник, который больно сжимает шею с грязными и пошлыми отметинами на ней, давя на выпирающий кадык.       — Но это после того, как ты доставишь удовольствие мне. Ты же хочешь ощутить её внутри себя, правда? — Дазай начинает судорожно одобрительно мотать головой, громко сглатывая ком в горле, представляя, как этот дилдо будет надавливать своими крупными пупырышками на его простату, выбивая быстрым темпом различные звуки. Чуя видит огонь, желание и мольбы в глазах напротив, поэтому лишь собственнически безумно улыбается и оглаживает розовую щёку свободной ладонью, тут же грубо хватая под челюстью, наклоняясь, практически шепча в чужие губы, — Какая же ты шлюха, Осаму... но мне в тебе это и нравится.       Накахара тут же отстраняется, когда чувствует, что тот ждёт поцелуй, и вдавливает лицо парня в свой пах, надавливая на давно вставший член. Он позволяет себе испустить тихий стон, награждая своего партнёра сладкими звуками, а затем смотрит на него сверху вниз так, чтобы тот понял, что нужно делать. И Осаму, кажется, не нужно просить дважды, потому что он тут же зубами находит собачку и расстёгивает молнию, постепенно ослабляя давление на орган напарника. Чуя сам расправляется с пуговицей, чтобы не томить себя ожиданиями. Он и так достаточно ждал, пока растягивал его для вибратора и наказывал из-за скверного рта.       Парень привстаёт, чтобы стянуть с себя ненужный элемент одежды, оставаясь лишь в одних боксерах, чувствуя чужие мягкие губы, которые безошибочно находят головку и обхватывают её через ткань. Накахара втягивает воздух через стиснутые зубы и тут же издаёт протяжный стон, наблюдая за тем, как глаза Дазая закатываются, ведь это из-за его действий тот так плавится. Хотя... по сравнению с тем, как сейчас чувствует себя Осаму, Чуя даже не возбуждён, если можно так выразиться. Но его член твёрдый, слегка дёргается под чужим языком, который обводит венку, но шершавый материал хлопка не позволяет прочувствовать это по-настоящему.       — Оттяни зубами резинку, что ж ты как в первый раз, — он всё ещё поглаживает его по щеке, позволяя себе дать слабину и лишь на мгновение прибегнуть к нежности, а затем, видя, как собственный орган оголяется, он прикусывает губу и грубо надавливает на затылок того. Осаму, не успев сориентироваться, теряет равновесие и падает прямо лицом на истекающий член. Если бы Чуя стоял сейчас сзади него, то увидел бы, какой великолепный вид открывается с другой стороны: пышная юбка задирается, полностью оголяя ягодицы, а игрушка практически вылазит наружу из расслабленных мышц. Хоть прямо сейчас бери и трахай.       Дазай бы очень хотел прямо сейчас повторить предыдущий опыт: когда он скакал на вибраторе, который был прикреплён к полу, и доводил своим языком Чую до оргазма. Но не сегодня. Сейчас он лишь теряется в ощущениях и старается не думать о предстоящем удовольствии, которое доставит ему фаллоимитатор. Осаму цепляется зубами вновь, пробуя заново, а затем всё-таки отводит достаточно, чтобы обнажить раскрасневшуюся головку и всю длину, наблюдая за тем, как прямо перед носом оказывается член приличных размеров. Член, по которому он так соскучился.       Накахара немного помогает ему, не до конца стягивая боксеры, но отодвигая ткань так, чтобы она не мешалась. Чужие пухлые губы тут же обхватывают влажную от предэякулята головку и влажно целуют. Дазай прекрасно знает, как свести того с ума, поэтому сейчас пробует использовать все свои выученные приёмы, хоть и уверен, что после не отделается лишь поркой за самовольничество. Но от этих мыслей он возбуждается ещё сильнее, чем следовало бы. Руки затекли настолько, что Осаму двигает пальцами, лишь бы разогнать кровь вновь по ним, и вроде бы можно использовать стоп-слово, чтобы попросить перевязать или вовсе сменить позу, но он не хочет. Не хочет лишать себя такого удовольствия.       