Всё уже позади, всё уже хорошо.

Это неясное, промигивающее сияние красной точки маяка, проблескивающее мимо моих глаз блеск воды от бело-голубого цвета над моей головой. Этот свет манил, притягивал, как искушение Адама и Евы к запретному плоду. Также это место стало для меня запретным. Оно мне не принадлежало. Мне оставалось лишь только наблюдать над сгоранием оставленных свечей, над выцветанием старой краски из праха его костей и асфальтобетона, и на потоп белых корабликов, выпущенных в бесконечное плавание. После путешествия в недрах этого острова стало понятно, что это лишь сон. Чужой сон, в который меня впустили. Он впустил. Этот неизвестный, искалеченный сифилисом до дыр в его душе. Он меня вёл всё это время, посылал знаки. Кто же говорил мне "Вернись!", когда я тонул, как бездонная лодка. Страницы его истории промелькнули у меня в голове, не совсем понимая его бредовый тяжёлый язык. Он хотел, чтобы о нём помнили, про загадочную Эстер Доннели, которой посвящал свои письма, о бедолаге Якобсоне. Но сейчас последний, двадцать первый кораблик потонул, окрасив море чёрными пятнами. Так и память о нём размылась навечно. Он показывал мне автостраду, соединяющую Эксетр и Дамаск, где жил в своей келье. Создавалось впечатление, что кто-то сильно оплакивал это шоссе, заполнив солёной водой. Он кричал, повышал голос, доказывая кого-то в неправоте. Я не понимал его слов, что он хочет мне сказать. Не видя его, я ощущал его боль, какую-то вину, которую кто-то или он совершил. Мне было невыносимо смотреть на пустые, покрывшиеся жёсткой травой дома и загоны, на старую потрескавшуюся фотографию, окружённую свечами. Рядом стояли железные куски металлолома от машины. Тяжёлый ком застрял у меня в глотке, нагоняя на мутные догадки. Мне были невыносимы его страдания от неизлечимой болезни. Смерть была неизбежна, его голос потухал, как и догорающие свечи, оставленные позади меня. Он много раз говорил "Дорогая Эстер", словно пересказывая мне содержимое его писем. Что же это за женщина, что не даёт покоя ни ему, ни мне. Мне жаль, что остров построен на его камнях, его крови. Такой красивый, но в то же время печальный, начертанный чёрными буквами смерти. Этот остров скрыл тело, не давая мне найти его. Но он позволил мне дальше проникнуться в его душу. Я буду это помнить, как будет помнить одинокая Луна, освещающая дорогу на вышку. Он не окончил жизнь самоубийством, нет. Он превратился в белую чайку, пролетающую мимо меня. Я знаю, он присоединился к другим и улетел, навсегда оставив память на этой маленькой,откуда не возьмись, точке, передав свою историю мне. Но он пригласил меня на нашу совместную прогулку, знакомя с его спутниками. Я легко мог парить над морем, оставляя своё беспокойство, чёрную воду горьких слёз и химические электросигналы, соединяющие мой разум с его сном. И в тихие ночи, освещённые лунным светом, буду бродить как шальной в ночи, оставляя свои следы, слышать шелест густой травы и видеть далёкий свет маяка, выкрашенного в белый цвет. А неподалёку, на мелком пруду, замечу маленький кораблик, возможно, двадцать второй.