Lovely

      Вечер субботы. Дождливый вечер субботы. До ужаса грустный вечер субботы. Рыжая лисица грустно вздохнула, доставая из холодильника банку колы. Двухэтажный радужный автобус Скаттергуда медленно прорывался через огромные потоки дождя. Слабенький мотор приятно рычал, пытаясь победить в этой неравной схватке с природой. Капли словно гонщики формулы один быстро-быстро бежали одна за другой по стеклу. Олдскульный, немного тускловатый жёлтый свет приятно озарял салон автобуса. На первом этаже транспортного средства было водительское место, за которым расположился длинный диван и в конце лестница на второй этаж. Приятная деревянная винтовая лестница с широкими ступенями, немного исцарапанные перила. Второй этаж автобуса был заполнен почти под завязку. Небольшой шкаф, в который легко помещались все нужные группе костюмы расположился практически сразу при входе на этаж слева от лестницы, напротив него стоял таких же небольших размеров белый «пузатый» холодильник. Сразу за ним был небольшой тёмно-коричневый прямоугольный стол, придвинутый к окошку. На столе лежала чья-то сумочка, а рядом с ней блокнот и ручка. Наискосок с противоположной стороны от стола расположился небольшой кремовый диван, в нём идеально могли бы поместиться двое сидя или один лёжа. В конце второго этажа была небольшая дверь, за которой располагалась ещё одна комната. В неё Ангус никого и никогда не пускал. Это была его личная комната, в которой он мог спокойно отдохнуть или провести время. К слову, прямо из неё рок-звезда мог с лёгкостью попасть на первый этаж, не утруждая себя спускаться по лестнице и полностью проходить два этажа в длину. В комнате был установлен длинный металлический шест, как в пожарном департаменте, по которому пожарные спускались с верхнего этажа на нижний. – А что? Так быстрее и удобнее, – ответил кот, когда группа впервые увидела шест идущий сквозь потолок первого этажа.

*Пшик*

      С характерным звуком открылась газировка. Холодный напиток приятно освежал организм после трудного и продуктивного рабочего дня. Группа уже неделю колесила по всему штату и вот наконец-то возвращалась назад в родной город. Глоток, второй. Пузырьки колы приятно покалывали где-то глубоко в горле, спускаясь в недра организма. Капли всё по-прежнему играли в догонялки, оставляя после себя точно улитки мокрый след. Дарма сняв обувь залезла с ногами на диван. Со стороны навряд ли бы кто-то сказал, что это была бас-гитарист рок-группы. Некогда холодная на первый взгляд лиса свернулась клубочком на небольшом кожаном диванчике. Банка колы осталась стоять на небольшой тумбочке, аккуратно придвинутой к самому дивану. На второй этаж печка не доходила. Странно, казалось бы, ещё пару минут назад лисица пила холодную газировку, чтобы освежиться, а уже сейчас желает как можно скорее укутаться в тёплый плед и заснуть, словно маленький лисёнок на руках у мамы. Девушка слегка дрожала, было непонятно, толи это из-за внезапного чувства холода, которое обрушилось на хрупкую и беззащитную музыкантшу, толи из-за того, что она вот-вот была готова разреветься.       Её приучили с детства прятать свои эмоции. У Дармы не было отца, она росла одна с матерью, которая всегда учила дочку не бояться идти против мнения большинства и бороться с новыми преградами, но что, если преграды были не по зубам пусть и окрепшей, но всё ещё юной лисице? Годовщина смерти матери, постоянное перенапряжение на концертах и репетициях, ответственность, группа – всё это смешалось в один огромный ком в голове хищницы. Все видели Дарму стойкой, сильной, стальной основой группы, которая в трудную минуту пыталась помочь, а в весёлую поддержать разговор и посмеяться над шуткой. Со стороны казалось, будто она была слишком замкнутой в себе, однако это лишь образ. Кому будет приятно если каждый встречный будет знать про тебя всё от