Парень специально выпускает много слюны, чувствуя на себе томный властный взгляд сверху, из-за которого он ощущает себя уязвимым и подавляет слабый скулёж, который хочет вырваться наружу. Осаму знает, что пара движений, и он всё... но эти пару движений он должен ещё заслужить. Благо вибратор всё сделал за него: не придётся так томительно растягивать и подготавливать к большим размерам дилдо. Дазай издаёт звуки похлюпывания и посасывания, довольствуясь тем, что Чуя тихо постанывает и зарывается своей рукой в синтетической перчатке в его волосы. Он не чувствует, как волоски и обсечённые концы царапают нежную кожицу между пальцами, но его хватка нисколько не слабже, даже когда есть преграда в виде ткани.       Дазай высовывает язык и широко проходится по головке, собирая на него всю смазку, перемешенную со слюной, а затем вновь выпускает жидкость на орган парня, тут же всасывая. Накахара из-за таких манипуляций дрожаще выдыхает, одобрительно поглаживая по щеке, а затем толкается бёдрами вперёд, отчего Дазай давится и начинает кашлять. Из его глаз текут слёзы, но он практически сразу припадает вновь, принимая чужой орган до глотки, издавая высокий стон, когда тот тянет его за волосы. Вибрация распространяется по всей длине, отчего Накахара запрокидывает голову и закусывает губу, чтобы не начать стонать.       — Сука, твой язык шикарен. Но этого всё ещё недостаточно, ты слишком плохо справляешься, — он тянет за голову Осаму двумя руками, заставляя того выпустить орган, с которого тут же начинает стекать слюна и смазка, а губы Дазая такие влажные и слюнявые, что он соединяется с членом толстой густой ниточкой. Парень высовывает язык, чтобы разорвать эту связующую, тут же смотря на своего партнёра.       — Господин, извинит...       Договорить ему не дают, тут же вновь толкаясь внутрь. Осаму начинает кашлять из-за неожиданного проникновения, поэтому Чуя лишь закатывает глаза уже из-за раздражения и даёт тому отдышаться. Всё-таки, как бы сильно он ни любил причинять боль во время их БДСМ сессий, он не намерен причинять настоящую боль своему напарнику, особенно такую, которая в будущем сможет сказаться на его здоровье. Тот ёрзает по полу, пытаясь мышцами извлечь из себя вибратор, ведь он знает, как сильно это возбуждает Накахару, с закрытыми глазами находит член и снова припадает к нему губами. Дазай опускается вниз сбоку, раскрывая губы и едва ли двигая языком, смачивая орган слюной по всей длине, а потом обволакивает головку, кончиком проходясь по уретре, давит на себя, опускаясь ниже, носом практически дотрагивается до лобка, а Чуя продвигается ниже по его горлу и...       Игрушка, наконец, выходит из тела Дазая и со звонким звуком падает на ламинат, заставляя обоих вернуться с небес на землю. Чуя лишь фыркает, когда понимает, насколько расслабился его партнёр, и встречается со взглядом Осаму, который так и не вытащил член изо рта, неуклюже держа его внутри, позволяя слюням скатываться по уголку губы на подбородок, а там и на собственную грудь. Он выглядит таким невинным, таким слабым. Накахара привстаёт, чтобы дотянуться до секс-машины, так и не удосужившись дать своему напарнику подышать, и пододвигает её ровно так, чтобы Дазай смог насадиться самостоятельно.       