Сводник, сводник

Когда это случилось впервые, Гарри решил, что в итоге он всё-таки тронулся головой. Удивительно, но его поразил не сам факт того, что он сошёл с ума — в конце концов, некоторые из наиболее известных обозревателей Пророка спекулировали на этой новости уже долгие годы, — а то, что все произошло именно сейчас. Ведь никто не винил бы его, слети он с катушек, скажем, во время войны, когда в голове у него был Волдеморт, а вокруг один за другим умирали друзья. Или когда он проходил аврорскую подготовку, потому что, скажем честно, бросаться в омут с головой и выслеживать оставшихся в живых Пожирателей Смерти вместо того, чтобы взять заслуженный, причитающийся ему статусом Спасителя отдых, уже само по себе было сумасшествием. Все газеты писали о том, что у него наконец-то поехала крыша, когда ровно одиннадцать месяцев спустя он бросил обучение и на два года отправился путешествовать по миру. Сам же Гарри полагал, что его давно назревавшее безумие должно было случиться в ту пору, когда он вернулся в Англию и заселился в дом на Гриммо-Плейс, столкнувшись лицом к лицу с бесконечно тянувшимися днями и ночами, в которых не было ничего, кроме одиночества и пустоты. Но вместо того, чтобы подойти ещё ближе к краю пропасти, Гарри неожиданно и вполне комфортно для самого себя втянулся в своего рода повседневную рутину — и что из того, что эта самая рутина больше подходила для престарелого волшебника на закате его дней, чем для здорового, двадцатитрехлетнего парня, у которого вся жизнь впереди? Гарри не возражал против такого расклада, более того — находил его в чём-то умиротворяющим. Утренние часы он проводил, занимаясь необходимыми делами по дому или, если погода позволяла, возился в саду. Затем скромный обед в одиночестве, за исключением вторника, когда он встречался с Роном, чтобы отобедать рыбой с жареным картофелем, или четверга, когда он заскакивал в Министерство, чтобы поесть сэндвичей с Гермионой. По воскресеньям Гарри ездил в Нору. А несколько раз в месяц появлялся в Хогвартсе, чтобы прочитать студентам, сдающим ТРИТОНы, лекцию по Защите от Темных Искусств. Когда Гарри только вернулся в Англию, он вполне оправданно ожидал, что умрет здесь со скуки, но опасения его оказались напрасны. На то, чтобы окончательно привыкнуть к новому образу жизни, потребовалось несколько месяцев, но, наконец, впервые в своей жизни он был по-настоящему в мире с самим собой. Поэтому его ещё больше сбивало с толку то, что он лишился рассудка именно сейчас, когда в первый раз за всю жизнь у него не было на то никаких причин. На часах было ровно половина третьего — самое время, чтобы посидеть в гостиной в компании чашки чая и парочки журналов по квиддичу. Но когда Гарри вошёл в комнату, он обнаружил самого себя, уже занявшего своё привычное место. Гарри поморгал. Ущипнул себя за щеку. Зажмурился и, считая до десяти, пытался убедить себя, что когда вновь откроет глаза, другой Гарри исчезнет. Ничего из этого не сработало. Не зная, что предпринять, Гарри просто смотрел. И смотрел. Сделал глоток чая и снова продолжил смотреть. Другой Гарри все ещё был там, лениво перелистывал страницы квиддичного журнала, попивал свой собственный чай из любимой голубой кружки Гарри. Он сидел в любимом кресле Гарри, устроив ноги на краешке кофейного столика — именно так, как только что планировал сам Гарри, потому что он повторял эти нехитрые действия изо дня в день, в одно и то же время. А ещё на нем была выцветшая зелёная футболка Холихедских Гарпий, которую — и Гарри был в этом уверен — он на прошлой неделе закинул в корзину для грязного белья после того как пролил на неё карри: подойдя чуть ближе, он даже смог различить пятно. Гарри ещё немного попялился. Он не был слишком хорошо знаком с таким явлением, как галлюцинации — прежде их у него никогда не возникало, — но разве не должны они уже были пройти к этому времени? Часы отсчитывали секунды, а другой Гарри все ещё решительным образом оставался вполне материальным. — Эм, — вымолвил Гарри. — Прошу прощения… Он тут же замолчал, передумав, потому что галлюцинации — дело одно, а вот разговаривать со своими галлюцинациями — уже совсем другое. С другой стороны, раз он знает, что говорит с галлюцинацией, то, возможно, это не считается? Могут ли те, кто сошёл с ума, знать, что они сумасшедшие? Он взял себе на заметку расспросить об этом Гермиону. В это время Другой Гарри, попытавшись одновременно сделать глоток чая и перелистнуть страницу журнала, пролил горячий напиток себе на подбородок. — Черт, — ругнулся он и, вытерев подбородок тыльной стороной руки, допил содержимое чашки одним глотком. — Эээ… — подал голос Гарри, — так ты разговариваешь? Ты можешь… Ты меня слышишь? Его не удостоили ответом и Гарри решился подойти поближе, только теперь впервые осознав: что-то в этой комнате было не так. Перекинутый через спинку дивана незнакомый ему вязаный плед. Уродливая голубая ваза — определенно Гарри не принадлежавшая — на небольшом столике возле двери. Книжные полки снизу доверху заваленные огромными, серьезными на вид томами в кожаных переплетах. Гарри потянулся к предмету, который находился к нему ближе всего — к голубой вазе. Пальцы не коснулись твёрдой поверхности, а прошли насквозь: чувство, словно погрузил руку прямиком в тарелку с холодным пудингом. Ощущение чего-то скользкого и мерзкого заставило поёжиться и поспешно отдернуть руку. Ваза осталась стоять на месте. А там, в кресле, Другой Гарри снова поднёс чашку ко рту, но не смог сделать ни глотка — чашка оказалась пуста. Он нахмурился, поднял глаза, и их с Гарри взгляды пересеклись. — Эй! Пока ты там, не принесёшь мне ещё одну чашечку чая? Гарри дернулся от неожиданности: — Я? И вздрогнул в очередной раз, когда ему вслед из коридора раздался ещё один голос: — Я тебе не домовой эльф! Другой Гарри ухмыльнулся, и тогда Гарри понял, что его взгляд был направлен вовсе не на него, а скорее на дверь за его спиной. — Знаю. Ты в тысячу раз красивее и у тебя нет привычки утюжить собственные уши. Мне две ложки сахара, пожалуйста! — Придурок! — прилетело в ответ. Продолжая улыбаться, Другой Гарри вернулся к чтению журнала. Было похоже, что больше ничего делать он не намеревался и Гарри решил, раз так, он вполне может пойти и взглянуть на второе действующее лицо своих галлюцинаций. Этот голос казался ему смутно знакомым, но пока не удавалось определить его обладателя. Он схватился за дверную ручку — снова это отвратительное склизкое чувство, — но не успел он отдернуть руку, как комната подернулась рябью, и негромкий хлопок эхом отразился от стен. Гарри оглянулся назад. Голубая ваза испарилась вместе с небольшим кофейным столиком, на котором она стояла. Исчез и вязаный плед. Книжные полки снова стояли пустыми, и, что ещё более важно, вслед за всем этим пропал из своего кресла и Другой Гарри. Гарри выдержал паузу, словно ожидая, что он появится вновь и когда этого не произошло, медленно отступая, выбрался в коридор, надёжно прикрыв за собой дверь гостиной. Он подумал, что один раз можно и нарушить традицию, попив чаю в саду.

***

— Гермиона, как ты думаешь, могут ли те, кто сошёл с ума, знать, что они сумасшедшие? Гарри очень старался придать обыденности голосу, но Гермиона, словно почуяв неладное, с крайней осторожностью, с головой выдававшей ее обеспокоенность, поставила стакан с водой и поинтересовалась: — Я точно не знаю, Гарри, а почему ты спрашиваешь? Гарри, внезапно изменив решение, пожал плечами: — Да так. Просто любопытно. Сегодня он собирался на обед с Гермионой с твердой уверенностью рассказать обо всём, что с ним приключилось, но прошло три дня, а Другой Гарри больше не давал о себе знать. Возможно проблема решилась сама собой, и тогда он лишь напрасно побеспокоит ее, заставив броситься искать ответы на вопросы в свойственной ей исступленной манере. Вовремя принесли заказ, отвлекая от разговора. Гарри схватился за сэндвич — говядина с острым сыром и сливочным соусом с хреном — и с наслаждением вгрызся в него зубами, издав тихий вздох блаженства. — Пальчики оближешь, — произнесли они одновременно и Гарри моргнул удивленно, на что Гермиона лишь весело рассмеялась. — Последнее время ты так предсказуем, — поддразнила она его. Гарри, прожевав и проглотив кусок, ухмыльнулся ей в ответ: — Ну, после Темных Лордов, василисков, и черт знает чего ещё, — ответил он, — мне по душе возможность побыть предсказуемым. Моя самая большая забота в эти дни — в какой цвет перекрасить стены в прихожей, и я этому искренне рад. — Кстати, как продвигается ремонт? Я все время собиралась к тебе зайти, но на работе сейчас сплошной аврал, — Гермиона склонила голову, откусывая от сэндвича очередной кусок и прядь волос упала ей на лицо, закрывая глаза — большим пальцем правой руки она смахнула ее назад. — Все в порядке, я ведь знаю, как это бывает, — Гарри махнул зажатым в руке жареным картофелем, тут же отправив его в рот. — Ремонт продвигается хорошо. Ну… я так думаю. Я наконец-то закончил возиться с кухней и сегодня утром содрал ковровое покрытие в гостиной. Только… мне кажется, что бы я ни делал, ничто не изменит атмосферу этого дома. Гермиона нахмурилась: — Что ты имеешь в виду? Гарри наклонился поближе — вот ещё один вопрос, который он хотел с ней обсудить. — Ты же знаешь, что дом на Гриммо-Плейс всегда был мрачным, да? Когда я затевал ремонт, то надеялся, что пара слоев краски и капитальная уборка помогут сделать это место… светлее. — Но не помогли? — Гермиона отпила воды из стакана. — И да, и нет. Дом выглядит светлее, но не чувствуется светлее. Мне трудно объяснить. Кажется, что бы я ни делал — дому это не нравится. Знаю, это всего лишь дом, но… так странно. И чего уж там, немного жутко, — Гарри вздохнул, отправив в рот ещё одну порцию картофеля. — Может, ты сможешь на днях зайти и сказать, что ты обо всем этом думаешь? — Как насчёт вечера в субботу? Рон будет занят с коллегами по работе, так что я свободна. — Отлично, — обрадовался Гарри. — Я приготовлю нам спагетти, которые ты любишь. — Он придвинулся ещё ближе, приняв окончательное решение раз и навсегда выбросить из головы все мысли о Другом Гарри: — Итак. Каковы последние сплетни из Министерства?

