Мой.

***

В борьбе со злом оргазм – не главное… И Кенни поплыл. Ну, как же иначе описать это странное состояние? Наверное, если бы король перед ним сейчас не так настойчиво вилял бедрами, Аккерман, может-быть, и догадался как это назвать. Сей беспредел начался примерно неделю назад, когда Ури Рейсс, изнемогая от летней жары, взмахнул ручками, провопив: "Я устал!" -, и вышел из зала, вернувшись в него полностью переодетым. Да, ещё и как! Теперь тощие бедра совсем не скрывало белое тряпье, а узкие плечи прикрывала только тоненькая рубаха. Брюнету ничего не оставалось, кроме как, с трудом сглатывая накопившиеся за раз слюни, удалиться в соседнюю комнату, чтобы случаем не продемонстрировать своего неприличного интереса к этой картине. Ну, так вот, жара, к глубокому сожалению Потрошителя, все ещё давала о себе знать. И теперь, Рейсс стоял прямо перед ним, во всю демонстрируя свою аристократическую задницу. Аккерман только лишь и мог смотреть, да слюни пускать. Несправедливо! - Слушай, Ури, если ты привел меня сюда для того, чтобы я просто стоял и пялился, то я ухожу! - вдруг проворчал Кенни, но в замешательстве оступился, когда белокурый резко повернулся к нему, сверкая своими, до умопомрачения светлыми глазами. Признаться честно, брюнет даже немного завис, рассматривая в его очах неизвестную ранее живость. А Ури улыбнулся. Искренне. Это заставило Аккермана заметно напрячься и натянуть на губы кривую ухмылку. - Прости, друг мой, я слишком увлекся, но сам сделать этого не могу, не дотягиваюсь. - брюнет расслабленно выдохнул. Чего он вообще ожидал от этого коротышки? Ури плавно кивнул, указывая на полку в собственной комнате, до которой минутами ранее пытался дотянуться. Аккерман хмыкает и, выпрямившись, подходит к предмету, с горделиво приподнятым подбородком. - Ну, и что я должен сделать? - и король указывает пальчиком на криво расположенные книги. Кенни цыкает языком и закатывает глаза, послушно поправляя недостаток, но оглянувшись, улавливает едва слышимое: "Не правильно!". Не так? Аккерман раздраженно фыркает, надувает щеки, громко выдыхая сквозь крепко стиснутые зубы, хотя повинуется, в этот раз более усердно уравнивая несчастные книжки. И опять Ури все не то. А потом ещё раз. При пятом повторе с Потрошителем происходит что-то странное. Он вроде втягивается, и когда узнает о новом недовольстве Рейсса, даже не злиться, молча позволяя собой командовать. А потом случается что-то еще более фантастическое. Кенни чувствует прикосновения, точнее даже не так, это были скорее потирания. Потирания о его, мать твою, зад. Но Аккерман не дергается, на какое-то время просто застывает, позволяя себе думать, что это, ну, ему показалось. Ури же не мог?.. Оказалось, что мог. От куда же Потрошитель знал, что этот низкий говнюк предпочитает верхнюю позицию? Мягкие руки, почти нежно потянувшие его на себя, еще больше раздражают, одновременно вгоняя в ступор. Кенни, кажется, дергается, но как-то вяло, будто даже не пытаясь вырваться из ласкового захвата. Аккерман задерживает дыхание и жмурится, не желая видеть Ури, который, в свою очередь, наконец разворачивает брюнета к себе. - Кенни, все хорошо. - тихо слышится у самого уха. "Ни черта не хорошо!" - хочется взвизгнуть Аккерману, но он молчит, сдавшись, покорно опускает голову. Его вдруг целуют, не в губы, нет - в подбородок. И Кенни невольно вспоминается то, как от его щетины возмущенно хныкали шлюхи. Потрошитель накрывает тяжелой ладонью плечо короля, тяжко вздыхает и открывает глаза, рассматривая как всегда спокойного мужчину перед ним. Брюнет облизывает губы. Почему-то именно сейчас Рейсса хочется поцеловать, глубоко так и долго, чтобы