Парень нагибается и издаёт тихий сдавленный стон, когда чувствует, как тот вновь пропускает головку продвигаться ниже по горлу, словно он самая дорогая проститутка с многолетним опытом. Да и та бы не доставила ему такого удовольствия: уж слишком слабая эмоциональная связь с другими людьми. Чуя оттягивает его за волосы, чтобы тот перестал заниматься такими грязными делами, сам подходит сзади, осматривает напарника с головы до ног и ухмыляется покорности. Он садится на корточки прямо рядом с бёдрами Дазая и шлёпает его со звонким звуком, который отражается от голых стен комнаты. Осаму судорожно вскрикивает,       — Какой же ты грязный, Осаму, — он обводит пальцами его губы, смазываясь, чтобы перейти к дальнейшим развлечениям, — твой блядский рот не способен ни на что больше, кроме того, чтобы сосать мне. Посмотри на себя, — парень глазами обводит чужие шрамы, ссадины и порезы, останавливаясь на самом большом грудном, который остался после миссии, — что за уродство. Хочешь, чтобы твой господин тебя хорошенько выпорол за новые увечья? — Дазай тут же краснеет, наверное, так унизительно, что его возбуждает что-то подобное, но противиться своему телу и желаниям он не в силах, особенно, когда перед его лицом находится Чуя. Поэтому он сразу же судорожно мотает головой в знак отрицания, ведь на данный момент у них есть кое-что поинтереснее, чем простая порка. Это можно оставить на потом.       — Нет, папочка, я хочу, чтобы... — он тут же давится в громком протяжном стоне, который со временем превращается в настоящий крик удовольствия, когда Накахара вновь шлёпает его, но уже по другой ягодице, оставляя яркий красный след от руки, а пальцами второй проникает в анус, сразу же найдя простату и с силой надавливая на неё. Из глаз текут слёзы, а звуки не прекращают ласкать уши напарника, который тоже на секунду закатывает глаза, понимая, что он причина этих скулежей.       — Я не спрашивал, чего ты хочешь, мразь, — Чуя тут же морщится от того, что это звучит немного грубее, чем обычно, но, замечая, как тот сжимается после каждого слова, сомневается, что тому не понравилось. — Я просто хочу, чтобы этот пупырчатый дилдо трахал тебя, а ты представлял меня на его месте. Ведь нет же ничего лучше, чем мой член, правда? — Чуя надавливает на спину, заставляя прогнуться и лечь на пол лицом, поднимая вверх бёдра, пока дожидается ответа и устанавливает нужную высоту этой машины. Дазай всё ещё мнётся, пытаясь переваривать своим расплавленным мозгом, о чём его спросили, а Накахара обильно смазывает фаллоимитатор, дразня отверстие Осаму его головкой.       — Д-да, господин... — единственное, что может придумать парень. Ощущая, как сзади начинают водить по анусу силиконовым кончиком, он посильнее расставляет колени, бесстыдно раскрывая себя взору чужих глаз полностью, и немного подаётся вперёд, желая ощутить этот вибратор в себе как можно быстрее. Он ведь знает, что одним оргазмом не отделается, а он даже одного не испытал.       — Сегодня не буду тебе завязывать глаза или надевать кляп, я хочу тебя слышать. Будешь хорошим мальчиком, разрешу кончить, — он одобрительно оглаживает ягодицы, довольствуясь дрожащим дыханием и всхлипами. Кажется, тот плачет, но стоп-слово не говорит, да и кому оно сейчас нужно? Связанные сзади руки всё ещё напоминают о себе, Чуя бросает беглый взгляд на них, не замечая никаких признаков для перевязки, поэтому он ещё раз его шлёпает, наслаждаясь стоном, а затем осторожно вводит фаллоимитатор внутрь, садясь перед ним во властной позе. Он хочет заставить его молить о том, чтобы занять свой рот чем-нибудь.       Машина начинает работать в медленном темпе, а благодаря смазке она издаёт такой влажный хлюпающий звук с каждым проникновением. Осаму открывает глаза и видит перед собой острый носок чужой лакированной туфли, поэтому он, пытаясь хоть как-нибудь попросить ускориться, начинает целовать кожу обуви, выстанывая что-то типа "пожалуйста, господин" и "прошу, папочка". Но Чуя непреклонен. С высоты его взгляда он видит, как дилдо входит внутрь безо всяких препятствий, а затем выходит опустошая парня и показывая, насколько глубоко она проникает в него. Не помешал бы бокальчик вина, но такой вид сам по себе опьяняет, особенно то, как чужие бёдра дрожат, двигаясь навстречу, а колени то и дело разъезжаются.       