***

Сразу же после обеда Гарри вернулся домой. Он потратил час, пробуя в прихожей краски самых разнообразных цветов, пока это странное чувство неодобрения, словно исходившее ото всех стен в доме разом, не вернулось с удвоенной силой; тогда, так и не приняв решения относительно цвета, он прервался на короткую прогулку по окрестности, а вернувшись, занялся приготовлением чая. К гостиной он приближался едва ли не на цыпочках, но комната оказалась пуста. Гарри устроился с чаем на диване, прихватив с собой журнал: пусть это было глупо, но ему не хватало смелости занять своё привычное место в кресле. Позже вечером он провел десять минут, изучая образцы краски, за чем последовала ещё одна короткая прогулка по окрестности с целью избавиться от этого зудящего ощущения между лопаток, словно кто-то глядит прямо тебе в спину; ещё один час был потрачен на просмотр заметок, сделанных для его предстоящей лекции в Хогвартсе, — и, наконец, Гарри, с бутылкой сливочного пива в руках, вновь вернулся в гостиную и врубил радио. Сегодня Гарпии играли с Уимбурнскими Осами: Гарри не пропустил ни одной игры Джинни с тех пор, как вернулся в Англию. Шла сороковая минута матча, и Гарри отправился на кухню за очередной бутылкой пива. Он уже закрывал дверцу холодильника, когда до него донёсся непередаваемый аромат рагу из говядины и овощей, которого он совершенно точно не готовил. Гарри замер на месте, и сразу следом раздался оглушительный звон, перепугавший его столь сильно, что стеклянная бутылка просто выскользнула у него из пальцев и разбилась на мелкие осколки. Он молниеносно обернулся. Другой Гарри был здесь. Гарри смотрел, как его другая версия постучала деревянной ложкой о край кастрюли, в попытке избавиться от прилипшего кусочка гриба, и отложила ее в сторону на стойку. Он извлёк салфетки, вытащил столовое серебро и направился в столовую. Гарри, словно в трансе, двинулся следом, наблюдая за тем, как Другой Гарри украшает стол для двоих и напевает себе под нос, зажигая свечи и поправляя установленную в центре вазу с красными розами. По пути обратно он притормаживает у буфета и, воспользовавшись отражением в стеклянной дверце, поправляет — впрочем, абсолютно безуспешно — волосы. Гарри как будто разрядом тока ударило: свечи, цветы, возня у зеркала, мясное рагу, для которого требуется так много всего нарезать, что он готовит его только по особым случаям… Его другая версия готовилась к свиданию. Словно в подтверждение его догадки раздался звонок в дверь, и Другой Гарри улыбнулся так широко, что эта улыбка осветила все его лицо. Он поспешил к двери. Сбитый с толку, не понимая что делать, Гарри поплёлся следом, но поймав в окне отблеск кружащихся снежинок, растерянно затормозил. Только начался октябрь, неужели уже пошёл снег? Другой Гарри обхватил пальцами дверную ручку, и мир вокруг снова подернулся рябью, раздался хлопок, и Гарри обнаружил, что он стоит в прихожей, снова совершенно один. Когда он выглянул на улицу, то увидел только буйный оранжево-золотой всполох раскинувшейся под окном осины.

***

В третий раз это случилось в пятницу вечером. Гарри провёл весь день, бродя на цыпочках по дому и вздрагивая от каждого шороха, но Другой Гарри больше не давал о себе знать. На часах была полночь и Гарри занимался важным делом — опорожнял мочевой пузырь, когда внезапное шипение и звук льющейся из душа воды едва не заставили его промахнуться мимо унитаза. Вытянув шею, он успел разглядеть Другого Гарри: одетый в ту же самую зелёную фланелевую пижаму, что была сейчас на нем, Другой Гарри чистил зубы возле раковины. Но если он стоял здесь, то кто тогда мылся в душе? Торопясь побыстрее закончить, Гарри стряхнул последние капли, заправил своё хозяйство в штаны и осторожно, стараясь обогнуть свою другую версию по широкой дуге, стал приближаться к душевой кабинке. Игнорируя уже знакомое ему холодное склизкое чувство — на месте выцветшей занавески в синюю полоску, которую он все время забывал заменить, теперь висела новая, черно-белая — Гарри аккуратно сдвинул ткань в сторону. Лишь на одно мгновение его взгляду открылась картина: в душе стоял человек, мужчина — бледная кожа и длинные ноги, округлая задница и голова в снежно-белой пене из-под шампуня. А потом ванная комната пошла рябью, раздался хлопок, и Гарри вновь остался один. Внезапно наступившая тишина оглушала. Черт возьми, всему этому нужно положить конец. Выхода не было — всё-таки придется поговорить с Гермионой.

***

Такой случай как раз представился: наступила суббота. Гермиона пришла, как обещала; Рон был занят своими собственными делами. И хотя Гарри любил Рона точно так же, как он любил Гермиону, двое его лучших друзей были хороши в абсолютно разных вещах. Рон был тем, к кому Гарри обращался в первую очередь, когда ему хотелось выговориться и пожаловаться на жизнь: иногда здорово иметь друга, который выслушает и попричитает вместе с тобой, а не кинется решать проблему за тебя. К Рону Гарри ходил поболтать о квиддиче, предстоящих играх, а также пропустить по стаканчику в пабе вечерком. Гермиона, судя по всему, была той, к кому Гарри обращался, когда у него ехала крыша. Гарри молчал, пока Гермиона помогала ему с ужином. Молчал, пока они ели, и ничего не сказал, когда они убирали со стола, мыли посуду, или когда он повёл ее на небольшую экскурсию — показать, что успел сделать в доме со времени ее последнего визита. Гарри беспокоился, что ей будет трудно понять то, что он пытался объяснить — о том, что дом, словно живое существо, не одобряет его действий, — но пока он рассказывал о своих дальнейших планах на ремонт, сам дом и атмосфера вокруг них как будто потускнели ещё больше, так что они поспешили вернуться в тёплую, ярко освещенную кухню к открытой бутылке вина. Теперь, направляясь в гостиную вместе с бокалами и открытой бутылкой Пино Нуар, чтобы приятно провести вечер, Гарри решил, что пришло время наконец-таки все рассказать: Гермиона выпила достаточно, чтобы это слегка смягчило удар (ведь ее лучший друг, по-видимому, начинает сходить с ума), но пока ещё не настолько много, чтобы разразиться слезами по этому поводу. Она была нужна ему собранной и спокойной, готовой взвалить на себя бремя поисков ответов на вопросы и помочь выяснить, как все исправить. Но стоило им двоим подойти к двери, как до Гарри донеслось негромкое бормотание телевизора, которого он совершенно точно не оставлял включённым. «О нет, только не снова» — вот и все, что он успел подумать перед тем, как Гермиона распахнула дверь в гостиную. Так и есть, Другой Гарри вновь был там: лежал, распростершись на диване, все тот же вязаный плед прикрывал ему ноги. Держа пиво в одной руке, он уставился лениво в экран, по которому бежала реклама Мерседеса с откидным верхом, мчащегося на полной скорости по извилистой горной тропе. Гарри даже сначала не понял, что и Гермиона тоже замерла вместе с ним и обернувшись, взглянула на него большими-пребольшими глазами: — Гарри? — позвала она слабым, неуверенным голосом и вновь перевела взгляд туда, где в самом центре комнаты располагался диван. Облегчение, которое он в этот момент испытал, нельзя было описать словами. Он рассмеялся, резко и нервно, и в то же время радостно — теперь уверенный в том, что с его головой, похоже, все в полном порядке. — О, слава богу, ты его тоже видишь. Я думал, что начинаю сходить с ума. Гермиона нахмурила брови, выражение лица сделалось задумчивым, и Гарри подумал, что в этот момент даже может представить, как шестеренки вертятся у неё в голове. — Такое и раньше случалось? — она заметила голубую вазу на столике у двери и протянула руку, но тут же отдернула назад, стоило только пальцам погрузиться в бесплотную массу. Гарри кивнул: — Пару раз. Кажется он меня не видит и не слышит, а через минуту-другую и вовсе исчезает. — Хмм, — неопределенно протянула Гермиона и, приблизившись к книжному стеллажу, бегло прошлась взглядом по содержимому полок, после чего вернулась назад к дивану — рассмотреть поближе журнал, оставленный на подлокотнике. — Что ты делаешь? — Ищу какие-нибудь подсказки, — Гермиона кивком головы указала на журнал и взглянула на Гарри вопросительно: — Это ежемесячник Мастера Зелий, на нем дата — июль 2005. Примерно через два года. Ты планируешь изучать Зельеварение? Большинство книг на полках тоже все посвящены зельям. Гарри отрицательно мотнул головой: — Точно нет. Должно быть они принадлежат тому парню. — Тому парню? — отозвалась Гермиона и прошествовав мимо него к столику, что стоял у окна, принялась инспектировать скопившуюся там стопку совиной почты. — Ага. Мне не удалось его разглядеть, но пару раз я слышал его голос. Думаю, что Другой Гарри живет с кем-то. Гермиона снова повернулась к нему лицом, при этом ее брови взлетели так высоко, что практически скрылись под копной каштановых волос. — Живет с кем-то? И этот кто-то — парень? Гарри… ты хочешь мне о чём-то рассказать? — Я… — вообще-то, он не планировал признаваться друзьям, пока на то не было весомой причины. Нет парня — нет причины, верно? Но вот перед ним стоит Гермиона и смотрит на него так… настороженно и, о господи, ему придётся признаться ей и в этом тоже. — Началось! — крикнул Другой Гарри, когда реклама в телевизоре сменилась изображением футбольного матча. — Иду! — раздалось откуда-то из глубины дома. По всей видимости, это и был тот самый загадочный парень. В коридоре послышались шаги, они приближались все ближе и ближе… Как и много раз до этого, комната вновь подернулась рябью, снова раздался хлопок и Другой Гарри, футбольный матч и таинственный незнакомец — все разом исчезло. В резко наступившей тишине Гарри подавил печальный вздох: — Думаю, что я гей, — и подумав, уже радостнее добавил: — Но, по крайней мере, я все-таки не сошёл с ума. Осушив остатки вина, Гарри потянулся к бутылке и вновь наполнил бокал — сначала себе, потом Гермионе. Кажется, им сейчас обоим не помешает. — Ты сейчас же мне все расскажешь, — по тону ее голоса можно было понять, что это был скорее приказ, нежели просьба. — Тогда нам лучше присесть, — предложил Гарри, но направившись к дивану, внезапно замер на месте: кажется, благодаря Другому Гарри у него скоро не останется предметов мебели, на которых бы можно было спокойно сидеть. Гермиона, протиснувшись мимо, удобно устроилась в кресле, и когда ничего страшного не случилось, Гарри почувствовал себя невероятно глупо, ведь он избегал этого кресла всю прошлую неделю. Решившись и аккуратно присев на самый край многострадального дивана, он рассказал Гермионе все. Рассказал, как несколько раз во время путешествия он напивался и проводил время в компании незнакомых ему парней. Как боялся, что если об этом станет известно, люди изменят своё к нему отношение. Он рассказал о своих страхах: о том, что никогда не сможет сделать так, чтобы Гриммо-Плейс стал ему домом. Закончил он свой рассказ появлением в его жизни Другого Гарри. Гермиона записывала его слова, после чего добавляла в заметки что-то от себя лично. — Так ты догадываешься отчего это происходит? — не сумев скрыть надежды в голосе, спросил Гарри. Сейчас, избавившись от тяготивших его секретов, он чувствовал блаженную пустоту внутри. — Не имею ни малейшего понятия, — Гермиона аккуратно сложила исписанный лист бумаги, надёжно упрятав его в карман. — Но я примерно представляю с чего стоит начать поиски. Уверена, я найду, как тебе помочь. И Гарри ей поверил. Поиск информации всегда был ее коньком, и она не подводила его ещё ни разу.