задыхаться потом, уперевшись в чужой лоб своим. Кенни качает головой и наклоняется, чтобы исполнить задуманное. Он и правда целует Ури, как хочет, неторопливо и с оттяжкой, почти расслабленно. А Рейсс не протестует, поддается, в то же время медленно уводя Потрошителя за собой, в сторону аккуратно заправленной кровати. Когда брюнета опрокидывают на постель, он решает - будь, что будет. И сверху, и снизу, с Ури - хоть боком. Аккерман рассерженно мычит, когда уста короля пропадают. Но долго негодовать ему не дают. Те же самые губы, что целовали его пару мгновений назад, теперь с упоением ласкают его шею. Мужчина позволяет постыдному звуку сорваться с губ. Но Кенни все равно не выдерживает долго, уже при следующем подобном случае он накрывает лицо рукой, тяжело дышит, но больше не стонет. Тем временем Рейсс удобно устраивается меж его бедер, с каким-то странным любопытством оглаживает бока. Белокурый поднимает на лицо Аккермана удивительно мягкий взгляд, в ожидании, кажется, ответа, на вполне очевидный, но не произнесенный вслух вопрос. Кенни ерзает и нерешительно кивает, сразу закрывая глаза. Ему все еще стыдно представлять себя в позиции женщины. Нет, он не сравнивает это с унижением, причем, он точно не хотел унижать Ури, но себя Аккерман в такое положение ещё не разу не ставил. Брюнет цепляется за простыни, когда Рейсс уверенно толкает его бедра, заставляя конечности разъехаться. Потрошитель издает звук, подобный мяуканью, ощущая, как белокурый склоняется над ним, чтобы достать до подушки. Баночка, которую он находит в руках Ури взглядом, секундой позже, делает итак смущенного Аккермана красным. А румянец только подло перемещается на шею и уши, прямо с щек. Король тихо хихикает и несмело касается металлической пряжки ремня Кенни, осторожно расстегивая. Рейсс больше не всматривается в его лицо, отвлеченный миссией куда более важной, чем простое наблюдение. Он раздевает Кенни медленно, вкушая каждый новый открывшийся участок смуглой кожи. А Аккерман только и делает, что издает непотребные звуки и сжимается, иногда ворча что-то про извращенные вкусы мужчин королевского рода. Наконец эта пытка заканчивается, когда Ури стягивает низ и с себя. Брюнет решается и просит остаться короля в рубахе, на что тот только улыбается и кивает, ничего против не говоря. Кенни опускает взгляд ниже, да так и застывает, во всю рассматривая некрупный, но до ужаса привлекательный член Рейсса. Открытая ярко-лиловая головка притягательно переливается в свете лампы на столе Ури, трогательные венки аккуратно расходятся по стволу, а сам член периодически дергается, подрагивая. Аккерман невольно облизывается. Мужчина не слышит легкого шуршания простыни и раздраженного кряхтения баночки с маслом, когда Ури опускает в неё свои костлявые пальцы. Кенни слишком возбужден, чтобы произнести хоть слово, а поэтому просто откидывает голову на постель, расслабляясь. Аккерман нетерпеливо ерзает, не ощущая дальнейших действий партнера, ему приходиться привстать на локтях, чтобы заметить испытующий взгляд короля, из-за которого член заинтересованно потирается от низ живота. Кенни растерянно моргает, но, вскоре догадавшись, удивленно охает. - Да, ты прав, все хорошо, Ури. - и Потрошитель расслабленно улыбается, ведь прикосновения возвращаются обратно. Руки Рейсса доходят до интимной зоны, а Аккерман даже не дергается, отдавая всего себя теплому приятному чувству, разлившемуся где-то глубоко в его груди. Простыни создают контраст с атмосферой комнаты. Они холодные и по цвету, и по ощущениям, а в комнате царит полумрак, развиваемый теплым светом огня в лампе. В помещении тоже тепло, почти жарко или Кенни