Накахара решает сжалиться и поставить скорость повыше, которая немного, но походит на начало их полового акта. Тот темп, с которым обычно они трахаются, наверное, находится где-то на последних мощностях. Чуя уверен, что Осаму не может видеть ровно, потому что зажмуривается всякий раз, когда неровности и выпирающие части игрушки надавливают на его простату. Возможно, это слишком жестоко, но Чуя ставит свою ногу на каблук, заставляя того обсасывать кончик туфли, беря её в рот. Обувь чистая, он надевает её как раз только для таких игр, а после каждого секса тщательно моет, чтобы не оставалось даже пылинки. От того, что вниз по коже начинает стекать слюна, Накахара берёт свой член в кулак и начинает медленно водить вверх-вниз, довольствуясь картиной.       Кнопка на пульте вновь нажимается, приводя машину к третьему режиму, а Дазай теперь даже не стонет, он рычит и звонко вскрикивает, да так громко, что не понятно, ему приятно или же больно. Если не знать его наклонностей, разумеется. Парень тянет его за волосы, заставляя прогнуться так, чтобы торс касался пола, а голова и бёдра были задраны.       — Ты можешь мне отсосать, и тогда господин поставит скорость побыстрее, чтобы довести тебя, — он тут же его отпускает, но Дазай успевает среагировать и не стукнуться носом об стул, — было бы лучше, если бы ты надел красные кружевные чулки. Подумай об этом в следующий раз, — Накахара пододвигается поближе и слегка опускает стул, чтобы не менять позу своему партнёру. Осаму вновь берёт раскрасневшуюся головку себе в рот, сильно стонет и даже не удосуживается всасывать в щёки, чтобы делать настоящий минет, а не просто слепые облизывания. Кажется, будто вибрация с дилдо распространяется на орган Чуи, но это всего лишь гортанные вскрики.       Дазай уже на пределе, он чувствует, что может кончить в любую секунду, но пока его напарник не разрешит — это запретный плод. Иначе потом он будет с кольцом на основании органа, поясом верности или ещё какой-нибудь игрушкой, которая не будет позволять ему излиться. Чуя тоже тяжело дышит, что сулит о том, что его оргазм тоже не заставит себя долго ждать. Парень толкается внутрь, активно привставая с кресла, буквально трахает открытый рот Дазая, и приговаривает какие-то пошлости и унижения, от который Осаму каждый раз сильнее сжимается, увеличивая ощущения снизу.       Внезапно Дазай чувствует, что чаша удовольствия переполняется — сильное давление на простату, вибрация внутри, большой орган во рту, собственные крики и чужие томные вдохи, — а сам он не может контролировать то, что из его члена горячими каплями начинает выходить сперма. Осаму опускается настолько низко, что ощущает эрекцию Накахары у себя в середине горла, а всё тело дрожит и извивается на новой игрушке, содрогаясь. Активно работает языком и хочет сжать зубы, но пока что добровольно лишает себя возможности дышать и помочь руками.       Чуя рычит и изливается тому внутрь, понимая, что он обойдётся и без предупреждения, ведь всё проглотит до последний капли. Парень обхватывает руками голову Осаму и держит её в одном положении, пока сам толкается, полностью иссушивая себя. Дазай чувствует, что может потерять сознание из-за нереальных ощущений по всему телу, но затем приходит чёткое осознание, что он сделал что-то без разрешения. Машина перестаёт работать как раз в тот момент, чтобы дилдо вошёл до основания и остался внутри, а Чуя выскальзывает из чужого порочного рта и встаёт рядом с "неживым" дрожащим телом.       — Ты был очень плохим мальчиком, Осаму, — отходит в сторону шкафа, доставая оттуда что-то, что при красном свете не особо разборчиво. Да он и взгляд не может сфокусировать и-за пелены слёз, возбуждения и экстаза. — Тебя нужно как следует наказать. Ты же не против, шлюха? — от томной интонации хочется взвыть, и Дазай, встретившись глазами с чужими, не отказывает себе в этом.