***

После визита Гермионы в его дом, Другой Гарри стал появляться пугающе часто. В воскресенье утром он подрезал розы в саду; потом, с обмотанным вокруг шеи старым гриффиндорским шарфом, подметал ярко-золотистую опавшую листву с заднего крыльца. Он снова появился в гостиной, но к тому времени Гарри настолько к нему привык, что просто присел на диван, попивая чай из своей собственной кружки, пока Другой Гарри не исчез — после этого он занял освободившееся кресло. Другой Гарри чистил зубы, мыл посуду, смотрел футбол и читал журналы: он появлялся и пропадал множество раз за день и Гарри, чем бы не был занят, всегда останавливался и наблюдал, как тот выполняет, казалось бы, самые простые повседневные задачи; когда же Другой Гарри исчезал, он снова возвращался к своим делам. Он так и не выяснил ничего нового о том загадочном парне, пока не наступила среда. Гарри красил стены в прихожей бледным желтым цветом, который, как ему казалось, смотрелся особенно хорошо в сочетании с деревянными панелями из темного дерева, и внезапный громкий взрыв из подвала заставил его так резко и круто развернуться, что несколько бледно-желтых капель сорвались с кисти и запачкали пол. Мгновением позже возник Другой Гарри — вылетев из кухни, он вихрем промчался по прихожей. Гарри кинулся следом, догнав его в тот момент, когда он рывком распахивал дверь подвала, выпуская наружу едкое облако дыма. — Ты в порядке? — размахивая палочкой в попытке разогнать смог, он встал в узком дверном проеме, загораживая Гарри весь обзор. — Просто замечательно, — пришёл откуда-то снизу едкий ответ, сопровождаемый звуком поднимающихся по лестнице шагов. — Все прошло, как я и планировал. Кажется, я полностью спалил себе брови. Плечи Другого Гарри, все время напряженные от волнения, наконец расслабились: — Могу я чем-нибудь помочь? — Помочь чем? — вопрос сопровождался насмешливым фырканьем. — Взорвать что-нибудь ещё? Ты дерьмово разбираешься в зельях. Другой Гарри только улыбнулся, совершенно не задетый таким грубым описанием его познаний в зельеварении. — Зато я хорошо умею убираться. А ещё ты наверняка хочешь в душ, и я бы мог к тебе присоединиться. Проследить, чтобы ты смыл с себя всю дрянь, — он пожал плечами и совершенно невинным голосом добавил: — Или сам тебя помыть. — Ну… — последовала пауза, призванная убедить собеседника в нежелании соглашаться, впрочем, абсолютно притворном. — Пожалуй, я позволю тебе помочь. Я же знаю, как ты любишь быть полезным. Продолжая ухмыляться, Другой Гарри сделал шаг в сторону, и пространство вокруг вздрогнуло и закачалось, но это уже не имело никакого значения: Гарри успел поймать взглядом фигуру поднимающегося по лестнице парня. Внезапно все встало на свои места — стало понятно почему этот голос показался смутно знакомым ещё в самый первый раз. Ведь Гарри где угодно бы смог узнать эту копну снежно-белых волос.

***

— Гермиона, — выпалил Гарри, врываясь в ее офис. Его подруга, склонившись над ворохом раскинутых по столу свитков, резко вскинула голову, слегка приподнявшись в кресле: — Гарри, что случилось? Прежде чем ответить, он опустился на один из стоявших в ее кабинете — страшно неудобных — стульев для гостей, и только тогда заговорил: — Как ты думаешь, Другой Гарри — это я, только в будущем? То есть, то, что я вижу, на самом деле произойдёт? Пожалуйста, скажи нет, — отчаянно молился про себя Гарри, — скажи, что это не так. — Я не знаю, — уклончиво ответила Гермиона, вновь устраиваясь в кресле. — Что-то произошло? Гарри не смел посмотреть ей в глаза, так что просто уставился в потолок. — Я видел парня, с которым он живет. — Ох? — Это Малфой. — Ох. Гарри перевёл взгляд с потолка на неё, обнаружив, что все это время она задумчиво рассматривала его. — Это все, что ты можешь сказать? Просто «ох»? — В этом есть смысл. Я слышала, он недавно получил диплом Мастера Зельеварения, так что это объясняет все те книги и журналы, которые мы видели у тебя дома. — Но, Гермиона, — возразил Гарри, потому что она говорила об этом так, словно тот факт, что Другой Гарри и Малфой жили вместе абсолютно ничего не значил. — Это Малфой. — Да, ты уже говорил. Судя по всему, она все ещё до конца не понимала, поэтому Гарри, как заведённый, повторил снова: — Это Малфой. — Да, Гарри, — Гермиона подавила тяжелый вздох, — я тебя слышала. — Нет, мне кажется ты не совсем правильно расслышала. Потому что если бы ты действительно слышала, как я сказал тебе, что предполагаемо-будущий-я живет в одном доме с чертовым Драко Малфоем, я не думаю, что ты была бы настолько спокойной. Гарри почувствовал, что снова раздражается, ведь все, о чем он сейчас мог думать — это интимность той обстановки, в которой Гарри чистил зубы, пока Малфой принимал душ. О, боже, они же наверняка трахались. Только от одной этой мысли ему сделалось дурно. Снова раздался тяжелый вздох Гермионы. — Дыши, Гарри. Я принесу тебе попить. К тому времени, как она вернулась с обещанной чашкой чая — две ложки сахара, как Гарри любил, — он уже заметно успокоился. Сделав глоток, он позволил приятному теплу разлиться по всему телу и расслабившись, стал прислушиваться к тихому скрипу пера по бумаге. Немного позже Гермиона отложила перо в сторону и, словно ученица, сложив перед собой руки, оглядела Гарри внимательно и спокойно: — Чувствуешь себя лучше? — Лучше? Я бы так не сказал, — признался Гарри, удерживая чашку на одном колене. — Но, да, гораздо спокойнее. — Хорошо, — улыбнулась Гермиона и, потянувшись через стол, накрыла его руку своей. — Не переживай. Мы во всем разберёмся.