даты рождения, до частоты принятия душа? Вот и она тоже побаивалась открываться кому-либо. Даже внутри группы…       Внезапно где-то снизу послышались шаги. Кто-то медленно направлялся к лестнице. Перед самым началом гастролей бенд договорился о том, где кто будет спать. Гермур спал на первом этаже, Дарма и Боуди на втором, а Ангус в своей личной комнатке. Во-первых, это было более практично из-за количества спальных мест, расположенных на каждом этаже, а во-вторых, спать вместе с Гермуром мало кто хотел. Ну, понравилось бы вам, например, когда половина дивана завалена коробками из-под пиццы, по полу разбросаны вещи и обувь, а на малюсеньком кусочке дивана мило похрапывает маленький козлик? Вот и никому из группы не понравилось. Лестница слегка поскрипывала под весом нежданного гостя. Автобус продолжал движение, а значит к ночёвке готовиться ещё рано. Спустя пару секунд, в проёме лестницы наконец показался мастиф. Как всегда присущая ему энергичная пружинная походка никуда не делась. Казалось, этого пса никогда и ничего не останавливает.       Лиса даже и ухом не повела. Боуди аккуратно положил на столик гитару, а рядом с ней и шапку. Труппа редко видела главного солиста без головного убора, но как говорится «редко, но метко». Мягкие лапы музыканта медленно шагали к дивану. На первый взгляд могло показаться, что лиса уже спит, однако опытный глаз верного друга видел нечто иное. Практически в темноте, при выключенном свете второго этажа силуэт девушки дрожал. Если бы у Боуди была бы такая возможность, он ненадолго бы остановил время, чтобы послушать дыхание лисицы, однако, здесь выбирать не приходилось – такой возможности не было. Парень продолжил медленно подходить к подруге. И чем ближе он подходил, тем больше он убеждался в том, что подруга не спит. Буквально спустя пару секунд лисица ощутила, как что-то мягкое, будто невесомое упало ей на плечи. Приоткрыв один глаз, девушка обнаружила на себе огромный красный клетчатый плед. Следом за пледом, рядом с девушкой аккуратно присел мастиф. – Ты в порядке? Выглядишь неважно…       Эти слова прозвучали настолько искренне, насколько это вообще было возможно. У Дармы никогда не было искренних разговоров ни с кем. – Ангус выключил печку, потому что на первом этаже уже баня, – мастиф усмехнулся, – непродуманная у него здесь система обогрева… – продолжил он разглядывая потолок.       Дарма немного зашевелилась. Всё-таки сидеть к собеседнику спиной не красиво. – Почему ты здесь, а не с остальными на первом этаже? – выдавила из себя наконец лиса.       В темноте не было заметно выражение морды хищницы. Зеленоглазая была с головой укутана в плед. От свежести осеннего дождика не спасала даже её любимая серая кофта. – Тебя давно не видел, к тому же устал, – произнёс Боуди, положив одну лапу на плечо подруге, – может пойдём вниз, если ты замёрзла. Там намного теплее.       Чёрт, почему его голос такой нежный и аккуратный. Не такой, каким она его до этого слышала. Словно мелодия гитары, приятный голос вновь и вновь прокручивался в голове у девушки. – Нет, спасибо. Здесь потише, уже устала от постоянного шума динамиков. Аж в ушах звенит, – грустно ухмыльнулась лиса.       Боуди ничего не ответил. В некоторые моменты этот мастиф казался ей загадкой более таинственной чем улыбка Моны Лизы. Дарма едва слышно шмыгнула носом, будто пытаясь не выпускать всё ту грусть и депрессивность, которой она была переполнена в последнее время. Автобус слегка качнуло, к сожалению, дороги не везде идеальны. Дарма всхлипнула. Ещё раз. Чёрт, ну ты нашла время показать эмоции просто молодец. И что после этого он о тебе подумает? Соплячка, даже эмоции держать в себе не умеешь... Всхлипы участились. Хоть света и было мало, но под светом от молнии за окном Боуди заметил то, как сквозь белую шёрстку, медленно сползают вниз к щекам несколько одинаковых, маленьких, солёных капель. Между тем лисица вздрогнула, услышав раскат грома. – Дарма, что случилось, расскажи, – произнёс пёс, подсаживаясь ближе к подруге.       