просто кажется. Да, наверное, все же кажется. Ведь касания Ури заставляют гореть и плавиться, они до безумия горячие, опаляют кожу, где бы он не тронул. Рейсс мягко касается колечка мышц смазанными пальцами, с каким-то неправильным наслаждением разглаживает морщинки, а после толкается первой фалангой. Кенни от неожиданности морщиться, издав едва различимый писк. Нет, это был не больно, просто странно, Аккерман даже не знает, как описать это чувство. Ури прикрывает глаза, плавно поглаживает нервно затрепетавшие мышцы и полностью вставляет палец, что-то удовлетворенно прошептав. Так проходит большая часть томительной подготовки. Почти без боли. Только на третьем пальце Кенни немного болезненно шипит, приподнимая бедра. Но даже эту случайную ошибку Рейсс отрабатывает, извиняется долгими поцелуями, бормоча какой-то бред о неземной любви. И вдруг все прекращается. Из горла Аккермана вырывается недовольный скулеж, сам мужчина морщится и который раз ерзает, задыхаясь от переизбытка чувств. И нет, Ури не оставляет его неудовлетворенным, он возвращается ровно через минуту, с чем-то большим, чем просто пальцы. Рейсс нервно вздыхает и сглатывает, слюны катастрофически не хватает, а в горле предательски сохнет. Мужчина обхватывает свой член и осторожно направляет его в брюнета. От первого неуверенного толчка Кенни глухо стонет. Все мысли враз пропадают из его головы, дышать становиться сложно, практически невозможно. Принимать тяжело, и теперь Аккерман полностью понимает сестру, что раньше все время жаловалась на адские боли в пояснице. Брюнет накрывает глаза рукой и отворачивается, смаргивая неожиданные даже для себя слезы. - Тише-тише... Прости, Кенни, прости... - нервно шепчет кто-то голосом Ури, но Кенни молчит, лишь ластиться к поцелуям и поглаживаниям. Рейсс понимает его и это заставляет жаться к королю сильнее, извергая сквозь зубы сдавленные ругательства. Спустя самые неприятные и долгие мгновенья в жизни Аккермана, ему наконец удается расслабиться. Ури смеряет его жалостливым взглядом и Кенни, устало посмеиваясь, кивает, накрывая теплой ладонью поясницу белокурого. И наконец Рейсс начинает двигаться. В первые секунды ничего удивительного не происходит и, кажется, происходящее приносит удовольствие только Ури. Аккерман уже готов был сдаться, как мужчина над ним резко поменял угол проникновение и задвигался быстрее, нетерпеливее. У брюнета от удивления сперло дыхание. Кенни опять застонал, в этот раз более продолжительно, громко, а после отвернулся и зажал костяшку пальца в зубах, не желая привлекать ненужного внимания от совершенно ненужных персон. Очевидно, что Ури точно не был ненужной персоной, а поэтому до него все еще долетали тихие стенания Потрошителя. Кенни потерял счет времени, но все вокруг него показывало, что скоро его накроет. И продолжительные движения Рейсса прямо внутри него, и собственное тяжелое дыхание в перемешку со стонами. А он действительно долго не выдержал, уже через несколько минут пребывая в крышесносном оргазме. Кенни трясло, пока белокурый совершал завершающие сее представление толчки. Наконец, кульминация дошла и до Ури. Король через силу отпрянул от брюнета и тяжело повалился рядом, чтобы не накрыть итак пострадавшего мужчину собой. - Ты - мой. - раздалось у уха примерно через пять минут. Ури глупо захихикал, но медленно кивнул. - Мой. - - Твой... - расслабленно ответил Рейсс, когда в дверях кто-то пронзительно вскрикнул. Кенни ошарашенно уставился в дверной проем закрытой до этого момента комнаты. Там стоял не менее ошарашенный Род, испуганно схватившийся за сердце. Через секунду по зданию разнесся глухой стук тела, упавшего на пол...