***

Неделю спустя Гарри вернулся с прогулки и уже вешал куртку в шкафчик в прихожей, когда увидел их: они зашли через переднюю дверь, толкаясь шутливо, спеша поскорее укрыться от дождя — дождя, на который, уверен был Гарри, ещё пару секунд назад не было и намёка. Малфой стряхивал с шерстяного свитера капли воды, пока Другой Гарри тряс головой и усиленно тёр стёкла очков. — Что ж, — с усмешкой констатировал Малфой, — зато мы неплохо освежились. — Освежились? — переспросил Другой Гарри. — Там холодно, как в морозильной камере. Игривая улыбка осветила лицо Малфоя: — Замёрз, Поттер? Давай-ка я тебя согрею. Он ловко просунул обе руки Другому Гарри под рубашку, и тот вскрикнул от неожиданности, попытавшись уйти от прикосновения, но не тут-то было: Малфой опустил руки ниже, на задние карманы джинсов и притянув за бёдра ближе, поймал его губы своими. Очевидно, что это был не первый их поцелуй: он не был осторожным, или мягким, или застенчивым, — таким, каким, по мнению Гарри, должен был быть первый поцелуй. Он был напористым, жёстким, отчаянным — точно таким же, каким всегда было между ними и все остальное, — и Гарри пришлось облизнуть вмиг пересохшие губы в тот момент, когда его двойник, схватив за запястья Малфоя, впечатал его в стену. С губ Малфоя сорвался стон и он, закинув ногу Другому Гарри на бедро, толкнулся вперёд. В этот миг Гарри мог думать лишь о том, как великолепно светло-голубая краска на стенах — такая же голубая, как зимнее небо — сочетается с цветом кожи Малфоя; ведь если бы он подумал о чем-либо другом, то слетел бы с катушек прямо здесь, в этой прихожей. Все явно говорило о том, что в их планы не входило останавливаться, поэтому Гарри слегка удивился, когда Малфой, отстранившись, неловко уклонился от попытки Другого Гарри снова вовлечь его в поцелуй. — Мне кажется, — сказал он тихо, пытаясь выровнять дыхание, — тебе пора показать мне спальню. — Черт возьми, да, — и схватив Малфоя за руку, Другой Гарри едва ли не бегом потащил его по лестнице наверх. Гарри не стал смотреть, как они уходят и не пошёл за ними следом. Просто стоял в прихожей, пока все перед глазами снова не подернулось рябью и стены приобрели свой привычный желтый цвет. Тогда, натянув обратно куртку, он снова вышел на прогулку в погожий солнечный день. На обратном пути он остановился у хозяйственного магазина и придя домой, принялся перекрашивать стены в прихожей в светло-голубой.

***

— Гарри! Когда время перевалило за полдень, Гарри был на кухне, по уже устоявшейся традиции заваривая чай. Заслышав знакомый голос, сопровождаемый звуком приближающихся шагов, он, улыбнувшись, потянулся за второй кружкой. — Гарри! — снова позвала Гермиона, вихрем влетая на кухню. — Я поняла! — И она радостно помахала зажатым в руке конвертом. — Что поняла? — Гарри разлил горячую воду по кружкам. — Твой дом. Все то, что ты видишь. Это твой дом! Гарри опустил чайный пакетик в горячую воду и, придвинув кружку поближе к Гермионе, приступил к приготовлению горячего напитка для себя. — Боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты. Гермиона глубоко вдохнула вздымающийся в воздух пар вместе с терпким ароматом Эрл Грея — это, похоже, помогло ей немного прийти в себя. — Да, точно, извини. Как ты помнишь, я пыталась кое-что для тебя разузнать. Я хотела найти случаи, похожие на то, что ты мне описал и мне удалось разыскать три идентичных дела, в которых события происходили практически один в один. — Ох, — Гарри почувствовал, как настроение стремительно улучшается. Чуть ранее он стал свидетелем весьма неприятной сцены: Другой Гарри и Малфой устроили настоящий скандал, выкрикивая резкие, обидные слова — особенно обидные для тех, кто привык целоваться в прихожей, смотреть футбольные матчи, свернувшись вдвоём на диване и приносить друг для друга чай. В приступе гнева Малфой схватил ту уродливую голубую вазу и кинул ее в Другого Гарри — ваза, пролетев пару метров, ударилась об стену и разлетелась на мелкие кусочки прямо у того над головой. Другой Гарри не растерялся и, взмахнув палочкой и крикнув быстрое — Репаро! — тут же отправил ее в полёт в сторону Малфоя. Так что сегодня Гарри был слегка на нервах. — Так ты знаешь, как все это остановить? — Ну… — протянула Гермиона, — Не совсем. Тебе не понравится, что я скажу. — История всей моей жизни, — пробурчал Гарри себе под нос. — Просто рассказывай. — В общем, все случаи, в которых появлялись эти… видения, очень похожи на твой. В каждом из них фигурировал дом, на протяжении многих поколений принадлежавший могущественной чистокровной семье, прежде чем он перешел в руки кому-то чужому. — Я не чужой, — Гарри нахмурился. — Сириус был моим крёстным. — Да, но вы с ним не связаны кровью, — возразила Гермиона. — Дом не признаёт тебя частью семьи Блэк, поэтому и не считает тебя достойным владеть им. — То есть, — Гарри с каждой секундой мрачнел все больше, — дом пытается заставить меня уйти? Гермиона ответила не сразу, вынуждая Гарри напрячься ещё сильнее. — Дом пытается заставить тебя привести сюда Малфоя. — Что? — едва не выпустив кружку из рук, Гарри поспешил поставить ее на стойку, от греха подальше. Серьезно, из всех возможных вариантов этот — в котором его дом пытается играть роль сводника — даже не входил в список. — Дом хочет, чтобы кто-то из семьи Блэк снова жил здесь, поэтому он старается свести меня с Малфоем? Но почему именно он? Ведь есть еще Андромеда и Тедди, почему не они? Гермиона постаралась скрыть улыбку: — Я думаю, что одна из них слишком стара для тебя, а другой слишком молод. Гарри состроил гримасу: — Ты поняла, о чем я. Я и так планировал оставить этот дом Тедди, неужели этого мало? — внезапно слова Гермионы всплыли в памяти: — Секундочку. Когда ты сказала, что возможно существует способ это остановить, ты же не имела в виду… — Боюсь, что именно это я и имела в виду. Видения прекратятся, если Малфой станет жить здесь вместе с тобой. — Замечательно, — простонал Гарри. Гермиона утешительно сжала его руку тёплыми пальцами: — Я понимаю, это не то, на что ты надеялся, но, по крайней мере, теперь мы знаем, что происходит. Я связалась с несколькими семьями, и две из них прислали мне ответ. Я принесла тебе письма, чтобы ты мог сам прочесть. События эти происходили несколько поколений назад, так что там не так много подробностей, но я подумала, ты захочешь посмотреть. — Спасибо, — кивнул Гарри. Они вышли из кухни и через прихожую направились прямиком в гостиную. — Какой прекрасный цвет ты выбрал для стен, — внезапно похвалила Гермиона. Гарри припомнил, как его двойник прижимал Малфоя к этой самой стене, как раскраснелось его лицо и какими яркими казались волосы на фоне светло-голубого: — Да, и вправду прекрасный.