Девушка не отвечала. Боуди немного изменил позу, за счёт чего смог смотреть прямо в лицо собеседнице. Дотянувшись до прикроватной тумбочки мастиф включил небольшую лампу. Хоть света и было мало, но это уже хоть что-то. Под светом лампы вновь предстало лицо рыжей бестии. Девушка пыталась себя контролировать, но получалось у неё это, откровенно говоря, не очень. – Дарм, – ласково произнёс Боуди обнимая лису сзади.       Ответом были всхлипы. Много всхлипов. Девушка развернулась лицом к мастифу. В тусклом свете лампы Боуди увидел заплаканные тёмно-зелёные глаза, мокрую шерсть, замёрзшую и дрожащую, слабую и беззащитную, робкую и нежную Дарму. Недолго думая, парень обнял её так крепко, как он мог. Голубая футболка очень быстро намокала, так же быстро, как и увеличивался поток эмоций лисы. Девушка уже во всю ревела, не скрывая весь спектр своих эмоций. Парень нежно поглаживал её по макушке, проводя ладонью по нежной оранжевой шерсти. – Всё хорошо, я здесь, – тихо приговаривал парень, не выпуская девушку из объятий, – всё будет хорошо Дарм, я с тобой…       Слёзы одна за другой, словно капли дождя скатывались по белой шёрстке и отпечатывались в огромном тёмно-синем пятне на голубой футболке парня. Нежная, словно шёлк шерсть проходила между пальцев мастифа, когда тот гладил её по макушке. Божественный аромат лаванды и свежесть морского бриза, тёмно-зелёные глаза, словно изумруды поблёскивали, не-то переливаясь под светом лампы, не-то из-за слёз. Именно такой он видел Дарму. Стойкой, целеустремлённой, любящей, нежной – той, которую он полюбил практически с первой их встречи, той, ради которой иногда работал на износ и наконец той, которой доверял и которую ценил больше всех…       Поток слёз постепенно уменьшился. Лиса начала приходить в себя. Изумрудные глаза смотрели на мастифа, словно тот был тем самым хозяином, приютившим маленького бездомного щеночка из коробки. Кареглазый парень слегка улыбнулся, увидев наконец эти огромные, чистые и искренние глаза. Боуди вновь крепко обнял лису, ложась вместе с ней на диванчик. Заплаканная мордочка хищницы пыталась спрятаться от взора шатена, словно маленький зайчик, загнанный лисой в собственную нору, Дарма прикрыла глаза, уткнувшись в подушку.       Видя это, мастиф ласково позвал её, нехотя лисица отлипла от подушки, взглянув через плечо на парня. Далее всё было как на замедленной плёнке. Боуди наклонился к мордочке гитаристки и легко поцеловал её, будто передавая сквозь поцелуй всю ту заботу и ласку, которую он помимо всего прочего выражал через объятия. Большие лапы кареглазого оплели тело девушки. Одна за талию, другая под головой. Боуди ласково шептал успокоительные слова прямо на ушко, о том, что не стоит плакать из-за временных пережитков, о том что тур закончен и теперь у них есть время на отдых, о том, что он всегда будет рядом, когда ей понадобится помощь и наконец о том, как сильно он её любит. Дарма лежала и слушала. Просто слушала, этот привлекательный голос и то, что он говорил. Этот голос, тембр, словно гитарная мелодия заняла весь её мозг, вытеснив за борт печаль, оставляя лишь спокойствие и умиротворение. – Спасибо тебе, огромное, – всхлипнула лисица, держась за огромную ладонь мастифа, словно поплавок на воде. – Брось, я ведь уже сказал, что не оставил бы тебя одну ни за что на свете… – И даже тогда в парке? – внезапно спросила рыжая, не отпуская лапу парня. – Даже тогда… – произнёс парень крепче прижимая к себе лисицу. – Спасибо… – робко пробормотала она, зарываясь носиком в короткую шерсть на шее кареглазого.       Так они и заснули, лицом к лицу, на крохотном диванчике, под огромном клетчатым пледом с недопитой банкой колы...