Мой несносный сосед Чон Чонгук

Официально, по исходу вечеринки, в прятках я проиграла и теперь должна прислуживать Чонгуку до конца учебного года. По первому — доносы в блокноте — я получила только одно замечание. «Слишком скучная». Эта фраза вызвала у Чонгука приступ идиотского смеха. — Какая же ты скучная? — хихикал он по пути домой. — Одних твоих похождений в шкафу хватило бы на то, чтобы запятнать тебе репутацию лет на десять. — Ой, да пошёл ты! — я тут же покраснела, несмотря на прохладную погоду. Я всеми мыслями была в том злополучном шкафу. Мы действительно просидели в нём до одиннадцати — жёстко целовались и лапали друг друга где только могли. Но как только выбрались наружу, меня накрыло от смущения. Увидев его — своего придурка-соседа, который чаще раздражал, чем радовал, который, вашу мать, украл мой лифчик и бросает свои носки на мой балкон — мне стало неловко и стыдно. Я не могла даже взглянуть на него. Как теперь держать гордое и воинственное лицо, когда одни его пальцы между моих ног сделали меня безвольной как тряпичная кукла?.. То, что произошло в шкафу, должно остаться в шкафу!.. Я же говорила, что темнота раскрепощает, а ещё адреналин от игры… Чонгук понял моё смущение. До конца вечеринки он не трогал меня, а только стоял рядом, одним своим видом отталкивая от меня Хён Джина. Очевидно, мой первый «кот» хотел получить своё. Но Чонгук демонстративно показал ему мою сложенную и ещё влажную карточку, а затем провёл ею под своим носом, как сигарой. Не знаю, как я выдержала это зрелище, но выглядело очень… необычно. Понял ли что-то Хён Джин или лишь догадался, но его скривило от злости. — Ну и что я теперь должна делать? — спросила я по пути домой. — Мыть твою ванную, готовить еду, таскать гитару?.. Что? — О, нет, я это и сам могу, — сказал Чонгук довольным тоном. — Да ты подожди! Год длинный, я что-нибудь придумаю. — А что тебя заставлял делать твой «кот»? — Ха! — презрительно воскликнул он на всю улицу и где-то вдалеке залаяла собака. — С чего ты взяла, что я проиграл?! Или я кажусь тебе настолько неудачником, что это очевидно? — Тебя не позвали, — изрекла я и наконец посмотрела на него. Чонгук шёл, глядя себе под ноги. Я уже знаю ответ и мне почему-то стало грустно. Он как-то нехорошо улыбнулся. — Ну да… Но потом, когда я получил грант, У Хён Джин стелился и извинялся. «Не разглядели, извини… Да ты талант, а мы и не знали… А сыграй для нас на вечеринке!..» Но сегодня… Сегодня я его сделал. Он посмотрел на меня и я вдруг поняла. Да он такой же мерзкий, как и Хён Джин! — Так ты через меня отомстил ему? Забрал меня и сделал его?.. Тогда не удивительно, почему Хён Джина так перекосило, когда он увидел мою карточку у Чонгука… Боже, да они оба мерзкие! — Посмотри на это с другой стороны… — начал мой сосед, но я не дослушала: — Ты же не лучше! Если используешь меня для мести за то, что тебя когда-то не позвали на вечеринку, чем ты лучше? Да ты такой же! Эгоистичный, похотливый, противный… Только он не скрывал своих намерений, а ты всё скрываешь… Ты не лучше него, ты… ты хуже!.. — Хуже?! — он так громко крикнул, что я застыла от неожиданности. Он заговорил спокойнее, но медленнее. — А ты знаешь, что было бы с тобой, если бы он победил? — Чонгук стал медленно подходить, его начало трясти от злости. — Он бы уже сейчас трахал тебя, хотела ты того или нет! Ему было бы насрать, что ты девственница, наоборот — его такие интересуют. Может, и друга позвал бы, ведь он конченный ублюдок! Для него твоё «нет» это «да». Он в течение года пользовался бы тобой, когда ему вздумается, и был бы горд, ведь у него такая красивая рабыня! Он бы не заставлял тебя готовить ему завтрак, это банальщина для него! Он бы заставлял сосать его хрен когда и где захочет, и ты не смогла бы возразить. Потому что такие сраные правила в этом грёбаном обществе — твой отказ уничтожит тебя и твоё будущее. У него влиятельные друзья в кино и достаточно одного слова, чтобы тебя не взяли ни на одну роль. И этот урод может так сделать. Он может сказать: либо открывай рот, либо вали из кино. И что, у тебя будет выбор?! Его глаза почернели и от злости стали огромными. Чонгук, скорее всего, прав. Хён Джин делал слишком много намёков на «хорошего хозяина». — А ты?.. — наконец говорю я, не сводя с него глаз. — Ты тоже так можешь?.. — Нет, — сказал он спокойнее. — Я не трону тебя, пока ты не захочешь. — А в шкафу ты не спрашивал… — Потому что ты хотела. Я не полез к тебе в трусы, пока ты сама не дотронулась до меня. Стыдно признавать, но он прав. Последняя попытка защитить мои разваленные позиции! — Ты кусал меня за ухо. Здесь тяжело устоять. — Конечно, кусал. Ты же так хорошо пахнешь, — Чонгук улыбнулся, вспоминая. — А теперь… Что-то я устал! Понеси! И он повесил на меня чехол со своей гитарой. Я поудобнее перехватила её. Возражать — против правил между «котом» и «мышкой». Между тем Чонгук вразвалочку пошёл впереди, сунув руки в карманы и что-то напевая. Когда мы наконец оказались дома — слава автобусам! — я собралась отдать гитару на втором этаже и пойти к себе, но Чонгук удивлённо уставился на меня. — Что такое? Нет, ты отнесёшь её ко мне! Что ж ты за рабыня, если я за тобой должен донашивать? Без разговоров я донесла инструмент. Половина меня надеялась, что Чонгук на прощание или обнимет, или поцелует — да что угодно. Но он сдержал обещание и лишь сказал «До завтра». И всё? Но я не показала разочарования и ушла к себе. Дома я наконец предалась воспоминаниям. Я помнила не то, что делал Чонгук, а какие ощущения это вызывало. Поэтому, когда воспоминания о пережитом нахлынули на меня во время чистки зубов, я буквально вцепилась в раковину. — Вот чёрт… Но уже лёжа в ванной, мне захотелось ещё раз всё ощутить. Никто же не смотрит, да? Я попробовала пальцами повторить то, что делал Чонгук. И когда через несколько минут меня пробрало от мурашек и я не сдержала стон, из вентиляции донеслось: — Тебе помочь? Ах ты чёрт!.. Меня словно услышал весь дом! Краснея от стыда, я тут же выбралась из ванной и принялась яростно вытираться. — А почему я должна говорить тебе, что делать? — ответила я. — Ты же хозяин, нет? — Да, но… — по голосу Чонгука я поняла, что он улыбается. — Мы же договорились. И, кажется, сейчас ты хочешь, чтобы я тебя… — Единственное, что я хочу, так это спать! Меня раздражает его присутствие. Не могу больше его слушать. Бесит то, что он говорит правду, хоть я всячески пытаюсь её скрыть. Ощущение, будто о моих грязных мыслях уже знает не только Чонгук, но и весь универ. Но когда я ложилась спать и слышала сверху мягкую мелодию на гитаре, то поняла — то, что случилось в шкафу, повторится. Я ведь буду целый год в его распоряжении.