***

После того, как Гермиона выяснила причину такого странного поведения, дом с завидной регулярностью принялся показывать Гарри сцены, в которых его возможный-двойник-из-будущего общался с Малфоем: все самые возможные вариации их такого странного семейного счастья. Однажды вечером Гарри застали врасплох чьи-то громкие шаги: он поднял голову и обнаружил на лестнице злого, завернутого в одно лишь полотенце Малфоя — блестящие капли воды скатывались по груди, волосы потемнели от влаги, а босые ноги оставляли на ступенях мокрые следы. — Поттер! — заорал он не своим голосом. — Что ты сделал с моими мантиями? С теми, что из чёрной шерсти с маленькими блестящими пуговицами спереди и на манжетах. Я помню, как ты сказал, что постираешь их для меня, но сейчас их почему-то нет в моем шкафу, а собеседование начнётся через тридцать минут, и по всему выходит, что я опоздаю! — Малфой перевёл дыхание и снова крикнул: — Поттер! Другой Гарри вышел из кухни со словами: «Успокойся, Драко…» …и Гарри поморщился, потому что даже со своего места он мог сказать, что, судя по лицу Малфоя, это было совершенно не то, что тот хотел услышать. — Успокоиться? — переспросил он медленно, словно не веря, что ему могли предложить такую глупость. Обвитое вокруг бёдер полотенце спустилось ещё ниже, и Малфой вцепился в него, придерживая одной рукой. — Успокоиться? Через тридцать минут начнётся, вероятно, самое важное собеседование в моей карьере. Зелья Хипворта — главный поставщик зелий в Британии с самого, черт его возьми, 1781 года! Если я получу эту должность, то сделаю себе имя, но уверяю тебя — я ее не получу, если не найду свои мантии, которые — я знаю — ты… ммпф! Другой Гарри заставил его замолчать весьма эффективным способом: обхватив его голову обеими руками, впился в губы и целовал так несколько минут, прежде чем оторваться и сделать шаг в сторону — Малфой остался стоять, слегка ошеломлённый, но наконец-то блаженно-спокойный. — Драко, — позвал его Гарри тихим, уверенным голосом, — я принесу тебе твои мантии, а ты пока поднимешься наверх и приведёшь в порядок волосы. А ещё перестанешь беспокоиться о пустяках, потому что ты невероятный и потрясающий, и эта должность будет твоей, даже если ты явишься на собеседование с мешком на голове. Все будет хорошо. Иди, — взяв Малфоя за плечо, он развернул его назад, подтолкнул к лестнице и шлёпнул легонько по заду. — Я тебя догоню. Малфой похлопал глазами, возвращая самообладание и, уже взбираясь по лестнице, пробормотал себе под нос: — Я потрясающий, не правда ли? Другой Гарри покачал головой, с нежностью во взгляде наблюдая за Малфоем и дождавшись, когда он скроется из виду, направился в прачечную дальше по коридору. Когда они исчезли, Гарри какое-то время стоял неподвижно. Пусть он уже много раз наблюдал самые разные сцены их жизни, видеть как спокойно и комфортно им было рядом друг с другом… это выбивало из колеи. Они казались счастливыми. Каждый брошенный друг на друга взгляд ясно говорил о том, что они были… влюблены? Что ж. Гарри не был намерен рассуждать об этом, не заправившись предварительно чашечкой бодрящего чая. Он заглянул на кухню и одурманивающий запах свежеиспеченного хлеба мгновенно ударил в ноздри. Другой Гарри стоял за стойкой, нарезая на куски буханку хлеба причудливой формы и — о, боги — запах от нее исходил восхитительный. В ту же секунду Гарри твёрдо решил научиться выпекать хлеб. Намазав толстый ломоть слоем Нутеллы, Другой Гарри вгрызся в него зубами, прикрыв глаза и издав стон наслаждения. Гарри почувствовал, как рот наполняется слюной. В этот момент на кухню прошествовал Малфой, одобрительно втянул носом воздух и уставился на кусок хлеба у Другого Гарри в руке: — Твои навыки заметно прогрессируют. Этот получился почти что круглым. Другой Гарри только закатил глаза: — Неважно какой он формы, я собираюсь его есть, а не выставлять на конкурс красоты, — он протянул намазанный Нутеллой кусочек Малфою: — Вот, попробуй. Малфой склонился ниже, надкусил предложенное ему лакомство и довольно промычал, пережевывая: — Ммм… — Ты испачкался… — Другой Гарри показал пальцем на своё лицо: — Вот здесь. Малфой прошёлся языком по указанному месту, но едва заметное пятнышко шоколада осталось на верхней губе. — Все? — Нет, давай помогу. Другой Гарри впился Малфою в губы, слизывая шоколад, но Малфой не остался в долгу: обхватив рукой за талию и притягивая ближе, он углубил поцелуй. Покинутый ломтик хлеба выскользнул у Гарри из пальцев и приземлился шоколадной стороной прямо на кафельный пол, но едва ли кто-то обратил на это внимание — Малфой был занят, толкая Другого Гарри к стене, пока тот свободной рукой щупал Малфоя за задницу. Когда их бедра столкнулись, по всей кухне разнесся протяжный стон. Внезапно все исчезло, вновь оставляя Гарри в кухне одного: с пересохшими губами и затвердевшим членом. — Ну что ж, — произнёс он вслух, но больше на ум ничего не приходило. Поэтому он только повторил снова, словно подводя черту: — Что ж.

***

Малфой и Другой Гарри исчезли с дивана. Они сидели так, прижавшись друг к другу под вязаным пледом, вот уже несколько минут, — Малфой делился со своей личной версией Гарри всеми до оцепенения скучными подробностями прошедшего за исследованием зелий дня. Другой Гарри, кажется, вовсе не прислушивался: взгляд был прикован ко рту Малфоя, как его губы принимали разные формы, а буквы складывались в слова. Значит, скоро они вновь примутся за поцелуи. По-видимому, именно таким способом Другой Гарри любил затыкать Малфою рот. С тех пор, как Гермиона поведала ему правду о том, что эти видения связаны со странной прихотью его дурацкого дома, прошло две недели; Гарри был готов рвать на голове волосы, бить посуду и просто кричать. Стоило ему повернуться, и Другой Гарри с Малфоем, вместе с уютными сценками их счастливой жизни, были тут как тут, и примирить в голове эту версию Малфоя с той, что он помнил ещё из Хогвартса — жестокой, надменной и насмехающейся, — становилось все труднее. Временами возникало искушение отыскать настоящего Малфоя и вместе с ним пройти весь путь к их общему великолепному и счастливому будущему, но потом он вспоминал: вот Малфой заносит ногу над его носом, вот он наигранно падает в обморок перед воображаемым дементором, вот его губы шепчут и кривятся — грязнокровка — и Гарри просто не мог заставить себя это сделать. Просто не знал, что с ним станет, если выйдя искать эту мягкую, любящую, с каждым днём все более и более знакомую версию Малфоя он найдёт ту, что так хорошо знал со школы. — Хоть что-нибудь из этого настоящее? — воскликнул он в раздражении. — Как мне понять, что все это взаправду? Если есть какой-то способ узнать… — Поттер! — раздался голос из прихожей. — Я ухожу! — Я не понимаю, зачем ты каждый раз мне об этом сообщаешь, — Другой Гарри находился где-то в задней части дома, откуда донёсся ответ. — Сегодня вторник, полдень. Я знаком с твоим расписанием, ты же знаешь, — и он, подражая Малфою, добавил в свой голос аристократических ноток: — Во вторник выходит новый выпуск Еженедельника Зелий. Другой Гарри звонко рассмеялся, возвращая голосу привычное звучание: — Серьезно, ты же не думаешь, что они все распродадут. Не так-то много людей рвутся покупать журналы о зельеварении. Малфой насмешливо фыркнул: — Вот за это я больше не принесу тебе ни одного журнала про квиддич. — О, это определенно послужит мне уроком, — снова послышался смех, — ведь тогда придётся заказывать новые номера по почте. О, какой кошмар! Голоса стихли. — Во вторник, в полдень, — вслух повторил Гарри. Сегодня был вторник, а на часах только половина одиннадцатого. Если он поспешит… Гарри мигом бросился к себе в кабинет. Он ещё успевал отправить сову Рону и отменить их встречу за ланчем, а затем добраться до Косого переулка. Если он заглянет во Флориш и Блоттс и Малфой будет там… Что ж. Всему своё время, верно?

***

Гарри не верил, что такое на самом деле возможно, но когда стрелки часов показали пять минут после полудня, Малфой вошёл в двери магазина Флориш и Блоттс. Он задержался у большого стенда возле окна, набитого экземплярами последней версии автобиографии Гарри, выпущенной без какого-либо согласия с его стороны. Малфой подхватил ближайшую к нему книгу, небрежно пролистал, закатил глаза и скривился так сильно, что Гарри побоялся, как бы его лицо не осталось в таком состоянии навечно, и вернув книгу обратно на полку, двинулся к отделу с журналами. Гарри следовал за ним и сожалел про себя, что не догадался прихватить с собой мантию-невидимку, — пришлось осторожничать, прятаться за полками, выглядывая время от времени из-под нескончаемых рядов книг. Малфой выглядел хорошо. Немного моложе, чем он привык видеть его в своих видениях, и волосы были слегка длиннее — листая страницы журнала, он продолжал смахивать упавшие на глаза пряди. Гарри хотелось повторить движение за ним: провести пальцами по мягким волосам, так как делал пару раз его двойник, пока они, свернувшись вместе, лежали на диване. Кажется, Другому Малфою это по-особенному нравилось и он, словно домашний кот, едва не мурчал от удовольствия. Гарри знал, что этому Малфою тоже придётся по душе такая незатейливая ласка. Хотя бы потому, что сегодня был вторник, полдень, и вот он был здесь, в этом магазине, точно так, как и показывал ему в видениях дом. Тем временем Малфой выбрал несколько журналов и двинулся ещё дальше, вглубь стеллажей, где провёл несколько минут, разглядывая полки с научной литературой. Пару раз он поворачивался в его сторону и Гарри, не желая быть замеченным, в спешке прятался за своё укрытие. Оказавшись прижат тяжёлой тележкой, доверху набитой дешевыми романами, которые — как уверяла миссис Уизли — она не читала, и которые были готовы вот-вот рухнуть ему под ноги, Гарри, несмотря ни на что, продолжал следовать за Малфоем. Тот прошёлся вперед, остановился напротив отдела подержанных книг и так долго рассматривал огромные пыльные тома в кожаных переплетах, что Гарри почувствовал, как от неудобной позы начало ныть левое колено. — Так уж вышло, - как ни в чем не бывало начал Малфой, — что я не слепой и не глухой, а ты со времён Хогвартса нисколько не улучшил свои навыки в преследовании людей. Пойманный врасплох, Гарри поспешил покинуть своё укрытие. — Мм. Привет. Брови Малфоя поползли вверх: — И это все? — Мм, — повторил Гарри. — Серьезно? Ты просто хотел поздороваться? Такая причина звучала вполне себе разумно — как бы то ни было, гораздо разумнее, чем настоящая, — поэтому Гарри кивнул. — Ну, — протянул Малфой, — теперь, когда ты поздоровался, может отстанешь от меня и свалишь по своим делам? Он совсем не казался раздражённым. Удивительно, но в его голосе звучало то самое слегка насмешливое удивление, которое Гарри так часто слышал в своём доме от того, другого Малфоя; тот самый тон и интонация, которые Гарри успел так сильно полюбить. Тот тон, что был наигранно-возмущённым и в то же время невыносимо нежным, словно говорившим «ты идиот» и «я все равно тебя люблю» одновременно. Пульс забился чаще от мысли, что Малфой в его доме и тот Малфой, что стоял сейчас прямо перед ним, могут в конце концов оказаться одним и тем же человеком. — А если нет? — выпалил он, не дав себе даже времени подумать. Малфой, который уже развернулся к нему спиной, застыл на месте и, снова повернувшись и лишь слегка, едва заметно, склонив голову вбок, взглянул на Гарри: — А если нет что? — Ой, да ладно тебе, — отмахнулся Гарри. — Что если я не просто хотел поздороваться? Может я хотел поболтать с тобой. Мм… Слышал, ты получил диплом Мастера Зельеварения. Это впечатляет. Чем ещё занимаешься? Малфой поглядел на него настороженно, недоверчиво, но ответил: — Последние два года только этим. В декабре у меня стажировка в Святого Мунго, а до тех пор я просто убиваю время. Гарри улыбнулся, подождал немного, но Малфой молчал, и пришлось слегка его подтолкнуть: — Мне кажется, что сейчас твоя очередь спросить у меня, чем я занимаюсь. Брови Малфоя снова взлетели вверх: — Моя очередь? — Ну да, так строятся все нормальные разговоры. Малфой фыркнул, и как же до боли знакомо прозвучал для Гарри этот звук. — Я не думаю, что мы с тобой когда-либо нормально разговаривали. — Мне кажется, у нас неплохо получается. Смотри, мы ещё даже не наслали друг на друга проклятий. — Ах, ну да, — Малфой закатил глаза, — не наслать друг на друга проклятий есть самая важная составляющая нормальных разговоров. Гарри растянул губы так широко, что улыбка наверняка стала больше походить на ухмылку. — Так вот значит, что мы до этого делали неправильно, — в животе внезапно заурчало, и прижав к нему руку, Гарри виновато взглянул на Малфоя: — Извини, я еще не обедал. Хочешь попрактиковаться в умении нормально разговаривать, только где-нибудь за ланчем? — Я… — Малфой сомневался и Гарри мог представить, как сейчас в его голове борются все за и против. Когда он наконец ответил, то, кажется, сам был удивлён принятым решением: — Ладно. Гарри подождал, пока он расплатится за небольшую стопку выбранных журналов, а потом они прошлись два квартала до предложенного Малфоем кафе. Они сидели вдвоём за слишком маленьким столиком и все было так же неловко, как и должно было бы быть на первом свидании. Гарри подвигнул Малфоя рассказать о дипломе и грядущей стажировке, а сам поведал о своих планах по ремонту дома на Гриммо-Плейс. Пока они говорили, он все больше и больше узнавал в сидящем напротив него человеке того, другого, Малфоя, и Гарри окончательно успокоился, позволяя этому чувству вести его и дальше сквозь разговор. Было заметно, как постепенно расслабляется и Малфой. Он развернулся к Гарри всем телом, улыбался все чаще, а его взгляд задерживался на Гарри немного дольше положенного. Когда они оба одновременно потянулись за сахаром, их пальцы соприкоснулись, а когда Гарри носком ботинка задел под столом ногу Малфоя, тот не принял попытки отстраниться. Сначала Гарри боялся, что все эти мелочи — лишь плод его разыгравшегося воображения, но позже осознал, что да, Малфой легко, но осознанно, флиртует с ним. Так что он тоже позволил себе широко улыбаться в ответ, а взгляду задерживаться дольше, чем было необходимо. После ланча, когда они стояли под навесом кафе, Малфой послал ему ещё одну легкую улыбку. — Что ж, Поттер, все было не так плохо. Думаю, можно будет когда-нибудь повторить. — Как насчёт субботы? - спросил Гарри. Суббота будет через пять дней — он надеялся, это достаточный срок, чтобы не выглядеть совсем уж нетерпеливым. Малфой пожал плечами: — Я обедаю с матерью, но после этого свободен. Значит, ужин? Около семи? — Это свидание, — не сдержал ухмылки Гарри. Малфой растерялся, было видно как меняется его выражение лица — удивление, недоверие, неуверенность. Он переспросил с нарочитой небрежностью: — Это свидание? — Ох. Мм… просто так говорят, — у Гарри сердце заныло от того, как посерело у Малфоя лицо. Он поспешил добавить: — Но может стать свиданием. Если ты хочешь, — он неловко потёр шею тыльной стороной ладони. — Мне бы хотелось. Внезапно возникла мысль, что на этот раз он зашёл слишком далеко, но Малфой лишь снова ему улыбнулся: — Думаю, мне бы тоже хотелось. — Отлично! Я напишу тебе, и мы обо всем договоримся, ладно? — Ладно, — согласился Малфой. — Тогда увидимся в субботу, — его пальцы слегка коснулись руки Гарри и больше ничего не сказав, он дезаппарировал. Пожалуй, Гарри не чувствовал себя счастливее с тех самых пор, как началась вся эта нелепая ситуация. Он аппарировал обратно на Гриммо-Плейс. Стрелки часов показывали половину третьего, Гарри только что пообедал и даже чая ему не хотелось, и тем не менее, словно по привычке, он первым делом направился в гостиную. — Ну, я только что обедал с Малфоем, — объявил он вслух. Разговаривать с домом — что может быть глупее? Однако Гермиона сказала, что это может помочь. — Он согласился встретиться ещё раз. У нас свидание в субботу. Воздух вокруг завибрировал, и комната изменилась — дом не поскупился показать ему все возможные вариации счастливого будущего. Другой Гарри и Другой Малфой целуются на диване. Вместе читают Пророк и над чем-то смеются. Спорят о том, где развесить гирлянды и чем украсить рождественскую ель. Другой Гарри сидит на диване, голова Малфоя покоится у него на коленях и пальцы с нежностью перебирают шелковистые белые пряди. Дом показал ещё одну рождественскую сцену: Другой Гарри в комнате, на нем парадная мантия — та, которая ещё отсутствует в гардеробе у Гарри настоящего — и что-то зажато в одной руке. Гарри подошёл ближе и успел разглядеть, как Другой Гарри, открыв маленькую коробочку из чёрного бархата, опустил взгляд на платиновое кольцо внутри. Послышались шаги, и Другой Гарри поспешил спрятать коробку в карман. Когда открылась дверь, на его лице расцвела такая нежная улыбка, что у Гарри, наблюдавшего за ним, защемило сердце. Гарри был сыт по горло предназначениями, пророчествами и судьбой — слишком часто в своей жизни ему приходилось иметь с ними дело, — но сейчас он понял, что искренне надеется, что все увиденное им обязательно сбудется. Он отчаянно хотел быть счастливым. Комната задрожала, и все вновь исчезло с хлопком. — Значит я все делаю правильно, — произнёс Гарри вслух. Ему показалось, что дом стал выглядеть немного ярче.

***

После этого дом начал показывать ему ещё больше Драко. Гарри наблюдал, как он варит зелья, жалуется на раздражающих его коллег, проводит свободное время в гостиной на диване, слушая квиддичные матчи по радио, и как заваривает чай. Дом показывал, как они ссорятся. Как целуются. Как по утрам обмениваются быстрыми поцелуями-приветствиями. И ещё дюжину повседневных невинных касаний, которые всегда оборачивались нечто большим. Теперь Гарри мог думать о Малфое лишь как о Драко и никак иначе. Да и как можно звать кого-то по фамилии, когда ты наблюдал за тем, как будущая версия тебя трахала этого самого кого-то в самых разных позах. Они трахались буквально везде. Любимым местом был диван в гостиной, душ, а ещё — по какой-то неведомой для Гарри причине — обеденный стол. Но больше всего ему нравилось, когда они были в его — нет, в их — кровати. Так было уютнее. Их объятия казались крепче, голоса нежнее, и Драко смотрел на Другого Гарри так, словно он был самой драгоценной вещью во вселенной. Никто и никогда не смотрел на Гарри так, и он надеялся, что ему больше не придётся слишком долго дожидаться этого взгляда. Сцены сменяли друг друга, и только одна вещь оставалась неизменной: перед тем, как кончить, Другой Драко всегда издавал такой тихий звук — полувздох, полувсхлип, — и Гарри не мог не задаваться вопросом, делает ли настоящий Драко так же. В нетерпении он отсчитывал оставшиеся дни.

***

Их первое официальное свидание прошло хорошо, если не считать того, что на обратном пути зарядил дождь и пришлось бегом преодолевать последний оставшийся до Гриммо-Плейс квартал. Гарри вставил ключ — все тело так сотрясала дрожь, что металл лязгал по металлу, прежде чем ему удалось попасть в замок, — и как только дверь распахнулась, Драко отпихнул его в сторону, пытаясь в спешке укрыться внутри. Гарри рассмеялся, толкнул его локтем в ответ и захлопнул за ними дверь. Пока Драко стряхивал со свитера блестящие капли дождя, он убрал налипшие на лицо мокрые пряди волос и стянул очки, чтобы протереть стекла. Он ощущал легкое чувство дежавю, но отыскать причину этому не мог, по крайней мере до тех пор, пока Драко не сказал голосом настолько сухим, насколько была мокрой его одежда: — Что ж, зато мы неплохо освежились. Гарри, в попытке водрузить очки обратно на нос, замер на полпути. — Освежились? — переспросил он, отчаянно отыскивая в памяти эту же самую сцену, свидетелем которой он невольно стал. Собравшись с мыслями и вернув, наконец, очки на их законное место, он осторожно продолжил: — Там холодно, как в морозильной камере. Драко развернулся к нему и игривая улыбка осветила все его лицо: — Замёрз, Поттер? Давай-ка я тебя согрею. Но Гарри хорошо знал, что за этим последует, поэтому поймал его руки прежде, чем те успели протиснуться ему под футболку. — Эй, эй… — начал он, но больше не успел вымолвить ни слова, потому что горячие губы Драко вмиг накрыли его собственные. Вот оно как. Выходит, это всё-таки был их первый поцелуй. Едва ли Гарри представлял первый поцелуй именно таким, но мысленно пожав плечами, он решил, что вовсе не против такого расклада. Драко застонал, когда Гарри прижал его всем своим телом к стене, но губы его, не отрываясь, продолжали прижиматься к губам Гарри. Высвободив руку, Малфой обхватил его за талию, притягивая ближе. Гарри почувствовал, как одну ногу он закинул ему на бедро, ощутил твердость чужого члена, когда Драко толкнулся бёдрами вперёд, — сердце билось о грудную клетку как сумасшедшее, потому что дальнейшее развитие событий не было для Гарри тайной. Словно прочитав его мысли, Драко оторвался от него и Гарри, несмотря ни на что, попытался вновь завладеть его губами. — Мне кажется, — сказал Драко, обдавая кожу дыханием, — тебе пора показать мне спальню. — Черт возьми, да, — и обхватив крепче Малфоя за талию, Гарри потащил его к лестнице. Они поднимались, спотыкаясь о ступени, натыкаясь друг на друга, мечтая как можно скорее оказаться наверху. Гарри повёл его по коридору в сторону спальни и был настолько нетерпелив в своём желании побыстрее стянуть с Драко всю одежду и повалить на кровать, что пропустил мимо ушей тихое, ритмичное поскрипывание пружин, а открыв дверь, осознал — слишком поздно. — О, черт, — он попытался дать задний ход, но Драко отказывался двигаться, словно прирос к месту. Его пальцы сжали Гарри запястье. Другой Гарри и Другой Малфой уже были в постели, настолько же нагие и увлечённые друг другом, насколько Гарри планировал оказаться с настоящим Драко. Другой Драко, опираясь на колени и локти, прогнулся в спине, выставив задницу вверх, предлагая себя Другому Гарри, который, пристроившись позади, входил в него медленными, ровными толчками. Гарри был не способен отвести взгляд от того, как туго слегка покрасневший и влажный от смазки вход обхватывал член, как подавались назад бёдра Драко при каждом новом толчке. Другой Драко выгнул спину и прижался к Другому Гарри почти вплотную: — О, да, да, прямо здесь, — всхлипнул он, задыхаясь. — Вот так… здесь, прямо здесь… Другой Гарри застонал и пальцы его ещё сильнее сжались на худых бёдрах. — Черт возьми, Драко. Ты такой… Боже, это просто… — Я знаю, я знаю… Не останавливайся… — Драко обхватил рукой член, провёл раз, два, три раза, его бёдра задрожали и он кончил, всхлипнув от нахлынувшего оргазма. Толчки становились все быстрее и беспорядочнее, и Другой Гарри вскоре нагнал его, тяжело навалившись на Драко сверху. Они упали на кровать вместе, прижались друг к другу и обменялись медленным, удовлетворённым поцелуем. Даже теперь, словно не в силах оторваться, они касались друг друга везде, куда только могли дотянуться их руки. А потом комната подернулась рябью, раздался уже знакомый слуху хлопок, и все исчезло. Драко повернулся к Гарри, его пальцы сжимали достаточно сильно, чтобы оставить следы: — Какого черта это было? — Мм… трудно объяснить… — Я предлагаю тебе попытаться, — Малфой говорил голосом абсолютно ровным, лишенным всяких эмоций. Гарри слышал этот тон довольно часто, чтобы понимать: Драко был очень-очень зол. — Мм… Мой дом хочет, чтобы мы с тобой трахались, — и настолько безумно прозвучали эти слова, что Гарри поторопился пояснить: — Ему не нравится, что члены семьи Блэк здесь больше не живут, поэтому он пытается сделать так, чтобы мы с тобой были вместе, и чтобы ты жил здесь, потому что ты — Блэк. То есть, я хочу сказать, технически ты — Малфой, но твоя мать из семьи Блэк, так что, думаю, это тоже считается. Наверное, мне следовало предупредить тебя, но я боялся, что ты не захочешь иметь с этим дело, поскольку, ну… все это чертовски странно. Или ты подумаешь, что я сумасшедший, — Гарри сделал паузу, чтобы заглянуть Драко в глаза: — Я не сумасшедший. Драко отпустил его руку и сделал шаг назад. Затем ещё один. И ещё один. Гарри смотрел, как он идёт вниз по коридору, слушал как он спускается по лестнице и пересекает гостиную, затем входная дверь отворилась и с грохотом захлопнулась вновь. — Ну, — произнёс Гарри вслух, — ты только что все испортил. Спасибо тебе большое. Скинув с себя мокрую одежду, Гарри забросил все куда-то в направлении корзины для белья. Не было сил злиться на Драко за побег. Мог он винить его за это? Определенно нет. Дом-сводник, показывающий порнографические сцены из будущего? Почему все самые странные вещи в этой жизни всегда случаются именно с ним? Гарри натянул чистую пару трусов, забрался на кровать и накрылся одеялом с головой, лениво прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по стеклу. И даже не обратил внимания на звук приближающихся шагов, пока он не достиг комнаты. Кто-то, помедлив у двери, вошёл внутрь. Гарри вздохнул, но даже не повернулся. — Серьезно, — обратился он к дому, — разве ты и так уже не достаточно сделал? — Поттер, я ещё даже не начинал. Гарри подскочил на кровати и уставился на Драко — своего Драко — в мокрой одежде, с каплями дождя, стекающими с волос. — Ты вернулся. — Я никуда и не уходил. Стянув через голову свитер и отбросив куда-то сторону, Драко принялся возиться с пряжкой ремня. — Я собирался, но твой свихнувшийся дом вырвал дверную ручку у меня из рук и закрыл дверь прямо перед моим носом. А потом показал мне то, что я могу потерять, если сейчас уйду, — брюки сползли на пол, и Драко переступил через них. За ними последовала рубашка, которая полетела с плеч и точно так же осталась лежать на полу. Закончив с раздеванием, он прошествовал к кровати: — Двигайся. Тут чертовски холодно. Гарри перекатился к краю, и Драко забрался на освободившееся рядом с ним место. — Что он тебе показал? Губы Драко изогнулись в хитрющей улыбке: — Скоро сам узнаёшь, — он подполз ближе и приобнял Гарри одной рукой. — У тебя действительно очень странный дом. — У меня очень странная жизнь. Гарри все ещё чувствовал себя слегка потерянным. Трудно было поверить, что Драко сейчас здесь, с ним: лежит в его кровати, обнимает, а ещё — о, боги — из одежды на нем практически ничего нет. — Так, — поинтересовался Драко и придвинулся настолько близко, что его дыхание пощекотало Гарри кожу, — все эти сцены, что показывает твой дом… Это случится в будущем? — Что-то вроде того, — Гарри прочертил подушечками пальцев извилистую линию у Драко под рёбрами — просто потому, что мог. — Но мы можем их изменить. Когда мы были там… внизу, я знал, что ты собираешься просунуть руки мне под рубашку. Я уже видел это раньше, но в этот раз я тебя остановил. Так что я думаю, что все это случится, но в тот момент, когда это произойдёт, мы, если захотим, сможем что-то изменить. — Мм… — ответил Драко, и в этом коротком звуке было такое чувство глубокого удовлетворения, что в Гарри вновь взыграло любопытство. — Рад это слышать. Гарри наклонился вперёд, чтобы получше разглядеть его лицо: — Так что же всё-таки ты увидел там, в прихожей? — Увидел нас. Вместе, — Драко уткнулся носом ему в шею. — Я выглядел таким счастливым рядом с тобой. Никогда в жизни я не был так счастлив, и если есть хотя бы крошечный шанс, что все это сбудется… что ж. Я хочу попытаться. У Гарри больше не осталось никакого терпения. Он поцеловал Драко, и губы послушно разомкнулись под его напором, а язык осторожно коснулся его языка. Это был не тот отчаянный, страстный поцелуй, который они начали там, внизу, а нечто совершенно иное — словно обещание или начало чего-то нового. Медленно, не прекращая целовать, Гарри перекатился набок и накрыл Драко своим телом — кожа к коже. Одна рука вплелась в мокрые локоны волос, в то время как руки Драко опустились вниз, сжимая его задницу. Гарри слегка сдвинул в сторону бёдра и ощутил зажатый меж их телами твёрдый, горячий член; Драко с тихим стоном толкнулся вверх. Приложив все усилия, Гарри оторвался от чужих губ: — Мы и вправду собираемся…? — Да, — ответил Драко и слегка прикусил зубами кожу у Гарри на подбородке. — Мерлин, да, мы собираемся. — Как ты хочешь… — закончить мысль не удалось, потому что Драко прошёлся языком по линии челюсти и Гарри понял, что пока продолжается эта сладкая пытка, у него навряд ли получится выдавить из себя что-то, хотя бы отдалённо напоминающее человеческую речь. Слава богам, Драко, напоследок чмокнув его в подбородок, отстранился. — Ты собирался взять меня сзади, разве не это мы видели? — Мы же не знаем, когда именно это было. И даже если и сейчас, мы можем поменять все, что захочешь, — теперь была очередь Гарри целовать Драко в шею. — За это время дом успел показать мне очень много всего. Иногда ты брал меня сзади, хотя, я думаю, такое случалось по каким-то особым случаям. Или когда у тебя выдавался паршивый день на работе. — Очень похоже на меня, — фыркнул Драко и снова прижался губами. В итоге они повторили то, что видели ранее: Драко перевернулся на живот и Гарри, оперевшись на колени, устроился сзади. «Кажется, им было хорошо» — так сказал Драко и разве можно было с этим не согласиться. Для Гарри это была сладкая пытка — сохранять медленный, размеренный ритм, когда тело под ним было горячим и тесным. Хотелось взять Драко жестко, толкнуться с силой, но в таком темпе Гарри не сумел бы продержаться и минуты, так что он просто постарался сосредоточиться и найти правильный угол, заставить Драко выстанывать его имя. Драко под ним всхлипнул, ещё больше прогнулся в спине, прижавшись к Гарри теснее и… да, вот оно, прямо здесь. Гарри еще раз двинул бёдрами и получил в награду такой долгожданный, тихий, протяжный стон. — Черт… да, вот так, — Драко шептал, задыхаясь. — Вот так… да, прямо здесь… Гарри сжал его бёдра так, что побелели костяшки пальцев: он был уверен, что скоро на белоснежной коже проступят следы. Драко теперь стонал безостановочно и Гарри цеплялся за него, чтобы не сорваться и не вдавить со всей силы в матрас. Ещё. Сильнее. — Черт возьми, Драко. Ты такой… Боже, это просто… — сквозь застилавший глаза дурман наслаждения Гарри не мог подобрать подходящих слов, потому что все происходящее было настолько потрясающе, настолько красиво, и ему было так хорошо… — Я знаю, я знаю… Не останавливайся, — взмолился Драко, едва ли не поскуливая. Он сжал в ладони собственный член, грубо провёл рукой вверх-вниз сначала раз, потом второй, третий и кончил, забрызгав спермой белоснежные простыни. И этот звук — жалобный всхлип, — который он издал и то, как во время оргазма его мышцы плотно сжались вокруг члена Гарри — все это было слишком, и в то же время недостаточно, и Гарри потерял последние остатки контроля. Он толкнулся в Драко со всей силы, каждый новый толчок становился быстрее и беспорядочнее, пока наконец обжигающая волна удовольствия, зародившаяся где-то внизу живота, молнией прошила весь позвоночник. В последний раз толкнувшись членом настолько глубоко, насколько хватило длины, Гарри замер: бёдра подрагивали, член пульсировал, и когда оргазм накрыл его с головой, он кончил прямо внутрь Драко. Какое-то время он пытался восстановить дыхание, а потом аккуратно освободился, и они оба обессилено упали на матрас, не обращая никакого внимания на влажные и липкие простыни. Их ноги переплелись, Драко принялся перебирать пальцами волосы Гарри, пока сам Гарри нежно поглаживал его кожу. — Это было восхитительно. — Разумеется, — прошептал Драко. — Ты же был со мной. Гарри расхохотался и слегка подтолкнул ногой Драко в щиколотку: — Скромность тебе к лицу. Драко фыркнул и этот звук — грубый, так сильно отличающийся от его обычно чистой речи, великолепного произношения и аристократических манер — стал для Гарри дороже всего на свете. И весь этот Драко в его постели — раскрасневшийся, с влажной от пота кожей, с очаровательно растрёпанными волосами — тоже стал для него дороже всего на свете. — Ты же знаешь, что я пока ещё не собираюсь к тебе переезжать. — И вновь эта твоя скромность, — сказал Гарри и ногой снова тронул Драко за щиколотку, а затем заскользил пальцами вверх по ноге. — Я ещё не просил тебя об этом. — Ммм… — Драко улыбнулся. — Но попросишь. — Попрошу, — согласился Гарри. — И ты скажешь мне «да». — Да. Я верю, что так и будет.

***

Гарри сидел неподвижно на диване и бабочки порхали где-то у него в животе. Гостиная была безукоризненно декорирована к празднику: новогодняя мишура и цветные гирлянды развешаны на стенах, необъятная груда подарков заботливо сложена под красующейся у окна, богато наряженной рождественской елью. Это было их четвёртое по счету совместное Рождество и третье с тех пор, как Драко переехал в дом на Гриммо-Плейс. Гарри признавался самому себе, что в этом году он, пожалуй, слегка переусердствовал с подарками: сегодня утром с его подачи под елку отправились ещё два свертка — новый сверкающий котёл с искусно выгравированными на нем нарциссами и серебристо-зелёный кашемировый свитер, который будет прекрасно оттенять цвет лица Драко. Видимо, какая-то часть внутри него полагала, что чем больше разной всячины он купит для Драко в этом году, тем меньше он будет нервничать и испытывать неуверенность по поводу самого главного, самого важного в своей жизни подарка. Пока что это не работало. Гарри протянул руку, извлёк из кармана небольшую коробочку из чёрного бархата и открыв ее, уставился на сокрытое внутри платиновое кольцо. Он взял за привычку таскать это кольцо за собой повсюду последние пару недель, словно талисман. Несколько раз он испытывал соблазн просто взять и сделать уже, наконец, предложение, и покончить с этим, и перестать трястись от страха — и черт с ним с этим видением, что он видел когда-то давно. Но потом он представлял, как нарядно на них будут смотреться парадные мантии, надетые по случаю рождественской вечеринки, как по-праздничному будет украшена их гостиная, как будут сиять гирлянды, отражаясь у Драко в волосах, — и Гарри убеждал себя дождаться сочельника. Где-то в прихожей раздались шаги, и Гарри захлопнул коробку, успев спрятать ее обратно в карман как раз в тот момент, когда распахнулась ведущая в гостиную дверь. На Драко была мантия из чёрной шерсти с маленькими блестящими пуговицами, та самая, которая, по его мнению, принесла ему должность в компании Зелья Хипворта. Само собой Гарри пытался убедить его в том, что это нелепо, что должность он получил благодаря своему таланту и только ему, но Драко ничего не хотел слышать. По его словам выходило, что мантия приносила ему удачу, и ничего из сказанного Гарри не могло убедить Драко в обратном. Что ж, сейчас Гарри готов был признать свою неправоту и посчитать эту мантию за хороший знак. Ему не помешает любая удача. — Ну? — Драко развел руки в стороны. — Выглядит неплохо? — Потрясающе, — Гарри пересёк комнату и приблизился к нему вплотную. — Выглядит просто потрясающе. В чёрной мантии с длинным рядом слишком маленьких для пальцев пуговиц и высоким воротником Драко выглядел стройным, бледным и более серьезным. Гарри очень нравилось то, что он видел, потому что он знал: неважно насколько высокомерным и недоступным делала Драко эта одежда — все это лишь видимость, прятавшая то, что внутри. Настоящий Драко был сегодня утром в его постели, раскрасневшийся, всхлипывающий и мокрый от пота, и Гарри трахал его, вдавливая в матрас. И сегодня ночью, когда они вернутся домой после вечеринки, Гарри знал, что он уведёт Драко наверх, расстегнёт эти крошечные пуговицы одну за одной и сорвёт с него мантию так, как срывают красивую обертку с самого лучшего в мире подарка. Гарри планировал дождаться этого момента, чтобы там, в тихой, интимной обстановке их мрачного дома сделать ему предложение. Но лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь окно, отблесками ложились на волосы Драко, а на его губах играла ослепительная улыбка, и Гарри был не в силах больше ждать. — Драко, — начал он, сглатывая застрявший в горле нервный комок. — Есть кое-что, ммм… я хотел бы… — Это может подождать? Извини, я знаю, что слишком долго собирался и теперь я не хочу опаздывать. — Ммм, вообще-то нет, это не может подождать, — Гарри открыл рот, чтобы продолжить заготовленную речь, но Драко перебил его снова. — Тогда мы можем поговорить, пока будем натягивать пальто, — и он развернулся, направившись прямиком в прихожую. Гарри поторопился догнать его. — Стой! Ты должен… я пытаюсь спросить… Мне нужно поговорить с тобой… — Ты можешь говорить и одновременно надевать пальто, Поттер. Я знаю, что ты способен делать два дела сразу, — несмотря на слова, в голосе Драко слышались нежные нотки. — Но я… — все шло совсем не так, как Гарри себе представлял. Он вытянул из кармана бархатную коробку и открыл крышку непослушными пальцами. Может быть, если Драко увидит кольцо, до него, черт возьми, наконец дойдёт, что происходит, и может быть, хотя бы раз в своей жизни, он перестанет вставлять ему палки в колёса. — Драко Малфой, я… — Я согласен, — заявил Драко, даже не оборачиваясь. Гарри почувствовал, что ещё немного и земля уйдёт у него из-под ног. — Ты согласен? Но… Ты же не видел… Я даже не спросил тебя еще. Драко наконец повернулся к нему, на губах играла улыбка: — Помнишь нашу первую ночь вместе? Гарри, все ещё ничего не понимая, моргнул: — Что? Да. — Ну вот, именно это и показал мне дом, — Драко потянулся к чёрной бархатной коробочке, извлёк кольцо и тут же натянул его себе на палец. — Я видел нас, видел, как счастливы мы были, и это убедило меня вернуться к тебе. Драко вытянул руку и, склонив набок голову, залюбовался новым кольцом. — О, — Гарри все ещё пытался прийти в себя. — Что ж. Вообще-то я планировал сказать, как сильно тебя люблю, какой ты красивый и каким счастливым ты меня делаешь. Что-то в этом роде. Ну, знаешь, хотел сделать предложение романтично. — Я знаю. Тогда, в том видении, ты так и сделал. И это было очень мило, но иногда ты слишком увлекаешься, так что я решил, что в этот раз я просто скажу да, чтобы мы могли сразу перейти к поцелую, — Драко замолчал, словно ожидая чего-то, и не дождавшись, бессовестно намекнул: — Я уже сказал да, если ты не заметил. Гарри закатил глаза, но не смог скрыть улыбку. Все случилось абсолютно не так, как он себе представлял, но в то же время это было так похоже на них, что даже будь его воля, он не стал бы ничего менять. — Я полагаю, сейчас ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — Ты полагаешь верно, — с ухмылкой ответил Драко. И Гарри с готовностью исполнил его желание.